История Хира 1.

Тишина.

Не та, что царит в пустоте, а густое безмолвие боевой готовности, нарушаемое монотонным гулом систем жизнеобеспечения и ритмичными, похожими на мантру, щелчками дальномеров. Воздух на мостике крейсера «Стилет» был насыщен запахами, знакомыми каждому, кто хоть раз бывал в горниле звёздного боя: едкий озон от перегруженных консолей, терпкий пот напряжения и холодная сталь, от которой веяло безразличием машины к человеческим судьбам.

Капитан Эндуар Хир стоял в эпицентре лживого спокойствия, вцепившись в поручни тактической голографической панели так, что костяшки побелели. Призрачное синее свечение данных отбрасывало резкие тени на лице. Острые скулы, выпирающий подбородок, и через левую бровь – старый шрам. Глаза, цвета холодной стали, бегали вдоль потока информации, выхватывая суть из цифрового хаоса.

Перед офицером, в безвоздушном театре военных действий, разворачивалась бойня.

"Стилет", воплощение имперской доктрины «точечного удара». Четырёхсотметровый клинок из закалённого титана и матовой, поглощающей свет керамики. Носовая часть, длинная и заострённая, как жало скорпиона, была идеальным инструментом для наведения главного калибра — рельсотрона «Игла», проходившего через 80% длины корабля.

Но противник Хира бросал вызов самой логике.

Это была громадина размером с дредноут, но без чётких контуров. Судно —"Химера", похожий на фрактальный чёрный обсидиан, пульсирующий изнутри болезненным багровым светом. Поверхность медленно перетекала, меняя геометрию, как капля масла в воде. Звездолёт неприятеля выглядел выросшим, чужеродным и органическим.

— Контакт на дистанции восемьдесят тысяч километров, — раздался в голове Эндуара, спокойный, лишённый эмоций голос.

Это был Крас, личный бес, когнитивный разум, вшитый в нейроимпланты капитана, — Тактический анализ: классификация невозможна. Структура корабля непостоянна, демонстрирует свойства живой ткани и твёрдого тела одновременно. Энергетическая сигнатура аномальна. Вероятность победы в лобовом столкновении: 3.7%.

— Спасибо, что прояснил, — проворчал Хир, чей голос был низким, с лёгкой хрипотцой, оставшейся от лет в прокуренных корсарских трюмах.

Мужчина отметил, как алая полоса на дисплее ползла вверх, предупреждая о тепловом стрессе от близости звезды.

Сначала Хир отправишь истребители. С поверхности тени-дредноута, словно капли ртути, отделились рои стрекозообразных дронов-«Скарабеев». Они не летели – извивались в вакууме, не оставляя следов, их движение было неестественным и пугающим.

"Стилет" ответил перехватчиками. На экранах это выглядело как слияние двух стай светлячков, которые тут же начинали гаснуть, оставляя после себя короткие, беззвучные вспышки – поминальные свечи по пилотам, чьих имён он никогда не узнает.

Хир наблюдал за этим, не моргнув глазом.

— Основное орудие, залп! — скомандовал Эндуар, чей ровный и стальной голос, разрезал тишину мостика.

"Стилет" вздрогнул, и сквозь корпус прошёл низкочастотный гул, похожий на взвод гигантской пружины. Сгусток чистой энергии, вытолкнутый рельсотроном «Игла», прошёл через 80% длины корабля и вырвался в пустоту, разогнанный до релятивистских скоростей. Снаряд, способный прошить астероид насквозь.

Но тень-дредноут, вопреки всем законам инерции и физики, совершила манёвр, будто не двигатели, а само пространство перенесло враждебный звездолёт. Выстрел прошёл вхолостую, растворившись в темноте, словно и не было.

— Чёрт! — тихо рявкнул Хир, после отдал новую команду, — Средняя дистанция! Вводим в бой все бортовые орудия! Фрегаты, прикрыть фланги!

Десятки лазерных турелей "Факел" выдвинулись из гладкого корпуса «Стилета», как жала скорпиона, и замигали короткими, точными вспышками.

Дистанция сократилась до десятков тысяч километров, и бой превратился в хаотичную, близкую свалку. Кинетические снаряды и лучи плазмы прошивали тьму, оставляя на пульсирующей обсидиановой поверхности "Химеры", сияющие язвы, которые тут же начинали затягиваться, регенерируя новым материалом.

