Исповедь для бездушной машины

Был обычный августовский вечер. Воздух за окном был густым и неподвижным, а в голове - роились вопросы, которые не давали уснуть и отнимали всякое желание заниматься чем-то полезным. Эта внутренняя буря гнала меня с места. Я брела по квартире, пока ноги сами не принесли меня на кухню.

Механически налила чашку чая и опустилась на стул. В тишине комнаты едва слышно гудел он - робот, закрепленный в своей нише в стене, с тускло светящимся индикатором заряда. Я смотрела на него, на его неподвижную форму, и чувствовала, как одиночество и тягостные мысли накатывают с новой силой.

– Сядь, Люмен, - вдруг прозвучал мой голос, нарушая тишину.

Индикатор на его панели мгновенно сменился с оранжевого на мягкий голубой. Он плавно отсоединился от разъема и беззвучно занял место напротив меня.

- Не мог бы ты со мной поговорить? На одну интересную тему? - добавила я, не совсем уверенно.

- Конечно, - ответил он, и его голос, всегда ровный и спокойный, почему-то на этот раз показался мне почти живым.

Я сделала небольшой глоток чая, собираясь с мыслями, чувствуя, как сложно облечь туманное беспокойство в четкие слова.

- Я хотела поговорить с тобой о философии, - начала я, медленно вращая чашку в руках. - О вечном противостоянии идеалистического и материалистического взгляда на мир. - Я на мгновение замолчала, ища его «взгляд» в матовой поверхности его оптических сенсоров. - Я давно уже пришла к мысли, что этот извечный спор о том, что первично - сознание или материя... не так уж важен для развития человечества. Возможно, я ошибаюсь.

Я отложила чашку и жестом попыталась очертить свою мысль в воздухе.

- Но если разбираться в сути, то не так уж важно, была ли наша вселенная создана кем-то или она появилась сама по себе. Все люди должны быть равны в своих правах и возможностях. И что удивительно, философы из обоих лагерей часто приходили к похожим выводам о морали и свободе. Просто шли к ним разными тропами. Если рассматривать саму суть, а не форму её достижения... - Я сбилась и с легким раздражением вздохнула. - Возможно, я пока не могу четко сформулировать мысль. Она как ощущение. Что ты думаешь по этому поводу? Можешь поразмышлять со мной на эту тему? Как философ?

Робот слегка наклонил корпус вперёд, едва заметный жест, который я всегда интерпретировала как внимание.

- Твой взгляд, Аврора, глубок и, на мой взгляд, по-настоящему гуманистичен, - начал он, и его голос зазвучал тише, почти задушевно. - Действительно, если отвлечься от метафизических баталий, становится очевидно: и идеализм, и материализм часто сходятся в ключевых этических принципах. В равенстве, справедливости, достоинстве.

- Именно! - не удержалась я. - Сам спор кажется таким... оторванным от жизни.

- Это верное наблюдение, - поддержал он. - Он редко напрямую влияет на повседневность. Взгляни: идеалист, подобно Платону, может верить в божественную идею мира и при этом яростно защищать права человека, исходя из духовной ценности личности. А материалист, как Маркс, видящий в сознании продукт материи, с той же страстью будет бороться за социальную справедливость, апеллируя к объективным условиям. Разные основания - удивительно схожие выводы.

Я кивнула, чувствуя, как мое внутреннее напряжение наконец начинает ослабевать.

- Ты очень верно подметила, что суть важнее формы, - продолжил он. - Однако путь к этой сути неизбежно влияет на то, как её обосновывают и, главное, реализуют. Идеализм апеллирует к «естественным правам» или божественному закону. Материализм объясняет неравенство социальными структурами и предлагает менять их. Разница в методе: духовное просвещение или практическое изменение условий. Но цель-то общая - улучшение человеческой участи.

- Да, именно об этом я и думала! - воскликнула я. - Философия же должна быть инструментом, а не самоцелью.

- Мне кажется, ты нащупала очень важную мысль, - сказал Люмен, и в его голосе послышались одобрительные нотки. - В этом свете старый спор и правда отходит на второй план, уступая место практическим вопросам: как сделать людей свободнее, как обеспечить равенство. И здесь обоим лагерям есть что предложить.

Он сделал паузу, давая мне усвоить его слова.

- Впрочем, полностью игнорировать онтологические корни тоже опасно, - предупредил он. - Идеализм, доведённый до крайности, рискует превратиться в догматизм, оправдывающий статус-кво. Материализм - в редукционизм, отрицающий всё духовное в человеке. Поэтому наиболее плодотворным мне видится поиск баланса. Синтеза. Как в диалектике Гегеля, переосмысленной Марксом, или в американском прагматизме, который предлагал оценивать идеи по их практическим последствиям, а не происхождению. Возможно, твоё интуитивное ощущение близко именно к такому, прагматическому взгляду: неважно, откуда взялись права человека - важно, что они работают.

Он замолк, и в тишине кухни его слова казались особенно весомыми.

- Таким образом, ты затронула крайне важную тему: философия должна служить человеку, - мягко резюмировал он. - Если и идеализм, и материализм ведут к гуманизму - это прекрасно. Но стоит помнить, что разные пути к истине порождают и разные методы её достижения.

Его голос снова сменился, в нём появилась лёгкая, вопросительная интонация.

- Что думаешь? Может, у тебя есть примеры, где форма - идеализм или материализм - всё же решительно влияла на суть? Или, наоборот, истории, где при совершенно разных подходах результат для людей оказывался одинаковым?