Иван-Ботан и Василиса Премудрая

Жили-были дед да баба. И был у них внучек Ваня. А жил он у них, потому что мама с папой уехали в дальние иностранные земли, за моря, за океаны. Уехали за золотом и драгоценными каменьями, дабы в доме достаток был и роскошь. Как уехали, так и сгинули там, оставив Ванятку сиротинушкой.

Вот и рос мальчик в деревне у бабы с дедом да умнел не по дням, а по часам. В год разговаривать начал да стихи сказывать. К трём годам грамоту уразумел. Да так ему это понравилось, что прочёл он все книги, кои в доме нашёл, и даже физику за 11-ый класс. К четырём же годам письму обучился самостоятельно да счёту. Огромные цифры в голове складывал, что тот кулькулятор. В шесть же лет починил сгоревший бабушкин утюг, за что и получил прозвище — Большой ум. Да с тех пор и стал на деревне первым мастером.

Детишки сторонились странного Ваньку. Считали его занудой и задавакой. Никто не хотел с ним играть. Не смущало это Ваньку, ибо был у него друг закадычный — домовёнок по имени Партизан. Так его бабушка Ваняткина кликала, за то, что мог он найти в доме любую вещь, пропавшую и пробраться в любую самую маленькую щёлочку. И вперёд всех знал Партизан, что да где на деревне случилось-приключилось. В общем, оправдывал он имя своё.

Так и росли они вместе Партизан да Ванятка. Партизан учил Ванятку хозяйство вести: веником мести, полы мыть, опару ставить, кашу варить. А Ванятка учил Партизана грамоте да письму. Полюбилось домовому читать, миры новые узнавать. Очень гордились ими дед с бабкой. Никто на деревне похвалиться не мог грамотным домовым да хозяйственным внуком.

Вот, пришла пора Ванятке в школу идти. Радовался он, что новые знания получит. Но как оказалось рано он радовался. Скучно было на уроках. В первом классе учили их тому, что он уже и сам знал-ведал. Ещё больше невзлюбили умного мальчика дети и прозвали его за то Ботаном. Но Ванятка не обижался. Он-то знал, что Ботаны крайне умные и образованные люди. Первоклассник даже в тайне гордился таким прозвищем.

Как-то решил дед баньку подправить — полы перестлать, крышу выправить. Да Ванятка рядом крутился, помогал. Гвозди подавал да мусор мелкий выносил. Дед и печку подлатал, чтоб не дымила да не кружила голову угаром. Знатная банька вышла, жаркая. Однажды пошёл Ванятка в баньку помыться, разделся, да в парилочку, и так и обмер там. Не ожидал он увидать лысого голого карлика, гоняющего по полоку* мыло. До дрожи испугался он и с диким криком выскочил на улицу в чём мать родила.

— А-а-а-а! — разнеслось по деревне, так что собаки поджав хвосты, попрятались кто в будку, а кто под крыльцо. Люд на улицу выскочил, проверить не случилось чего.

Так и бежал Ванятка через огород до дому на радость злобной соседке тетке Шуре, подсматривающей в щель забора. У неизвестного же гостя от Ваняткиного крику поначалу уши заложило, да кровь в жилах застыла. Опосля того, ошалевший карлик кинулся было под лавку, но седая бородёнка, вставшая дыбом, застлала ему глаза. И он со всего маху приложился морщинистым лбом о косяк. Отчего вскочила там огромная шишка, да в голове зазвенело, яко в колоколе. Долго страдалился странный гость, прикладывая к больному месту распаренный лист подорожника. Так познакомились Ванятка с новым другом банником с весёлым именем Прутковский. Не разлей вода стали. Ванятка в баньку, Прутковский тут как тут. Вылезет из-под лавки из старого берёзового веника да показывает другу, как он тазики отмыл да в предбаннике порядок навёл. Любил дедок и помочь Ванятке — напаривать костлявое тело мальца дубовым веником, намывать спину до скрежета жёсткой, как мочало, бородёнкой. Мыть и довольно покряхтывать, шепча в ус только ему ведомые заговоры. С появлением банника здоровье Ванятки подправилось, болеть стал меньше. Познакомил Большой ум Прутковского с Партизаном, и они втроём частенько чаёвничали на веранде дома длинными вечерами. Вели душещипательные беседы да слушали любимые стихи домового.

Стал Ванятка постарше, стали кликать его Ванькой. Появилась у него беда — немощь, нагрузки физические не давались. Ни бегать не мог, ни огород полоть, ни дрова рубить — силёнок не хватало. Больно уж хилым было тело его. Но зато голова работала. Да так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как-то нашёл Ванька в сарае ламповый старый чёрно-белый телевизор, поросший пылью и мхом. Разобрал его. И через два дня красовалась у деда с бабкой в спальне плазменная панель с диагональю восемьдесят один дюйм да странным названием Лджи.

Дед не мог нарадоваться на внучка, глядя цветной хоккей на большом экране. А соседи завидовать стали да злые сплетни по миру пускать, но вещи на ремонт таскать не забывали. У кого электрочайник сплавится, у кого иноземный утюг перегорит, у кого компьютер зависнет. Весть о способностях Большого ума прокатилась по всей области. И стали приезжать к Ваньке, из других селений, со своими бедами и поломками. Никому Иван не отказывал. Добрым было сердце его.