Испытание-2

Испытание-2

Фантазия тех, кто направил на Землю этот луч, похоже, пределов не знала.

Планета по многим параметрам напоминала Землю. Только в каждом из полушарий было по одному огромному континенту, слабо населенному гуманоидами. Их общественное устройство и уровень технологического развития были примерно адекватны европейскому примерно 12 века. И вот на эти континенты неожиданно как будто упали «пятна землян». Они напоминали уменьшенные примерно в 100 раз государства Земли, в основном повторяли их абрис, не соприкасались между собой и в качестве населения имели примерно 1% тех землян, которых потеряли эти страны за три дня «сиреневого тумана». Перенесенных выбрасывало не в пустынную местность – откуда-то появились пустые населенные пункты разного размера. Присутствовали и объекты инфраструктуры, и сельскохозяйственные угодья, и промышленные предприятия, полные склады и хранилища, и много всего другого по своему техническому уровню соответствующие концу30-х – началу 40-х годов ХХ века. В принципе, все было готово к жизни. Проблемы были с людьми. Подавляющее большинство перенесенных людей были одиночками, они не знали друг друга и не были хоть как-то элементарно организованы. Как говорится, люди россыпью.

Аборигены, или как их еще стали называть перенесенные, местные, очень быстро разобрались в том, как много всего полезного и хорошего вдруг образовалось у них под боком, и почти все анклавы землян подверглись нападениям дружин местных феодалов, кочевых племен и просто сбившихся в вооруженные толпы крестьян из соседних селений. Для многих мелких анклавов последствия этих нападений были катастрофичны. Хотя практически во всех земных анклавах недостатка в оружие не было – в сельских населенных пунктах хотя бы один гладкоствольный или нарезной ствол и запас патронов присутствовал в каждом доме, а в городах и крупных поселках склады оружия были размещены почему-то на почтах – люди просто не успевали самоорганизоваться и наладить оборону. Многие национальные анклавы оказались к этому не готовы и ментально. Помните дело Брейвика в Норвегии? За рамками журналистских репортажей о страшном расстреле на острове тогда остались немаловажные факты: убитые молодые люди были из актива норвежского «комсомола» - молодежной организации рабочей партии, где-то в районе 20 лет, и как это принято в Норвегии, хорошие спортсмены (вряд ли кто-нибудь из читателей удержался бы за ними на лыжне). Но к драке не на жизнь, а на смерть они были не готовы. Камнями убийцу пытались достать только чеченские подростки.

Русский анклав – по площади он составлял примерно четыре Московских области и имел чуть больше полумиллиона населения, в отличие от многих других, смог выстоять. Спасли его, как обычно, два фактора: размеры и характер жителей. Пощипать по краям местные его смогли, но не более. Большую часть населения анклава напугать жизнью в сельском доме было просто невозможно, с бытовой стороной дела люди освоились моментально. Конечно, дома на Земле этих людей учили стрелять из калашей, но в отсутствие оных пошли в дело и трехлинейки, а в крупных селах и «максим» на колокольне умудрялись поставить. Так что конную дружину местных караульные встречали сразу колокольным звоном и пулеметными очередями. Эффект получался убойным. Помогло и то, что русское оружие традиционно вообще менее требовательно к уходу.

Конечно, эффективные управленцы, организаторы и командиры нашлись не везде и не сразу, не обошлось без конфликтов, драк и пожаров. Кто-то вообще не смог приспособиться к новым условиям и скатился на социальное дно, однако большинство, опираясь на очень неплохие стартовые условия, свое место в новой жизни нашло. В принципе, было достаточно и домов, и квартир – как правило, в городах и поселках стояли двух- и трехэтажные дома, многие даже не с общей котельной, а с индивидуальным печным отоплением. Образовывались новые семьи, да и вообще люди вначале предпочитали селиться коллективно, пусть даже и в коммунальных квартирах. Слишком много одиночества у каждого было в душе, а тут всегда под боком есть кто-то, кому можно излить эту самую душу.

