Инфопокалипсис

Мы не заметили, как окончательно растворились. Сначала интернет был инструментом – удобной почтой, заменой пыльной библиотеки, дешевым междугородним звонком, простым способом оплачивать счета и делать покупки. Потом он стал средой обитания. Он стал воздухом, которым мы дышали. Кровью, что текла по невидимым проводам, питая наши экраны. И плотью, которой обрастали наши идеи, наши действия, становясь их единственной оболочкой.

Мы жили в нем. Не просто пользовались – обитали, как моллюски в раковине из битов и байтов. Наши мысли, сырые и неоформленные, моментально выплескивались в посты и сторисы, жадно ловя лайки – крошечные, но такие сладкие инъекции цифрового дофамина, вызывающие моментальный прилив тепла. Каждое сердечко, каждый смеющийся смайлик подтверждал: ты существуешь, тебя видят, ты – важен, пусть лишь в этом мерцающем пространстве. Наши лица, настоящие, с морщинками, пористой кожей и несовершенствами, уступили место аватарам. Отфильтрованным до глянцевого, невозможного совершенства, лишенного тени усталости или искренней радости. Селфи проходили через десятки слоев ретуши, стирая не только прыщи, но и следы подлинной жизни.

Мы предъявляли миру не себя, а свои цифровые идеалы, скульптуры, вылепленные из кода и чужих ожиданий. Наши воспоминания перестали быть сокровенным, шатким достоянием нейронов, трепетным и субъективным. Они аккуратно, бездушно раскладывались по полочкам облачных хранилищ корпораций, став сырьем для предсказаний. Алгоритмы знали, когда мы впервые поцеловались (геолокация + фотоальбом), что нас расстроило в прошлый вторник (анализ поисковых запросов, вздохов в микрофон), чего мы боимся сильнее всего (просмотры определенных статей в 3 часа ночи, дрожь курсора). Они знали о нас больше, чем наши матери, больше, чем самые близкие друзья, больше, чем мы сами порой осмеливались признаться, вычисляя даже то, что мы прятали от себя.

Деньги? Анахронизм. Архаичные бумажки с портретами мертвых президентов и изображениями городских достопримечательностей, пахнущие пылью. Миром правили криптовалюты – эфемерные цепочки зашифрованных цифр, «добытые» в адском плавильном котле энергоемких цифровых рудников, пожиравших немыслимое количество Киловатт, заставляя ледники таять быстрее. Их ценность висела на волоске доверия к математике и блокчейну – этой, казавшейся неприступной цифровой бастилии, где каждая транзакция была высечена в камне распределенного реестра, казалось, навечно. Финансы превратились в глобальное казино. Люди, не понимая сути, с воспаленными глазами, спекулировали на волатильных графиках, где реальная стоимость была мифом, а доверие обеспечивалось холодной, бесчеловечной логикой алгоритма. NFT – «уникальные» цифровые безделушки, скриншоты и гифки – продавались за состояния, за реальные ресурсы, подпитывая иллюзию обладания чем-то ценным в мире, где все можно копировать бесконечно, лишь нажав Ctrl+C.

Нейросети. Вот они – новые боги Олимпа, невидимые и всемогущие, наши Прометеи, укравшие искру творчества. Они писали за нас: скучные квартальные отчеты превращались в шедевры корпоративной риторики, гладкие и безликие. Любовные письма, полные шаблонных страстей, текли рекой, вызывая лишь вежливую скуку. Даже стихи – пусть и лишенные истинного огня, но безупречные по форме – штамповались по запросу, рифмы без откровения. Зачем мучиться над словом? Ломать голову? Зачем искать вдохновение? Ждать озарения? Алгоритм сделает это быстрее, «грамотнее», безупречно, но бездушно, как станок. Они генерировали наши мечты: «Нарисуй мне сверхреалистичный портрет в стиле Рембрандта, но чтобы я был космонавтом на фоне туманности Андромеды». И вот оно – мгновенное воплощение фантазии, идеальное до последнего блика на шлеме, но лишенное мучительного поиска мастера. Сюрреалистичные пейзажи, невозможные существа – все рождалось в недрах алгоритмов по мановению текстовой строки, как по волшебству. Зачем учиться рисовать? Чувствовать карандаш? Зачем годами оттачивать мастерство, если можно сгенерировать перфекцию?

Они сочиняли музыку: «Сгенерируй трек в стиле 80-х синтипоп, но с элементами дарк-эмбиента, подходящий под мой текущий сердечный ритм и уровень кортизола». И вот – идеально подогнанный под твой сиюминутный эмоциональный фон саундтрек, созданный без души, без боли или радости творца, но с безупречным знанием твоих биометрических данных и истории прослушиваний. Зачем учиться играть? Чувствовать струну? Зачем творить? Изливать душу в звуке? Зачем думать, напрягать извилины, когда можно просто потреблять идеально сгенерированный контент, как питательную смесь через зонд?

Мы доверили им всё. От выбора утреннего маршрута на работу (навигатор, учитывающий пробки в реальном времени и твои предпочтения «самый быстрый» или «самый живописный», лишая неожиданных встреч) до выбора спутника жизни. Алгоритмы знакомств, копающиеся в твоих данных глубже Фрейда, с холодной точностью сканера, обещали найти «идеальную совместимость» на основе лайков, постов, просмотренных сериалов и паттернов покупок, игнорируя искру случайности. Мы верили этим цифровым слепкам реальности больше, чем собственным глазам и интуиции.

Новостные ленты, сформированные алгоритмами по нашим предубеждениям и истории посещений, становились единственным окном в мир, замазанным нашими же предрассудками. Социальные пузыри становились прочными как бетонная стена, непроницаемой для инакомыслия. Мы верили им, как когда-то верили священным текстам – безоговорочно и фанатично, отключив критическое мышление.

Интернет перестал быть просто сетью компьютеров. Он стал нашей коллективной нервной системой, где каждый импульс – бит данных. Любое знание – в один клик, без пути поиска. Любая связь – мгновенна, но поверхностна. Любое действие – отслежено, проанализировано, оптимизировано, лишено спонтанности. Он стал нашим расширенным сознанием, хранилищем памяти, источником идентичности, нашим единственным признанным измерением реальности, вытеснив запахи, тактильность, вкус. Физический мир тускнел, становился простой оболочкой, необходимой лишь для подзарядки гаджетов и биологических нужд, раздражающей своей неоптимизированностью. Мы стали киборгами без металла, призраками в машине, сращенными с Сетью на клеточном уровне. Наши смартфоны и нейроинтерфейсы были не устройствами, а продолжением нашей воли, нашего восприятия, нашей новой, цифровой плотью.

И в этом цифровом сиянии, в этом потоке бесконечной информации и мгновенного удовлетворения любых желаний, мы чувствовали себя бессмертными. Всезнающими. Всемогущими. Как боги, восседающие на своем цифровом Олимпе, наблюдающие за миром через миллионы камер и датчиков, способные воплотить любую фантазию одним запросом, не вставая с трона. Мы парили в облаках данных, уверенные в непогрешимости блокчейна, в точности алгоритмов, в вечности нашего цифрового рая, забыв о хрупкости кремния и ненадежности тока.

До 2050-го.