Исчезновение в Эппингском лесу

I

— Погода жуткая, - обеспокоенно произнесла служанка, глядя на разгорающуюся за окном бурю.

Лето стремительно умирало. Осень в предвкушении долгожданной смены довольно потирала руки. Раскат за раскатом, прежде откуда-то издалека, с каждым новым ударом подбираясь всё ближе, стучал в набат величественный гром, неся с собою пробирающий до костей холод. Ветер усиливался. Дождь срывался. Тучи сгущались.

— Роб... - девушка повернулась к копошащейся в углу маленькой тёмной комнатушки сгорбленной фигуре, и демонстративно обхватила, потирая, прикрытые платком плечи.

— Да, Энни, сейчас, - виновато ответил Робин, кряхтя в попытках развести огонь.

— А говорил, что хозяйский камин за пару минут растапливал... - закатив глаза, вздохнула девушка.

Отблески молний и высекаемых кремнием искр отражались в глазах Роба, нервно чиркающего кресалом.

— Может, спичками? - язвительно спросила Энн.

— Ага, они тут на пересчёт, - парировал Робин уколы молодой служанки. Дождь, тем временем, уже вовсю тарабанил по стёклам, по крыше, а ветер завывал из-под рамы.

— Ну-ну... - протянула девушка, отвернувшись обратно к окну, всматриваясь в величественные дубы, ставшие жалкими марионетками в руках бури, шумящие листвой и широко размахивающие ветвями в угоду капризов окутывающей округу осени.

Пламя объяло поленья.

— Вот! Говорил же! - довольно выкрикнул Роб. - Не замёрзнем. Сейчас разгорится, согреемся. Энни, давай, ступай к огню, нечего там выглядывать, темень на дворе.

Из нутра маленькой, как и сама комната, печки, вместе с теплом полился приятный, успокаивающий треск.

Энни улыбнулась, отойдя от окна, приблизилась к печи и протянула к огню руки. Роб стоял рядом, вглядываясь в скромные язычки пламени, неторопливо набирающие силу. Топка разгоралась. Прикованные к огню глаза ловили в зрачках своих отблески жаркого танца.

Буря нарастала...

Громовые раскаты разрывали небо бок-о-бок с освещающими округу вспышками, а дождь отбивал угнетающий ритм по закрытым окнам погрязшего в интимной полутьме кабинета. И лишь камин тепло трещал, отбрасывая тусклый свет на стоящего перед ним мужчину, так же как и Роба, заворожённого игрою огоньков, беспринципно пожирающих заброшенные к ним чурки.

Джеймс любил этот кабинет, служивший ему местом утешения в мгновения тягостных раздумий. То было Место силы, ментальный кокон, верный друг, умеющий хранить любые тайны...

Сделав пару шагов в сторону от камина, отправившись в объятия огромного кожаного кресла - особого предмета гордости Джеймса, наравне с массивным резным письменным столом, подаренным ему родственниками супруги на новоселье, мужчина задумался, глядя на бушующую за окном непогоду.

— Пора заканчивать с этим... - тихо сорвалось с подрагивающих в нервном тике уст.

Взяв со стола сигару, бережно срезав гильотиной кончик, Джеймс чиркнул спичкой, сделал несколько коротких раскуривающих затяжек, после чего, загнав в лёгкие обильный поток добротного ливерпульского дыма, с удовольствием выпустил его в потолок, откинувшись на спинку кресла и закатив глаза.

В дверь постучали...

Робин, увлечённый пляшущими в печи огоньками, вздрогнул.

— Ну чего ты? Просто гром, трусишка, - успокоила юношу Энн, взяв того за руку. - Время позднее. Хозяева уже давно отдыхают. Не бойся.

Отдёрнув руку, Робин быстро сменил испуг на напускную браваду.

— И ничего я не испугался! - резко ответил он. Через несколько секунд юный «лев» всё же оправился от приступа юношеской импульсивности и вновь обрёл ладный настрой. - Вот, взгляни лучше на это...

— Что такое?

Робин интригующе промолчал, достал припрятанную под столом сумку и со смакованием момента вынул из неё запыленную бутылку прекрасного красного.

— Роб! - возмущённо выпалила Энн. - Откуда оно у тебя? Неужто стянул из погреба?!

Ну, - с ухмылкой начал было юноша, пожав плечами, - ты же знаешь, сколько их там. Одной точно не хватятся. Тем более, не самое оно там старое было.