Социальное устройство тоже сложилось не сразу и было несколько странным, сочетая в себе элементы как властной вертикали, так и демократии. На низовом уровне – в деревне, селе, городском районе – как правило, присутствовала если не диктатура, то достаточно жесткая власть какой-то группы во главе с безусловным лидером, которого обычно привычно называли старостой. Следующее властное звено – на уровне земель - было более демократичным и представляло собой региональный совет таких старост. Там тоже бывали более авторитетные, чем другие, лица, но, все же, четкой вертикали не было, а присутствовал учет интересов соседей, компромиссы и договоренности. Ежегодно старосты выбирали председателя своего совета максимум на два срока. Но вот общее руководство анклавом осуществлялось практически единолично. Теоретически князя выбрал и мог сменить совет земель, но выдвинулся он не в результате активной предвыборной кампании, а как военный лидер, собравший вокруг себя боевую дружину и во главе ее объяснивший местным соседям, что русский анклав лучше не трогать.

Началось все с одного единственного старого танка БТ-7, который нашелся в ангаре при почтовом отделении поселка, находившегося буквально в паре километров от южной границы анклава. За первую неделю дружина соседнего княжества местных разгромила два небольших хутора, вошла во вкус и, разведав подходы, совсем уже обнаглев, вышла на ведущую в поселок дорогу прямо среди дня. Ошибка местных состояла в том, что, увлекаясь грабежом действительно весьма привлекательного для них имущества хуторян, они меньше внимания уделяли людям – рабов у них хватало и из своих соплеменников. Сумевшие спастись хуторяне изрядно напугали народ, заброшенный в поселок. А дальше ведь как бывает – кто-то запасался продуктами и мануфактурой в магазине, а кто-то заглянул на почту и вышел оттуда с трехлинейкой. Через полчаса оружие было уже у полсотни мужиков, рассказы беженцев о конных с луками звучали уже не так страшно.

Это был пока еще прообраз ополчения, без четкой организации и дисциплины. Если чего и было в избытке, так это злости на тех, кто втравил людей «в этот блудняк», а теперь еще и грабит, и убивает. Баррикада на въезде в поселок, наблюдательный пост на пожарной каланче и еще один на колокольне – всего этого было бы мало при правильной осаде поселка, но для отражения набега хватило с избытком. При налете на хутора дружинники потеряли от огнестрельного оружия всего несколько человек и всю опасность его пока не поняли. С поселком получилось иначе. Среди ополченцев нашелся служивший в армии пулеметчиком, он и лег за «максим». Ручные «дягтери» освоить было проще. Так что дружинники нарвались. Мало кто из них сумел уйти, да и то, только потому, что седой подполковник запаса буквально оторвал ополченца от «максима» с криком: «Дай уйти! Пусть другим расскажут!» Это было уже проявлением стратегического мышления.

Первая победа над налетчиками стала и победой над собой, своей судьбой и жестокими обстоятельствами.

Логика подсказывала, что обороной поселка придется заняться всерьез. Участники первого боя как-то распрямились, стали ходить по-другому, и народ к ним потянулся. Командиром ополчения выбрали отставника, и кое-какую службу он наладил. Десяток постов был размещен на окраинах поселка и на подходах к нему. Собрав оставшихся без наездников лошадей дружинников, организовали и пару конных дозоров в том направлении, откуда пришла беда. Именно конные и засекли целый лагерь местных воинов, которые встали на ночевку практически на границе анклава. И было их, как бы, не больше, чем всех жителей поселка. Судя по тому, что конных было немного, предполагалась ночная атака. Преимущество огнестрельного оружия было в таком случае уже не таким подавляющим.

В строй теперь уже встали почти все, но подполковник понимал, что даже если отбиться и удастся, то потери будут тяжелыми. И в этот момент под рев мотора распахнулись ворота сарая рядом с почтой, и оттуда выполз танк. Про него все как-то забыли – к чему он тут, а оказывается, молодой инженер с парой энтузиастов за двое суток перебрали мотор, подтянули все, что можно, и подготовили машину к бою.

- Как-то легче, когда руки заняты, - объяснил инженер этот поступок подполковнику.

Рельеф местности на подходе к лагерю противника использование танка допускал, атаковать поселок местные явно готовились только ночью, а до заката оставалось еще много времени – лето все-таки. Ударный отряд сформировали быстро. На две полуторки установили ручные пулеметы, вперед пустили дозором пяток кавалеристов, и маленькая колонна двинулась к лагерю противника.

- Их даже убивать особо не надо, - напутствовал бойцов подполковник, - главное – напугать. Чтобы бежали отсюда и дорогу забыли. А потом, кто знает, может, мы с ними еще и торговать будем. И патроны берегите.

