Искупление

«93 год по календарю де Индра,

Самый грязный притон Ин-де-Руина»

Когда мне говорили, что я буду выполнять «серьезную работу» для «серьезных людей», я мечтательно представлял себе, как проворачиваю миллионные сделки и брызгаю шампанским в самых дорогих проституток Тенебриса… но реальность оказалась… какое бы слово подобрать? Полным дерьмом. Как и всегда. Буду говорить прямо.

Жизнь не особо баловала меня уже начиная с самого моего рождения. Отец алкаш и мать трудоголик, и обоих никогда нет дома. Делай что хочешь: хоть в вену ставься, хоть высшую математику изучай. Дело твое. То есть, мое. Несмотря на такую обстановку в семье, я все-таки предпочел второе, не высшую математику, конечно, меня даже слово это как-то морально угнетает; я начал учиться работе с компьютерами. Диковинная технология прошлого, которая снова вернулась в нашу жизнь в будущем. И все бы в моей жизни было просто великолепно, я бы выбрался с окраин Ин-де-Руина и перебрался в Тенебрис, в процессе сочинив об этом очень пафосную книгу, перечислив там все свои взлеты и падения, но у судьбы оказались на меня другие планы. Даже не у судьбы, а у гребаного нового министра. Мори де Индра1… Сука! Выскочка. Нарисовался хрен пойми откуда и погрузил весь мир в хаос на несколько лет.

Это краткая выжимка из огромной истории паршивой жизни очередного парня с окраин, но именно она и привела меня в самый грязный притон Ин-де-Руина. И я здесь не потому, что я любитель льда2; нет уж, я эту хрень на дух не переношу и никогда не позволю ей попасть в мой организм. Я здесь только для того, чтобы забрать двадцать кило этой отравы и отвезти ее в следующий гадюшник, за это мне подкинут достаточное количество лутума3, и я смогу протянуть еще хотя бы пару дней. Нравится ли мне выполнять подобную работу? Нет. Есть ли у меня выбор? Хрен его знает. Кому нужен человек без образования и опыта, да и внешность у меня не самая стандартная. Еще лет в шестнадцать я забил почти все тело татуировками. Большие шишки брезгуют такими, как я. Сразу клеймят нас уголовниками… хотя я, блин, и есть самый настоящий уголовник, еще и самого мелкого пошиба.

Ну и дыра, мать ее за ногу, запах такой, словно тут недавно кто-то умер. Хотя это вполне вероятно. Не стоит забывать, где я нахожусь. Мне бросилась в глаза очень красивая девушка; если бы она не была обдолбана и не говорила с собственной тенью, я бы точно запал. Есть в ней что-то такое… Не могу уловить точно, я все-таки не поэт. Я бы со своим косноязычием сказал так: девушка очень утонченная, как будто попала в это место случайно. Может, оно так и есть, но мне сейчас не до судеб человеческих. Я все-таки не Достоевский, да и падшие женщины не мой конек. Я здесь с четкой целью. Заработать лутума еще на пару-тройку дней.

Тут все такое яркое, это создает откровенный диссонанс, грязь и запустение, сломленные люди, находящие в наркотическом помрачении, давно пришедшая в негодность техника, и стены покрытые, наверное, уже десятым слоем граффити, каждый пытался перерисовать творчество другого. Чем-то похоже на историю искусства. Там тоже каждый пытался превзойти предыдущего творца, и длилось это ровно до тех пор, пока искусство не превратилось в насмешку над самим собой.

Мне нужно на третий этаж. Там сидит спонсор всего этого запустения и морального разложения – НП. В чем соль его клички я так понять и не смог, но в обществе, в котором я верчусь, спрашивать у людей насчет смысла их прозвищ – смерти подобно.

– Я за товаром, полегче, парни, – у выхода на лестницу меня встретили не очень радушно: три пистолета уткнулись прямо мне в грудь.

– Ты новая шестерка Червя? Смотри, не мудри там, знаем мы твоего босса, в задницу без вазелина пролезет, еще там себе дом отстроит. Червь, он и в Африке червь, – громила в безрукавке издевательски усмехнулся и опустил свои огромные руки, – иди. Тебе на третий.

В шестерках ходить паршиво. Никакого уважения, каждый так и норовит вытереть об тебя ноги: что свои, что чужие. Но никакая работа в Ин-де-Руине не позволит мне поддерживать тот уровень жизни, к которому я привык. Я, может, и шестерка, но зато у меня есть своя квартира, я езжу на машине и могу позволить себе нормально питаться. Везде нужно искать плюсы, минусы за нас находит сама жизнь.

На третьем этаже меня встретили чуть более радушно, пистолетами в грудь не тыкали, только заставили вывернуть карманы и во время обыска пару раз ударили в бок. Быстрее бы закончить с этим делом. Отвезу товар и смогу три дня сидеть дома. Постараюсь забыть обо всех этих унижениях, чтобы потом снова через них пройти. Так и живем. Только мне хотя бы платят неплохо, остальные унижаются совсем за гроши. Знаю, что это паршивое оправдание, но не оправдывать себя я не могу, иначе совсем с ума сойду от осознания собственной никчемности. Да и во мне все еще живет вера, что рано или поздно я смогу продвинуться в иерархии и занять более солидное положение.

Передо мной любезно открыли дверь кабинета и на этом спасибо, о большем просить даже не стану. Внутреннее убранство помещения натолкнуло меня на довольно странные мысли: как-то здесь все слишком вылизано, как будто кабинет женский, а не мужской. Да и внешний вид его хозяина это ощущение во мне только укрепил. Мужчина, лет сорока, в длинном шелковом кимоно, с зализанными волосами, весь какой-то слишком аккуратный, довольно необычно видеть такого человека в столь специфическом месте.

– Ты Рихтер, верно? – мужчина достал из пачки тонкую сигарету и нажал кнопку на проигрывателе, заиграл какой-то непринужденный блюз. – Не люблю, когда разговор могут подслушать. Ты не против музыки? Бастер Бентон4. Один из лучших исполнителей блюза во вселенной.

– Только за.

– Ну и отлично. Вот товар, – НП достал из-под стола большой металлический кейс, – тут ровно двадцать кило. Лутум за него я уже получил, так что можешь забирать. Проверять будешь?

– Нет. Я курьер. То, что находится в кейсе, – меня не интересует. Если вы чего-то не доложили, то разбираться будете с моим боссом.

– А что, если он обвинит в недовесе тебя? Или вдруг кейс вообще пуст или забит барахлом? – НП выдохнул дым и уставился на меня вопросительно.

– Любой заинтересованный в нашей теме человек знает, что в Ин-де-Руине сбыть подобный товар можно только через Червя и его каналы. Мне нет смысла ничего оттуда красть, я все равно не смогу на этом заработать. Да и посылки я доставляю уже очень давно, так что определенный уровень доверия заслужил.

– Логично. Наверное. Смотрю, в голове у тебя что-то есть. Хочешь подзаработать? Работенка плевая, но для нее нужен не остолоп, а человек с мозгами. Что думаешь? Не всю же жизнь в шестерках бегать.

– Что нужно делать? – я взял кейс со стола, тяжелый зараза.

– Съездить с моими парнями к одному япошке и немного его припугнуть, но не кулаками. Бить его не нужно. Задавить морально. Мне нужен для этого дела кто-то языкастый. Сам я такой херней заниматься не хочу, не для того горбатился последние пять лет, чтобы своей жопой рисковать.

– А что он сделал? И сколько вы мне заплатите?

– Банальщина, – НП открыл окно и впустил в кабинет немного свежего воздуха. Лето выдалось на редкость жарким и влажным. Даже по вечерам дышать нечем. – Работает на моей земле, но не платит мне.

– Рэкет значит?

