Источник вдохновения

«Ну и бездарщина!»

«Как будто не его музыка»

«Похоже, его время ушло»

«А я ведь целый альбом купила. На помойку!»

«Отрыжка моего деда звучит лучше, чем песни Южного через автотюн»

«Я всегда знал, что Алексей Южный — бесталанный музыкант, над предпоследним альбомом наверняка работал кто-то другой»

Я смотрел на негативные комментарии, и сердце сжималось. Да как люди вообще могут быть настолько ядовитыми?

Закрыв ноутбук, я ещё минуту сидел молча: пытался переварить прочитанное. Со стены домашней студии саркастично улыбалась тарелка музыкальной премии «2024» за лучший альбом. А теперь? «Бездарный», «бесталанный», «на помойку». Как же народ быстро переобувается.

На телефоне тонны пропущенных звонков и смс. Почта забита письмами от агента. Я не хотел читать слова утешения или гадости от раздосадованных фанатов. Вообще ничего не хотел.

Решил развеяться, пройтись немного. Вышел из студии, чуть не споткнулся о коробку: недавно переехал. Выпил стаканчик воды, оделся.

Я жил в старой многоэтажке в бедном районе. Сырость и плесень — самое меньшее, что тревожило жильцов этого дома, но мне нравилась атмосфера. Да и, если честно, в таких местах людей, вроде меня, редко ищут. Да, я старался сохранять инкогнито. Иначе после выхода неудачного альбома мои окна были бы залиты краской или рвотой, как получилось три года назад. Когда я только начал заниматься музыкой, то понимал, на что иду. Но экскременты под дверью… Нет, к такому я не был готов. Есть ещё одна причина моего переезда, но это так, издержки.

Сильный порыв ветра чуть было не снёс мой каштановый парик, бутафорские усы тоже пришлось придержать.

Заскочил в магазин: в таких местах хорошо думается. У девушки кассира работало радио:

«У Южного творчество как-то скачкообразно идёт. Год успеха, потом год падения — и так по кругу. Удивительно, как в одном человеке могут уживаться гений и бездарность?»

И тут меня достали. Тяжело каждый раз слушать гадости о себе. И как прекрасно получать похвалу, купаться в лучах славы. Девицы улыбаются, просят автограф, остаются на ночь. Потрясающее чувство!

Когда я вернулся домой, то долго сидел в пустом зале с бутылкой газировки и пачкой чипсов. Не самая полезная еда для певца, но я хотел залить горе.

Вдруг тишину нарушили чьи-то голоса. Я сначала не понял, откуда звук, но потом догадался — соседи сбоку, квартира из следующего подъезда. Вот это слышимость!

Я подошёл к стене, приложил ухо. Услышал чистый звонкий голос: болтала девушка. Рассказывала кому-то по телефону, как удачно выступила в баре. Потом добавился мужской голос — резкий и противный — требующий ускорить сборы.

Нужно было идти работать, но желание совершенно пропало. Да и как творить, когда тебя смешивают с грязью?

К вечеру я вымучил из себя три строчки и на этом остановился. Вышел в зал, включил телевизор и завис минут на тридцать, слушая очередную передачу о девочках, родивших в шестнадцать лет. Ну и чушь.

Снова зазвонил телефон. Отец... Можно подумать, директору банка больше заняться нечем. Я мог бы не отвечать, но, к сожалению, снимаю квартиру, ем и покупаю одежду на его деньги.

— Да. — Я постарался быть непринуждённым.

— Лёша! Ну наконец-то! Слушай, я тут договорился с Владимиром Олеговичем…

— Пап, подожди. Говорил же — никаких «олеговичей». Не собираюсь использовать твоих дружков…

— Да все так делают. Вот, этот, патлатый, друг твой бывший. Папашка подсуетился, и он уже на сцене Концерт Холла зажигает.

— Ну пусть зажигает. Я хочу сам.

— Сынок, ты, безусловно, молодец. Но…

— Меня всё устраивает.

— Сильно расстроился из-за отзывов?

— Нет, — соврал я.

Папа говорил что-то ещё, но я отвлёкся. Сделал тише телевизор и прислушался. Опять соседи. Ухо к стене можно было не прикладывать: громкий девичий голос перебивал даже глупую подростковую передачу.

— Слышь, отец, я перезвоню. Тут агент мне написал.

— Да-да, конечно, сынок.

Я положил трубку, нажал на пульт, окончательно избавляясь от унылых рассказов шестнадцатилетних. Голос девушки за стеной стал сочнее и ярче. Потрясающий тембр.

Подвинув кресло, сел рядом. Как идиот пялился в цветок на безвкусных обоях. Такой песни я раньше не слышал. Либо она старая, либо придумана только что.