Так оно все и вышло. Ревущие чудовища, плюющиеся огнем – танк все-таки разок из пушки выстрелил и один диск из пулемета расстрелял – для местных это было слишком. Несколько самых отчаянных храбрецов пытались остановить их стрелами, но против пулеметов они не выстояли. Единственной их жертвой стал подполковник. Он занял место рядом с водителем первого грузовика для того, чтобы управлять боем.

Горячие головы предлагали идти вперед, мстить, выжечь все, но их остановил тот самый инженер-танкист:

- Не надо. Не стоит оно того. Да и техника не пройдет. Дороги-то наши за кромкой кончаются.

Рассудительного, спокойного и умелого инженера по фамилии Князев народ оценил по достоинству. Его выбрали командиром ополчения, а вскоре – и старостой поселка. Так и начался путь князя наверх.

Тогда его никто и не собирался возводить в князья. Сам про себя он тогда говорил:

- Председателем этого колхоза выбрали. Приходится крутиться.

Он и крутился. Несмотря на молодость, ума хватило не навязывать людям решения в мелочах. Жилой фонд поселка был почти на любой вкус: хватало и частных домов, и квартирных малоэтажек. Народ как-то рассосался, не без споров, конечно, но места всем хватило. Товары из нескольких небольших магазинчиков и одного сетевого универсама с никому не известным названием, ясное дело, сразу растащили и на этом на несколько дней успокоились. За эти дни ополченцы успели обследовать и взять под охрану солидный складской комплекс на окраине поселка – там всего было с хорошим запасом. На несколько месяцев всем должно было хватить продовольствия, а ширпотреба – так и на пару лет.

Дней через пять с самым неотложным – крышей над головой и едой на столе – разобрались, и тогда инженер собрал народ на сход. Пошумели, как водится, пообещали тем, кто все это устроил, обязательно оторвать все, начиная с …ну, вы поняли, и постепенно дошли до дела. Сомнительное удовольствие - оспаривать власть у инженера - желающих не нашлось. Решающим для многих стало то, что в своей речи он ни разу не употребил слова «нельзя». Напротив, он призывал всех, кто хочет и, главное, может брать на себя и осваивать любые объекты – механические мастерские, мельницу, ферму (она стояла пустой, но было подозрение, что стадо пасется где-то поблизости), ФАП и так далее. Особое внимание он предложил уделить распаханным и отчасти засеянным полям вокруг поселка. Не сразу, но народ втянулся. А поскольку научную организацию труда еще никто не отменял, то очень быстро выявились и те, кто смог взять на себя руководство отдельными направлениями. Дело пошло.

Воинственных соседей уже не боялись, но к отпору готовились. Поставили на ход нашедшийся в ангаре бронеавтомобиль, слабоватые полуторки заменили пятитонкой тоже довоенного выпуска, и только успели закончить все эти приготовления, как экстренно прилетела весточка из соседнего поселения – теперь под ударом уже другого местного княжества оказалось оно. Соседи заняли круговую оборону, но врагов было слишком много.

Ночной марш танка, броневика и «ЗиСа» привел мобильную группу прямо в тыл начавших наступление княжеских дружинников. Сколько бы там ни говорили на сайтах о «картонных танках», но броню БТ копьем не проткнешь и стрелой не пробьешь. Да и ужас эта тарахтелка внушала по первости местным изрядный. Осаду с соседей сняли, выслушали массу благодарностей и деловое предложение о совместной обороне и акциях устрашения, чтобы отбить у слишком воинственных соседей всякое желание щупать неожиданных пришельцев. Поторговались, договорились, немного еще повоевали, разъяснив местным, где теперь проходит граница их интересов и через неделю вернулись домой.

Подобное повторялось не раз. Бронеотряд подрос и количественно, и в плане умения, но ставить только на силу инженер не хотел.

Мастерские успешно справлялись с ремонтом, но ресурса для производства не имели. А вот небольшой заводик в ближайшем городке – это уже другое дело. Там и литейка имелась, и станков было в избытке. Путем сложных интриг и долгих переговоров уже целых пять поселков, тот самый городок и несколько деревень объединились в заводское товарищество с целью наладить на нем производство простейших инструментов не только для себя, но и для торговли с местными. Название Южная земля родилось практически само.