– Можно и так это назвать, – НП усмехнулся. – Но рэкет рациональный, мне с япошками воевать не с руки, их на районе как грязи, и они все ебанутые. Мои парни могут натворить делов, а я буду потом это расхлебывать. Надоело подчищать за этими придурками. А ты, как я вижу, говорить умеешь. Заплачу десятку. Если хорошо себя проявишь, дам еще работу. Разве это не предложение, которого мальчики на побегушках, вроде тебя, ждут всю свою жизнь?

– Когда?

– Сегодня ночью. Япошка будет у себя в клубе. Ты в деле?

Предложение заманчивое, но я боюсь, да и доверять первому встречному как-то не хочется, с другой стороны, когда тебе предлагают работу подобные люди, можно быть уверенным, что с оплатой точно не обманут. Жопу не прикроют, могут кинуть, если сильно накосячишь, но в плане лутума такие, как НП никогда не скупятся. На этом и строится их бизнес, они привлекают молодых и наивных парнишек с улиц, хорошо им платят, а те ради своих боссов задницу рвут. Короче, скорее всего, я крупно об этом пожалею, но еще больше пожалею, если просру подобную возможность.

– В деле.

– А ты быстро схватываешь. Если все пройдет нормально, получишь еще работу. Если накосячишь, пойдешь на все четыре стороны дальше свои посылки таскать. Ну, ты, думаю, и сам в курсе, как все тут работает. Делаешь свою работу хорошо – получаешь репутацию, новые предложения, лутум. Обсираешься – все об этом узнают, и ты обречен до конца своих дней бегать в шестерках. И это в лучшем случае.

– В курсе.

– Тогда жду тебя в двенадцать. Опоздаешь – пойдешь на хер. Пунктуальность, сука, наше все.

Надеюсь, что я не пожалею о том, что согласился на эту работу, но уж больно предложение заманчивое, да и об НП я слышал только хорошее, он тут уже три года, держит пару районов, дела ведет честно, насколько это вообще возможно в нашем деле. Вроде как даже на короткой ноге с самим Дитрихом, а это уже о многом говорит и открывает для меня массу возможностей; но пока не стану загадывать, сейчас в мечтах выстрою замки, а они, как всегда, окажутся не песочными, а навозными, мать их. У меня постоянно так, влезаю в дела, от которых не слишком хорошо пахнет, и потом жалею.

Ладно, пора на свежий воздух. Мне снова бросилась в глаза девушка. В этот раз она смотрела на меня, не отводя взора. Да что с ней не так? И почему она настолько красивая? Длинные пепельные волосы, зеленые глаза, лицо с маленьким носиком и острым треугольным подбородком, ярко выраженные скулы; еще и фигура отличная, я не большой знаток женских тел, но узкая талия, широкие бедра и третий размер груди – это то, что может впечатлить почти любого гетеросексуального мужчину. А если все это обернуть в яркую обтягивающую одежду и сверху добавить короткую шубку, то… я впечатлен. Вдвойне обидно, что такая красота пропадает в притонах, а могла бы моделью стать.

– Курить есть? – девушка прервала наш долгий зрительный контакт и направилась ко мне.

– Есть.

– Выйдем на улицу. Мне что-то дурно.

– Пойдем.

Куда я задевал свою пачку? Вот только недавно же была в кармане… сейчас выйдем и будет как-то неловко. А нет, нашел. Три сигареты и лутума впритык, даже на новую пачку не хватит. Как же надоело выбирать между едой и куревом. Хочется брать и то и другое.

Мы вышли на улицу. Сегодня очень тепло. Я расстегнул верхние пуговицы пиджака. Не хочется делиться последними сигаретами, но есть некие негласные правила: курильщик помогает курильщику, врач врачу, учитель учителю. Солидарность, на ней почти весь современный мир и держится. Я протянул девушке сигарету.

– Спасибо.

Я прикурил сначала ей, а после и себе. Закат красивый. Всегда, когда на солнце смотрю, представляю космос. Бесчисленное количество звезд и других планет, даже солнце на их фоне всего лишь песчинка. Немного воодушевляет, особенно когда сам находишься на дне.

– Ты как здесь оказалась-то? – ненужная любезность, но стоять молча как-то не по себе.

– От хорошей жизни, – девушка рассмеялась.

– Я тоже, – я улыбнулся и крепко затянулся.

– Ты работаешь с теми придурками, с верхних этажей?

– Скорее стремлюсь с ними работать, пока что они кидают мне палку, а я за ней бегу. Но я не жалуюсь, другую работу в этом городе хрен найдешь.

Сигарета закончилась, а вместе с ней подошел к концу и этот диалог. Мне пора бежать, зарабатывать свои гроши, чтобы прожить еще пару жалких дней.

– А мне кажется, что ты способен на большее, – девушка улыбнулась и поправила волосы.

– Возможно. Как тебя зовут хоть? Я Рихтер.

Очередной акт неуместной вежливости, но по-другому я не умею.

– Валерия. Лучше без «я». Эта буква всегда все портит.

– Значит, Валери?

– Именно так.

– Приятно было познакомиться, Валери, но мне пора.

Меня ждет мой полуживой «суперкар», хотя когда-то эта машина на самом деле была одной из самых лучших. WNB5 H7 – мечта любого парня лет так семь назад. Прогресс несется так стремительно, что рынок машин кардинально меняется практически каждый месяц. Теперь мой драндулет по стоимости равен паре хороших кроссовок. Но также стоит учесть, что на хорошие кроссовки среднему жителю Ин-де-Руина придется потратить пару месячных зарплат.

– Можно с тобой?

Вот так вопрос. Этот диалог все больше и больше вгоняет меня в ступор.

– Куда?

– Мне плевать. Даже если ты меня убьешь.

– Все настолько плохо?

– Вполне возможно.

Еще одно решение, о котором я потом пожалею, но авантюрист в моей голове всеми силами пытается затмить рационалиста. Брать незнакомую девушку на передачу товара? Какой же я дурак…

– Поехали.

Какой же я дурак… дважды. Я думаю, что на моем надгробии стоит выбить: «Жил, как дурак и умер, как дурак». Вполне описывает всю суть моей жизни.

Я двинул в сторону машины, Валери увязалась за мной. Очень надеюсь, что я не пожалею о своем решении.

– Слушай, а Рихтер – это же судья? Так ведь? Почему тебя прозвали судьей?

– С немецкого. Верно. Поражен твоими знаниями. Почему так прозвали? Люблю совать нос в чужие дела.

– Как и я.

– Я уже заметил. Мне нужно кое-что отвезти, если будешь сидеть тихо, с меня ужин.

– Для ужина уже как-то поздновато, не находишь?

– С моей работой ужин – это любое вечернее или ночное время, когда я могу позволить себе перекусить.

– Рационально, люблю такое, – Валери улыбнулась. – Откроешь машину или будем и дальше так стоять?

Я прикоснулся ладонью к двери, и мотор с ревом завелся.

– Падай. Главное, не обосри мне все дело. Меня и так в этом городе каждый поиметь пытается.

– Значит, нужно что-то менять, – девушка забралась в салон машины.

– Хороший совет от человека, который шляется по притонам, – я надавил на газ и направил машину в сторону шоссе.

– Ты ведь не знаешь, кто я и почему притоны с беззубыми торчками мне нравятся больше, чем собственный дом.

– С радостью узнаю это, но немного позже. Мне нужно сосредоточиться на работе.

Валери с недовольным видом отвернулась и уставилась в окно. На кой черт я взял с собой едва знакомую бабу? Если продолжит капать мне на мозги, высажу. Видать, мне настолько скучно жить, что даже перспектива послушать нытье очередной наркоши меня прельщает намного больше, чем одиночество. Пустая квартира. Меня от нее тошнит.

