Из жизни эмигрантов. Продолжение

Строить коммунизм в отдельно взятой стране было неимоверно скучно. Поэтому на партсобраниях народ спал, иногда поднимая во сне руки, за что-то голосуя.

Однажды меня вызвал парторг и, немного грассируя, сказал:

— Сергей Викторович, пришла ваша очередь делать доклад на собрании, посвящённом очередному съезду нашей партии. Расскажите об успехах, немного пожурите отдельные недостатки. Вот текст. Можно читать, но лучше выучить.

Я пытался отбиться, ссылался на плохую память и возможность эпилептического припадка во время доклада. Но парторг напомнил про путёвку в Болгарию, которую я ждал два года. Пришлось покорно умолкнуть.

Зал был набит народными и заслуженными. После собрания был обещан показ только что вышедшего фильма «Синьор Робинзон», из которого ушлые киномеханики ещё не вырезали кадры с итальянской эротикой.

Я вышел на трибуну. Надел очки для солидности. Очки взял у своего приятеля Перельмана. Он их привёз из Франции, с Каннского кинофестиваля. Стёкла очков можно было поднимать и опускать. В Союзе тогда таких вообще не было.

Я достал доклад. Народ в зале начал устраиваться поудобнее. Все понимали, что доклад короче чем на сорок минут не бывает.

— Как сказал Генеральный секретарь нашей партии, — начал я читать монотонным голосом. Таким голосом потом диктор Кириллов объявлял о похоронах очередного Генсека. И тут я поднял стёкла очков. В зале послышались смешки.

— Мы обогнали Америку не только по количеству выплавленной стали, но и по надою молока. И по числу снесённых на птицефабриках куриных и утиных яиц.

Я опустил стёкла очков. Смешки в зале усилились. Парторг, сидящий за моей спиной, не мог видеть производимых мной манипуляций, но уже почувствовал присутствие в зале непривычного веселья и раскованности.

— Тише, товарищи, — громко сказал он. И добавил в мою сторону:

— Продолжайте, Сергей Викторович. Тема вашего доклада чрезвычайно интересна как нашему коллективу, так и всему советскому народу.

Я поднял стёкла очков. Заслуженный артист Сундуков, зажав рот, опрометью кинулся вон из зала. Кто-то сползал под кресло и смеялся там. Кто-то пытался сохранить серьёзное выражение лица и до предела надувал щёки. Кто-то просто истерично ржал. А я невозмутимо продолжал читать всё тем же голосом:

— Решения Партии и Правительства мы обязательно выполним на все сто процентов.

Потом от себя добавил:

— И перевыполним.

Такого весёлого партсобрания в нашем театре никогда не было. Мне больше никогда не доверяли читать с трибуны. И не пустили-таки в Болгарию, откуда я должен был привезти нейлоновые чулки жене и спиннинг для тестя. Ещё лишили главной роли в спектакле «Отелло» и талонов в театральный буфет.

Может, именно тогда я начал думать об отъезде...