Сочетая кнут с пряником, инженер обеспечил своей земле не только мир, но и стабильные поставки продовольствия. Дальше все было ясно. От добра, как говорится, добра не ищут. Князь – так его стали называть сначала в шутку – по фамилии, а потом и уважительно - сидел на своем месте стабильно и уверенно.

Схожие процессы происходили и у соседей. Формы объединений людей варьировались, но суть оставалась той же, выработанной веками жизни и борьбы еще там, на Земле – власть обеспечивала народу защиту и набор определенных правил общежития. За это было не жалко отдать часть продуктов своего труда. На ресурсы было грех жаловаться. Шахты давали металлы и уголь, в восточной части анклава имелось обустроенное нефтяное месторождение, среди многочисленных заводов, заводиков и фабрик присутствовали и военные. Стрелковое оружие, порох и патроны стали специализацией земли, лежавшей в центре анклава. На севере русскому анклаву достался кусок морского побережья с парой небольших портов. Из военного там нашлись только два бронекатера и тральщик, но зато рыболовецких судов хватало, а на берегу почти сразу задымил рыбоконсервный заводик.

Время показало, что шанс на выживание имели те национальные группы землян, которые по численности достигли хотя бы ста тысяч человек. Остальных, если они не успевали присоединиться к более крупному анклаву, просто «съедали» местные княжества. Понять это люди, к сожалению, успели не сразу. К русскому анклаву потянулись многие. В результате через пять лет с момента переноса он насчитывал уже почти 700 тысяч человек и был одним из важнейших государств восточного континента. На западе он граничил с уступающим ему по размеру и численности населения примерно в два раза германским анклавом, вобравшим в себя поляков, чехов и австрийцев. Первоначально между анклавами еще была узкая полоса из пары местных княжеств, но спустя три года после переноса совместными усилиями немцы и русские отчасти абсорбировали их, а отчасти выдавили на юг, причем сделали это в основном дипломатическими методами. После этого граница между двумя анклавами стала практически самой спокойной на континенте. Ободренные успехом, немцы, вроде бы, планировали нечто подобное на своей западной границе с франко-латинским анклавом. Так что жизнь продолжалась.

Радиотелеграфное сообщение из Берлина пришло в столичный Владимир уже поздно вечером. Звучало оно несколько тревожно: «В Росток прибыл корабль с делегацией Восточно-Американских штатов. Канцлер выехал на переговоры. Затем планируют посетить вас».

Князь, а ему к этому моменту было уже почти сорок, прочитав такое, только чертыхнулся. На следующий день он как раз собирался посетить свою «родную землю» - вроде как по делу, но одновременно дл того, чтобы, наконец, подвести черту под уже давно тянущимся и не доставлявшим радости ни одной из сторон романом. Дама была в высшей степени самостоятельная, собственно, это и привлекло к ней первоначально Князя. Ясное дело, что женским вниманием он обделен не был. Жизнь вокруг была очень не простой, и многие женщины стремились устроить свою судьбу с опорой на надежное мужское плечо.

Галина, именно так звали его пассию, напротив, встретила его мужской интерес с откровенной иронией. Познакомились они еще в первый год после одной из стычек с местными, когда тогда еще не Князь, а просто инженер пришел в поселковый медпункт на перевязку. Бывший фельдшер скорой, пользуя пациента, заодно и высказала ему много всего хорошего по поводу чувствительных потерь за последние месяцы. Князь, собственно, и сам к этому моменту пришел к мысли о том, что с местными надо бы как-то налаживать диалог, но за словами Галины стояла явно не просто естественное женское неприятие потерь человеческих жизней, но и нечто большее. Она явно много думала о будущем и видела перспективы землян на новой планете не в вечной борьбе с местными – тех все равно было намного больше, и был только вопрос времени, когда они задавят землян числом – а в налаживании мирного сосуществования с соседями и создании вокруг земных анклавов своего рода «поясов безопасности».

- Нас все равно намного меньше, - горячилась она, - это еще сейчас нам повезло. Наши соседи – в основном оседлые племена земледельцев. А дальше на востоке лежит степь, и там живут орды кочевников. Не знаю, есть ли там где-то анклавы китайцев, японцев и прочих азиатов, но, если они там есть, я им очень не завидую.

- Ну, их и больше, вероятно, раз в десять, - логично заметил Князь, хотя сосредоточиться на беседе ему было сложновато. Галина пригласила его вечером начай, и сейчас разглагольствовала с чашкой чая в руке. Князь, однако, меньше всего интересовался чаем, ему гораздо больше привлекала хозяйка.