Я выехал на дорогу, ведущую к центру города. Вот она черта: нищие трущобы позади и богатый неоновый рай впереди. Я бы хотел сейчас оказаться в местном казино со стаканом текилы и просто насладиться вечером, но вместо этого я вынужден впахивать, чтобы купить себе сигарет и еды. Возможно, Валери права, и мне действительно пора что-то менять в жизни. Посмотрим, как сегодня выйдет с поручением НП. Если не налажаю, то, возможно, и в моей жизни тоже появится своеобразная черта, переступив которую я выберусь на новый уровень.

Хорошо знакомый мне дом. Передам товар, получу лутум и смогу прожить еще какое-то время. Я остановил машину у небоскреба. Сто этажей роскоши. Недоступной мне роскоши. Это бесит.

– Мы на месте? – Валери впервые нарушила молчание.

– Да. Мне нужно минут пятнадцать.

– Я тогда пока схожу в магазин за сигаретами.

– Ты в своем уме? Ты местные цены видела?

– Лутум не проблема. Все мои проблемы здесь, – девушка указала пальцем на голову.

– Как скажешь, – я вышел из машины. – Я быстро.

– С нетерпением буду ждать.

Странная она. Очень странная. Возможно, она тоже отчаялась, как я? Хотя не понимаю я тех, кто отчаивается, имея в кармане кучу лутума, это же столько всего сделать и успеть можно, а эти засранцы в депрессии. Людям бы помогали, и я сейчас не про себя, я о себе и сам могу позаботиться, а вот большая часть жителей Ин-де-Руина нет. И всем плевать на их проблемы.

Я набрал код домофона, и автоматические двери открылись, пропуская меня внутрь. Охранники на первом этаже только кивнули мне, я тут частый гость и меня уже не обыскивают. Хоть что-то приятное. Терпеть не могу обыски, чувствую себя каким-то беззащитным, когда кто-то лазит по карманам и заставляет доставать все вещи.

Мне нужен тридцать третий этаж. Я нажал на кнопку лифта. Интересно, Червь на месте? Или меня опять примет кто-то из его людей? Второй вариант намного проще, отдал посылку и ушел, а вот Червь любит языком почесать, а заткнуть я его не могу, не мой уровень, вот и приходится слушать его болтологию.

– Ты товар привез? – на выходе из лифта меня встретил тучный громила в спортивном костюме.

– Да. Сам отнесешь или мне это сделать?

– Тебе. Еще бы я посылки таскал, если там пусто, голову мне открутят. Иди давай.

– Иду.

Вот сразу видно, что Червь раньше был таким же нищим говнюком, как я. Весь этаж больше на музейный экспонат похож, чем на пригодное для жизни человека место. Излишняя роскошь – болезнь нищебродов, которые пробились с самого дна, ну или мажоров, которым лутум достался просто так. Обеспеченные люди, хорошо живущие из поколения в поколение и усердно работающие, такой ерундой не страдают. Расписные потолки, золотые плинтуса, дурацкие картины, больше похожие на мазню, чем на искусство. Вот оно, наше лицо, я бы превратил свой дом в точно такой же музей, если бы у меня был на это лутум. Почему? Потому что я хочу доказать себе и другим, что теперь могу и имею на это право. Говоря простым языком – понты.

Гостиная. И тут меня ждет Червь собственной персоной. Худой, как смерть, руки и шея покрыты татуировками, в своем любимом бежевом костюме. Лицо сухое, усталое. Мешки под глазами, в которых можно утонуть. А сами глаза серые, хитрые, но беззлобно хитрые. Видно, что человек через многое прошел, и свою выгоду не упустит, но и других подставлять не станет.

– Рихтер, – Червь приподнялся с диванчика и протянул мне руку, – все прошло нормально?

– Да, – я поставил кейс на стол.

– Это хорошо. Раньше я с НП не работал. Не знаю, что он за фрукт, но Дитрих ему доверяет, а, следовательно, должны доверять и мы, но у меня все равно какое-то поганое предчувствие насчет него. Он ничего тебе не говорил?

– Нет. Только передал товар.

– Славно. Выпить хочешь?

– Я тороплюсь.

– Жаль, – Червь улыбнулся мне, обнажив свои золотые зубы. – Лутум уже на твоем счету. Завтра есть еще работенка. Интересует?

– Что нужно делать?

– Садись, курить будешь?

– Да, – я присел на диван. Червь достал портсигар и протянул мне сигарету.

– Мои парни упакуют товар, тебе нужно будет раскидать его по точкам. За риск плачу двойную ставку.

– Пять тысяч.

– По рукам, – Червь подмигнул мне и выдохнул дым. – Подваливай к вечеру. А там уже решим, как все грамотно сделать.

– Хорошо. Я могу идти?

– Я тебе не хозяин, ты можешь делать все, что душе угодно. Я не из тех сучат, что своих людей за скот держат.

– Тогда, до завтра.

– До завтра, Рихтер.

На обратном пути к машине меня не покидало какое-то странное чувство… если даже Червь говорит, что не стоит доверять НП, то следует действительно задуматься. У Червя в голове может быть и опилки, но зато чуйка у него отменная, иначе он бы так долго в этом бизнесе не продержался. С другой стороны, работая с НП, я смогу выйти на новый уровень, если он меня, конечно, не кинет. Черт, почему в жизни все так сложно? Одни вопросы и бесконечное количество развилок, а в нашем деле один раз свернешь не там и можно писать завещание. Если успеешь.

Сколько сейчас времени? У меня еще есть около двух часов. И я очень сильно хочу есть. Отец говорил, что все решения стоит принимать на полный желудок. Пожалуй, впервые последую его совету. Тут недалеко есть хорошая забегаловка, а у меня на счету теперь имеется лутум.

– Наконец-то, – Валери уже поджидала меня у машины, – я замерзнуть успела, тебя не было полчаса. Пунктуальности тебе, конечно, не занимать.

– Не капай на мозги. Есть хочешь?

– Да. Можем зайти в ресторанчик при казино «Вельзевул», там шикарные стейки и самое лучшее вино в городе. А я пью, не просыхая уже почти пять лет, так что можешь мне довериться. В этом деле я профи.

– Чтобы там пожрать, мне нужно месяц горбатиться.

– Забей, я плачу. От тебя требуется только сделать морду попроще и не портить мне настроение. И еще, заправь рубашку, выглядишь прямо как школьник.

Богатенькая девочка прямиком из притона? Меня начинают одолевать сомнения. Сегодня вообще очень странный день. Слишком много совпадений. И работу подкидывают, и богатые девочки на голову буквально с неба падают. А что я, собственно, теряю? Свою паршивую жизнь? Невелика потеря! Хватит ломаться, пора говорить возможностям «да».

– Если ты платишь, я в деле.

– Тогда упаковывай тощую жопку в свой драндулет и поехали.

Я забрался в машину и завел мотор. Валери села рядом и протянула мне сигарету. Я затянулся и включил радио: The Day Is My Enemy, отличная песня, а еще она неплохо описывает стиль моей жизни. Днем я дрыхну, а по ночам тружусь в поте лице. Все-таки умели раньше музыку делать, Продиджи – один из лучших тому примеров. Значит, едем в казино? Как отсюда удачнее туда добраться? В центре всегда пробки. Когда я был ребенком, никто о машинах и мечтать не мог, а теперь весь центр ими кишит. Даже у неудачников, вроде меня, есть возможность купить себе подержанную машину. Поедем через Деловой район. Говорят, в Тенебрисе такой тоже есть, только в десять раз больше, а наш лишь жалкая калька. Ну оно и понятно, там сидит наш любимый министр, который свою задницу окружил такой роскошью, что не снилась ни одному королю. Грохнул бы этого засранца, даже не задумываясь, если бы мне выпал такой шанс.