Соседка играла на синтезаторе, часто останавливалась, наверно делала пометки. Свежая и волнующая мелодия меня зацепила. Ничего не мог с собой поделать: притащил с кухни семечки, чай и слушал. Пришёл в себя только к десяти, когда из соседской квартиры донеслись упрёки сожителя. Он кричал что-то о пустом холодильнике и грязи на кухне. Она оправдывалась, говорила, что сильно увлеклась.

Ночью я спал плохо. Видел странные сны: стою на сцене, обмазанный белой краской, а вокруг висят тарелки МузТВ. На следующий день до двух часов просидел в студии, но так и не смог сочинить интересную мелодию. Ответил на гневное сообщение агента, что заболел гриппом. По-моему, он не поверил, но отстал. Я всё не мог понять, что со мной не так? Почему не могу придумать что-то сто́ящее? Хотя я отлично разбираюсь в талантах. Вот та девушка за стеной — чудо. Потрясающий голос и фантазия.

От давления окружающих я буквально выл. Все ждали мои комментарии, гадали, почему я молчу. Но, как и в прошлый раз, я хотел смыть позор новым оригинальным альбомом.

Пару дней за стеной было тихо. Но к вечеру воскресенья я услышал противный голос мужика. Он жаловался на быт. Девушка молчала.

В понедельник сожитель ушёл на работу и из-за стены полилась музыка. Та самая, невероятно глубокая и притягательная. В этот раз я не стал брать семечки или что-то вроде того, а включил звукозапись на телефоне. Опять помешал её кавалер, развернув масштабный скандал.

«Да зачем ты вообще занимаешься этой ерундой? Ведь в баре всё равно поёшь чужие песни!» — кричал он.

«У меня есть идеи! Однажды мне повезёт!»

«Однажды? И до этого однажды ты будешь сидеть на моей шее?»

«Я этого не просила, ты сам сказал…»

«Сам сказал? Ты ныла каждый день, что не готовишь вкусную еду и редко убираешься из-за усталости после работы. Всё, дорогая, работы нет, но, к сожалению, еды и чистоты тоже».

Соседей было так хорошо слышно, что я невольно почувствовал себя участником их ссоры. Я даже не мог определиться, чью сторону занимаю: творческой девицы или работящего мужика. Я понимал обоих.

Чтобы недослушивать спектакль, направился в студию. Включил запись на телефоне и прослушал её наверно раз десять. Записал готовые слова, пропел их. Получилось неплохо. С помощью синтезатора наложил другие инструменты. Соединил всё. Результатом стала какая-то дикая, беспощадная, но невероятно шикарная вещь. Прокрутил мелодию. Пока наслаждался, заметил, как отстаёт от обоев звукоизоляционная панель.

Наступил ответственный момент: подготовив файл, я отправил его агенту. Отметил, что совсем недавно начал работу над новым альбомом. Ответ не заставил себя долго ждать — Арсений был в восторге.

«Ну ты чё, не мог так раньше, а? Если б знал, что ты так умеешь, сжёг бы твои последние записи».

Слушать Арсения было приятно и одновременно противно. Легко догадаться, почему. Он попросил меня не теряться и продолжить творить. Так я и сделал.

Каждый вечер я садился около стены и слушал новые произведения девушки. Всё тщательно записывал, добавлял аранжировку, пел и отправлял Арсению. Тот буквально пищал от радости.

Прошло два месяца, я дописывал последнюю песню. Сообщения о моём провале почти не просачивались в сеть. Возвращаясь из магазина, я увидел одинокую девушку возле соседнего подъезда. Она куталась в бежевый плащ и, похоже, плакала. Я узнал её по голосу — та самая соседка. Наверно, опять поругались. Вообще, я раньше видел её — в баре за углом. Там она и поёт. Только именитых, вроде Гаги.

«Я бездарность. Какая же я бездарность», — расслышал я.

Она переминалась с ноги на ногу и всхлипывала. Хотел бы я подбежать к ней, ободрить, сказать, что она не права, что её произведения великолепны. Но не мог, ведь так бы я выдал себя. А мне нужен альбом, отличный альбом, прошу заметить. Такой, чтобы перекрыл постигшую меня неудачу.

Я прошёл мимо, даже не обернулся. А зачем? Я знал, как она выглядит и как звучит.

Запись альбома прошла на ура. Мы с Арсением радовались выпуску, как дети. Он по понятным причинам: проценты от продаж и всё такое. Составили маркетинговый план, запустили рекламу. В общем, пошли по проторённой дорожке. С детским трепетом я ждал народного отклика. При этом продолжал копировать песни соседки.

Однажды за стеной случился очередной скандал.

«Они украли их! Украли мои песни! Ты слышал новый альбом Южного?! Он всё украл у меня!»

«Какая чушь! Где ты, а где он! Кому сдалось твоё музицирование?»

«Не говори так! Я вложила в это душу! А он всё украл!»

«И как же он это сделал? Сидел у нас в шкафу? Наташа, не пори чушь».

«Ты не понимаешь. Смотри».

Послышалась возня, вероятно, Наташа демонстрировала свои записи.

«Видишь? Я не вру».

