Иван: Операция "Игла"

Иван Николаевич Кузнецов страдал.

Сидел за огромным овальным столом в конференс-руме и слушал как гладким бархатистым хорошо поставленным голосом вещает начальник отдела кредитования Семён Брониславович Хвастовский.

Речь Семёна Брониславовича лилась гладко и привольно, «повышение эффективности взаимодействия с определенными категориями клиентов» перетекало в «улучшение отдельных показателей по существенным направлениям» и каким-то чудесным образом сворачивало на «отрефлексированные нами моменты позволяют говорить об одиночных сигналах, которые могут свидетельствовать о проявлении признаков развития динамики спроса, проходящего пиковые показатели интереса к части линейки кредитных продуктов и выходящего на более пологие отрезки классической сезонной кривой спроса».

Иван Николаевич даже перестал страдать и слабо восхитился мастерством Семёна Брониславовича, который ухитрился избежать формулировки «клиенты не берут у нас кредиты».

Затем, снова вздохнул и уставился в стеклянную стену, за которой издевательски зеленели молодые берёзы, светило яркое и радостное, как и положено в начале лета, солнце, и шли по своим делам улыбающиеся люди.

И никому из этих людей сегодня с утра не говорила елейным голосом Агнесса Валерьяновна Сведеринская,

– Иван Николаевич, в последнее время специалисты нашего кадрового департамента отмечают у вас определенную тенденцию изменения показателей вашей вовлеченности в выполнение показателей, свидетельствующих о вашем понимании миссии нашего банка. Эмоционально-психологическое состояние наших сотрудников является одним из основных приоритетов нашего департамента, и я искренне рекомендую вам использовать все имеющиеся у вас в соответствии с договором возможности для предотвращения развития возможных признаков эмоционального выгорания. Возможно, вам стоит подумать о том, насколько текущие обязанности отвечают вашей личной карьерной траектории и некоторой корректировке её текущего состояния?

Агнесса Валерьяновна говорила выверенным корпоративным голосом «вовлеченный в процессы специалист, обладающий высоким уровнем эмоционального интеллекта», её строгий, но не чопорный костюм корпоративно нейтрального серо-голубоватого цвета оставлял достаточно пространства для белоснежной блузки с продуманно расстегнутыми двумя верхними пуговицами, демонстрирующими строго отмеренную степень неформальности в отношениях и глубокую вовлеченность в проблемы сотрудника, а карие с желтыми тигриными точками глаза излучали понимание и лёгкую озабоченность.

Однако, Иван Николаевич прекрасно понимал, что в переводе с корпоративного на человеческий ему только что сказали – парень, лучше пиши заявление «по собственному» пока кадры не начали тебя прессовать всерьёз.

Потому, Иван Николаевич и смотрел в окно, а не в вырез Леночки Брусникиной по прозвищу «девушка с грудью навылет», предмете мечтаний мужской части банковского населения в возрасте от двадцати трёх до семидесяти восьми лет. Леночка этот интерес прекрасно осознавала и умело его использовала, по слухам, мастерски лавируя между постелями начальников департаментов. Кроме руководителя департамента пиара и маркетинга, внимание которого, всё по тем же слухам, было безраздельно занято другим сотрудником с другими, как хмыкая говорили в отделе, параметрами.

– Иван Николаевич! Возможно, вы сочтёте возможным вернуться к нам и высказать своё мнение по данному вопросу? – голос Семёна Брониславовича был исполнен доброжелательного внимания.

За окном беззаботно летела через летнее утро какая-то птица, знать ничего не знавшая о страданиях Ивана Николаевича и уровне его вовлечённости в рабочие процессы «КБ-банка».

Иван Николаевич немо открыл рот и покраснел.

Похоже, он стал ещё один уверенный шаг к «переосмыслению своей карьерной траектории».

Спас его звонок.

Хвастовский гордился тем, что он на связи 24х7, о чем не уставал напоминать каждому, кто был готов слушать.

И тем, кто не готов, тоже.

- Да, Борис Станиславович, слушаю, - лицо Хвастовского приобрело выражение глубокого уважительного внимания, свидетельствующего о вовлеченности в проблему собеседника (п.4 «Корпоративных ценностей»), - безусловно. Да, специалисты нашего департамента уже занимаются этим вопросом.

Закончив разговор он пару секунд вдохновенно смотрел в стену с начертанным на ней логотипом КБ-банка, демонстрируя процесс анализа информации, после чего объявил,

- Коллеги, на этом заканчиваем наш митап, краткий бриф вы получите рассылкой по электронной почте.