— Если мама узнает...

— Не узнает, - поставив бутылку на стол и проведя ладонью по щеке девушки, сказал Робин.

Энн отстранённо отвела его руку, недовольно нахмурилась, взглянула ещё раз на бутылку, потом снова на Робина и с лукавым прищуром выдавила:

— Ладно.

Одновременно с очередным раскатом грома, в дверь действительно постучали...

— Опять? Да что там такое?! - недовольно выкрикнул Джеймс.

Буря не утихала, угрожающе пошатывая резкими порывами ветра запертые створки окон. Снова стук. Мужчина замешкался, сделал ещё одну затяжку, набрался смелости глотком налитого виски, отложил недокуренную сигару, отставил опустошённый бокал и медленно встал из-за стола, направившись к двери.

Проблески молний освещали дорогу до выхода из кабинета. Тёплый свет камина упускал из своих рук удаляющегося от него Джеймса. Когда тот подошёл ко входу, провернул отдающую в ладонь холодом латунную ручку и с лёгким скрипом открыл массивное дверное полотно, на лице его проявилась усталая раздражённость.

— Мы уже всё обсудили. Мне нечего тебе больше добавить. Я принял решение, - сказал Джеймс молчаливо внемлющему к его словам за порогом гостю, сокрытому в полутьме узкого коридора. - Хотя, знаешь, войди. Хочу, чтобы это не было для тебя сюрпризом...

Джеймс вернулся к столу, зажал в зубах оставленную прежде у пепельницы недокуренную сигару, выдвинул ящик и достал оттуда запечатанный конверт с фамильным оттиском на сургуче.

— Я долго думал, - продолжил он, стоя у камина, - думал непрестанно о своей жизни. О твоей роли в ней. О Её судьбе... И знаешь что?

Джеймс держал в руке конверт, глядя на играющее в топке пламя, после чего, выпустив из себя ещё один клубок табачного дыма, бросил письмо в огонь.

— Плевать, - продолжил он, вздохнув сквозь редкий кашель. - Да, плевать. Я недостоин всего этого. Я не желаю больше участвовать в подобном фарсе и...

Раскат грома заглушил слова, а вместе с тем глухой удар отвлёк Джеймса от его мысли и разложенных по полочкам в голове фраз. Он замер перед камином, глядя на догорающий конверт. По лбу его пробежала вязкая струйка крови. Рука машинально потянулась к источнику резкой боли - багру, вошедшему в макушку.

— Ты... - протяжно взревел Джеймс, выронив изо рта сигару и обернувшись к гостю, заблаговременно отступившему на несколько шагов обратно к выходу. - Тварь...

Пошатываясь, цепляющийся за крупицы оставшейся в теле жизни раненый зверь побрёл в сторону замершего в темноте незнакомца, явно не ожидавшего подобной стойкости со стороны своей жертвы. Гром разрывал пространство, а молнии вскрывали в сумраке маску исступлённого безумия на лице Джеймса.

— Ты-ы-ы... - протяжно твердил он, хватаясь руками за воздух, разваливая попутно стоящие перед ним книжные полки.

Агония истлела вместе с конвертом, ставшим пеплом. Джеймс рухнул на пол под очередной громовой барабанный проигрыш. Из глубины коридора донёсся шорох чьих-то лёгких медленных шагов по поскрипывающим старым половицам.

Гром не думал утихать...

«Будем!» - радостно прокричало «взорвавшее» бутылку вина около маленькой печки полуночное трио в лице Робина, Энн и свалившейся им на голову Агнесс, скрывавшейся за стаканом дармового горячительного от возложенных на неё хлопот по заботе за хозяйской дочерью. Вечер был испорчен, хоть Роб и старался изображать спокойствие, однако, скулы выдавали в нём напряжённость. Дрянная погода, печь, вино... Их с Энн встреча была определённо многообещающей, если бы не постучавшаяся в их каморку слоняющаяся по дому в праздном безделье няня.

— Тебе разве за девчонкой следить не надо? - спросил Робин прикончившую уже второй стакан Агнесс.

— Да что с ней будет? - весело ответила та. - Уложила, спит, до утра я свободна как ветер...

Очередной порыв яростно ударил в окна. Дамы вздрогнули. И не только они.

— К слову о ветре... - Энн демонстративно покрутила в руке пустой стакан, глядя на Робина.

