Истинное сокровище

Котов у Лидии Семеновны было четверо: Злодей, Мерзавец, Негодяй и Подлец.

Не потому что Лидия Семеновна их ненавидела. Просто так уж сложилось – всякий раз, когда женщина искала, куда подевалась только что купленная связка сосисок или палка колбасы, она кричала что-то вроде: «Где этот мерзавец!» А весной, когда какой-нибудь из котов вдруг утекал в форточку и пропадал надолго, а потом возвращался ободранным, со свежими царапинами на морде, она радостно прижимала его к сердцу и приговаривала: «Вернулся! Вернулся-таки, подлец!»

Все дело в том, что некоторые люди больше всего ругают именно тех, кого очень любят.

Злодей был черно-белым, Мерзавец – рыжим, а Подлец и Негодяй – полосато-шпротными, все – чистейших дворянских кровей и с самыми что ни на есть бандитскими физиономиями. У одного из серых было разорвано правое ухо, а у другого – левое, но Лидия Семеновна всегда забывала, у которого какое.

Ах да, была, конечно, еще Леличка. Ругать Леличку было решительно невозможно. Сосисок она крала не меньше прочих, но глаза у нее были такими большими и голубыми, а сама она – такой маленькой и беленькой, что заподозрить ее в чем-то дурном казалось кощунством. А кроме того, Леличка лучше всех умела вовремя прятаться, так что застать ее на месте преступления чаще всего было не так-то просто. Собственно, Леличка вообще не являлась кошкой, само слово это представлялось слишком низким и обыденным для такой, как она. Она же была неким неземным созданием, сотканным из облаков, морозного дыхания и сахарной ваты.

Леличка появилась в жизни Лидии Семеновны совершенно неожиданно и даже нечаянно. Пришел однажды срок, в который из Злодея, Мерзавца, Негодяя и Подлеца надлежало изгонять всех непрошеных квартирантов, селившихся в котах с завидной регулярностью и огорчавших добрую женщину несказанно. За каплями от блох и глистов пришлось выбираться в свет.

Очереди в зоомагазине не было, только некая дама неопределенных лет с крохотной сумочкой под мышкой заламывала руки, стоя в уголке над большим мешком дорогущего кошачьего корма. Поймав взгляд Лидии Семеновны, она отчего-то тотчас начала оправдываться, будто продолжая только что прерванный разговор:

– Вы понимаете, у Лелички чувствительное пищеварение. Только холистики, только! А еще по утрам, на завтрак она предпочитает консервы. Мне советовали кормить ее вовсе натуралкой, но попробуйте подобрать при этом нужный баланс!

Лидия Семеновна не очень поняла про баланс и прочее, но на всякий случай закивала сочувственно. Сама она была женщиной прогрессивных взглядов, а потому кошачий корм ей привозил курьер из интернет-магазина. Впрочем, заказы делал внук Лидии Семеновны, тот самый Сережа, что всегда приходил по субботам, ел пирожки, шумно шутил, размахивая руками, и не терял надежды уговорить бабулю заменить ее старенький сотовый на смартфон. Что уж там было написано на пакетах с кормом – по-русски всегда самым мелким шрифтом! – она никогда не обращала внимания.

Сережа вообще был удивительным внуком. У Лидии Семеновны сохранялись кое-какие сбережения – муж-покойник неплохо когда-то зарабатывал, да и она по сей день подрабатывала репетиторством, чтобы не слишком скучать на пенсии. Но продукты из супермаркета ей все равно регулярно привозил внук, не желавший ничего слушать. Тратиться было не на что: в свои 64 она привыкла считать себя едва ли не старухой. Мечтала когда-то съездить однажды в Прованс, своими глазами увидеть лавандовые поля – ей, всю жизнь преподававшей французский, казалось бы, сам бог велел! – да все как-то не складывалось, а теперь казалось и поздно уже. Правнуков бы дождаться! И когда уже этот оболтус наконец женится?

Слово за слово, Лидия Семеновна разговорилась с незнакомкой, которую, как выяснилось, звали Маргаритой («Что вы, для вас – Марго!»). Страдала Маргарита не зря: как оказалось, ей необходимо было уехать («Совсем ненадолго!»), а оставить Леличку совершенно не с кем. Сама Леличка обнаружилась в крохотной сумочке-переноске, где она чинно сидела с самым царственным видом, пока ее хозяйка драматически всплескивала руками и поднимала домиком брови.