"Стилет" содрогался от близких попаданий; силовые щиты мигали малиновым, предупреждая о скором коллапсе. Где-то сзади, прикрывая крейсер своим массивным, угловатым корпусом, похожим на кузнечный молот, маневрировал эсминец "Кувалда" – верный, неповоротливый тяжеловес, плавучая крепость, чья толстая вольфрамо-бериллиевая броня уже была испещрена шрамами. Лицо капитана звездолёта, старого Реннера, на мгновение мелькнуло в памяти Хира.

Именно тогда Крас вновь подал голос, и слова повисли в воздухе мостика ледяной глыбой, парализуя волю.

— Прямое попадание в энергосистему "Стилета" через 47 секунд. Целостность корпуса будет нарушена. Вероятность выживания экипажа: 0.02%. Существует альтернативный расчёт.

На голографической панели проступила новая тактическая схема. Холодная логика алгоритма, не оставляющая места для надежды.

— Нет, — прошептал Хир, видя разверстую бездну. Понимая, какую цену придётся заплатить.

— Использовать эсминец "Кувалда" как кинетический щит. Взорвать ядерную сердцевину в момент прохождения вражеского луча. Взрывная волна и обломки отклонят или поглотят часть энергии атаки. Вероятность выживания "Стилета" возрастает до 18.3%. Вероятность выживания экипажа "Молота": 0%.

— "Восемнадцать целых тридесятых процента. Против почти нуля. Цифры. Простые, уродливые, неумолимые", — в шоке размышлял Эндуар.

Перед Хиром мелькнуло лицо старого боцмана с "Кувалда", с которым они распивали выдержанный виски всего месяц назад, вспоминая былые рейды.

Зелёного лейтенанта, горевшего желанием доказать собственную состоятельность, смотреть на которое было почти больно.

Мужчина видел триста семьдесят четыре жизни, которые должны были стать разменной монетой в этой битве.

— "Будешь таким, как Келлан", – пронеслось в голове капитана "Стилета", — "Стань тираном, который видит в людях лишь ресурс".

— Связаться с "Кувалдой", — собственный голос Эндуар казался чужим, отдалённым, как будто произносил кто-то другой, — Капитан Реннер.

Эфир заполнился шипением помех, а потом прорвался голос, полный наивной, почти детской надежды: — «Стилет», мы стоим! Готовим контратаку, прикроем вас! Держитесь…

— Реннер, — перебил Хир, смотря в пустоту перед собой, отказываясь встречаться взглядом с голограммами своих офицеров на мостике. Пальцы снова сжали поручень, — Приказ «Жнец». Код авторизации: Хиросима-Эхо-Семь.

На том конце царила мёртвая тишина. Та самая, боевая готовность, но теперь наполненная иным, страшным смыслом — пониманием неминуемой гибели.

Потом голос Реннера изменился. Вся надежда, эмоции ушли из него, оставив лишь плоскую, роботизированную покорность солдата, видевшего неизбежное. Он понял всё, — Подтверждаю… получение приказа «Жнец». Да пребудет с тобой удача, капитан. Эфир… чист.

Связь прервалась. Окончательно. Безвозвратно.

— Крас, сделай это, — скомандовал Хир, и в голосе не было ничего, кроме воли к жизни, отлитой в сталь.

— "Отдаю команду. Таймер: 10 секунд".

Хир не отрывал взгляда от тактического экрана. "Кувалда", верный тяжеловес, развернулся неуклюжим, но мощным корпусом, ярко-оранжевые предупреждающие полосы на серой броне мерцали в свете звёзд, и на всех оставшихся двигателях рванулся навстречу смертоносному лучу, который уже зарождался в недрах тени-дредноута.

"Десять".

Хир видел, как загораются последние точки систем корабля-смертника.

"Девять".

Чувствовал на себе спиной взгляды экипажа. Глаза, полные ужаса и понимания. Они знали.

"Восемь".

—"Стань таким, как Келлан", — снова пронеслось в голове у Эндуар.

— "Нет. Я выживаю. Любой ценой. Но я не стану им", — противился Хир собственным мыслям.

"Семь. Шесть. Пять."

