Инкубация

1976 год.

Архипелаг Северная Земля.

Остров Шмидта.

Восьмидесятая параллель Северной широты.

14 часов 16 минут по местному часовому поясу.

— Пригнись, сейчас ветром снесёт! — предостерег Уфимцев, пригибая голову Константину Ремешеву, пытаясь устоять на ногах от потоков турбулентности. Мощный корпус вертолёта Ми-8 вздрогнул, завибрировал, и с раскатистым гулом отделился от земли, взмывая над бесконечными полями вечной мерзлоты. Винты подняли массу снега, грохот забивал уши, видимость на секунду пропала в яростных натисках снежного напора.

Костя Ремешев по прозвищу Ремешок (как его забавно именовали в команде геологов) проводил взглядом удаляющуюся машину, прокричав в самое ухо начальнику:

— И когда теперь ждать возвращения?

Прикрывая лицо от бушевавшей воронки снежного смерча, профессор Уфимцев, начальник разведывательной группы, прокричал в ответ:

— Как циклон позволит. Нам отвели время до конца недели, а там посмотрим.

Гул винтов постепенно стих, снежная воронка рассосалась, наступила тишина. Последняя связь с материком исчезла вместе с вертолётом.

Остров Шмидта, входящий в архипелаг Северная Земля, представлял собой самое сердце Арктики: район, удаленный от промышленных центров и судовых трасс. Сюда не доходит отепляющее влияние ни Атлантики, ни Тихого океана.

— Сплошная богом забытая дыра, — как любил повторять Костя Ремешок.

— И причём, ледяная, — добавлял техник Подолян, старше по возрасту Кости на двадцать лет.

Команда геологов, прибывшая на остров, насчитывала пять человек. Начальником группы был профессор Уфимцев, пятидесятилетний член-корреспондент Академии наук СССР, бывавший в экспедициях едва ли не во всех уголках ещё не до конца изученной Арктики. Заместителем и помощником числился сорокапятилетний инженер и археолог Подолян; третьим был Ремешок — юный изыскатель двадцати пяти лет, неутомимый весельчак и рубаха-парень. Четвертым в команде значился биолог Краюхин — хмурый нелюдимый тип сорока лет. А пятого члена экспедиции взяли незадолго до отбытия на остров по рекомендации Уфимцева. Веронике, или просто Вере, как раз на днях исполнилось двадцать восемь. В группу девушка была зачислена в качестве медсестры, повара и просто помощницы.

— Глаза красивые как звёзды! — мечтательно протянул Ремешок при первом знакомстве, сразу бесповоротно влюбившись в скромную девушку, хоть она и была старше Кости на три года.

— Не расспрашивай её о прежней жизни, — предупредил начальник экспедиции. — Там произошла трагедия и Вера лишилась мужа, так и не успев завести детей. Каждое напоминание приводит её в грусть.

— А что случилось? — сразу поник Костя, не умевший скрывать эмоций. — Погиб?

— Да. При испытательных полетах на Байконуре.

С тех пор, а точнее, уже четвертый день с момента основания геологической миссии на остров Шмидта, Костя не отходил от девушки ни на шаг. Та принимала его неловкие ухаживания благосклонно, считая Костю просто хорошим верным товарищем, не более.

Краюхин по этому поводу заявил с ехидством:

— Баба на корабле — быть беде. Попомните мои слова — намаемся мы ещё с её слабым организмом. В условиях вечной мерзлоты женщинам тут не место.

— Да будет вам известно, — откликнулся Подолян, называвший всех кроме Кости на «вы», — что первой русской полярницей и начальником зимовки на архипелаге была Нина Петровна Демме. А этот регион считается самым изолированным местом в Арктике. Сюда заходила экспедиция Георгия Ушакова, которую в 1931 году не смогли забрать со второй зимовки.

— А кто здесь вообще обитает, академик ты наш хренов? — поинтересовался Ремешок, любивший подначивать старшего товарища. Техник привык к его безобидным шуткам, ответив просто:

— Белые медведи, белые чайки, белухи, нерпы, гренландские тюлени.