Мы проехали светящиеся всеми цветами радуги стеклянные небоскребы и у центрального фонтана свернули налево, отсюда уже начинается квартал Казино. Его прямо так и называют. Семь заведений, расположенных на небольшом удалении друг от друга, – настоящий памятник классовому неравенству. В таких заведениях каждая дверная ручка стоит больше, чем я смогу за всю жизнь заработать, что уж тут говорить про простых работяг.

– Вельзевул – это красный?

– Да, – Валери устало зевнула, – тот, что красным светится. Ты чего про демонов не слышал? Это ж их главный цвет, не разочаровывай меня, тощая задница.

– Угу, а еще говорят, что быки, мол красный не любят, но все это брехня. Вот, ты хоть раз видела демона? Откуда знаешь, какие цвета у них в почете, жирная жопа?

– Какой ты нудный.

Но стоит отметить, ощущение и впрямь такое, словно мы на вечеринку к демонам едем, хотя, в каком-то смысле, оно так и есть. Богатство отравляет душу. Слишком много соблазнов, а человек – такое существо, он может бесконечно твердить себе, что никогда не изменится, что будет держать все под контролем, но на самом деле, на обычном бытовом уровне богатство и власть меняют всех; мы может это отрицать, доказывать себе и людям вокруг противоположное, но на подсознательном уровне сами понимаем, что лжем и себе, и окружающим. Могу это даже на примере себя доказать, раньше я жил на пару сотен лутума в месяц, теперь на пару тысяч, иногда даже больше. Когда лутума было впритык, я жил скромно и не пытался прыгнуть выше, но чем больше я зарабатываю, тем сильнее хочу иметь еще больше лутума и власти. Не думаю, что я какой-то невероятно уникальный человек, мне кажется, подобное испытывают почти все.

– Надеюсь, что за парковку ты тоже заплатишь? Тут за час по сотне дерут.

– Плачу за все, не парься.

– Ловлю на слове, – я зарулил на парковку, автоматический шлагбаум поднялся, и мы оказались среди кучи навороченных спорткаров. Чувствую себя максимально не в своей тарелке. Вся эта роскошь угнетает меня, угнетает именно своей недоступностью. Я не завидую засранцам, у которых все это есть, наоборот, я сам хочу стать одним из таких. Но какой-то поганый голосок внутри черепушки все время скидывает меня с небес на землю, напоминая, что добиться такого уровня практически невозможно и есть вероятность того, что я всю жизнь буду прозябать в нищете. Пока я молод буду курьером, мальчиком на побегушках, а потом меня или шлепнут, или я сам стану мелким барыгой, дальше дорога заказана. Может быть, это мой кармический урок? Что если в прошлой жизни я был большим засранцем и теперь должен ответить за все свои преступления в этом воплощении… итерация, мать ее. Даже такие словечки знаю, не совсем дурак. – Слышь, ты веришь в перерождение?

– Не слышь, а Валери. Верю. А что?

– Да я тут задумался, – я припарковал машину на свободное место и первым вышел на свежий воздух.

– О чем? – Валери вышла следом и протянула мне сигарету.

– О том, почему я такой неудачник. Может, это связано с тем, что в прошлой жизни я был большим засранцем?

– Хочешь сказать, что все те, кто страдают сейчас, в прошлой жизни сделали какую-то гадость? Этакий ад на земле? Я думала об этом. В таком раскладе не нужно никакого сатаны, все и так получают по заслугам… Убил кого-то в прошлом, родишься в семье с отцом алкоголиком и матерью проституткой, которые будут колотить тебя до потери пульса, а после станешь мальчиком на побегушках, развозящим посылки и не желающим платить за парковку.

– А ты умнее, чем кажешься. Про мать не угадала, а в остальном – в точку.

– Про твои интеллектуальные способности того же сказать не могу, – Валери улыбнулась и скорчила мне рожу, – хотя ты можешь связать пару слов в предложение, а не просто рычишь… пожалуй, ты все-таки разумнее, чем выглядишь.

– Да ну тебя.

Мы подошли к входу в казино. Неоновый, мать его, рай. Все блага жизни, лишь бы был лутум. В фойе нас встретила девушка в броском открытом наряде. Раньше мне такое нравилось, сейчас больше раздражает. Люблю умеренность в одежде.

– И куда нам идти-то? – я посмотрел на Валери. – Я в таких местах раньше не бывал. Ты главная.

– Нам нужен столик на террасе с видом на город, – Валери обратилась к сотруднице казино.

– Прошу меня извинить, но все столики забронированы на несколько месяцев вперед.

– Валерия Дитрих. Проверьте.

Описать выражение лица девушки, с огромным выпирающим декольте, я не смогу, как не сможет и она описать выражение моего. Дитрих значит. Интересно, меня зальют в бетон живым или мертвым? Валери его дочь или… жена? Черт. В любом случае, ситуация получается не очень красивая. Но раз я уже во все это влез, то заднюю давать не стану. Обычно я трус, но сегодня пытаюсь быть нормальным человеком.

– Приношу свои извинения, – большегрудая опомнилась, в ее глаза снова вернулась осознанность, – прошу вас проследовать за мной, мисс Дитрих.

Лифт поднимал нас на самый верх казино, а в голове моей все крутилась и крутилась мысль о том, каким образом меня убьют после этого свидания. Повесят? Отрежут мои причиндалы? Буду сраным евнухом. Всегда об этом мечтал. Как меня угораздило так влипнуть? Ладно, буду вести себя, как обычно и надеяться на лучшее. Возможно, это не проклятие, а улыбка судьбы.

– Чего ты вдруг стал таким молчаливым? – Валери улыбнулась. – Фамилия смутила?

– Немного. Можно закурить? – я посмотрел на сотрудницу отеля.

– Можно, – Валери протянула мне сигарету. – Я всегда курю в лифтах, пока ни разу не застряла.

Я затянулся, на душе стало немного полегче.

– Кем ты приходишься Дитриху?

– Нелюбимая дочь, которую он считает главным разочарованием и шлюхой. Устроит такой ответ?

– Вполне.

Двери лифта открылись, и мы оказались на самой поразительной террасе, которую я когда-либо видел. Вот же живут богачи, не то, что моя халупа два на два метра. Все, на что падал мой взор, было сделано либо из чистого золота, либо из стекла, напоминающего хрусталь, который сегодня ценится дороже любого драгоценного металла. Большегрудая проводила нас к длинному столику, уютно расположенному прямо напротив края террасы, открывая изумительный вид на Ин-де-Руин, а за спиной у нас спрятался огромный бассейн. Но что самое удивительное – мы тут совершенно одни. Ну, раз сегодня за мою задницу платит лично сама дочь Дитриха, то я не вижу смысла в чем-либо себе отказывать. Я взял в руки меню.

– Как только выберете, дайте знать, – сотрудница отеля откланялась, но отошла буквально на пару метров, застыв в выжидательной позиции. Только я смирился с этим фактом, как на террасу один за другим начали выходить официанты с подносами: вода, столовые приборы, они притащили столько всего, словно нас тут не двое, а человек пятьдесят.

– Заказывай все, что душе угодно. Я плачу. У главного разочарования и шлюхи тоже есть кое-какие привилегии, отец предпочитает делать вид, что меня не существует, но ежемесячно на мой счет приходит солидная сумма лутума. Хотя бы за это я ему благодарна. Очень советую попробовать омаров.

Ну раз так, я дам себе волю. Я заказал, наверное, половину меню и добавил самый дорогой джин, который только смог найти.

– Слушай, а вот на кой черт ты по притонам шляешься и с мутными типами вроде меня по ресторанам ходишь? Просто интересно.

– Тебе длинную историю или короткую?

– Смотря, как долго будут нести еду. Давай такую, чтобы закончилась к моменту, когда первый поднос с омаром окажется на моей половине стола. И еще… тут можно врубить музыку? Тишина – это, конечно, круто, но мы не на романтическом свидании.

