Ивановы

Их двое, нас восемь. Два титана на восемь героев. Маловато нас.

Как говорил учитель в школе — героем человека делают обстоятельства. Голод. В теплицы нашего бункера прорвались грунтовые воды, и полторы тысячи человек остались почти без еды. До нового урожая остался месяц, пайка пищи урезана до минимума. Умерла третья сотня жителей, на подходе начало пятой. Комендантский взвод, который, кстати, имел повышенную норму питания, из последних сил сдерживал народ от разграбления продуктов, разорения хранилища семян и преждевременного снятия урожая. С теплицами вообще пошли на крайние меры, все работы в них выполняли сами комендачи. Кроме электрики.

Наша сборная восьмёрка доходяг была поймана на луковой грядке и посажена в камеру. Нас не потащили сразу прилюдно вешать, хотя, честно говоря, нам было уже всё равно. К решётке подвезли коменданта Новосёлкина.

— Я помню, что сделали твои предки для нас и лично для меня. Считаю, не стоит тебе болтаться под потолком, — сказал слабеющим голосом опухший от недоедания старик, пытаясь поймать мой взгляд, — поэтому прошу выйти, победить титанов или умереть как герой.

Самым странным в его предложении было слово «прошу». Я отвернулся и попытался сплюнуть сквозь зубы, но в пересохшей глотке не оказалось и капли слюны. Пришлось вместо презрительного плевка просить воды. Для всех бедолаг. Комендант недовольно приказал выдать нам по пластиковому стакану, дал полчаса времени на «подумать» и удалился. Распределив по-честному среди арестантов живительный напиток, я прислонился к стене, смакуя чистейшую артезианскую воду. Совсем не та фильтрованная муть, что льётся в жилом секторе.

Теперь, как пишут в старых книгах, лирическое отступление, — кто такие титаны? Другое название боевые роботы, прозванные титанами из-за надписей на корпусе. Я однажды спросил у учителя, почему в них вторая и пятая буква пишется совсем не так, как пишем на уроке. Учитель пожал плечами, мол, название такое. Хороший человек был, знал много, читать, писать, считать научил, спасибо ему. Так вот, случилась большая война, люди спрятались в этом бункере. Сначала боевых роботов не было, но однажды группа, вышедшая на продуктовый склад, не вернулась, а разведчики рассказали, что выходы заблокированы титанами. Наши сейчас до урожая из теплиц надеются дотянуть, а тогда надеяться было вообще не на что. Титанов было четверо, каждый вооружён до зубов, плазма, ракеты разные, гранаты, да ещё транспорт для перезарядки имелся. Короче, титан, это двуногая крепость, управляемая ИИ, без человека то есть.

Людей в убежище разного набилось, в основном гражданские, но и военных с полицией немало. Оружие, соответственно, кое-какое было. Собрал тогда мой прадед Виктор Степанович Иванов, командир зенитно-ракетного полка, служивых всех. Разделил на две сотни, одну сам в атаку повёл, другую его сын, мой дед Степан Викторович Иванов, командир разведвзвода того же полка возглавил. Все и полегли — по сотне за титана. Народ, непосредственно в бою не участвовавший, без дела не сидел. Носили, таскали всё, что может пригодиться. В итоге сидим мы шестьдесят лет как на космической станции. А что? Солнце и звёзды видим, есть у нас один большой зал с прозрачным потолком, где растёт трава и держат овец. Ходим туда группами по очереди, до голодовки было раз в пять-шесть дней на три-четыре часа днём и один час ночью. Титаны пробраться не могут, но и нам наверх хода нет. Здесь я родился, живу и скоро умру.

Я выпил последние капли и схлопнул стакан ладонями, привлекая внимание.

— Что, мужики! Кто со мной титанов мочить?!

Народ притих, уставившись в пол.

— Лучше сразу на виселицу, — мрачно сказал обтянутый веснушчатой кожей беззубый скелет, а когда-то рыжий бугай, выгнанный за пьянки из комендатуры.

— Да уж, это точно, — поддержали соседи по лавке.