—-***—-

Иван Николаевич тяжело вздохнул. Он заранее представлял разговор со старшим братом. Алексей Николаевич давно и успешно функционировал в недрах партии «Новое время единой справедливости людей», был деловит, собран и успешен.

Младшему из братьев он пытался помочь с работой уже третий раз с тех пор, как тот вернулся из армии, где водил санитарный автомобиль медсанчасти танковой дивизии.

Телефон загудел. Иван посмотрел на экран, тяжело вздохнул и сдвинул зелёный кружок,

- Иван, когда я устроил тебя в лучшее пиар-агентство Москвы, а ты вылетел оттуда через полгода, я понял тебя. Я искренне думал, да, это не его область, она требует определённого кругозора и умения вести сложные переговоры, – слушал Иван Николаевич глубокий сытый баритон брата, - и я думал, что твоя идиотская выходка с хамством менеджерам «Красного прямоугольника» это просто недостаток опыта!

Иван Николаевич чуть слышно вздохнул. Чёрт его дёрнул тогда ляпнуть, что пытаться рекламировать наряды для БДСМ-вечеринок под песню «Школьные годы чудесные» не пришло бы в голову даже блядям 90-х с Ленинградки? Ну правду же сказал, а они скандал устроили.

- Но ты ухитрился вылететь даже из строительной компании самого Иллариона Филипповича, который относился к тебе пости как к родному сыну!

Иван Николаевич вздохнул совсем неслышно и подумал, что не завидует родственникам Иллариона Филипповича. И поморщился. Наверное, не стоило всё же ломать челюсть тому хлыщу. Но и меру то в воровстве знать надо! Ему ж работяги такого понарассказывали! Вот он и … того…

- Словом, Иван, больше я тебе помогать не могу! – выдержав хорошо выверенную драматическую паузу сказал брат и закончил разговор.

Иван Николаевич затосковал окончательно, плюнул на всё и вышел из офиса.

Денёк был просто замечательный и, несмотря на все свалившиеся невзгоды, Иван Николаевич улыбнулся. Он, вообще, не умел долго унывать, хотя, порой, приступы чёрной тоски одолевали так, что выть хотелось. Но солнце светило, зелень шелестела, топики на девушках стремились к исчезновению, вечер обещал быть тёплым, а сам он был молодым и, вроде даже, симпатичным.

Прорвёмся как-нибудь!

- Иван Николаевич? Вы же есть Иван Н-ник-колаевитш? – она стояла совсем рядом, так чудесно и легко пахла, так радостно смотрела на него огромными карими глазами, что Иван Николаевич широко улыбнулся, слушая, как она произносит его сложное для иностранцев имя. Какой милый у неё акцент, подумал Иван Николаевич, и как она старается правильно выстроить предложение, но все равно, сразу видно, что она иностранка.

И какая у неё прекрасная матово-белая кожа, а волосы, удивительно чёрные, кажется, про такие и говорят, как вороново крыло! И он с некоторым трудом перевёл взгляд с выреза облегающей блузы незнакомки на её прекрасные выразительные глаза.

- Иван Ник-колаевитш, посмотрите сьюда, пошалуста, - незнакомка очаровательно улыбалась и протягивала ему телефон.

Продолжая улыбаться, он посмотрел на экран…

- Улыбайтсес, тальше, - прошелестела чудесная незнакомка.

На экране была фотография – его брат Алексей обнимает третьего их брата Сергея. Серёжа упирается в Лёшку обильным животом, за ними виден кусок детской площадки, на которой резвятся Серёгины близняшки Света и Глеб.

Незнакомка тем временем прильнула к Ивану Николаевичу и водила пальцем по экрану, будто что-то показывая ему, уточняя.

Иван же стоял с застывшей улыбкой и ничего не понимал.

- Ай! Вы что! – незнакомка наступила ему на ногу. Каблук оказался твёрдым и тяжелым.

Только сейчас Иван сообразил, что одета незнакомка неброско и удобно – блуза хоть и облегающая, но движений не стесняет, в фасонистых брюках-карго можно хоть бегать, хоть на вечеринку, а на ногах модные в этом сезоне защитного цвета ботинки «милитари».

- Слушайт-е, вниматьельно, - незаметно дёрнула его за рукав незнакомка, - через тридц-ать миньут в банк заходит человек и идёт к вам. Вы проводите его в дальнее хранилищье банк. Понятно? Там берёте то, что он говорить и идти с ним. Иначе ваш братья и его семья могут сильно постратать.