- Да, но успели ли они самоорганизоваться? Нас, все же, выручили леса.А что у них? И что будет, если распробовав сладенького, эти кочевники двинутся в нашу сторону? Так что кончайте воевать с соседями, надо с ними мириться и сделать так, чтобы в случае набегов степи они были на нашей стороне.

Князь тогда с собеседницей согласился, не очень даже заморачиваясь политическими вопросами, и своего добился, но вот прочного союза у них так и не получилось. Женщина была слишком независима, безапелляционна, по каждому вопросу имела свое мнение и часто не понимала резонов и мотивов поступков Князя. Многие из его коллег по совету старейшин были людьми, скажем так, со сложными биографиями и вопросы решать привыкли кардинально. Взаимодействие с ними было возможно только на основе компромиссов, многие из которых Галина отказывалась принимать. Вот и получалось, что почти каждая встреча кончалась спорами и размолвками. Но, все же, их тянуло друг к другу, да и двухлетняя дочка скрепляла их странный союз. Такая, вот, странная ситуация: врозь скучают и тоскуют, а вместе постоянно спорят.

В этот раз Князь собирался поставить вопрос ребром. То ли возраст давал о себе знать, то ли пример соратников, которые все, как один, обзавелись семьями, но хотел он, чтобы Галина, наконец, согласилась переехать к нему в столичный Владимир, чтобы зажить одной семьей. Поскольку все прежние разговоры на эту тему кончались ни чем, у него и сейчас не было никакой уверенности в успехе. Более того, в глубине души он все больше и больше сомневался в возможности их союза в принципе, но считал, все же, своим долгом сделать последнюю попытку. А тут какие-то американцы. И надо срочно ехать, но совсем в другую сторону.

В путь пустились уже на следующее утро. Конечно, с условностями прошлого мира люди давно покончили, и заморачиваться с каким-либо особым протоколом международной встречи никто не собирался, но надо было, все же, подготовить приличное помещение для размещения гостей. Как и в большинстве крупных поселков, в Поморске имелся обширный постоялый двор, где обычно останавливались и свои, и немецкие купцы. Его и оставили для американцев, а Князь с сопровождающими разместились на подворье местного старосты.

Надо сказать, что административный аппарат у Князя был минимальный. Из общих для всего анклава структур присутствовали военный приказ, налоговая, почтовая службы и казначейство. Все же остальные вопросы, касающиеся экономики, образования, здравоохранения и прочего решались на уровне земель. От земли к земле структуры менялись в зависимости от потребностей и особенностей региона. Так что в текущих делах Князь мог опираться на пяток помощников и нескольких секретарей. Резиденция его в столичном Владимире тоже была очень скромной.

Сообщение о подходе двух иностранных судов пришло с дежурного бронекатера примерно в середине дня, и весь Поморск быстро собрался в порту. Кстати, и не только Поморск. Весть о появлении американцев Князь в секрете не держал, так что подтянулись и окрестные жители, и торговцы из соседних земель. В воздухе запахло бизнесом. Про былые, еще староземельные контры с заокеанским штатами сейчас уже мало кто помнил, а вот то, что бизнес с ними мог оказаться выгодным, пришло в голову многим.

Строго говоря, судно у американцев было одно – довольно старомодный паровой сухогруз с солидной пассажирской надстройкой. Его сопровождал боевой корабль – эсминец-гладкопалубник, похоже, из той категории, которые в истории Старой Земли США уступили Великобритании в 40-м году в обмен на военные базы.

Князь в военно-морских делах не особо разбирался, но один из его помощников историей флотов увлекался и прокомментировал почти сразу:

- Так-то барахло еще периода Первой мировой. Но потом его неплохо апдатировали для борьбы с подлодками. И еще: в 44-м нам таких на Северный флот то ли шесть, то ли семь штук дали в счет раздела итальянского флота. Но сейчас и здесь это сила. У него на баке четырехдюймовка стоит. Ни у нас, ни у немцев ничего такого и близко нет. Видно решили произвести впечатление.

Эсминец, впрочем, остался на рейде, а к пирсу, обмениваясь с берегом какими-то сигналами, подошел сухогруз.

