Инфорсер

У следователя были добрые, участливые глаза. Он смотрел на задержанного взглядом, полным искреннего сочувствия.

– Тебя уже покормили?

Подросток, сидевший от следователя по другую сторону квадратного стола, отрицательно замотал головой:

– Нет.

Больше в помещении не было ничего. Только стол и ослепительный свет ламп, вмонтированных в стены и потолок. Сквозь легкую вибрацию переборок в комнату проникал высокочастотный пульс орбитальной станции Вилайет.

– Хочешь чего-нибудь? Еды? Воды?

– Пить.

Следователь нагнулся и через пару секунд поставил перед подростком одноразовый термос:

– Очень холодная, но там сбоку терморегулятор. Можешь сделать теплее.

– Я знаю.

Голос подростка прозвучал тихо и отрешенно. Его губы подрагивали, на лице застыла печать крайнего напряжения. Он взял в руки термос с водой, а на столешнице остался влажный ободок от донышка. Тотчас из овального вентиляционного отверстия на стене выполз механический скарабей-уборщик, перепрыгнул на стол и, быстро перебирая лапками, устремился к мокрому следу от термоса. Орудуя бархотками на черных ножках, крошечный робот за несколько секунд вытер поверхность стола насухо, а после убрался восвояси.

Когда подросток закончил пить, следователь задал очередной вопрос:

– Мой коллега, который беседовал с тобой до меня, разъяснил тебе права?

Юноша кивнул.

– Хорошо. Давай уточним некоторые детали. Как тебя зовут?

– Матвей Брагин.

– Произнеси по буквам.

– М-а-т-в-е-й Б-р-а-г-и-н. Но все называют меня Арчером.

Седые брови следователя изогнулись в удивлении, которое, если внимательно присмотреться, не показалось бы искренним.

– Да? Арчером? Стрелком? Странно. А я слышал, что ты играешь в рапиде на позиции бустера.

Задержанный вздохнул, потом поднял на следователя внезапно увлажнившиеся глаза:

– Это оттого, что я много рублюсь в компьютерные стрелялки. Вернее рубился…

– Ясно. Сколько тебе полных лет, Арчер?

– Четырнадцать.

Следователь сделал пометку в своем планшете, после чего отодвинул электронное устройство в сторону и, откинувшись на спинку стула, сцепил пальцы на затылке.

– Будем считать, что с твоими данными мы пока закончили. Скажи мне, Арчер: ты понимаешь, почему находишься здесь?

– Нет.

– Я объясню. Тебе предъявлено обвинение в покушении на убийство. Ты едва не отнял жизнь у своего одноклассника. Это тяжкое преступление, – следователь снова заглянул в планшет, словно хотел что-то для себя уточнить, а потом, через паузу, быстро спросил: – Зачем ты это сделал, Арчер?

Подросток вжал голову в плечи:

– Я ничего такого не делал.

На физиономии следователя появилось укоризненное выражение.

– Послушай меня, Арчер. Послушай внимательно. Наш разговор фиксируется. И прямо сейчас ты себя просто закапываешь. Орбитальный комплекс Вилайет – не самое респектабельное место в Солнечной системе, а интернат Дарвина – не самое престижное учебное заведение на Вилайете. Но даже здесь полным-полно видеокамер. Они стоят во всех местах общественного пользования. Ты зафиксирован на них, сынок. Мы знаем, в котором часу ты вышел из своего шилтера, и наблюдали, как ты входил в шилтер жертвы. Я лично видел, как ты отмывал свои руки в боксе гигиены, как запихивал испачканную кровью рубашку в утилизатор. У меня имеется несколько свидетельских показаний против тебя. Соседи жертвы по шилтеру проснулись и смотрели на тебя, когда ты убегал. Отпираться бессмысленно, сынок.

Следователь умолк, внимательно следя за выражением лица обвиняемого. Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Когда вновь прибывшие на станцию выходят из зоны карантина, на экране перед ними загорается объявление. Еще оно звучит из динамиков, и ты слышал его, наверное, тысячу раз. Сможешь сейчас его повторить?

– «Добро пожаловать на Вилайет. Напоминаем, что отныне вы находитесь в зоне юрисдикции корпорации «Джерико» и обязаны подчиняться ее законам», – без всякого выражения произнес подросток.

– Вот-вот, «подчиняться законам», – обрадованно подхватил следователь. – А четырнадцать лет – это возраст ответственности в «Джерико». Наш допрос будет оценивать жюри трибунала. Люди совершают ошибки. Иногда очень большие ошибки. Но теперь самое важное – как ты относишься к содеянному. Судьи не увидят твоего раскаяния, как не вижу его я. Напротив, они увидят, что Матвей Брагин не испытывает чувства вины. Он не сожалеет. А это значит, что ты, сынок, запросто можешь глотнуть вакуума. Если потерпевший не выкарабкается.