— А тебе-то чего о нашей доброй славе заботиться? — сварливо спросил костлявый верзила по прозвищу Каланча, интересно, что голодуха на его вид вообще не повлияла, как был длинный и костлявый, так и остался.

— Вечно ты, дядька, недовольный. Только из-за тебя тут и очутился !- и добавил ещё пару непечатных слов, невзирая на возраст, его племянник Толик, мелкий и юркий юноша, не раз хваставшийся походами в запретные теплицы.

— Отвечаю, — семь пар глаз резко сосредоточенно упёрлись в меня взглядами. — Не хочу подохнуть как крыса.

Все заржали. В меру оставшихся сил, кто, как скелет с веснушками, еле-еле, а кто как Каланча с племяшом весело и заливисто. Сразу стало понятно, что Толик про свои походы не врал.

— Ну, Максим, даёшь! — через кашель прохрипел дед Потап. — На памятнике твоим дедам так и написано!

— С ломами и лопатами пойдем?! Повеселил напоследок, — улыбнулся чернявый Яшка, по основной должности получивший прозвище Парикмахер, стригший и людей и овец, и после паузы добавил. — Я с тобой пойду! Мои предки были не евреями, как говорят некоторые. Они были палестинцами. У меня даже Коран есть, половинка. Так вот, душа повешенного в рай не попадёт! Пусть лучше меня с лопатой титан раздавит.

У всех так челюсти и отвисли. Следующим желающим оказался дед Потап.

- Не хочу, чтоб про Димку моего говорили: это Димка, у которого деда за воровство повесили! А что?! - и так зыркнул, на Каланчу, что тот замолк на полуслове.

Когда в коридоре показался комендант, народ желал идти в бой, даже, ушедший в глубокий отказ, Каланча в последнюю секунду согласился.

— Верёвка на змею похожа, а я их боюсь больше всего на свете.

Подготовка проходила два дня. Оказывается, у коменданта всё продумано. Боле менее нормальная пища, витамины, капельницы и ещё какие-то уколы, чтоб мы не ползали как сонные мухи. Ознакомили с тактикой и настоящим оружием, правда, по рисункам, его обещали раздать на выходе.

За час до выхода меня привели в кабинет коменданта. Новосёлкин, выпроводив охранника, поманил меня к себе. Комендант выглядел еще хуже, мало того, что он был старейшим жителем убежища, семьдесят лет, так ещё и скудное питание добивало.

— Почему ты не отказался? Ты же знаешь, что я не могу повесить единственного человека, который разбирается в электричестве.

— Не хочу подыхать как крыса, — я повторил слова своих предков. — Я знаю, что в половине теплиц ничего не вырастет, а если бы и выросло нашему дому все равно конец. Всё же сыпется, сегодня вам говорил, что насос на скважине скоро встанет, а чинить мне его уже не чем.

— Наводнение нарушило плодородный слой, занесло какую-то отраву.

— Николай Палыч, от вас это не зависело, — согласился я.

— Я во всём остальном виноват. Изначально, — комендант трясущимися руками наполнил стакан водой.

— В смысле? Вы, по-моему, самый толковый руководитель нашего бункера. Где же вы запчасти можете взять?

Тогда Николай Палыч сунул руку за ворот и достал продолговатый предмет.

— Знаешь, что это?

— Амулет, — мне и раньше приходилось видеть вещицу на шее Новоселкина.

В камере я плюхнулся на шконку. Новосельцев, старый хрыч, взял и моргнул светом в конец туннеля, безмятежность от понимания общей безнадёжности бункера сменилось нешуточным волнением. Это вам не из трёх ржавых столетних электродвигателей состряпать один рабочий. Смысл жизни появился.

Дальше я поступил, как наставлял комендант, вот ведь, седой чёрт, столько лет продумывал, как исправить свою детскую шалость. Вошёл в шлюз последним, когда новенькую амуницию и вооружение, четыре плазмомёта и три иглобоя, соратники уже расхватали. Мне же достался потрёпанный бронекомплект без шлёма и вибротесак, с индикацией в красной зоне — заряд шесть процентов. Комендач без опаски, ещё бы, за нами следили стволы строенного игломёта, прикатил кресло с Новоселкиным. Николай Палыч толкнул речь, посмотрел на мой убогий вид и приказал охраннику отдать мне свою оранжевую парадную касочку с очками и убыл.