«Это лишь доказывает, что ты сумасшедшая фанатка, которая решила записать песни любимого певца».

Девушка рыдала. Было ли мне её жалко? Да, наверно, но я же не мог прийти к ним в гости и заявить, что она права, а я лишь вор и обманщик?

Час я слушал её причитания, а потом за стеной раздался окрик. Было похоже, что мужик не выдержал и дал ей в глаз, ну или залепил пощёчину.

«За что?!»

«Задолбала меня! Своей музыкой, своими соплями. Иди, устройся на работу и забудь уже про всё это».

«Нет. Я пойду в суд… в газету, в журнал, в соцсети. Я всем расскажу, что Южный обычный плагиатор!»

«Ну-ну».

Мой желудок сжался в болезненный ком. Нет! Она не может так поступить! Не может меня унизить. Я и так хожу по лезвию бритвы, и так с трудом вернул аудиторию.

Этой ночью я плохо спал. Радость триумфа омрачилась угрозами соседки. Встал рано и вышел подышать. Прогулки успокаивали, но ненадолго. Какой-нибудь пустоголовый водила открывал окно провонявшего сигаретами авто, а оттуда лилась песня «В пустой квартире». Моя песня. Или не моя? Песня соседки, но кого теперь это волнует?

Увидел Наташу в девять, когда сидел на лавке. Она красиво оделась и стучала каблучками по асфальту. Я поборол желание пойти за ней, узнать, куда она так спешит. Может, в суд?

Адская неделя прошла, пора было кончать со всем этим. Я засиживался в том самом баре за углом, искал новую квартиру. Сколько же тут талантливых мужчин и женщин поют убогие песни, давно вышедшие из моды. Денег и связей нет, а значит, помочь они себе не смогут. Я слукавил, сказав, что всего хочу добиться сам. Ведь знакомством однажды всё-таки воспользовался, чтобы пролезть в индустрию, как минимум. Не каждому выпадает подобный шанс.

Прохаживаясь вокруг старого, кривого дома, где я снимал квартиру, всё думал, как разрешить очередной конфликт.

На следующий день в дверь позвонили. Полиция.

— Здравствуйте, — сотрудник сунул мне корочку в лицо, — оперуполномоченный Андрей Борисович Мельник.

— Понял. Что нужно?

— Вы ещё не слышали? В вашем доме убийство произошло.

Моё лицо ничего не выражало, поэтому Мельник продолжил.

— В соседнем подъезде погибла девушка. Наталью Гладенову знаете?

— Впервые слышу, — я не соврал: фамилия незнакомая.

— У вас сильная слышимость в квартире? — спросил напарник Мельника.

— А вы кто, простите?

— Степан Александрович Дудников.

— Да, адская слышимость, но я провожу много времени в самодельной студии.

— Соседи часто ругаются?

— Бывало.

— Угрозы слышали?

— И угрозы слышал и крики. И удары.

— О как! Запишем. Есть ещё чем поделиться?

Я промолчал.

— Ладно, если вспомните что-то, позвоните мне, — Мельник протянул белую визитку.

— Постойте, а вы, случаем, не Алексей Южный? — вдруг спросил Дудников.

— Тише, я тут инкогнито, — шикнул я.

— Моя дочка вас слушает. Но я такое не люблю. Вот ДДТ — вещь.

— Понятно.

— Южный… Южный, — мусолил мой сценический псевдоним Мельник. — А вы, случаем, раньше не на Полковой жили?

— Жил.

— А там ведь тоже кого-то убили. Какого-то пьющего гитариста. Помню, шеф меня вызывал. Людей в том районе не хватало.

— Да мне вообще везёт: то жертвы домашнего насилия, то алкаши чего-то не поделили. Не успеваю переезжать, чтобы не испачкаться.

— И то, верно. Жизнь такая, гражданин Южный. Ладно, визитка у вас есть. Звоните.

Я закрыл дверь, рассмотрел картонку: от моих пальцев уже размазалась фамилия оперуполномоченного, — скомкал бумажку и выбросил в урну.

Вещи я так и не разобрал. А зачем? Всё равно перееду черпать вдохновение в другом месте. А это так, издержки.

Перед отъездом решил заскочить в бар. Сегодня должна петь та симпатичная девушка. Недавно познакомился, она ещё и песни пишет. Где живёт? Нужно спросить. Сегодня этим и займусь.

Зазвонил телефон — риелтор.

— Алексей, вы не сказали, в каком районе хотели бы жить. Заявка у меня висит, а место не указано.

— Я вам завтра утром скажу, ладно? Тогда буду точно знать.

— Хорошо.

Я собрал вещи, сложил всё у входа, вышел из квартиры — хотел проветриться, побродить, подумать. Во дворе царила суета: машины с мигалками, взволнованные соседи, огороженное тело возле подъезда. Я не стал подходить. Зачем? Я знал, как умерла Наталья Гладенова, но это так, издержки.