– Разве? – Валери состроила мне недовольную гримасу. – Вот значит какие мужчины нынче пошли. Ты платишь за них, водишь в дорогие места, а они…

– Очень смешно. Я знаю тебя от силы всего несколько часов, да и романтик из меня дерьмовый. Я гангстер, причем самого мелкого пошиба. Неудачник, готовый без зазрений совести набить свое брюхо за твой счет и еще попутно рассказать тебе пару историй о своей паршивой жизни, абсолютно пренебрегая тем, что в ответ говоришь мне ты.

– Так это не неудачник, это какой-то альфа-самец. Девочкам такие нравятся.

– Не смеши. Лучше расскажи, что хотела. И про музыку ответишь?

– Какой же ты засранец, – Валери хмыкнула. – Какую музыку предпочитаешь?

– Sonic Youth. Любую песню, у них все шикарные.

– Как скажешь.

Не прошло и десяти минут, как официанты начали выносить еду, а это значит, что увлекательную историю Валери я послушаю немного позже. Мне, конечно, безумно интересно, из-за чего богатенькая избалованная девочка поругалась со своим отцом, но шанс поесть в таких местах зачастую выпадает всего один раз в жизни. Тем более и музыкальное сопровождение подтянулось – Sacred Trickster. Отличный пример качественного рока. Альтернатива с хорошим ритмом и сильным, немного абстрактным текстом. Если бы мне предложили выбрать, кем я хочу быть в следующей жизни, я бы без раздумий выбрал карьеру рок-звезды. Написать пару шикарных альбомов и до конца жизни собирать с них сливки. Умирать молодым – глупость. Красивая и стильная для народа и абсолютно бессмысленная для того, кто принимает такое решение. Это же натуральный идиотизм, прийти к успеху, не успеть им насладиться и исчезнуть в небытие или переродиться в уродливого карлика… что там еще есть? Ад? Ну, я, думаю, понятно, что человек, который, выбирая между богатой, сытой жизнью звезды и становлением уродливым карликом в следующей инкарнации, выбирает последний вариант – сущий дурак; а таких в ад не берут.

До чего же вкусная штука эти лобстеры. Выглядят, как противные насекомые, а на вкус… круче мяса я не пробовал. Одновременно похоже и на индейку, и на устрицу. От индейки – насыщенный вкус, от устрицы – приятная, почти водянистая мягкость мяса.

– Доедим и мне нужно будет откланяться; с тобой, конечно, приятно проводить время, но я не хочу, чтобы твой отец отрезал мне яйца или в бетон залил, поэтому, надеюсь, что это единственная наша с тобой встреча.

– Да ты просто сама галантность, мать ее за ногу, – Валери достала из пачки очередную сигарету.

– Я реалист, – глоток джина приятно обжег горло, – в моей реальности, если кто-то переходит дорогу людям, вроде твоего отца, его убивают. Даже то, что я с его дочуркой по ресторанам гоняю уже достаточный повод, чтобы прикончить меня.

– Поверь, отцу плевать на то, чем я занимаюсь. Его волнует только его бизнес.

– Ты можешь думать, что хочешь, но я не поверю в то, что он не приставил к тебе охрану, с вероятностью почти в сто процентов за тобой круглыми сутками следят и докладывают все твоему отцу. А у меня еще много дел на земле, в бетон я пока не хочу. Там не особо уютно, знаешь ли.

– Значит, вот так, пожрал за мой счет, не выслушал и теперь собираешься свалить? Ну спасибо тебе, Рихтер, за «приятную компанию». Лучше бы собаку с собой взяла, она и разговор умеет поддержать и благодарность выразить. Хоть бы хвостиком повилял.

– За услуги эротического характера нужно доплачивать.

– Хрен ты моржовый, вот кто.

Мне кажется или Валери действительно расстроилась? Лицо девушки как-то помрачнело, губы опустились, а глаза стали какими-то слишком выразительными. Может, зря я с ней так? Иногда нужно довериться своим чувствам, а не разуму. В данном случае чувства говорят мне, что Валери хороший человек. По крайней мере, мне хотелось бы в это верить. Попробую вести себя с ней помягче.

– Ладно. Извини. Но и ты пойми меня, я не хочу неприятностей. А еще у меня есть одно дельце, которым я должен заняться. Давай нормально поговорим, обещаю больше не язвить.

– Ловлю на слове, – Валери стряхнула пепел в тарелку с салатом. – Кто первым будет рассказывать про то, какой он неудачник?

– Ты. Я виноват. Буду ныть вторым.

Сегодня чудовищно красивая луна. Ее свет отражается почти в каждом предмете на террасе, привнося в и без того необычную атмосферу долю мистики. Я покрутил стакан в руке и направил взор на город. Яркое неоновое пятно роскоши, внутри которого я сам сейчас нахожусь, бросает тень на огромную пустыню, полную маленьких домиков и настоящих живых людей. С такой высоты все на земле кажется игрушечным, но это обманчивое ощущение. Теперь я понимаю, почему богачи плюют на бедняков, для них они просто пятна в тени. Мне стало обидно за людей, которые никогда не увидят того, что вижу я, и не поймут того, что понял я. Ужасная несправедливость. В мире не должно быть мест, недоступных для каждого человека.

– Я же говорила тебе, что отец считает меня разочарованием…

– И шлюхой, не забывай.

– Пошел ты, говнюк напыщенный, – Валери обнажила свои белые зубы в улыбке, больше похожей на оскал. А девушка-то воин в душе. Мне нравятся такие люди.

– Молчу, молчу.

– Молодец. Вся эта история с отцом началась еще пять лет назад, когда мне стукнуло восемнадцать.

– Конфликт поколений, отцы и дети, Тургенев. Какая прелесть…

– Да заткнись ты уже и молча послушай.

– Как скажешь.

– Отец хотел, чтобы я училась, добивалась, двигалась… как моя двоюродная сестра, которую он постоянно превозносил, та еще сучка; а мне все это поперек горла, понимаешь? Я лет с тринадцати только и мечтала о том, чтобы сдохнуть, да только кишка тонка…

– И что же такого случилось в твои тринадцать?

Иногда слушать людей утомительно, а иногда любопытно. Я предпочитаю обыденным диалогам остросюжетные драмы, и Валери сейчас меня крайне заинтересовала. Погрузиться в ее воспоминания и понять, почему она стала такой – забавный вызов для меня от меня самого. Можно сказать, что это в каком-то смысле неэтично, но кто, кроме меня, станет слушать и анализировать чужие бредни о жизни? Я тут буквально бесплатный сеанс психотерапии провожу, а это многого стоит. Наверное. Либо у меня самого большие проблемы с головой.

– Смерть матери… у нее кишка оказалась что надо. Повесилась прямо у входа в дом. Это сейчас я могу говорить об этом с такой легкостью, потому что мне уже на все настолько насрать, что даже самые трагичные вещи меня не задевают.

– В таком случае, можешь повеситься в том же месте. Традиция, передаваемая из поколения в поколение, только сначала дочку роди.

– Такого мудака я еще не встречала и, знаешь, ты мне нравишься.

– Аналогично, я тоже себе нравлюсь, но я правда тороплюсь. Так что краткая выжимка о себе и так уж и быть, встретимся еще раз…

– Весьма великодушно с твоей стороны.

– Мать меня рожала не для того, чтобы я за юбками бегал. Тебе надо – ты бегаешь. Говорю заранее.

– Даже не знаю, хочу ли, чтобы ты замолчал или продолжил говорить.

– Мне плевать. Кратко: я уставший от жизни неудачник, машина разваливается, лутума хватает всего на пару дней, приходится бегать в шестерках, чтобы выживать. Месяц назад мне исполнилось двадцать три, к тридцати я планирую подчинить этот город себе. Ты либо со мной, либо ты мне неинтересна. Как-то так.