Эта беседа происходила накануне вылета.

А случилось вот что…

Всесоюзный природный фонд Географического общества направил экспедицию Уфимцева в заданный район архипелага Северной Земли после того, как все сейсмологические и метеорологические станции арктического побережья Таймыра в Карском море внезапно подали сигнал тревоги. Это произошло четыре дня назад. Станция «Челюскин» на одноимённом мысе вместе с метеостанцией «Таймыр» послали в эфир загадочное сообщение, после чего, выдав в УКВ-диапазоне сигнал опасности, полностью пропали. Эфир оказался пуст. Спустя два дня в Географическом обществе Академии наук заволновались, получив подтверждение орбитальных спутников, что станции не выходят на связь. Тогда-то и была собрана наспех группа разведки, возглавил которую профессор Уфимцев. К месту расположения станций «Челюскин» и «Таймыр» были отправлены две команды научных сотрудников, а сюда, на остров Шмидта, прилетели Костя, Вера, Подолян, Краюхин и сам профессор.

— Нам-то что там делать? — недоумевал Ремешок, располагаясь в салоне вертолёта ближе к объекту своей страсти. Вера кивнула на Уфимцева, который сам объяснил положение дел, пока вертолет набирал высоту. Стартовали с одного из аэродромов побережья. Время лёту — часов шесть. Полярный день с незаходящим солнцем был в самом разгаре. Под днищем машины простирался сплошной ледяной покров, достигавший шельфа Карского моря. Белая пустыня иногда прорезалась силуэтами таинственных песчаниковых столбов, имеющих слоистую структуру. Их называли памятниками природы, а образования колоссальных ледников — ледяными куполами Арктики.

— Итак, ребятки мои, — перекрикивая шум винтов, обвел он всех взглядом. — Экипировку с амуницией проверили? Ничего не забыли? Как вы знаете, постоянных поселений на Северной Земле нет, тем не менее, в эти снежные неуютные края иногда добираются охотники за тюленями и моржами. Устроив крохотные перевалочные склады и своеобразные уголки зимовки, они могут проводить в домиках несколько дней, пробираясь дальше в глубь архипелага.

— К чему такие вводные данные, Павел Семёнович? — не удержался Костя-Ремешок, подмигивая Веронике. — Прилетим, выйдем, скажем: «Приветствуем вас, чужестранцы! Мы — посланцы Земли — прибыли к вам с неба на огненной колеснице. Не подскажете, как пройти в библиотеку»? — и хохотнул.

— Тише ты, — осадила девушка.

Профессор только отмахнулся, привыкший к Костиным бестолковым вопросам.

— А к тому, дружочек мой, что именно эти охотники и рыбаки-поморы обнаружили на острове нечто такое, из-за чего и была собрана наша команда. Не перебивай. Расскажу, что мне известно самому.

Кричать было неудобно, мешал гул винтов, поэтому все сгруппировались вокруг профессора, и тот начал.

— Прежде всего, начну с загадочных сообщений, принятых в эфире на материке. Метеостанции «Челюскин» и «Таймыр» четыре дня назад с помощью датчиков и зондов обнаружили небывалый скачок магнитной амплитуды озоновой дыры, расположенной неподалёку в стратосфере. Текст их сообщения почти не отличался. Кто-то в эфире заметил, что приборы буквально взбесились, указывая остров Шмидта в качестве эпицентра событий. Мгновенный скачок температуры, поворот циклона в противоположную сторону, небывалой силы буран и полное отсутствие местного биома — вот результат трехдневной давности. Кто-то послал сигнал опасности при невыясненных обстоятельствах. На станции направили спецгруппы, а нам указали координаты острова Шмидта. Выглядит это так…

Уфимцев убедился, что Костя как и другие внимательно слушает, продолжил:

— Спустя сутки, то есть, три дня назад, циклон завершил свой маневр и встал как вкопанный, будто наткнувшись на невидимую преграду. Повторюсь — такое поведение воздушных масс совершенно не характерно матушке-природе. Он остановился… — профессор озадаченно почесал затылок, — словно… по приказу. Будто им кто-то… УПРАВЛЯЛ.