Князь чиниться не стал и бодро двинулся к трапу. Поднялся на палубу и с удивлением увидел улыбающегося бундеса – именно так между собой русские называли германского канцлера. Официальные переговоры с ним обычно шли через переводчика, но между собой они общались по-английски.

Вот и сейчас немец бодро начал:

- Приветствую тебя, Игорь! Я решил составить компанию нашей американской гостье. Очень надеюсь, что вы поладите. Уж на этой планете американцам и русским явно нечего делить между собой – места всем хватит в избытке! Познакомься: это – президент Восточно-Американских штатов…

Дальнейшее Князь не слышал. Он смотрел в глаза женщины, которая сделала вслед за немцем к нему шаг навстречу, и понимал, что он пропал. И не было в ней, в общем-то, ничего особенного: американке было немного за тридцать, симпатичная, но не писаная красавица, следит за собой, но и заботы последних лет, и длинный морской переход оставили явственные следы на ее лице и, похоже, это не очень ее волнует. И никаких роскошных туалетов – джинсы, свитер под горло, удобные туфли на низком каблуке. Но понял вдруг Князь, что жизни без этой женщины – а он даже и имени ее не запомнил - ему не будет. И не важно, что живут они на разных континентах, обременены властью, а значит и ответственностью – и как ее только в президенты занесло? - говорят на разных языках и была у них до этого момента какая-то своя собственная личная жизнь – а вдруг замужем? – все это не важно. А важно то, что будет потом, как сумеют они найти свой общий путь в этом новом мире и как это скажется на жизни народов, которые в этот момент стоят у них за спиной и надеются, что прошлое останется в прошлом.

Но здесь и сейчас надо было соответствовать.

- Добро пожаловать, - бодро сказал он и первым протянул американке руку. От этого рукопожатия его как током ударило, но он задержал ее руку в своей и внимательно посмотрел ей в глаза, как бы задавая вечный вопрос. И длилось все это секунды – никто из окружающих ничего и заметить не успел – а не менее, чем Князь, ошарашенная американка в ответ на невысказанный вопрос пару раз утвердительно качнула головой.

Больше и говорить ничего не пришлось. Бундес бодро взял инициативу в свои руки.

- Давайте где-нибудь сядем и поговорим. Президент Джин – вот, значит, как ее зовут – приехала к нам с очень серьезной просьбой.

Зал на постоялом дворе был заранее подготовлен к встрече. Ничего особенного на столах и не было – квас, кое-какие закуски, блокноты и карандаши. Двинулись сразу туда, да, честно говоря, смотреть в поселке особо было нечего.

Князь шел рядом с американкой и не мог решиться задать ей даже самый простой вопрос. Так и дошли молча.

Бундес за столом подчеркнуто занял место рядом с Князем – напротив американки. Рядом с ней сели двое – один явно военный, но форма простая, без всех этих выпушек, и второй штатский, явно ответственный за финансы. Он сразу и начал, причем по-русски.

- Искренне рад увидеть бывших соотечественников. Заметьте, сразу признаюсь, что я – из Одессы, и языком вполне владею. Нам скрывать нечего!

Все за столом улыбнулись. Кто попроще – открыто, остальные про себя.

Теперь заговорила американка.

- Мы, действительно, благодарны за прием. Наше дело, к сожалению, не терпит отлагательств. Не будет преувеличением сказать, что речь идет о выживании человечества на Западном материке. Нам срочно нужна помощь!

Слова эти, похоже, дались ей нелегко, и инициативу взял бундес.

- Наших заокеанских друзей прижали местные. Причина проста: у них не оказалось того, что спасло и вас, и нас – патронного производства.

Дальше историю уже рассказывали американцы. Говорил их военный – тема была его. Бундес – чувствуется, он неплохо погрузился в тему – только кое-что дополнял.

В принципе, все у них было так же, как и у других. За исключением того, что вместо одного национального анклава образовалось три: Восточный, Южные штаты и Дальний Запад. В силу непонятных причин их территории оказались разделены довольно обширными районами, население которых американцы, естественно, назвали команчами. И хотя внешне эти команчи североамериканских индейцев Старой Земли совсем не напоминали, но были они воинственны и сразу начали набеги на земли новых соседей.