— Да, наливай. Чего растягивать, - сказала Агнесс, но ощутила на себе тяжесть недовольства со стороны Роба. - Ой, а я ведь совсем потеряла счёт времени! Пойду, пожалуй, проверю, как малышка.

— Не выдумывай, - Энн усадила обратно за стол уже собравшуюся было оставить их с Робином наедине девушку. - Давай, побудь с нами ещё немного, допьём, пойдёшь. Да и сказала же сама - спит уже. Робби, у дам пусты бокалы!

Стаканы наполнились, разлетелись по рукам, в звонком ударе сошлись под очередное «Будем!».

Едва дотянувшись до замочной скважины, стоя босиком на носочках перед дверью в промозглом коридоре, сонная обладательница пары юных глаз выискивала взглядом источник привлёкшего её внимание шума, доносящегося из комнаты.

Если бы молнии в ту ночь посылали Боги, их колчан должен был быть огромен. Свет, испускаемый непрекращающимся потоком летящих с неба снарядов, казалось, мог добить до дна Марианской впадины. А гром... Ему не требовались двери и разрешение войти. Он добирался до самого нутра всего живого и всего отжившего.

Вздрогнув, Агнесс выронила стакан.

Девочка в испуге дёрнулась. Удерживающие её «опоры» подкосились. Рука машинально зацепилась за стоящий по-над стенкой столик с расписной вазой.

Россыпь осколков разлетелась по полу.

Девочка замерла, глядя на медленно открывшуюся перед нею дверь. Источник шума лежал на полу, распластавшись, в луже крови, обрамлённый тусклым светом всё ещё потрескивающего камина. На пороге, в нескольких шагах, стояла Тень. Поднесённым к губам пальцем она отняла у девочки Голос. Парализовала её ноги, руки, даже дышать той теперь приходилось осознанно, рывками, сквозь накатывающие слёзы.

— Папа?

Тень поплыла к Вопрошающей. Бесшумно. Лишённая веса.

Девочка нашла в себе силы. Девочка поднялась. Девочка побежала. Прочь от отцовского кабинета. Прочь от пустившейся вслед за нею Темноты.

— Простите. Наверное, мне уже хватит, - виновато сказала Агнесс, принявшись собирать осколки разбитого стекла, бывшего некогда изящным стаканом.

— Ничего, давай помогу, - взяв в руки метлу, Энн присоединилась к незапланированной уборке. - Роб, принеси тряпку.

Робин выдохнул, окончательно распрощавшись с надеждами на возможность побыть с Энни наедине. Перебирая корзину с ветошью, он задумался и остановился.

Гром со стучащими по стеклу и крыше каплями окрасился чем-то новым, чем-то ужасающе нарастающим.

— Не один я это слышу? - спросил Роб. - Это же...

Со стороны коридора в отдалении раздался женский крик. Все трое, застывшие в каморке, переглянулись, побелев от ужаса, после чего подобно пуле выскочили из комнаты.

Разбуженная прислуга в тревожном любопытстве повысовывала носы из-за приоткрывшихся дверей, в непонимании потирая сонные глаза.

Агнесс судорожно бегала в поисках девочки. Остальные слетелись наверх, к источнику женского крика, окончательно перекрывшего громовые раскаты.

II

Колени взбирающегося по узкой старой лестнице мужчины изредка поскрипывали вслед за ветхими деревянными ступенями. С лёгкой одышкой, идущий, наконец, осилил дорогу, выйдя в длинный, такой же узкий, как и сама лестница, коридор, вдоль которого по обе стороны выстроились двери. Старые, облезшие, потрёпанные, как и сам отель, двери. Но даже здесь, за этими дверьми, сейчас было лучше, чем на улице, где лето умирало, а дождь не прекращался уже несколько суток кряду.

Приглушив ладонью сорвавшийся с губ кашель, мужчина двинулся вперёд, мимо череды цифр, к одной-единственной. Глаза устало смотрели под ноги. Рука пыталась нащупать ключи в кармане пиджака. Ноги из последних сил тянули тело к дому, к заветной табличке за номером четыреста восемь. Шлейф односолодового брёл следом. Замочная скважина этим утром была значительно меньше обычного.

Позади безуспешно орудующей ключом фигуры из приоткрывшейся двери донёсся голос:

— Мистер Фитцпатрик, вас искали.

— А... - махнул рукой мужчина, продолжив попытки попасть к себе в номер.

— Мистер... Томас. Они звучали весьма настойчиво. Я было подумал, что это те парни с Ист-Стоукс, но для тамошних одеты были весьма недурно.