– Ну, может… – только начала было Лидия Семеновна, как ее обняли и расцеловали в обе щеки, обдав запахом крепких пряных духов.

– Вы очень, очень меня обяжете, драгоценнейшая Лидия Семеновна! Я, разумеется, заплачу. Главное – помните: Леличка натура очень чувствительная, тонкая. Девочка воспитанная, стерилизованная, все прививки, все как полагается. Это только на несколько дней, буквально! Буквально! Она истинное сокровище, вы сами увидите!

Лидия Семеновна не успела и опомниться, как ее подхватили вместе с необъятным мешком – будто в Маргарите вдруг откуда-то взялись богатырские силы! – едва не вынесли из магазина, загрузили в машину и доставили к ней же домой.

К Леличке прилагалось приданое – тот самый мешок корма («Холистик», – повторила Лидия Семеновна про себя незнакомое слово), целый пакет с малюсенькими баночками консервов, неземной красоты мисочка в виде сердечка с росписью, лоток-домик («Она очень, очень стеснительна!») и пригоршня игрушек – мячиков и мышек с затейливыми разномастными хвостами-перьями.

– Я буду звонить вам! – торжественно объявила Маргарита и отвела почему-то глаза. – Всего на несколько дней! Буквально! Истинное сокровище!

«Зачем же столько корма на несколько дней?» – удивилась было Лидия Семеновна, но спросить не успела: Маргарита прыгнула в свою машину и умчалась с какой-то сверхъестественной даже скоростью.

Лидия Семеновна посмотрела ей вслед с некоторой завистью – в молодости ей и в голову не пришло бы выучиться водить машину самой, но ведь не теперь же учиться.

Неприятности начались на следующий же день. Леличка, с энтузиазмом слопавшая на завтрак консервы, наотрез отказалась затем обедать сухим кормом – тем самым «холистиком». Лидия Семеновна, тщательно оберегавшая Леличкину трапезу от посягательств Злодея, Мерзавца, Негодяя и Подлеца, немедленно заволновалась и бросилась звонить по оставленному Маргаритой телефону.

– Не ест? Да что вы говорите… быть не может! – как-то неестественно изумилась Марго. – Но ничего, еще проголодается. Вы, главное, не забудьте – если корм заветрится, она уже есть не станет, нужно будет насыпать свежий! А прежний – выбрасывайте!

Лидия Семеновна вздохнула и высыпала корм из Леличкиной миски-сердечка равными порциями в четыре разномастных миски для Злодея, Мерзавца, Негодяя и Подлеца. Коты, настороженно шипевшие на саму Леличку, против подношений от ее стола, кажется, ничего не имели.

До вечера леличкин холистик кушала четверка бандитов, сама же Леличка лишь гордо и непримиримо отворачивалась. Лидия Семеновна вздыхала и переживала.

На второй день история повторилась, но Марго перестала брать трубку. «Не случилось ли чего!» – тревожилась Лидия Семеновна.

Вечером, войдя в кухню, Лидия Семеновна замерла на месте, изумившись, опешив и не зная, что предпринять: Леличка с видом самым невинным и даже святым выносила из раковины курицу, оставленную там для разморозки – размером примерно вдвое больше самой Лелички. С одного боку курица была уже изрядно надгрызена. «Тяжело же ей!» – мелькнула в голове Лидии Семеновны первая заполошная мысль, однако волевым усилием женщина все же встряхнулась и напустила на себя строгий вид. Любому из собственных котов в этой ситуации она дала бы по мордасам. Но у Лелички ведь не было мордасов, у нее и физиономии-то не было – нежное личико, мордочка с голубыми бусинами ясных глаз. И вообразить невозможно было, чтобы дать Леличке по мордасам!

После недолгой борьбы курицу удалось отнять, однако для супа она уже не годилась. Пришлось, вздыхая и морщась, сварить и покрошить меленько всем котам (для Лелички – только грудку).

Наутро у Лелички случилось расстройство желудка. Леличка сидела в своем лотке-домике с приоткрытой дверцей и смотрела оттуда глазами большими и невыносимо страдающими. Потом выбиралась наружу, выпуская заодно из домика на волю такой дух, что сшибал с ног с трех шагов.