Вспышка была не просто яркой. Это было рождение миниатюрной звезды. Немое, яростное солнце, созданное приказом, предательством, рвало ткань космоса.

"Кувалда" не взорвалась – исчез, мгновенно превратившись в идеальный сферический огненный шар, который на мгновение затмил свет далёких солнц.

"Стилет" содрогнулся, как раненый зверь, получивший удар когтями сородича. Взрывная волна отбросила звездолёт, силовые щиты взвыли на самой грани, но, как и предсказывал Крас, выдержали. Смертоносный луч противника, частично поглощённый жертвой, лишь опалил борта крейсера.

Но тень-дредноут была ещё жива.

Фрактальная поверхность почернела ещё больше, будто обугленная, но багровый свет внутри пульсировал с удвоенной яростью. Ответный заряд, ослабленный, но всё ещё чудовищный, прошёл по касательной, вырвав с корнем целые секции керамической обшивки с "Стилета", обнажив титановый скелет корабля.

Свет на мостике погас, сменившись аварийным багровым освещением. Сирены завыли в полную силу, оповещая о смерти корабля. Управление было потеряно. Крейсер начал падение.

— Гравитационная аномалия! — крик навигатора был полон чистейшего, животного ужаса, — Это не звезда, капитан… это разлом!

Перед "Стилетом", зияла дыра в самой реальности, куда неудержимо втягивало звездолёт. Явление мерцало нездоровым, ядовито-фиолетовым светом, искажая очертания звёзд.

— Весь экипаж, по спасательным капсулам! Это приказ! — проревел Хир, чей голос, привыкший рубить сквозь гул битвы, на этот раз резал тишину обречённого мостика.

Эндуар уже был в движении, тело, отточенное годами в доках и на абордажных трапах, действовало на автомате. Одним рывком мужчина сорвал с защёлки панель под своим креслом и выхватил оттуда массивный плазменный пистолет "Искуситель" и компактный медицинский стимулятор.

— "Всегда имей запасной выход и пару грязных трюков в рукаве", — мысленно произнёс офицер, вспоминая старое, корсарское правило.

— "Капитан, путь к вашей капсуле №1 заблокирован. Прямое попадание в сектор "Альфа". Рекомендую альтернативный маршрут через нижние ангары. Отображаю навигацию", — голос Краса в голове был, как всегда, бесстрастен, но скорость подачи информации указывало на повышенную нагрузку ИИ.

— Понял, — бросил Хир, уже выскальзывая с мостика.

Картина, открывшаяся мужчине, была вырвана из самых дурных космических кошмаров.

Длинный, когда-то безупречный коридор, освещённый теперь лишь аварийными рваными вспышками багрового света, был похож на вспоротую утробу гигантского зверя. Воздух гудел от предсмертного стона корабля — лязга деформируемого металла, шипения разорванных трубопроводов и далёкого грохота взрывов.

Пахло гарью, расплавленным пластиком.

Хир двигался, как тень, низко пригнувшись, тело помнило каждый выступ и укрытие. Мужчина не бежал сломя голову — прокладывал путь, холодные глаза, сканировали окружение, предвосхищая угрозы.

— "Падение давления в соседнем отсеке. Целостность корпуса нарушена. Вероятность разгерметизации вашего сектора в течение 60 секунд: 34%".

— Закрой гермодвери позади меня, — скомандовал Эндуар мысленно, перепрыгивая через тело молодого техника, заживо сваренного в бронекомбинезоне.

Лицо Хира не дрогнуло. Не было времени на скорбь. Была только цена, которую офицер уже заплатил, и которую предстояло отдать за выживание.

Эндуар видел панику в глазах пустоходов, метавшихся у заклинивших дверей. Хладнокровие старого боцмана, организовавшего живую цепь для эвакуации раненых. Как этот самый боцман встретился с ним глазами.

Взгляд был красноречивее любых слов: — "Мы понимаем. Иди. Выживи. Чтобы кто-то помнил".

— "Экипаж получил ваш приказ. Дисциплина сохраняется на уровне 78%, что на 21% выше стандартного показателя для ситуации полного поражения. Ваше решение о жертве «Молота»... стабилизировало их моральный дух. Парадокс", — Голос Краса звучал задумчиво, будто ИИ впервые столкнулся с иррациональностью человеческой психики.