Дверь поддалась.

— Майк, дружище, - развернувшись к обеспокоенному соседу, по совместительству - ночному администратору гостиницы, ответил Том, - если вернутся - скажи, что я умер.

— Но... Они... Просили...

Томас закрыл дверь, оставив гонца наедине с недоставленным посланием. Горячая ванна, добрый виски, да мягкая кровать - всё, что ему было сейчас нужно.

— Доброго... - поприветствовал вошедший сидящую на прикроватной тумбочке деревянную марионетку. - Скучал?

Тишина - знак согласия.

— Так и думал, - улыбнулся Том.

«Внимание! Свежий номер Полицейских новостей! Манчестер задыхается! Ещё одну жертву достали из Мерси! Над Эссексом сгустились тучи! Дерзкое убийство под покровом ночи! В свежем номере Полицейских новостей!..» - доносилось из приоткрытого окна.

За годы службы констеблем в лондонской полиции Томас вдоволь насмотрелся на всевозможные проявления смерти и очередные кричащие заголовки еженедельного провокационного таблоида давно уже стали для него чем-то обыденным. Смерть - спутник прогресса, тем более в эпоху расцвета промышленности. От неё не уйти, её не обмануть, с ней не договориться...

«Горячая ванна, добрый виски, да мягкая кровать...»

Томас закрыл окно в остром желании приглушить возгласы газетчика и побыть в тишине, унял попутно треск в голове опрокинутым стаканом с недопитыми остатками двенадцатилетней ирландской роскоши, лёг на кровать, уставился в потолок, выдохнул, закрыл глаза...

«Минутку... Совсем чуть-чуть... И...»

Из ванной комнаты донёсся чуждый привычному для Томаса одиночеству шум.

«Крысы? Опять? На прошлой неделе вроде же травили...» - подумал Том, после чего снова закрыл глаза. Крысы подождут.

«Мягкая кровать, а после - горячая...»

Снова шум. Разбитое стекло. Странный шорох. Что-то не так...

— Тш-ш-ш... - взглянул на сидящую марионетку Томас, приложив палец к губам, встал с кровати, вытащил припрятанный в тумбочке револьвер, настороженно, не издавая лишних звуков, направился к Источнику.

Глухие постукивания и шорканье не прекращались, разгоняли обороты шального мотора в теле отставного констебля. Взявшись за ручку, выставив между дверью и глазом прицельную мушку, Томас взвёл курок и резко ворвался внутрь.

Ветер задувал дождь в маленькое разбитое окошко. Капли стекали по стене уродливой сырой паутиной. В ванне трепыхался воронёнок с израненным крылом, безуспешно пытающийся встать на лапки, одна из которых, судя по всему, была повреждена.

Выдохнув, Томас убрал револьвер. Наклонившись над бьющейся в страхе птицей, он попытался было аккуратно коснуться её, но та не позволила, истошно трепыхаясь.

— Тише, тише... - мягко проговорил Том, стараясь успокоить метущуюся душу.

«Я его не видел!» - прозвучал со стороны коридора испуганный голос Майка.

«Куда? Вы в своём уме?! Я сейчас же вызову...» - вместе с ударом и звуком рухнувшего на пол тела, в дверь постучали.

Томас проверил патроны в барабане, посмотрел ещё раз на птицу, вдохнул запах струящегося из окна ветра, прислушался к ритму, отбиваемому каплями по подоконнику, после - сжал рукоять револьвера и вышел в прихожую, ко входу, по ту сторону которого воцарилась подозрительно идеальная тишина.

Скрежет просунутой в замочную скважину отмычки разбавил гнетущее беззвучие. Том замер в ожидании, прилипнув к стене. Хоть и гостей на сегодня в планах не значилось, к их приёму всё было готово. Подмигнув сидящей на тумбочке марионетке, Томас сконцентрировал внимание на щёлкнувшем замке и провернувшейся ручке.

«Как комарик...» - говорят обычно врачи детям перед уколом. Томас и рад был бы утешить переступившего порог незнакомца, но врать - плохо, и комарик тот кусал навылет, оставляя после себя приличную дыру в голове и окрашенную кровью стену.

Грузное тело рухнуло на пол, а сразу после - засвистел рой пуль, хаотично испущенный в направлении двери. Абсолютно бессмысленная трата боеприпасов.

«Дилетанты» - подумал Томас.