Незнакомка мило улыбнулась ему, кивнула, перевела взгляд с экрана телефона на дома в конце улице. Показала рукой, мол, поняла, мне туда!

И, упорхнула.

А Иван Николаевич остался стоять в полном ошеломлении.

На крыльце банка показался Хвастовский,

- Иван Николаевич! Я всё ещё жду от вас отчёты по форме тридцать семь-зет!

Иван же был настолько ошеломлен, что просто кивнул и прошел мимо Хвастовского. Сел за стол и уставился в мёртвый монитор.

В голове – ни единой мысли. Наверное, надо куда-то звонить, извещать службу безопасности. Шепнуть хотя бы Валентину, он как раз на рамке на дверях, толковый парень, он что-то придумает…

Но всё это проплывало перед внутренним взглядом Ивана, не касаясь его сознания.

- Иван Николаевич! К вам посетитель! – оказывается, секретарь отдела Виолетта стояла перед его столом. И, судя по гримаске на тщательно и обильно намакияженном личике, не первую минуту.

- Вон там ждёт, в переговорной, - она ткнула в сторону стеклянной стены, за которой виднелись отсеки «аквариумов».

Иван молча встал, машинально взял блокнот и ручку и двинулся к переговорке. Где сидел посетитель. Что-то в нем казалось странным, но сейчас весь мир вокруг Ивана был странным, режуще-ярким и каким-то заторможенным.

Он даже не слышал, как фыркала ему в спину Виолетта.

И лишь когда закрыл за собой дверь переговорной, понял, что же не так с посетителем – его ноги не доставали до пола.

А в остальном – был неизвестный широкоплеч, бородат, мощные бицепсы распирали рукава чёрной футболки. Смотрел равнодушно, и взгляд этот был тяжёлый, давящий.

- Что вам от меня нужно? – зачем-то шёпотом спросил Иван, присаживаясь на край стула. Руками он вцепился в столешницу, весь подался вперёд, будто так что-то изменится. Вот, сейчас маленький бородач рассмеётся, хлопнет его по плечу и скажет, Да расслабься ты. Ваня, привет тебе от Семёныча!

Хотя, старшина Семёныч таких шуток как раз не любил.

- Вы имеете право сопровождать клиентов в хранилище банка,- на русском коротышка говорил на удивление чисто и правильно, правда, лёгкие запинки и странные ударения всё же выдавали, что это чужой для него язык, - так что, сейчас мы идём в дальнее хранилище, откуда я забираю то, что нам надо, и вы сопровождаете меня обратно. Потом мы расстаемся, и вы о нас забываете.

- Где гарантия, что вы оставите семью моего брата в покое? – зашептал Иван. О том, что будет с ним после того, как коротышка с бицепсами вынесет из банка «то что нам надо» Иван Николаевич почему-то даже не подумал.

Бородатый пожал плечами,

- Никаких. Ну и что?

Действительно, и что?

Иван сжал в кармане пропуск.

- У вас должен быть ключ-код, или доверенность, - а ну, у него не будет ключа и не понадобиться никуда идти?

Но ключ, конечно, нашёлся, и Иван обречённо поднялся. Во всём теле он чувствовал какую-то дикую тяжесть и, одновременно, пустоту. Смотрел по сторонам – вроде, и не он смотрел, а кто-то посторонний, странный, кто сидел в его голове, а голова была пустая и гулкая.

Плыл перед глазами офис банка, длинный коридор, что вёл к лифту в хранилище, медленно-медленно кивал знакомый охранник, проверивший пропуск, который лишь потом Иван приложил к белой пластине на турникете. И так же невыносимо медленно проверял охранник документы и ключ коротышки.

И всё это время билась в сердце Ивана надежда – вот, сейчас что-то такое найдут, и коротышку не пустят, а сам он уйдёт домой и всё забудется.

Но коротышку пропустили и он незаметно подтолкнул Ивана Николаевича к лифтам.

Они спустились на два яруса вниз, Иван провёл коротышку к решётке и открыл её своим ключом.

- Вскрывайте теперь ячейку и забирайте что надо, - Иван понял, что его трясёт, нижняя губа дрожит и слова он произносит с дурацким стыдным подвыванием.

- Ещё нет. Подождать, - видимо, коротышка тоже нервничал и акцент усилился.

Отодвинув Ивана, он прошёл в хранилище, и вместо ключа достал какую-то коробочку. Сдвинул крышку, положил коробочку на ладонь и – дунул.