— Поближе подбираться буду, — махнул я бойцам тесаком. — Не подстрелите.

Сзади ворота закрылись, спереди открылись и понеслась толпа гражданских. А как её не наряжай, какое смертоубийственное оружие в руки не суй, она остаётся толпой гражданских. Я про это в книжках читал, а сейчас увидел воочию. Жалко ребят было, они с трудом представляли, что должны были делать на поле боя, я тоже гражданский, но свой манёвр благодаря Новосёлкину знал. Первым, выскочив из шлюза, я бросился меж обломков зданий, по траве и кучам мусора в сторону серой туши титана. Как только ноги не поломал? Боевой робот со скрипом начал оживать. За куском стены я упал и осмотрелся, чтобы убедиться, не нахожусь ли на линии огня. Глядя со стороны, казалось, как же медленно и неуклюже занимают позиции мои бедолаги. Вот вскинул иглобой Каланча, в моих защитных очках загорелась синяя стрелочка, хорошие очки мне подкинули. И шлём. Оба вместе показывают направление стволов участников сражения. Синяя стрелка — мимо, оранжевая — близко, багровая — ты мишень. Каланча выпустил длинную очередь и скрылся за камнем. Высунулся Рыжий пульнул плазмой и тоже спрятался. Пока всё шло, как доктор прописал, перемещения, стрельба в разнобой. За стенкой громко булькнуло, титан ответил крупным сгустком плазмы, разнёсшим обломки перед дедом Потапом, тот перевернулся на спину и, раскинув руки, затих. Неожиданно по моей башке, что-то вдарило, аж подбородок в грудь ткнулся и в глазах звёздочки завертелись. Толик, Яшка-парикмахер и ещё один тип, чьё имя я так не запомнил, открыли по роботу шквальный огонь. Бронепластины титана пошли снопами искр. Я закричал, куда лупите, вас же учили выцеливать турели и соединения! Вряд ли кто меня слышал в шипении плазмы и треске игл, что там, я сам себя не слышал. Вдруг за спинами стрелявших бойцов в яркой вспышке взметнулись куски бетона, во все стороны стало расползаться пыльное облако, сквозь которое я заметил убегавшего Каланчу. Дурень, с той стороны с минуты на минуту второй титан появится! Рыжий, Яшка, слесарь Эльдар, лысый водопроводчик Олег выскочили с матами и стали стрелять, а я быстро пополз выполнять свою задачу, не понимая, куда делась стена за спиной. Подобравшись метров на пять сбоку к роботу, в глазах заплясали оранжевые стрелки, я достал амулет Новоселкина и под грохот и вспышки стал прикидывать как сподручней подобраться к его загривку, то есть к основанию верхней боевой турели. Высоковато, но есть что-то похожее на скобы. Как же всё-таки чертовски красиво искрят попадания иглобоя, а белые с голубым отливом вспышки плазмы на броне, расплёскивающие расплавленное вещество, вообще маленький шедевр каждая. На посту электростанции стоит один из последних компьютеров, и я на нём в тайне от всех играл в игры. Очень похоже, только горячие брызги обжигают через защитный костюм.

Осталась одна синяя стрелочка. Пора. Я бросил бесполезный вибротесак, в три прыжка оказался у ноги титана, полез наверх и добрался к трём пластинам под поворотным механизмом. Выдрал за удобные прихватки среднюю, открывая отверстие в центре. Титан почуял опасность, у самой головы открылся лючок. Бордовая стрелка, но не судьба. Малый иглобой на минитурели затрещал подающим механизмом, но стрелять по мне было не чем. Щелканье прекратилось только тогда, когда управляющий ключ, бывший много лет амулетом Новосёлкина, соединился с ИИ титана. Последним из того, что я запомнил перед падением с высоты, была новая бордовая стрелка.