«Не уберегла! – всплескивала руками Лидия Семеновна и страдала тоже: от раскаяния и от духа одновременно. – Что же я Маргарите скажу теперь!»

Маргарита, впрочем, на звонки не отвечала по-прежнему, так что пришлось самостоятельно принимать решение, везти ли Леличку к ветеринару. Леличка как раз в момент судьбоносного решения стремительнее ветра прошмыгнула снова на лоток. «Не довезу», – обреченно догадалась Лидия Семеновна.

К вечеру весь нечистый дух, видимо, покинул Леличку, и она уселась перед миской-сердечком. Вид при этом у Лелички был такой, что хотелось снять с себя последнюю рубашку, продать квартиру, снять все сбережения и отдать Леличке.

Рубашку, впрочем, Лидия Семеновна снимать не стала, а радостно положила в миску-сердечко порцию консервов.

В эту субботу Лидия Семеновна впервые не успела напечь пирожков к визиту любимого внука Сережи.

– Труба дело, – заключил Сережа, выслушав леличкину историю, и постановил, – будем подбирать корм.

Корм подбирали долго. Лидия Семеновна изучила составы всех существующих в мире кошачьих кормов и выяснила, чем они вредны и полезны. Она знала теперь слова «холистик» и «зольность», но это совершенно не помогало. От одних кормов Леличка страдала на лотке, другие деликатно срыгивала в тапок, третьи (самые полезные) и вовсе наотрез отказывалась есть.

Зато Негодяй, Мерзавец и Подлец (не говоря уже о Злодее) на полезных кормах жировали. Все как один они заколосились, залоснились, распушили хвосты трубой, растопырили усы по полметра в каждую сторону, такие сделались гладкие, блестящие, всем на зависть.

– Хороши ведь! – любовалась на них Лидия Семеновна.

Всякий раз, оборвав шторы или опрокинув что-нибудь, Леличка смотрела так печально-укоризненно, что мигом становилось ясно: попросту преступно так плохо закреплять гардины и ставить столь ненадежную мебель! Ведь это хрупкое создание могло пострадать!

Особенно важно было следить, чтобы вся еда (и не еда), которая не для Лелички, была для Лелички совершенно недосягаема. Леличка виртуозно вскрывала любые кастрюли и сковородки и безошибочно извлекала из них мясо. Лидия Семеновна, пожалуй, и не пожалела бы для нее мяса (все равно выйдет не дороже тех консервов), но потом Леличке неизменно делалось от него дурно. Кроме того, Леличка владела искусством просачиваться в любые щели, будь те хоть с игольное ушко, и проникать, кажется, даже сквозь запертые двери. Апофеоз наступил, когда однажды, открыв дверцу холодильника, Лидия Семеновна обнаружила там в окружении остатков котлет совершенно замерзшую и глубоко несчастную Леличку. Женщина схватилась за сердце, а Леличка посмотрела на нее с кроткой укоризной и внезапно заорала ей в лицо хриплым простуженным басом.

Лидия Семеновна села на пол, где стояла.

«Вот и смерть моя», – отрешенно подумала тогда она, однако, к счастью, обошлось.

Денег на содержание Лелички Маргарита оставила изрядно, но и они однажды закончились. Леличке нужны были особые консервы, регулярные визиты к ветеринару, новые игрушки (от прежних она отъела разноцветные хвосты и долго потом смотрела своими невозможно-прекрасными печальными глазами из лотка. Лидия Семеновна под этим взглядом терялась и мучилась невыносимым чувством вины).

Что – деньги! Лидия Семеновна вдруг обнаружила, что на Леличку стало уходить совершенно все ее время. Маленькая белая кошечка, сотканная из облаков, морозного дыхания и сладкой ваты, требовала к себе внимания непрерывно. Все чаще приходилось отказывать в уроке ученикам, все меньше находилось времени на любимые книги, даже с внуком она все меньше разговаривала по телефону. Злодей, Мерзавец, Негодяй и Подлец, даром что раздобрели на дорогом корме от Леличкиных щедрот, обижались, но времени еще и на них не хватало катастрофически.