Американцы отбивались вполне успешно до тех пор пока у них хватало запасов патронов. А вот когда они стали кончаться… Безнадежным положение, конечно, не было. Кое-где наладили релоадинг, где-то вспомнили исторический опыт и начали производить капсульные стволы, кто-то пытался наладить производство металлических гильз на кузнечно-прессовом оборудовании, но все это было уже не то. Важнейшее преимущество в виде автоматического и самозарядного оружия американцы постепенно утрачивали, и каждая новая стычка с «команчами» обходилась им все дороже.

К тому же, похоже, у «команчей» нашелся вождь, не лишенный военных талантов. Он сконцентрировал усилия наиболее мощных княжеств против Южных Штатов и оттеснил землян к самому побережью. Примерно половину южан удалось эвакуировать на территорию Восточных Штатов. Спасло их то, что оба анклава получили по большому участку побережья с портами и многочисленными судами. В дело пошло все, вплоть до яхт и несамоходных барж.

В руки «команчей», однако, попали не только многочисленные пленные, но и неразрушенные производственные мощности. Преимущества огнестрельного оружия они к этому моменту уже хорошо усвоили, кого-то из производственников сумели стимулировать должным образом и приставить к делу, так что на вооружении их дружин уже появились кремневые ружья и фальконеты. Вот и получилось, что в отношении огнестрельного оружия земляне ощутимо деградировали, а их противники, напротив, быстро развивались.

Много времени этот рассказ не занял. Военный закончил, и американка выжидательно посмотрела на Князя.

- В какой форме вы хотите получить помощь от нас? – спросил он и жестом руки остановил своего главного казначея, который явно хотел сразу же дополнить этот вопрос темой оплаты возможных услуг. Про себя он при этом подумал, что будет довольно забавно понаблюдать за будущим торгом между нашим татарином и одесским евреем.

Но тут инициативу перехватил бундес.

- Проще всего было бы дать патроны. Но калибры у всех разные. Какое-то количество своего оружия и вы, и мы выделить можем. Но! Главное! У них совсем нет брони! Только самоделки. Все же до Второй мировой у Штатов с этим было не очень. Поэтому оптимально было бы высадить на юге и севере их побережья ваш и наш экспедиционный корпуса и двинуть их вдоль границ анклава навстречу друг другу. Таким образом, мы создали бы пояс безопасности вокруг анклава. И параллельно мы постараемся наладить у наших американских друзей патронное производство. Конечно, это займет время, и полной автоматики мы не добьемся, но хотя бы предотвратим сползание в 19 век. И еще. Как вы знаете, у нас есть небольшой автозавод. Пока он занимался ремонтом, но недавно там начали собирать автомобили уже местной разработки. Модель до предела простая, но довольно проходимая. Наши русские друзья берут ее охотно – у них своего завода нет. Запас по весу там есть, так что на этом шасси мы можем сделать простой, но эффективный бронеавтомобиль. Поскольку наши экспедиционные корпуса не смогут находиться там вечно, к моменту их ухода мы бы смогли продать нашим американским друзьям первую партию бронетехники. Думаю, это будет хороший аргумент против кремневых ружей и стрел «команчей».

«- Ох, и разденет же он их!» - подумал про себя Князь, но спросил о другом:

- Как вы видите эти «корпуса»? Реально вряд ли и вы, и мы сможем направить более тысячи человек и пары десятков единиц бронетехники. Я уж не говорю о том, что и такой контингент нам перевезти не на чем…

- Здесь не беспокойтесь, - вмешался в разговор бывший одессит, - тоннаж мы предоставим. Бесплатно, естественно. И снабжение ваших войск за наш счет, конечно.Даже если они задержатся у нас, например, на год. – Эти слова он выдавил из себя с трудом.

Бундес был до предела деловым:

- Наши военные обсуждали с американскими коллегами план возможной операции. Тысяча – это даже много. Основой успеха операции должна стать огневая мощь. Мы бы туда двинули около 600 человек, три десятка колесных бронеавтомобилей повышенной проходимости и легких танков – практически все, что есть в наличие – и два десятка минометов. Грузовики обещают наши американские друзья – везти их туда слишком затратно. Если вы наберете под тысячу человек – будет прекрасно. И, конечно, нужны ваши танки – чем больше, тем лучше.

- У нас тоже есть автозавод, - впервые нарушила молчание американка, - и работает не в полную мощность – потребности нет.

«- Ах, красава! – подумал про себя Князь, - ведь в точку угадала. Вряд ли ей бундес рассказал, сколько он с нас дерет за каждую машину» - автотранспорт был слабым звеном русского анклава.