Я закинул в рот остатки лобстера и залпом опустошил порцию джина. Слишком много тепла в теле, еще немного и меня начнет пошатывать, а это плохо сказывается на продуктивности.

– Ты уже уходишь?

– Да. Вот мой номер. Твой мне не нужен, сам звонить и писать не буду. И еще, можешь дать в дорогу пару сигарет?

– Бери, – Валери протянула мне всю пачку, – я еще куплю. В отличие от тебя.

– Спасибо. Я не гордый. Ну все, не унывай, не вешайся, пока не родишь, а то испортишь мою шутку и звони, если будет настроение.

Я не стал дожидаться ответа девушки и направился к выходу. В этот раз, кажется, пронесло. Надеюсь, ее отец не оторвет мне яйца. Хотя если у них и вправду отношения не очень, то и париться мне не стоит. Спать я с Валери не собираюсь, но как источник лутума и возможностей она меня очень даже привлекает. Грех будет не воспользоваться дочкой Дитриха, если имеется такая возможность.

А вот и мой драндулет. Я сел в машину и закурил. Нужно позвонить НП и узнать у него, как обстоят дела. А то вдруг все уже отменилось, а я как идиот поеду на дело. Я набрал на часах номер. НП ответил мне, включив видеозвонок. Пришлось ответить тем же.

– Слушаю?

– Я по поводу япошки. Все в силе?

– А, это ты, Рихтер. Да. Адрес скинул. Мои парни будут там. Ты сегодня за главного, им спуска не давай. Стрельба нам не нужна, максимум мордобой. Все понятно?

– Яснее ясного.

– Как сделаешь – звони.

– Принято.

А вот и мой первый серьезный заказ. Червь, конечно, сказал, что НП мутный тип, но лучше работать на равных с мутным типом, чем ходить в шестерках у кого-то, вроде Червя. При всем моем хорошем к нему отношении, мужик он ничего такой, хоть и мудаковатый.

«Страшный Русский Ренессанс» – самая подходящая песня, которая могла заиграть в этой машине. Нужно все песни группы добавить, как будет свободное время. Все-таки этнически я почти на сто процентов русский и среди европейцев чувствую себя немного отчужденно. Засранцы они все, конченные. Самые приятные люди, с которыми мне доводилось работать, – славяне. Я не националист, сухие, мать его, факты.

У шлагбаума меня остановил охранник. Толстая опухшая рука постучалась в стекло, я опустил его, и меня пронзил взгляд серых измученных глаз мужчины, лет сорока:

– У вас за парковку не оплачено.

Ну и сучка эта Валери, вся в отца. У них где-то на генетическом уровне прописано всех обманывать и кидать, даже если в этом нет никакой выгоды; но и я не из робкого десятка, пусть эти зажравшиеся богачи идут ко всем чертям.

– Запишите на фамилию Дитрих. Я обедал с дочерью вашего босса, и она обещала оплатить мне парковку.

Охранник исчез так же быстро, как и появился, а шлагбаум пропустил мой драндулет назад в город. Если я все правильно понял, то клуб япошки расположен совсем недалеко от моего текущего местоположения. Хотя бы на бензине сэкономлю, уже что-то приятное. Новые модели машин полностью перешли на электричество, а я до сих пор переплачиваю кучу лутума за топливо. Нужно купить новую тачку, был бы лутум, сука.

Я открыл навигатор. В этом неоновом безумии слишком легко потеряться. Получается, я проехал казино «Вельзевул», сразу за ним находится «Гортензия», с виду простой отель, но на самом деле самая крупная точка торговли людьми во всем Новом мире. За Гортензией мне нужно повернуть налево, потом еще дважды налево, и у памятника Мори де Индра находится тот самый клуб. Да какой клуб! «Реликт»! Я всегда мечтал там побывать, три этажа отборнейшего наслаждения. Идеально все: от шлюх до самого дешевого коктейля. Забавно, что я осуществляю свою мечту именно таким образом, надеюсь, после того, что я сделаю сегодня, мне не закроют проход в клуб. Какой смысл в лутуме и влиянии, если не можешь позволить себе самые простые наслаждения? Собрать гору золота и как Скрудж Макдак купаться в ней? На кой хрен? Чтобы потешить свое самолюбие? Человек, которому богатство нужно только для того, чтобы потешить свое самолюбие, на самом деле глубоко несчастен.

А вот и памятник Мори де Индра. Сукин сын, чтобы у него член отсох. Кусок сраного мудака. Наставил по миру своих статуй и думает, что все обязаны ему поклоняться. Ушлепок. Я вполне буду доволен жизнью, если смогу хотя бы разок харкнуть этому диктатору в его сальную рожу. А сестричка его, отдельный разговор. Она, мать его, и есть та самая Ева, которая в Раю всем змея наяривать начала за яблоки, и из-за которой все человечество в конечном счете оказалось в пизде.

До чего же «Реликт» обалденный клуб. Бля, если бы не работа на НП, я бы это место не тронул. Обидно даже немного, но, если хочешь подниматься по пищевой цепи, приходится идти на компромиссы с собственной совестью.

На парковке опять одни суперкары. Эта часть города буквально смеется надо мной. Из каждой щели на меня вываливается неприкрытая, наглая роскошь, которая лишний раз напоминает мне о собственном ничтожестве. Но ничего, еще лет пять и Ин-де-Руин будет моим. Я за свои слова отвечаю.

Координаты, которые скинул НП, ведут за угол клуба. Проще всего бросить машину тут и дойти пешком. Я припарковался и достал одну из сигарет, которые отжал у Валери. Вкусные, зараза. Ладно, нужно собраться. Сжать свои маленькие дистрофанские булки и настроиться на серьезную работу. Мой первый настоящий контракт. Готов ли я? Хрен его знает. Время покажет, а пока будем работать интуитивно. Я захлопнул дверь и направился по метке. На месте меня уже поджидали здоровые парни в классических костюмах. Вид у них слишком жуткий: либо они меня сейчас убьют, либо руку протянут, чтобы поздороваться… и все равно убьют. Стремные типы. Все мои попытки накачать мышцы обычно заканчивались на второй или третьей тренировке, а эти парни явно в зале живут.

– Рихтер, – я решил проявить инициативу и поздороваться первым.

– Я – Маэстро, вон тот парень в желтом костюме – Дохлый, а серый и деловой – Джин.

Маэстро из всех выглядит самым интеллигентным. Лицо треугольник, аккуратная укладка, ни одной татуировки и глаза добрые.

– Приятно познакомиться, – я протянул руку парням, но пожали ее только двое. – Я что-то не так сделал?

– Дохлый не здоровается с людьми, он у нас социофоб. Агрессивный, перекачанный социофоб.

– Ну че ты гонишь, а? – Дохлый вмешался. Высокий, очень крепкий мужчина, полностью покрытый татуировками, и взгляд какой-то мутный, плавающий, как будто человек постоянно в себе. – Я типа не социофоб, болезнь у меня такая, когда думаешь, что помер, но ты жив. Я раньше таблетки не пил, совсем ебанутым был, а сейчас попроще, но некоторые привычки остались. Я так-то рад тебя видеть, новые люди в нашем деле всегда нужны. Без обид, что руку не подаю.

– Да все нормально, я не обижаюсь.

– Ну и шикардос, – Дохлый обнажил в улыбке свои золотые зубы.

– Значит, – начал Маэстро, – НП, говна кусок, возомнивший себя пупом земли, сказал, что ты умеешь с япошками базарить, поэтому мы тебя только страховать будем, ты говори. А если что не так, держи пушку. Поверь, лучше с ней, чем без нее. Знаешь, что с ней делать?