Последние две фразы не оказали на задержанного никакого влияния. Но реплики о чувстве вины попали в цель, и это стало надломом.

– Я раскаиваюсь! – выкрикнул подросток. – Мне так жаль! Я хотел бы все вернуть назад.

– Отлично, – удовлетворенно заключил следователь. – Теперь мы с тобой на правильном пути. У тебя появился шанс спасти свою жизнь, и я хочу тебе в этом помочь. Сколько ударов ножом ты нанес Йенсу Бугману?

– Три. По-моему, три.

– Как ты их нанес? Покажи.

Подросток сделал несколько вертикальных движений ладонью:

– Сверху вниз.

– Бугман спал, когда ты подошел к его койке?

– Да.

– Куда ты попал ему?

– Дважды в шею и один раз в затылок.

– Ты метил в затылок? – с сомнением в голосе спросил следователь.

– Нет. Но он проснулся и закричал. У меня дрогнула рука.

– Понятно. Где спрятал нож?

Подросток отвернулся к стене. Он молчал.

– Ну, давай, парень, – поощрил его следователь. – Не стоит останавливаться на полпути.

В этот момент пол камеры ощутимо вздрогнул. Где-то к пирсу пристыковался большой корабль. Вероятнее всего, к люксовому уровню Альбион, поскольку именно туда приходили роскошные круизные лайнеры. А может быть, и к Саппорту на буксире подтащили контейнеровоз, груженный баллонами с кислородом под давлением в 3000 атмосфер. Такая разной степени вибрация пола и стен случалась за сутки десятки раз, но жители Вилайета не обращали на нее никакого внимания.

– Я спрятал нож в общей умывальной комнате, – ответил Матвей.

– Ага, теперь я понял, что ты делал под раковиной, – хмыкнул следователь. – Но почему орудие преступления не нашли роботы-уборщики? Они же должны были выползти сразу, как снизу на раковине появился инородный объект?

– Нож в специальном футляре из армированного пластика. Футляр сделан по форме раковины, так что они драят поверхность, но не понимают, что внутри. Я отлил футляр на уроке технологии.

– Вот, значит, как вы используете термопласт-принтеры, – пробурчал следователь. – И много таких тайников на территории Дарвиновского интерната?

Подросток отвел глаза:

– Я не знаю. У меня больше нет.

– Ладно. Мы вернемся к этому вопросу позже.

В глазах следователя зажегся торжествующий блеск. А парень и понятия не имел, что только что сильно усугубил свое положение. Изготовление футляра для ножа – это совершенно другая статья. Теперь ему светило покушение на убийство первой степени, то есть с приготовлением к преступлению.

– Как ты приобрел нож?

– Я выменял его на барахолке.

– Где?

– В секторе Флэтбич.

– У кого?

– Я его не знаю. Какой-то вахтовик.

– Что отдал взамен?

– Теплую поддевку под скафандр. Я сшил ее сам из плисовой ткани.

– Положительно администрации интерната нужно навести порядок в ваших уроках технологии. Черт-те чем вы там занимаетесь. Как ты пронес нож сквозь металлодетекторы отсеков?

– В футляре из того же армированного пластика.

– Почему не сработала тревога?

– В том же кармане у меня лежали очки в металлической оправе. Ну, знаете, такие, со специальными линзами, чтобы смотреть на дюзы и не щуриться.

Следователь сделал какие-то пометки в планшете. Потом взглянул на подростка со злобным прищуром, но тотчас же его выражение лица сменилось на сочувствующее.

– Теперь, Арчер, я хочу задать тебе главный вопрос. Знаешь, я побеседовал почти со всеми твоими одноклассниками. У тебя, как оказалось, много друзей. Они все переживают за тебя, Арчер. И они хотят знать: почему ты это сделал? Зачем?

Тут следователь соврал, сам того не зная. Друзей у Матвея было совсем немного. А точнее всего трое. И каждый из этой тройки отлично знал, почему Арчер пошел на преступление. Потому что он сделал это ради них всех.

– По причине личной вражды.

Следователь с сомнением покрутил головой:

– Нечто подобное я ожидал услышать. Но правда ли это?

– Правда.

– Сомневаюсь, сынок. И еще очень сомневаюсь, что ты совершил преступление без помощников. Охрана интерната свое дело знает. Чтобы обмануть Службу безопасности, тебе потребовалось совершить массу ухищрений…

В этот момент дверь бокса, где проходил допрос, с громким «пф-ф-ф» отъехала в сторону, и в комнату вошел человек. На его комбинезоне золотом переливался значок с буквами «АА», что означало принадлежность к высшему уровню администраторов «Джерико». Такие люди обычно имеют цифру с кучей нулей на юби-балансе и внушительное число трудочасов в прямом подчинении.