Так понемножку подошли к наиболее интересной части разговора – оплате будущих услуг. Князь полностью отдал инициативу своему казначею, понимая, что ради этих прекрасных глаз он готов идти воевать даром. Торговались долго и упорно. От будущих немецких броневиков американцы отказались сразу, а вот в оборудование для патронного завода вцепились намертво. Бундес юлил, ссылался на производственные трудности и дождался того, что Князь пообещал обсудить эту тему с русскими инженерами и удостоился благодарного взгляда американки. Вообще со взаимными расчетами было трудно. Анклавы жили практически натуральным хозяйством, а американцам кроме грузовиков и предложить было особенно нечего. Бундес выторговал у них несколько грузовых судов, но в целом объем оплаты за военную операцию согласован пока не был. Бундес получил от одессита список «экспортных товаров» и обещал обсудить его со своими купцами. Князю предстоял намного более интересный разговор с главами земель. Его полномочия подобной экспедиции не предусматривали. Набрать добровольцев он мог, но средств для выплаты им аванса – хотя бы для содержания семей на время экспедиции – у него не было. Договариваться об этом надо было с главами земель, так что будущие грузовики расходились влет.

Худо-бедно, но за несколько недель утрясли все вопросы, сформировали «корпуса» и погрузились на американские суда, доставившие на Восточный континент первую порцию американских автомобилей. Американская делегация отбыла еще раньше. Последнюю неделю Князь и Джин уже ни от кого и не скрывались – и жили вместе, и стремились проводить вместе все свободное время.

За это время Совет земель собирался не раз. Спорили до хрипоты. Цена операции для анклава была огромной, даже если не учитывать возможные потери. Сама по себе идея помогать американцам встретила сразу сильное неприятие – сказывался груз прошлых отношений. Князь старался быть максимально корректным с аргументами, опасаясь обвинения в личной заинтересованности. Однако, неожиданно для него в пользу экспедиции высказались главы тех земель, которые имели наибольшие границы с местными. Их логика была проста: торговать с местными получалось, но вот наладить с ними более глубокое взаимодействие и, тем более выходить на ассимиляцию взрослого населения , было нереально вообще. Разница в 8-10 веков была непреодолима. И отсюда вывод: за своих, землян, надо держаться. Даже если они американцы.

Кстати, именно прямое обращение Джин здорово помогло убедить членов Совета земель. А уж ее рассказ о том, как и почему именно ей, только что ставшей вице-губернатором одного из штатов Старой Земли пришлось брать на себя ответственность за целый анклав, просто развеселил собравшихся.

- Понимаете, - рассказала она, - наши мужчины сразу погрязли в политических дрязгах, стали мериться постами, полученными голосами на выборах и прочим, а мы – несколько женщин – собрали, накормили и устроили на ночь оставшихся без родителей детей. И на собрании в нашем городке на следующий день народ неожиданно выбрал мэром меня. Так и пошло.

- А дальше-то как себя видишь? – спросил ее откровенный авторитет, возглавивший в свое время после длительной борьбы Восточную землю.

- Сейчас доработаю второй срок – у нас по два года – и уйду. Я же учитель математики. Детей надо учить, а то растеряем компетенции в следующих поколениях.

- Это хорошо, - авторитет хитро взглянул на Князя, - учителя нам тоже нужны. Так что у вас там за грузовики на конвейере? Грузоподъемность, проходимость… Хотелось бы узнать поподробнее.

Князь специально пока придерживал эту информацию и сейчас пошел с козырной карты, не дав ответить Джин:

- Так ведь Студебеккеры…

_ Что?! – взорвался авторитет, - и вы молчали?! Берем, все возьмем! Меня эти полуторки уже затрахали! И давайте договариваться о постоянных поставках. Да я за этот ваш завод всем команчам… - далее он загнул такое с опорой на свое лагерное прошлое, что Джин переводить не стали.

А дальше был бросок каравана судов через океан, высадка на берег, тяжелые бои и походы, и завершение президентского срока Джин, и их с Князем свадьба в стольном Владимире и еще много всего другого, поскольку уж легкой-то жизнь землян на новой планете совсем не была. А прежние споры и обиды Старой Земли так на ней и остались. Не тот это груз, чтобы тащить его в новую жизнь.