Выстрелы стихли. Шестизарядные соты быстро опустели, требуя перезарядки. Томас замер, прислушиваясь к происходящему в коридоре, в ожидании следующей партии.

«Билли завалил, сучёныш!» - возмутился откуда-то один из стрелков.

«Тш!» - тихо отсёк другой.

И вновь тишина, только звон выброшенных на пол гильз пробежал по этажу. Где-то за окном, вдалеке, завыла полицейская сирена.

Томас ждал очередного шанса. В его сотах ещё сидели пять «комариков».

Татуировки на лежащем в прихожей бездыханном «первопроходце» выдавали в нём гончего из промышленного гетто, где грызня за влияние над мануфактурами достигла своего пика, а любые пришлые, вмешивающиеся во внутренние дела местных банд, становились сродни красной тряпке для разъярённого быка.

Уехав из Лондона, Томас брался за любую работу, в основном - за мелкие розыскные халтурки: кого-то найти, за кем-то проследить - опыт, приобретённый за годы службы в полиции оказался полезен и хорошо оплачивался. В особенности - здесь, в Манчестере. Но кто знал, что пропажа рядового докера приведёт к этому? Кто знал, что скромный карточный долг простодушного бедолаги накинет петлю ему на шею и утянет на дно Мерси? А тот, кто попытается распутать этот злосчастный клубок - будет отстреливаться из старого шестизарядника в вонючем отеле средь бела дня? Хороший, должно быть, выйдет заголовок для очередного номера «Полицейских новостей».

«Ну его, уходим!» - прозвучало откуда-то за дверью.

«Нет!» - огрызнулся в ответ второй.

«Как знаешь...» - донеслось из глубины коридора, а вслед за этим - несколько выстрелов и звук очередного рухнувшего тела.

Сирены приближались.

Томас замер, не сводя прицела со входа.

На мгновение из-за двери выглянула коренастая фигура, выстрелившая несколько раз по разным сторонам комнаты. Томас также ответил парой «укусов».

— Сколько? - донеслось из коридора.

— На тебя хватит, - ответил Том.

Сирены уже были на пороге.

— Всё кончено! - прокричал Томас. - Тебе не уйти.

— А кто сказал, что кто-то из нас уйдёт отсюда?

Словно загнанный в угол зверь, понимая, что обратного пути нет, нападающий влетел в номер, прикрываясь своим мёртвым напарником, что рискнул ему перечить. Череда обоюдных выстрелов рассекла воздух. Бездыханный «щит» впитал в себя оставшихся «комариков». Одна из выпущенных убийцей пуль попала Тому в плечо. Патроны иссякли. Настало время грубой силы.

Отбросив своё истекающее кровью прикрытие, вытащив из-за пазухи нож, озлобленный зверь набросился на Томаса, повалил его на пол, всей массой своей вдавливая лезвие ему в грудь. Плечо детектива горело. Крик отчаяния вырвался изо рта, когда острие клинка понемногу начало входить в тело. Марионетка, сидящая на тумбочке, молча наблюдала за происходящим, не в силах помочь своему другу. И где-то там, в чугунной ванне, так же беспомощно трепыхался раненый воронёнок.

За годы службы констеблем в лондонской полиции Томас вдоволь насмотрелся на всевозможные проявления смерти, в большинстве своём - насильственные, но свою смерть он всегда надеялся встретить во сне, в уютной кровати, в собственном домике в ирландской деревушке на берегу живописного озера. Но человек полагает, а судьба располагает.

Руки начали ослабевать, сопротивляться становилось всё тяжелее. Лезвие погружалось всё глубже. Томас смотрел на марионетку, мысленно прощаясь с этим миром, пока со стороны коридора не прозвучал выстрел и нависший над жертвой охотник не упал замертво с пробитым черепом.

— Доктора сюда! Быстрее! - прокричал кто-то из вбежавших в номер полицейских.

— Мистер Фитцпатрик? - спросил некто в гражданском, вошедший следом.

Томас тяжело дышал, пытаясь разглядеть лицо мужчины, что стоял перед ним, одетый с иголочки, с изящной тростью, сжимаемой в руке.

— Кто вы? - поинтересовался Том.

— Позже, мистер Фитцпатрик. Обо всём позже. Приходите в себя, собирайте вещи. В Лондоне для вас есть работа. Возражения не принимаются, да и оплата будет щедрая.

— Но...

— Позже, мистер Фитцпатрик. Позже... Набирайтесь сил. Вы нужны нам. Вы нужны ей...