Как только следователь взглянул на вошедшего человека, его лицо перекосилось в неприязненной гримасе.

– Кто вы такой? – спросил представитель Службы безопасности, хотя по его физиономии было видно: он уже понял, с кем сейчас разговаривает.

Человек небрежным жестом выкинул вперед правую руку с серебряным браслетом на запястье так, что кисть едва не коснулась экрана планшета. Раздался мелодичный звон пришедшего сообщения.

– Меня зовут Рэг Девит. Я дипломированный юрист и имею официальную аккредитацию на Вилайете. С этой минуты я представляю интересы этого юноши.

– И договорчик имеется? – осведомился следователь.

– В этом нет необходимости. У его родителей, которые, напомню, оплачивают обучение сына в Дарвиновском интернате, есть страховка, включающая пункт о юридической помощи. Вся информация на вашем компьютере, проверьте сами.

– Не премину это сделать, – проворчал следователь.

– Твое имя Матвей, так? – спросил адвокат подростка и после подтверждения задал следующий вопрос: – На тебя оказывалось давление?

Парень отрицательно замотал головой. Адвокат повернулся к следователю.

– Ему всего четырнадцать лет, и вы не должны были допрашивать его без официального представителя родителей.

– Парню разъяснили права. Он мог потребовать защитника, но не сделал этого.

– Мы обсудим его права отдельно и не здесь.

Следователь решительно поднялся со стула. Теперь его хищная рожа никак не походила на лицо доброго дядюшки.

– Обсуждайте, что хотите и с кем хотите, – он хлопнул ладонью по экрану планшета. – Но я уже получил все, что мне нужно.

На этом месте экран погас, и в ту же секунду в аудитории вспыхнул яркий свет. Ментор Дарвиновского интерната Ю Вей Чин оторвался от своего браслета и медленно обвел взглядом четырнадцатый едикейт. Все пятьдесят подростков подслеповато моргали и испуганно оглядывались друг на друга. По комнате, нарастая, поползли встревоженные шепотки. Ю Вей Чин важно откашлялся, привлекая к себе внимание.

– Мы решили показать вам его допрос в назидание, – проговорил он бесстрастно. – Какие выводы вы сумели сделать из увиденного?

– Копам из Службы безопасности нельзя верить, – послышался голос из правого угла, где обосновались «крысы». – В любом случае всегда нужно требовать адвоката.

Эту фразу выкрикнул Клод Ейкенбум. Пока медики бьются за жизнь и здоровье Йенса Бугмана, он будет верховодить в банде и говорить от имени всех «крыс».

Ю Вей Чин ничего не ответил. Его скуластое лицо не выражало никаких эмоций. Жестким взглядом, словно стальной расческой, он прошелся по рядам учеников, пока не остановился в центре аудитории, а именно на трех представителях рапид-команды «Аллерт» – Тимофее Воронове, Хенке Шеппарде и Тай Лине. Последний смотрел куда-то в сторону, словно только что не наблюдал допрос своего партнера по команде, на котором тот сознался в покушении на убийство. Толстый Хенк Шеппард, или Хнык, как прозвали его в интернате, завертелся под взглядом ментора, будто неисправный робот-скарабей, а потом попытался спрятать красное взволнованное лицо за спинкой впереди стоящего стула. Тимофей Воронов лишь взмахнул своими длинными пушистыми ресницами, за которые в едикейте его иногда называли Телкой, но не отвел взгляда.

– Служба безопасности «Джерико» считает, что у Матвея Брагина были помощники, – медленно проговаривая каждое слово, произнес Ю Вей Чин. – Обвиняемый утверждает, что он все задумал и осуществил в одиночку. Но истина так или иначе будет установлена. Сознаться сейчас – это значит уберечь себя от крупных неприятностей в будущем.

– Нам конец, – пискнул Тимофею в самое ухо Хнык.

– Заткнись, – одними губами прошептал Тим.

Ю Вей Чин набрал команду на своем коммуникационном браслете. Слабое гудение системы кондиционирования смолкло совсем. Извечная дарвиновская политика: здесь привыкли экономить даже на мелочах. Но лица учеников просветлели. Это означало, что их собрание окончено и через пару минут всех распустят по шилтерам.

– Прежде чем вы уйдете отсюда, я хотел бы сделать два объявления, – сказал Ю Вей Чин. – Администрация интерната объявляет локдаун. Это значит, что любые увольнительные отменяются. Выход за пределы сектора разрешен только по показаниям медиков. Локдаун продлится трое звездных суток. Это первая новость. И вместо времени, которое вы получаете на самоподготовку, будут дополнительные трудовые наряды в комбинат питания. Это вторая.