Последнее слово он выделил ударением.

Повисла недоуменная пауза.

— Как это… — запнулся Костя-Ремешок. — Как это… управлял? Вручную, что ли? — его глаза вылезли из орбит, уставившись на профессора.

— Не знаю, — пожал тот плечами. — Это нам и предстоит выяснить. Для этого и направили сюда. Но это ещё не всё. Станции замолкли внезапно, не подавая сигналов даже орбитальному спутнику. Будто оказались в каком-то… вакууме. Сообщение — сигнал опасности — призыв помощи — и… тишина.

— Вы сказали о животном биоме, — подала голос Вероника. — А с ними что?

— Все белые медведи, тюлени, моржи, белухи и даже чайки, как по команде, покинули свои ареалы обитания. Фигурально выражаясь, пустились в бегство. Причём, в паническое бегство, — сделал он ударение. — Опустели гнездовья и лежбища. Побережье острова превратилось в пустыню. Поморы-рыбаки, о которых я упомянул, снявшись с зимовки и добравшись побережья, вышли на связь по рации с ближайшим сейнером, проходившим мимо острова. Они-то и передали капитану то неведомое, что случилось на их глазах.

Профессор сделал паузу.

— А потом и они исчезли из эфира, сколько сейнер их не вызывал. Это было два дня назад.

— И что они передали?

— Что в небе якобы ниоткуда возникла вспышка ослепительного света, раздался грохот, земля заходила ходуном, руша их зимовку, отчего они вынуждены были спасаться бегством наравне с животными. Громадной силы толчок потряс весь остров целиком. Сейнер пытался выйти с ними на связь, даже подошёл близко к побережью, в залив Журавлёва, но там уже никого не было. Наша задача, установить причину и попытаться найти этих полярников. — Он на секунду умолк. — Да… и ещё. В Географическом обществе по данным спутника определили внезапный выброс в атмосферу колоссального давления, вырвавшегося наружу при вспышке с грохотом. Температура начала катастрофически повышаться, приведя в таяние все ближайшие ледники. При подлете к острову Шмидта мы это почувствуем. Пилоты высадят нас и вернутся через неделю. У них много работы по переброске других команд в различные точки.

— Метеорит? — предположил Подолян, всматриваясь в иллюминатор. — Грохот, вспышка, колебание почвы, бегство зверей… Всё говорит о падении и столкновении с Землёй.

— Возможно и метеорит, — кивнул Уфимцев. — Но откуда такой катастрофический выброс давления? По всем предпосылкам, при метеорите давления с такой чудовищной амплитудой не скачет, словно взбесившийся. Да и повышение температуры сразу целого региона в радиусе сотни километров сбивает с толку и меня и научных сотрудников там, на материке. Если это и столкновение, то не с метеоритом.

— А с кем… то есть, с чем? — ошарашенно запнулся Костя.

— Не знаю, мальчик мой. Не зна-ю… — развёл он руками. — Нам следует учитывать два факта, точнее — три. Остановку циклона и бегство зверей — раз! — он загнул палец. — Исчезновение полярников и связи с материком двух метеостанций, — два! И третье — внезапный всплеск давления с критическим повышением температуры.

Уфимцев умолк, дав наконец возможность вставить слово Косте-Ремешку.

Но тот молчал, совершенно сбитый с толку, уставившись непонимающим взглядом на соседей. Молчал Подолян, молчал и сам Краюхин.

Подлетая к острову, они уже чувствовали нарастание температуры.

И вот теперь они прибыли. Вертолёт, заваливаясь набок, отвалил в сторону, уходя в небо: поднятая турбулентностью завеса снега утихла. Наступила тишина.

…Как оказалось позднее, события только начинали свой оборот. Страшный. Жуткий. И безысходный.

***

— Жарища как в желудке у негра! — сбитый с толку, произнёс Костя, расстегивая куртку под которой был комбинезон и свитер. — Оделся в Арктику, а попал в Африку, чтоб её бесы сожрали!