— Они не идиоты. Знают, что я сжёг триста своих, чтобы спасти шесот. Видят в этом не милосердие, а расчёт. А расчёту можно доверять. Ужасаться — но доверять.

Хир ворвался в поперечный коридор, и мужчину чуть не сбила с ног скопление людей в панике. Хир не кричал, не уговаривал. Поднял «Искуситель» и выстрелил в потолок. Громоподобный хлопок и сноп искр заставили всех замереть.

— Эвакуация через шлюз 4-B заблокирована! — голос капитана резал гул, как нож, — Ангар 3! Все, кто может двигаться, тащите раненых! Сержант Ковач, организуйте их!

Команда, отточенная и неоспоримая, сработала. Паника сменилась направленным действием.

— "Импровизированная организация толпы. Эффективно. Ваш авторитет... неоспорим", — в тоне Краса сквозило нечто, отдалённо напоминающее уважение.

— Не авторитет. Просто они знают, что я из тех, кто выживает. А за такими всегда идут.

Эндуар пробивался дальше, ощущая, как пол под ногами вибрирует от агонии "Стилета". Внезапно стена перед офицером вздулась и лопнула, выплюнув облако обжигающего пара. Хир отпрыгнул, чувствуя, как жар опаляет лицо.

— "Утечка теплоносителя. Температура: 800 градусов. Обход слева".

— Вижу! — рявкнул Хир, пролезая через технический лаз, комбинезон зацепился за острый край, и ткань расползлась с неприятным звуком.

Наконец, мужчина достиг ангара.

Картина была апокалиптической.

Часть потолка обрушилась, придавив несколько истребителей. Где-то горел топливопровод. Но капсула, приземистый, бронированный кокон, всё ещё была на своём месте. Индикаторы мигали зелёным.

Эндуар был в десяти шагах от спасения, когда мощный взрыв где-то в носовой части отшвырнул весь звездолёт. Хира бросило на решётчатый пол, ударившись плечом, и оглушённым звонам в ушах.

— "Корабль теряет структурную целостность. Гравитационная аномалия усиливается. Вам необходимо покинуть борт в течение 20 секунд".

— Капитан!

Хир обернулся. Из-под завала пыталась выбраться девушка-техник, чья нога была зажата балкой. Глаза, полные ужаса, смотрели прямо на мужчину.

Логика Эндуар кричала: — "Беги!"

Но капитан не был машиной. Не до конца.

Эндуар вскочил, подбежал и, упираясь ногами, напрягая все мышцы, рванул балку. Мускулы горели, спина протестовала. Хир чувствовал, как ИИ в голове молча пересчитывает вероятности, и все они стремились к нулю.

— "Капитан, это иррационально".

— Заткнись и найди точку опоры! — прошипел Эндуар.

Балка с грохотом поддалась. Офицер почти силой втолкнул обезумевшую девушку в ближайшую капсулу, хлопнул по кнопке запуска и видел, как девичье лицо, искажённое страхом, умчалось в темноту космоса.

Теперь Хир был один. Мужчина развернулся и бросился к своей капсуле.

— "10 секунд до необратимого разрушения".

Эндуар швырнуло в кресло, ремни автоматически затянулись, бронестекло с грохотом захлопнулось, отсекая мужчины от ада гибнущего "Стилета".

Последнее, что Хир увидел перед тем, как катапульта выбросила в цветной вихрь разлома, – это искажённое лицо тени-дредноута, исчезающей в другом направлении, будто их схватка была лишь эпизодом в чужой войне.

И тихий, с нарастающими помехами, голос в голове: — "Поздравляю, капитан. Вы уцелели. Войдите в систему для калибровки биометрических показателей… Обнаружены аномальные энергетические помехи… Когнитивные функции… Сбой…"

Голос Краса, холодный разум, единственный постоянный спутник, превратился в шипение цифрового хаоса, а потом и вовсе смолк.

Абсолютная тишина.

Хира швыряло в немой, сюрреалистичной буре, где физические законы умирали, а разум, отравленный поступком, цеплялся за последний якорь.

Восемнадцать целых три… И одна.

Мысль обрубилась. Резко. Жестоко.

Затем – оглушительный удар, сотрясший каждую клетку его тела, и безразличная, всепоглощающая тьма.