Я взял протянутый мне пистолет. Обращаться с оружием я умею, конечно, но не шибко хорошо, на уровне любителя, который раз в пару месяцев по бутылкам стреляет, но я для себя уже давно решил, что, если придется кого-то убить, на курок нажму без тени сомнений. В этом деле иначе никак.

– Более-менее, куда жать знаю и в случае чего не испугаюсь.

– Ну тогда двигаем, – Маэстро затушил сигарету об подошву и посмотрел на нас серьезно, – если что, валим всех, пофиг на НП и его правила, наши задницы дороже. Ты, Рихтер, тоже не парься, бизнес у нас на четверых. Так что, если НП на тебя наедет, получит пизды от подавляющего большинства акционеров.

– Понял.

– Ну и славно, тогда двигаем, пора напомнить жирным зажравшимся засранцам под кем они ходят.

Маэстро пошел первым, я сразу за ним. В компании этих людей я ощущал себя удивительно спокойно. От них буквально исходит аура уверенности, заражающей уверенности. Чувствуешь, что горы, мать его, можешь свернуть. Вот значит, как выглядят те, кто заправляют делами на самом высоком уровне? Я хочу однажды стать одним из них.

Внутри клуб оказался еще более грандиозным, чем снаружи. Если бы до этого я не посетил террасу Вельзевула с моей новой знакомой, то, наверное, сказал, что «Реликт» – это самое необычное место из всех, в которых я побывал, но теперь он занимает почетное второе место. Полностью сделанный из непрозрачного стекла, внутри видно все, что происходит снаружи, а вот простые смертные и прохожие заглянуть за завесу тайны клуба не могут, «Реликт» встречает посвященных огромным холлом, по обе стороны которого расположены винтовые лестницы, проходящие сквозь все три этажа заведения и лифты, рядом с которыми приветливо уместились лифтеры, даже на кнопку нажимать не нужно, все сделают за тебя. Первый этаж – танцевальная зона, лучшие диджеи всего Нового мира каждый божий день собираются тут, чтобы развлекать толстосумов и их пассий. Второй – ВИП-зона: лед, эскорт-услуги, массаж; все, что душе угодно. А вот про третий я ничего не знаю. Но сегодня надеюсь восполнить этот пробел.

– Кто угадает, что за кислотная хрень тут играет, получит от меня двадцатку, – Маэстро вытащил очередную сигарету. – Когда я учился играть на пианино, постоянно думал о том, что на самом деле хочу делать такую кислотную музыку, а не Баха с Шопеном по миллионному кругу переигрывать. Были же времена, теперь я даже ноты с трудом вспоминаю.

– Так тебе взрывом всю башку перевернуло, был умный парень, а теперь быдло, – Дохлый по-доброму оскалился.

– Зато ты как был придурком странным, так и остался; зубы золотые вставил, мышцы накачал, а все равно придурок придурком. Сериалами все мозги себе в кашу сварил. Этот засранец на полном серьезе считает, что он Тони Сопрано.

– И че? А ты под подушкой книжки свои японские держишь и дрочишь на них. Может, ты и сюда пришел, чтобы на япошек подрочить?

– Кобо Абэ тебе не япошка, – Маэстро насупился, – он нормальный мужик. Узкоглазый, но нормальный.

– Дрочила ты, – Дохлый по-детски рассмеялся.

– Давайте без личностей, мы работаем, – впервые я услышал голос парня, которого назвали Джином. Звучит как металлический скрежет. Да и лицо у него соответствующее, все острое, и шрам на подбородке размером с указательный палец.

– Да ладно, – Маэстро расплылся в улыбке, – кто это у нас тут заговорил? Я уж думал, ты окончательно все человеческие способности утратил, засранец хладнокровный, рептилоид ты наш. Ну раз рот открыл, песню угадаешь?

– «Degré zéro» – Grand Blanc.

– В точку. Держи двадцатку.

– В жопу ее себе засунь, – Джин сплюнул и достал сигарету. – Работаем.

Нам навстречу вышли люди в деловых костюмах, почти все азиаты или метисы. Судя по виду, настроены эти парни были серьезно. У меня аж дрожь в коленках появилась. Вот же ж срань, всегда думал, что со мной такого не случится, а вот впервые попал в серьезную переделку и почти сразу оцепенел. Надо держать себя в руках, а то еще навалю в штаны при всех, потом не то, что курьером работать, даже ботинки чистить самым законченным шестеркам не дадут.

– Мы к Камадзо, – Маэстро снова проявил инициативу, кажется, он тут неформальный лидер.

– К Камадзо-сама? – азиат, с покрытым шрамами лицом, изобразил гримасу удивления. – Сегодня господин не ждет гостей.

– Теперь ждет. Мы от НП-сама, наш господин-сама хочет поговорить с вашим господином-сама насчет обязательств по выплатам, – Маэстро явно решил немного подшутить над японцами.

– Наш господин ничего и никому не должен, – парень со шрамами начал заводиться, аж лицо покраснело. Я думал, что азиаты не краснеют. Каждый день открываешь для себя что-то новенькое.

– Вот это мы с ним сегодня и обсудим. Я уверен, что у нас получится найти взаимовыгодное решение к общему удовлетворению обеих сторон. Мы вон даже специалиста по вашей культуре взяли, – Маэстро тыкнул меня пальцем в плечо. – Давай ляпни что-нибудь на их языке, пусть знают, что «наша есть нести мир и процветание их дому».

Они что думают, что я говорю на японском? Какого хрена? Мне казалось, меня позвали потому, что НП хотел избежать лишнего кровопролития, но японский? Я в этих иероглифах вижу только мазню, как тест Роршаха: если в иероглифах тебе мерещится смысл, то ты либо азиат, либо шизофреник. Черт… что я помню? Читал же в книгах…

– Аригато. Орэ сяке. Го-кигэн икага дэс ка6?

Япошки со смеху покатились, сука. Даже самый суровый из них, покрытый шрамами лысый засранец, начал хохотать. Что смешного я сказал? Хотел ведь просто поинтересоваться, как у них дела.

– Ну вот, контакт налажен, – Маэстро похлопал меня по плечу. – Скажи им, чтобы отвели нас к боссу. У тебя неплохо получается на их языке балакать.

Японцы еще от моей предыдущей попытки не отошли… как же там у них на японском будет главный? Мне хотя бы вспомнить самую простую конструкцию: отведи, главный. Два слова. Сука. Почему это так тяжело?

– Посуда кими о айс якудза. Оясуми насай7.

Да эти засранцы еще больше смеяться стали. Может, стоит рассказать парням, что я японский знать не знаю. Хотя… Главный из япошек выдохнул, окинул нас подобревшим взглядом и махнул рукой:

– Скажите спасибо своему переводчику, Камадзо-сама точно захочет увидеть его своими глазами. Кто я такой, чтобы отказывать господину в удовольствии. Тем более что день у нас выдался тяжелый.

Мы последовали за японцами на третий этаж. Сегодня я своими глазами увижу, что там находится. Мне немного стыдно за мой японский, мне кажется, что из-за меня нас перестали воспринимать всерьез и сейчас ведут к боссу, чтобы просто над нами посмеяться.

– Ты че им такое ляпнул? – Дохлый немного ускорил шаг и сравнялся со мной.

– Честно?

– Да не бзди, я могила.

– Сам не знаю.

– Ну ты даешь, – Дохлый оскалился, – сам не знаю… сам не знаю, ну и шутник, бля. Не хочешь, не колись.