Хнык, что сидел по правую руку от Тима, шумно сглотнул от подкатившей тошноты. Наряд в комбинат питания означал, что, скорее всего, им придется замывать танки из-под хлореллы. Обычно с этим прекрасно справлялась очистная система, но в случае микробиологического заражения по огромным емкостям вручную проходились бактерицидным составом. Так чтобы с гарантией он приник в каждую щелку. Вонь там стояла неописуемая. Она просачивалась сквозь мембраны респираторов и доводила учеников до непрекращающихся рвотных позывов. Один из таких трудовых нарядов закончился зрелищем, которое весь едикейт только что наблюдал на экране.

Подростки, которые уже начали подниматься со стульев, ответили ментору возмущенным гулом.

– На локдаун посадили весь интернат? – уточнила Линда Сандовал, первая красотка их возрастной группы.

В четырнадцать лет она умудрилась обзавестись такими буферами, что ей пришлось заказывать ученический комбинезон отдельного раскроя. И это при вполне стандартных пропорциях остальной фигуры. Из-за яркой внешности ей многое сходило с рук. Например, карандаш для губ, которым она подкрашивала их контуры, несмотря на запрет косметики. У Линды были сногсшибательные формы, и девица подчеркивала их, нося под комбинезоном майки на размер меньше. Почти все преподаватели провожали фигурку Сандовал оценивающими взглядами. Ходили слухи, что во время увольнительных она весело проводит время в компании взрослых мужчин, отчего ее «юби»-баланс растет быстрее, чем хлорелла в цистернах роста. Тим часто напоминал себе справиться о Линде у своей тетки Ханны. Последняя имела такие прихваты на станции, что, скорее всего, была в курсе насчет его одноклассницы. Но отношения Тимофея с родной тетей в последнее время по теплоте могли соперничать с температурой космоса за бортом. Так что в ответ он скорее получит очередное оскорбление, а не информацию.

Ю Вей Чин выдержал эффектную паузу, прежде чем среагировал на вопрос Линды.

– Нет. Интернат функционирует в обычном режиме. Наказание коснется только вашего едикейта. Матвей Брагин – один из вас. И если даже ему никто не помогал, то среди вас наверняка есть те, кто мог его остановить.

Выпад ментора попал не в бровь, а в глаз. К общему кубрику команда «Аллерт» шла, сопровождаемая улюлюканьем сорока семи человек. Позже Тим насчитал на своей спине следы минимум от шести плевков. От немедленной расправы всех троих спасли только камеры слежения. Проходя мимо их шилтера, Клод Ейкенбум провел ладонью по своему горлу в выразительном жесте.

– Нет, теперь нам точно конец, – обреченно всхлипнул Хнык.

– А ты что думаешь обо всем этом? – спросил Тим у Тай Линя.

Шилтер – небольшой отсек на три койки в общем кубрике. Двери были, но замки на них отсутствовали. Там, где жили Тим и Хнык, одна постель теперь пустовала, потому что раньше принадлежала Матвею Брагину. Тай Линь обосновался в другом отсеке, в компании еще пары парней азиатского происхождения.

– Думаю, что нам срочно нужен еще один человек в команду, – без малейших раздумий ответил Тай Линь.

– А насчет остального?

– Меня это не волнует. Это ваши дела.

У Тай Линя глаза горели, как два маленьких тлеющих уголька. Макушкой он едва доходил Тиму до подбородка, но в интернате мало кто осмелился бы бросить ему вызов. Жаль, что Тай Линя интересовал только рапид. Он был с ними лишь из-за игры. Сам он отлично мог за себя постоять, но никогда не пришел бы на помощь Тиму или Хныку в любой житейской ситуации вне рапидной площадки. Тай Линь презирал слабость. Он считал, что мужчина сам должен решать свои проблемы. Так его воспитали.

– Я пойму… – тут Тим запнулся. – Если ты решишь уйти из «Аллерта».

– Это с чего еще? – Впервые в голосе Тай Линя прозвучало нечто похожее на эмоции.

– Ну, мы теперь навроде изгоев.

– Не навроде, а самые они и есть, – подал голос Хнык.

– Вы разберетесь с этим, – уверенно ответил Тай Линь. – Должны разобраться. А я пока подыщу нам четвертого. На пару игр, не больше. Дальше это будет твоей заботой.

– Почему моей? – удивился Тим.

– Потому что с этого дня ты – наш капитан. Матвей выбыл, не так ли? А насчет меня не волнуйся. Я не уйду. Потому что не хочу обесчестить свое имя и свой род. Я не могу уйти в ситуации, когда мой бывший капитан не спустил оскорбление и повел себя как настоящий мужчина.