Шедшая следом Вероника уже освободилась от меховой куртки-аляски, скатав ее и закинув на плечи под рюкзак. Впереди шёл Подолян, замыкали цепочку Уфимцев с Краюхиным.

Они продвигались гуськом, ступая след в след мимо бесконечных ручьев тающего снега. Температура держалась на уровне +15 градусов, что было совершенно недопустимо природой данного климатического пояса. Изменения почувствовали ещё на подлёте к острову, наблюдая в иллюминаторы громадные участки обнажившегося ландшафта от снеговых масс вечной мерзлоты. Пилоты, высадив группу, даже не успели удивиться столь абсурдному поведению природы, получив вызов тут же возвращаться назад. Тяжелые паковые льды Таймырского и Айонского массивов, перед которыми бессильно останавливались самые мощные ледоколы, остались позади. Теперь перед полярниками простирались пустые островки каменистых наслоений, веками лежавших подо льдами, но сейчас расплываясь прямо на глазах. Влага испарений пропитывала одежду, мешая движениям.

— Далеко ещё? — отдуваясь под тяжестью амуниции, недовольно обернулся к профессору Краюхин. Тот сверился с картой, сам чувствуя полнейшую растерянность перед увиденным. Кругом, куда ни глянь, до самого горизонта — талая вода и бурные ручьи внезапной оттепели.

— Километра два осталось, — посмотрел Уфимцев на компас, сверяясь с маршрутом.

— Нас встречают неласково, — поддержал разговор Подолян. — Вот тебе и библиотека, — подначил он Ремешка. Костя взорвался от изумления:

— Где это видано, чтобы в снежных массивах вечной мерзлоты стояла летняя погода! Павел Семёнович, мы ведь за Полярным кругом! До полюса ближе чем до Норильска! Сейчас должно быть не выше тридцати мороза! — он всплеснул руками, едва не обронив висящее узлами снаряжение. Каждый нёс по внушительному рюкзаку, опоясанный ещё и кучей мелких сумок. Лыжи, предназначенные для снега, оставили на площадке приземления, сложив вместе с санями. Там же оставили утепленную палатку, прихватив с собой только спальные мешки. До зимовки полярников было почти рукой подать, вот и решили идти налегке.

— Ты прав, Костя. Климат тут суровый, ясных дней в году наберётся не больше тридцати, остальное время сплошные ветра, снежные бури и собачий холод. А сейчас, будто нас встречают пляжной погодой.

— Метеорит, — буркнул Краюхин. — Всё дело в этом космическом госте.

И умолк.

Первым крохотный сарай с домиком увидел Ремешок, когда уже подходили к месту.

— Вижу! — радостно возгласил он как самый зоркий из группы.

— Библиотеку? — не упустил возможности подцепить Подолян. — И где ж твои братья по разуму, пришелец хренов?

Чавкающие унты все разбухли от влаги, совершенно неприспособленные для внезапной оттепели, обрушившейся на остров. Все с облегчением выдохнули, когда остановились во дворе небольшой зимовки. Два сарая, маленькая землянка, что-то похожее на вручную сколоченную избу и пустая цистерна бензовоза, непонятно каким образом оказавшаяся на краю Земли, — вот и всё, что они увидели. Рядом вкопанный столб с вращающимся флюгером, проложенная колея от снегохода и полная всепоглощающая тишина. Лишь журчание воды да далёкий грохот сталкивающихся льдин. Там лежал закованный в лёд океан, испещренный черными зигзагами разводий, здесь же их встречал полный контраст необъяснимой аномалии в виде ниоткуда взявшейся оттепели.

— Жилище покинуто наспех, — определил Уфимцев, пока в сложенной печурке разводили огонь. Вероника обошла две комнаты по периметру, заглядывая в каждый уголок. Внутри было сумрачно, но свет снаружи проникал сквозь два мутных окошка, отбрасывая на бревенчатые стены причудливые тени.