Весь клуб пропитан роскошью и развратом, на каждом шагу нас подстерегала очередная картина упадка: полуголые девушки, слизывающие растворенный в алкоголе лед, с тел друг друга; за всей этой картиной с упоением наблюдают лысеющие мужички лет сорока, на улице встретишь такого и никогда даже не подумаешь, что он клиент одного из самых шикарных заведений Нового мира. Мы поднимались по лестнице, буквально усыпанной золотом: мы наступали на золотые монеты, и те продолжали свой путь вниз, чтобы после снова оказаться в чьих-то трусах. Или, я бы даже сказал, оказаться платой за то, чтобы трусы эти перестали быть помехой для всего плотского и полетели в фееричный полет по направлению к этой самой лестнице и смешались с кучей золота. Женские стринги и золото… Кому-то действительно может нравится подобное?

Никогда не любил кричащий разврат. И нет, это не оттого, что я ханжа… вовсе нет. Чем пронзительнее кричит о себе пошлость, тем менее желанной она становится. В ней сразу виднеется что-то гадкое и противное человеческому существу. Я за естественность, человеческую естественность; в каждом своем движении и действии человек должен отражать натуру, противную природе, таков уж наш путь. Мы больше не совокупляемся на улицах, не спим в пещерах, прикрываем гениталии одеждой и даже иногда задумываемся о наследии, которое получат наши приемники… нам еще расти и расти, но подобные заведения стопорят наш рост. Мне стыдно, что я наслаждаюсь здешней атмосферой, стыдно за свою гордыню; мог бы поменять себя – поменял, но пока что мне это не под силу. Я в моральной заднице.

– Четкий аквариум, – Дохлый указал своей мускулистой рукой куда-то за мою спину. Я оглянулся и немного потерял равновесие. Действительно, на третьем этаже вместо стен расположились аквариумы с разнообразными рыбками всех цветов, размеров и окрасов. Удивительная красота и мощный контраст, ведь предыдущие два этажа кричали о пошлости, а третий… третий, напротив, говорит об умеренности. Кроме рыб и аккуратных столиков на японский манер, тут ничего нет. – Я думал тут тоже шлюхи и бухло, ток классом повыше, понял? А тут рыбы, блядь. Ну япошки, ну дают!

– Честно говоря, я тоже совсем не этого ожидал.

– Ну, большие шишки те еще самодуры, так что ожидать от них можно всего, – Дохлый протянул мне пачку сигарет, – курить будешь?

– А тут разве можно?

– Да в рот пусть ебутся правила эти, делаешь что хочешь, а если кто возбухает – доставай пушку. Делов-то. Если всю жизнь под кого-то спину гнуть, то станешь горбатым. Типа как Горбун из Нотр-Дама. Мне маман эту сказку читала, когда я еще на горшок ходил.

Я крепко затянулся, сигареты самые дешманские, но в таком месте я бы и бамбук закурил, все равно выглядело бы пафосно. А еще я окончательно осознал причину, по которой НП отправил меня сюда, я нужен для того, чтобы никто не доставал пушки, и все старались держаться в рамках приличия, но пока что я выполняю только роль клоуна. Обидно, зараза.

Мы подошли к небольшой деревянной двери, главный азиат скорчил гримасу глубокого неудовольствия, все шрамы на его лице пришли в движение, добавив и без того жуткой морде какой-то дьявольский оттенок.

– Заходите, – азиат открыл перед нами дверь. – Вы бы, жопы европейские, заставили меня самого на носочках скакать и прислуживать, но у нас есть четкий кодекс правил. Вы гости, хоть и нежеланные.

– Спасибо, – Маэстро шагнул в кабинет первым; я думал, он бросит какую-нибудь колкость, но ошибся.

Внутреннее убранство кабинета было столь же аскетичным, сколь и убранство всего третьего этажа. Большой стол, несколько шкафов и кресло, в котором уютно расположился пожилой мужчина. На вид ему лет восемьдесят, весь в пигментных пятнах, руки сухие, как хворост, складывается впечатление, что стоит прикоснуться к ним, и они с хрустом рассыплются.

– Чем обязан? – мужчина привстал в кресле и протянул Маэстро руку.

– Лутум. Все всегда упирается в лутум, – Маэстро принял протянутую руку. – Ты работаешь на нашей территории и не платишь.

– Обращайся к Камадзо-сама на «вы», – страшный азиат потянулся за оружием.

– Не стоит, – Камадзо улыбнулся, добрая старческая улыбка; улыбка человека, который устал от войны и хочет мира. – Оставьте нас.

– Есть, – наша группа сопровождения молча покинула кабинет, оставив нас наедине со своим боссом.

– Располагайтесь, тут хватит стульев на всех, – Камадзо снова занял свое кресло и вытащил из стола длинную сигару, – и поговорим как деловые люди.

Мы расселись, только Джин остался неподвижен.

– Ну так? – Маэстро закурил.

– Я уже плачу Дитриху, плачу много. Он берет тридцать процентов от выручки. Еще пятьдесят процентов уходит на содержание клуба и зарплаты. И не стоит забывать, что за этим местом приглядывают лучшие из моих солдат, а это тоже влетает в копеечку. Бизнес окупается, но приносит мне весьма скромный доход. Если я стану платить еще и вам, то уйду в минус. Уйдя в минус, я прогорю и закроюсь…

– К чему ты клонишь? – Маэстро стряхнул пепел и закинул ногу на ногу.

– Клоню к тому, что говорить вам нужно не со мной, а с Дитрихом. Я уже слишком стар для того, чтобы разрываться под натиском мафии и пытаться угодить всем. Если Дитрих скинет свой процент до двадцати, я с некоторым усилием смогу предложить двадцать процентов и вам.

– Так, – Маэстро тряхнул рукой, было видно, что он начинает злиться, – переговорщика в студию. Объясни этой тупой японской заднице, что, если он откажется платить нам, я засуну его сигару ему прямо в задницу, а после прикончу всех его шестерок и трахну всю его семью.

Лицо Камадзо не изменилось, он словно пропустил все слова Маэстро мимо ушей. Не самое ли время признаться, что я не знаю японский? Хотя мне теперь страшно противоречить этому парню, вдруг он переключит свой гнев на меня.

– Кутидзукэ суру седо, кису сьте ваташи ни8, – смотрел я один фильм на японском, там постоянно эту фразу говорили. Хрен его знает, что она значит.

Старик зашелся хохотом, хлопнул рукой по столу и поднялся на ноги, в его руке что-то блеснуло; не знаю, что нашло на меня, но я выхватил пистолет и выстрелил. Все произошло буквально за секунду, я даже сообразить не сумел, что натворил, а Камадзо уже лежал на собственном столе с идеальным отверстием в черепе.

– Это был каттер9, блядь, – Маэстро сплюнул, – он им сигару обрезал.

– Зато глянь, какое отверстие, – Дохлый приподнял голову Камадзо, – даже я бы так не сумел.

– Все как всегда, – Джин достал из-за пояса два пистолета.

– Может оно и к лучшему, – Маэстро вынул из кобуры короткий пистолет-пулемет. – Дохлый, открой сейф у стены, забирай все, что там есть. Джин, подопри чем-нибудь дверь. А ты, Рихтер, вернись на нашу планету. Накосячил – отвечай. Помоги Дохлому.

– Сегодня я впервые убил человека.

– Забей, он бы и так скоро помер, ты, можно сказать, облегчил его участь, – Дохлый кинул мне сумку, с его шеи сорвался и упал на землю маленький кулон в виде рыбки, но я не смог ему этого сказать, – мелочь старайся не брать.

Руки почти не отвечали на команды, которые им посылал мозг, но это не помешало мне начать послушно сгребать в сумку золотые монеты. Я находился в состоянии транса и, наверное, продолжил бы двигать руками даже после того, как сейф полностью опустел, но несколько громких ударов в дверь вернули меня в реальность.

– Пошли в задницу, узкоглазые, – Маэстро пустил очередь в середину двери, с той стороны послышались крики боли.

Почему все получилось именно так? Не о такой жизни я мечтал. Сраный Мори де Индра. Интересно, как там дела у этого засранца министра? Он уж точно в шоколаде.