Вдобавок оказалось, что Леличку нельзя оставлять надолго одну. Своих четверых бандитов Лидия Семеновна вполне могла и на несколько дней оставить, уехав к сестре в соседний город – достаточно было попросить соседку заходить кормить их время от времени. Но Леличка ведь – натура тонкая, чувствительная, трепетная! Она не могла быть одна, она чахла, страдала и рыдала. А когда рыдала Леличка, горючими слезами плакал целый квартал вокруг. Все же голосок у нежной Лелички оказался исключительной громкости и мерзостности. И где только помещался!

Однажды после очередного визита к ветеринару с Леличкой Лидия Семеновна устало присела на лавочку неподалеку от своего дома. А присев, обратила внимание на оказавшуюся рядом женщину, чем-то неуловимо напомнившую ту самую Маргариту, которой она давно отчаялась звонить. Было ей, пожалуй, лет около сорока, и на лице ее, казалось, навеки застыла печать недовольства миром, которую почему-то лишь усугубляли элегантное кашемировое пальто и маленькая шляпка. Впрочем, сейчас женщина казалась и впрямь всерьез расстроенной, и поэтому Лидия Семеновна ласково улыбнулась ей. Она любила ласково улыбаться расстроенным людям: от нее ведь не убудет, а кому-то, может быть, станет чуточку легче. Возможно, поэтому с ней так часто заговаривали незнакомые люди и изливали ей свои беды.

Женщина на скамейке не оказалась исключением. Звали ее, как выяснилось, Сусанной, а расстроили ее «поганка-невестка» и неблагодарный сын.

– Ведь все, все для них делаю! – горько выговаривала Сусанна. – Дважды в день – дважды! – хожу к ним, как на работу. Специально поближе переехала. Вы понимаете, Филипп – он же такой, ему обязательно надо, чтобы и первое, и второе, и чтобы свеженькое. И носки – не просто постирать, а связать парами, иначе ни за что не найдет. А она – ну что она умеет, вы понимаете, дура малолетняя, руки-крюки! Конечно, я для сыночки готовлю все свеженькое, хорошее, как он любит. И плиту каждый раз помою, и кастрюли начищу. И носки. Или вот занавески они повесили – да ужас, что за занавески, без слез не взглянешь! Так я сюрпризом купила новые да перевесила. А гадость ту – в мусорку. А она мне, представляете, – скандал! Я забочусь! Я им сюрприз! Я каждый день! Как на работу, понимаете! Как на работу! Ну что она может!

Не выдержав, Сусанна расплакалась. Лидия Семеновна гладила ее по плечу, напряженно размышляя о чем-то, пока, наконец, не решилась.

– Сусанночка, – начала она. – Я вижу, вы человек ответственный, заботливый, вам можно доверять.

Леличка как раз в этот момент высунула голову из переноски и уставилась своими невозможными голубыми глазами-бусинами на Сусанну.

– Ой, какаааая… – зачарованно протянула Сусанна. – А можно – погладить?

– Нужно! – решительно ответила Лидия Семеновна. – Понимаете, дело в том, что я собираюсь уехать. Ненадолго. А Леличка…

Спустя полчаса Лидия Семеновна поднялась со скамейки уже с пустыми руками.

– Истинное чудови… сокровище! Вы сами увидите! Я буду вам звонить! – торжественно пообещала она напоследок и моложавой походкой направилась к дому, на ходу извлекая из кармана новенький смартфон.

– Сереженька? Запиши-ка адрес, куда надо Леличкино приданое отвезти. Да, сегодня. И вот еще что… узнай-ка, милый, как без самолетов добраться до Прованса. Не люблю я этих ваших самолетов. Может, сначала по морю, а там автобусом? Всегда мечтала путешествовать по морю. Да, и туда тоже можно… но Прованс – непременно! Мне обязательно нужно увидеть лавандовые поля. И чтобы к моему возвращению женился! Нечего хихикать мне, я правнуков хочу. Да, и узнай-ка, будь добр, сколько стоят теперь курсы вождения. Лучше поближе к дому. Завезешь заодно того холистика для моих бандитов? И консервов, консервов обязательно!

Положив трубку, Лидия Семеновна приостановилась, воровато оглянувшись на скамейку, и исправила контакт «Сусанна», недрогнувшей рукой вместо ее имени впечатав: «Не брать трубку ни в коем случае!»