Поднялось облачко легчайшей, поблёскивающей пыли.

И – Иван решил, что ему мерещится, в дальнем углу хранилища он увидел дверцу, которой тут никогда не было! Да и не могло быть! КБ-банк, конечно, не относился к разряду первоклассных крупных банков и начальник службы безопасности порой начинал на совещаниях стенать насчет безнадёжно устаревшей системы сигнализации и прочая, и прочая.

Остальные слушали его со стеклянными глазами, поскольку все знали – понудит и замолкнет.

Но откуда там могла взяться деревянная дверь из огромных потемневших досок, даже на вид, неимоверно тяжелых, скрепленных железными полосами, на которых виднелись какие-то непонятные знаки.

- Живо, вперёд давай, - толкнул его коротышка, - тяни вон за то кольцо, бери ларьетс и идти со мной!

Иван, переступая противно мягкими ногами, прошел через хранилище, каждый миг ожидая, когда же завоет сигнализация! Но она не выла, и пришлось тянуть за тяжеленное странно тёплое, будто живое, кольцо – может, не откроется, а?!

Но дверь открылась плавно и бесшумно.

А за ней оказалась крохотная комнатка, посреди которой на каменном постаменте покоился небольшой резной ларец.

- Быстрее, ну!

Коротышка ах приплясывал от нетерпения, и Иван взял ларец и вышел из комнаты.

Он плохо помнил, как шёл рядом с коротышкой обратно, а тот что-то тихо и деловито говорил ему и, видимо, сотрудники банка решили что так и надо, и лишь кивали Ивану.

А тот прошел вместе с коротышкой до ворот, удивившись, что уже сумерки – лето же, вроде, не так много времени прошло!

Но додумать он не успел, поскольку в банке взвыла сирена, а в спину ударил крик охранника,

- Стоять, не двигаться!

Иван с облегчением остановился.

А, вот, коротышка, будь он неладен, нет!

Стремительно развернулся и, крикнув короткое злое слово, швырнул в сторону банка камешек.

Иван с изумлением смотрел, как растёт в полёте этот камушек, как идёт трещина, превращаясь в шрапнель, и ….

Охранник с коротким воплем «бл…дь!» успел упасть в дверях. Шрапнель ударила в стеклянные двери и стену, со звоном и грохотом посыпалось бьющееся стекло, заметался по разгромленному офису женский крик.

Фургон появился из ниоткуда, словно соткался из лёгких летних сумерек, визжа тормозами остановился, отъехала дверь, и на Ивана глянули чудесные карие глаза белокожей незнакомки.

Равнодушно-жестокие глаза.

- Ларетс, шифа!

В локоть уже вцепился железной хваткой коротышка, и из-за спины красотки выглядывали - сколько же их! – такие же бородатые сосредоточенные рожи.

Иван не думал.

Он просто заорал,

- Сам вашему главному отдам! – и головой вперёд бросился в фургон. Протаранив забубённой головушкой живот кареглазой красавицы.

Жесткий, кстати, с хорошим прессом.

Невидимый водитель дал газу.

В фургоне воцарился хаос.

- Сам отдам, не трогать! Гарантии безопасности! – отчаянно орал Иван, прижимая ларец к груди.

Коротышки лупили его по спине и рёбрам тяжёлыми ботинками.

Лупили точно и расчётливо, но Иван вертелся ужом, жалея об одном – пиджак тесноват, трещит по щвамно не сдаётся, не развернёшься.

Что-то повелительно кричала кареглазая, которая явно была за старшую, проносились мимо иванова носа тяжёлые кулаки, он пнул одного из коротышек, тот исчез в темноте фургона, на его место прыгнул другой,

- Успокойтесь, сааам отдааам, дайте с главным говорить, - отчаянно отбиваясь, орал Иван.

Его не слушали.

Фургон набирал ход, выровнялся, один из коротышек отодвинул боковую дверь, а двое других вцепились в ларец, третий, наконец, приловчился и жёстко ударил Ивана в челюсть. Не выпуская ларца, он сделал шаг назад, фургон чуть вильнул, и Иван очень ясно увидел равнодушные глаза и ствол пистолета, глядящий ему прямо в лоб.

Коротышка ударил снова, теперь снизу, под локоть, и Иван не выдержал, отпустил ларец.

Завыл где-то далеко сигнал встречного автомобиля, фургон снова качнуло, почти неслышно кашлянул выстрел.

В грудь тяжело, но совсем не больно ударило, и Иван Николаевич Кузнецов полетел в темноту.