— Здесь они спали, — заключила девушка, осматривая лежанку на трех-четырех человек.

— А здесь питались и резались в карты, попивая самогон, — добавил, хохотнув, Костик, указывая на большой стол, вкопанный посреди первой комнаты. — Еду готовили на печке, благо сухого стланика на побережье хоть отбавляй. Плюс водоросли, плюс мох и лишайник…

— Откуда мох с лишайником в вечной мерзлоте, умник хренов? — поддел его Подолян. — Это сейчас всё растаяло, а когда полярники тут зимовали, никакого топлива кроме стланика не было и в помине.

— Тише вы! — оборвал Уфимцев. — Кто видел Краюхина?

— Заходил вслед за нами, — голос у Веры приобрёл какой-то тревожный оттенок. Они уже больше часа находились внутри зимовки, разведя огонь, обследовав сараи с землянкой. Везде было пусто, покинуто, заброшено. Жестяные банки для круп покрылись плесенью, землянка была выкопана, очевидно, в качестве погреба, но и она пустовала.

— Когда видели его последний раз? — насторожился начальник экспедиции.

— Он что-то буркнул насчёт образцов почвы и вроде бы хотел идти собирать, чтобы потом высушить, — вспомнил Подолян. — Где-то час назад, пока мы осматривались.

Что-то гнетущее завитало в воздухе. Что-то странное и тревожащее душу.

— Как мы могли высадиться, не прихватив раций? — стукнул себя по лбу Ремешок, только тут сообразив, какую оплошность он совершил. — Они же лежали в отдельной сумке!

— И что? — почти взревел Подолян, надвигаясь угрожающе на бедного парня.

— Я… — проглотил Костя комок, заикаясь. — Я… забыл… в вертолёте.

В зимовке, казалось, обрушилась лавина. Подолян едва не раздавил Костю своими ручищами.

— Ты понимаешь, что ты наделал, пустоголовый идиот! Мы же теперь не сможем держать связь друг с другом, если придётся разлучиться! Сейчас как раз и вызвали бы Краюхина…

— Погоди, — остановил его Уфимцев, с укором взглянув на младшего товарища. — Теперь уже ничего не изменишь. Упущение, конечно, чудовищное! Надо было поручить сумку Веронике. Но рации итак не доставали до материка, тут необходим более мощный передатчик. Стационарный. С зарядкой аккумуляторов на несколько месяцев. У нас его нет. Что касается раций… — профессор подыскивал слова, пока за него не закончил Подолян:

— На голодный паёк этого паршивца! Как раз провизию сэкономим.

Костя-Ремешок стоял, бессильно понурив голову. Такого конфуза, да ещё при объекте своей любви, он не испытывал ни разу в жизни. Как он мог забыть едва ли не самое важное в их экспедиции? Как умудрился прыгнуть с вертолета и не вспомнить? Как он вообще шел всю дорогу до зимовки, только сейчас оторопев на месте!

— Вот что… — спустя минуту размышлений, решил Уфимцев. — Раз раций нет, придётся кому-то узнать, куда делся Краюхин. Следов мы не найдем в этих бурлящих потоках, но кричать и звать никто не мешает. Мы с Верой останемся здесь, готовя ужин и обсушивая одежду, а вы отправляйтесь за нашим биологом.

— Не нравится он мне… — поделился Костя, но тут же замолк, получив уничтожающий взгляд старшего коллеги. Подолян так зыркнул на него, что у Кости съехала набок челюсть от страха. Вот когда его хмурый товарищ мог отыграться на нём за все шуточки с издевками.

— Снимите куртки и свитера, я их высушу, — предложила напоследок Вера, прежде чем они отправились наружу.

Оставшись в комбинезонах и прихватив по паре ракетниц, двое друзей условились с профессором в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств выстрелить в воздух.

— Не задерживайтесь, — напутствовал их Уфимцев. — Если и вы пропадете как те рыбаки, мы с Верой отправимся за вами.

С тем и ушли.

…А затем события начали развиваться с угрожающей быстротой, навалившись друг на друга по принципу домино.