Открываю глаза, вижу у угла бункера завалившегося на бок чадящего титана. Нифига, думаю, меня отбросило. Потом дошло, что это второй боевой робот. «Мой» титан недалеко лежит, тоже дым со всех щелей пускает. Победа, ору, а ребята мои не показываются. Пошёл смотреть, что там от них осталось. Один Яшка-парикмахер живой, крошкой и мусором припорошённый сидит, удивлённо на меня смотрит.

— Живой?! Тебя же плазмой накрыло!

Я похлопал Яшку по плечу и говорю:

— Ты скажи, кто титанов уничтожил?

— Сами. Этот вдруг замер, когда ты на него залез, я из-за камня выглянул, а тот из-за угла выходит. Вдруг ка-ак по куску плазмы метнут! А как ты ходишь? У меня это... как наверх гляну, сразу равновесие теряю.

Я поднял взгляд, зашатался и осел в пыль рядом с парикмахером. Небо придавило, мы же его раньше через мутное стекло иногда видели, а тут чистое, голубое и сразу много. Понятно, почему сейчас, когда пошли в атаку, нам до неба и дела не было.

— Ну, давай, к шлюзу что ли двигать будем.

Так потенциальные самоубийцы, это я про себя, становятся героями. Меня ведь, после доклада коменданту о состоянии электронасоса на водяной скважине, позвали в теплицы, освещение переподключить. Настроение в отрицательной части шкалы, а тут ещё догадываюсь, что голод не прекратится. Так, на нервяке сказанные Новосёлкину слова, что проще не насос отремонтировать, а повеситься, обрели смысл. Кабель в каморке привязал, в петлю залез, да нога с табуретки ни в какую. Вернулся к теплицам, а там как раз воришек повязали. Я в соседнюю камеру пробрался, кричу охраннику после пересменки, почему меня отдельно посадили, он меня к остальным и перевёл. Не знаю, что мной руководило, наверно, то, что я твёрдо знал, что меня не повесят. Я-то, сперва подумал, что Николай Палыч к камере подъехал, чтоб меня из неё выгнать, а он — «прошу». У коменданта такого слова в лексиконе не было.

Когда Новосёлкин рассказал мне всю историю амулета, показалось, что старик на почве недоедания впал в маразм. В день последнего боя моих дедов Коля Новосёлкин стащил у клиента матери патрон и сделал из него амулет. Через много лет узнал, что амулет вовсе не патрон, а управляющий ключ для перепрограммирования боевых роботов, которого не хватило бойцам, чтобы одолеть титанов. Повертев в руках цилиндр, я признал в нём внешний носитель информации. Можно было поискать в моих отвалах подходящую «маму» и подцепить к компу, но без кодов и паролей затея пустая, вещица-то военная.

Маразм не маразм, а что я, собственно, теряю? Катастрофа не минуема. Смерть от попадания плазмы или разрыва иглы быстрая, если повезёт — мгновенная. Николай Палыч, спрашиваю, у вас есть план как к титану подобраться? Конечно, кивает. Вот за что мы коменданта уважали, так это за то, что он всегда знал, что надо делать.

— Макс, удивляюсь я вам. В честь твоего отца памятную доску сделали, деду с прадедом памятник поставили, а тебе, наверно, мавзолей построят, — предположил ползущий рядом на четвереньках Яшка.

— Половину попрошу тебе отгородить, — улыбаюсь, отвечаю, а у самого слезы из глаз. Вспомнил, как батя, вытащив дежурного, снова отправился в задымлённый коридор трансформаторной приточку закрывать, понимая, что воздуха в баллонах на обратную дорогу не хватит. Но ещё он понимал, что без электричества бункер хуже, чем нора.

Я замотал головой и немного отстал. Эй, Иванов, ты Герой. Герои не плачут.

И ещё забыл сказать, почему пустой вибротесак? Так тут всё просто, человек с палкой по сравнению с человеком с плазмобоем — цель неприоритетная. Спросите, а если без палки, зачем бесполезную тяжесть таскать? Ну, ребята, ИИ же не дурак, догадается, что безоружный человек идущий в атаку в толпе вооружённых, и есть самый опасный противник.