Истории, рассказанные в октябре

Дом был старый, с башенкой. И стены были старые, и окна, продуваемые холодным ветром. Все было старое, тряское, холодное — прямо как в детстве.
И Элли тоже была старая.
Сутулилась, шаркала ногами, едва передвигалась между диваном и кухонным столом при помощи большой узловатой палки.
Октябрь обхватывал деревянный дом в золотой кулак, заставляя топить печь, растрачивая попусту дрова.
Толку ли, злилась Элли, дом протопишь, а кости не протопить.
Все уехали, и оставили ее одну, совсем рядом с морем, идти до которого не меньше четверти часа, а стало быть — вечность.

Часы на чердаке пробили семнадцать раз в три часа ночи.
Элли подскочила на кровати и долго сидела, пытаясь угомонить шумное сердце под ситцевой пижамой. Считала удары — и правда, ровно семнадцать. Когда Элли было семнадцать, она приехала сюда впервые, и познакомилась с Йонушем, и бегала в холодном тихом море по колено в воде.
А сейчас компанию ей составляет только одинокая узловатая палка — стучит по ступенькам, помогая продвигаться вперед, подсвечивая фонарем.
Часы затихли.
Элли толкнула тяжелую скрипящую дверь — та поддавалась с трудом, даже когда Элли наподдала ей плечом. Такая же старушка. На чердаке было тихо, только дергалась нервная стрелка часов, пытаясь сойти с цифры три.
— Вот дела, — хмыкнула Элли себе под нос. — Они еще и не ходят.

Элли обошла чердак, натыкаясь то на стопку старых книг, но на груду одежды. Вещи остались от хозяев, живших здесь раньше — давным давно, Элли не знала, сколько времени пустовал дом, но была уверена, что долго.
— А ведь это башенка, — сообразила Элли, подходя к окну.
Та самая деревянная башенка, кажущаяся совершенно бесполезной, на деле хранившая груды такого же бесполезного хлама. Из окна было видно серебристое море.
— Скучаешшшшшь? — раздался шепот за спиной.
Элли подскочила на месте, вцепившись в палку. Голос она услышала совершенно отчетливо, но здесь не было и не могло быть никого, кроме нее самой.
— Скучаааааешшшшшь…. — в голосе появились утвердительные нотки. — Возрасссссст берет свое…. Память теряется…
— Ничего не теряется, — буркнула Элли, отмахиваясь палкой. — Что тебе надо?
— Мне? Ничего… — зашелестел голос. — Это тебе надо… Так много надо…
Элли прислушалась.
Шепот шел откуда-то от стены, где стояли часы. Не иначе как где-то была потайная комнатка, и какой-то негодяй схоронился, желая ее разыграть. Может, Миклош или Рыжко, вот тоже дал Господь внуков не иначе как от самого Дьявола.
Элли в Господа и Дьявола не то чтобы верила, как и во все потустороннее, но считала удачными присказками, способными многое объяснить.
Она подошла к стене, к которой прислонились старые часы в деревянном корпусе, и тщательно осмотрела стены. Ни намека на комнату или что-то еще.
— Ну хватит, — ворчливо сказала она. — Хватит, вылезайте.
— Разве хватит? — прошелестел голос, и теперь Элли точно заметила — он шел прямо из часов.
— Ты кто? — она крепче стиснула палку в руках и шагнула к часам.
— Я — Время… — шепот усилился. — Прошшшшлое… Настоящее… Будущщщее…
— Время! — всплеснула руками Элли, едва не выронив палку. — Вот где ты прячешься, когда тебя вечно не хватает! Вот всю мою жизнь не хватало!
И вправду — не хватало. Чтобы жить так, как хотелось, чтобы не провожать тоскливо поезда, а самой на одном из них уехать, чтобы с Йонушем провести времени столько, сколько действительно надо было, а не сколько вышло по сухому счету… Не хватало никогда, и сейчас не осталось — даже чтобы дойти до моря.
— Сожалеешшшшь, — пробормотали часы. — А изменять ничего не пробовала?
Элли удивленно помотала головой:
— Да где уж мне… Старуха и есть, что мне изменить по силам, когда даже скатерть перевернуть на столе — уже забота большая.
Часы рассмеялись — задрожали, зашелестели, стрелки полетели по кругу безудержно, створки затряслись — вот что это был за смех.
— Глупоссссти, — наконец, прошептали они. — Время вссссегда ессссть. Вссссегда… Вссссегда…
Сказали — и замолкли, только стрелки понеслись о цифеблату — назад, отматывая и отматывая несказанное, неучтенное, невыполненное, забытое, оставленное, несложившееся.

Элли тихонько поставила палку рядом с часами и на цыпочках покинула чердак. Спустилась по лестнице, сняла ключ с гвоздя и открыла дверь. Перешла через дорогу, игнорируя светофор, спустилась по лестнице, перешагнула через бордюр и встала на деревянные перила. Попрыгала на одной ноге, на другой, проверяя, крепко ли сидят туфли с черными ремешками, и побежала вперед, к серебристому морю, где на берегу стоял человек и кидал кусочки хлеба смешным наглым чайкам-воровкам.

— Привет, Йонуш! — сказала Элли, вставая рядом.
— Привет, Элли! — улыбнулся он, передавая ей хлеб. — Море сегодня холодное.
— Это нестрашно, — твердо сказала Элли. — У него еще будет время нагреться.