Из пункта Ад

Егор прохаживался по роскошному кабинету под испытующим взглядом человека в дорогой сорочке, сидящего по ту сторону дубового стола, одобрительно цокал, любуясь убранством и потягивая напиток из искусно выполненного хрустального стакана. Человек за столом — холёный, загорелый, с идеальной укладкой чуть тронутых сединою волос — выглядел раздражённым. Ему была явно не по душе такая компания. Его ждали важные дела, важные люди, важная жизнь, и этот докучливый посетитель в застиранных джинсах и гавайской рубашке навыпуск не вписывался в важные планы. Но его пришлось принять, впустить в кабинет, выставить охрану за дверь, запереть её изнутри, налить баснословно дорогого виски и терпеливо ждать.

— Нектар богов, — поднял Егор стакан чтобы лучи утреннего солнца, преломлённые хрусталём, заиграли в янтарной жидкости.

— Вы закончили? — холодно спросил человек за столом.

— Да, — ещё раз сверился Егор с индикатором поля. — Чисто.

— Тогда говорите.

— У вас прекрасный отель. Красивый. Прямо на берегу моря. Фешенебельный. Так это называется? Да, точно, фешенебельный. Уверен, ни одна копейка, одолженная вам моим клиентом, не осталась без дела при его возведении.

— Вы что, строительный инспектор или, может, архитектор? Я знаю, какой у меня отель. И условия договора знаю, как «Отче наш». У меня ещё два месяца.

— Обстоятельства изменились, — пожал Егор плечами. — Вы же в курсе.

— Эти обстоятельства — не мои проблемы. Пусть ваш «клиент» сам с ними разбирается.

— Он и разбирается, — сел Егор в кресло у стола и поставил пустой стакан. — Как умеет. Вы с ним не первый год знакомы, вам известны его методы.

— И что теперь? Будете угрожать моей жене, дочерям, матери?

— Нет, — покачал Егор головой. — Ваша мать не особо важная цель, раз вы упекли её в богадельню. Избавление от жены вам только на руку. А вот дочери… Придётся взять в оборот старшую. Полина, правильно? — Егор достал из сумки пачку фотографий и положил на стол. — Милая девушка. Этот парижский антураж вокруг ей очень к лицу. Вижу по глазам, что у вас возник вопрос. Такой вопрос, что и задать неловко. Я вам помогу. А почему именно Полина, почему не Вика? Ведь Полю я спрятал в Европе, а Вика страну не покидала. Видите ли, дело в том, что Вика уже мертва.

Лицо человека за столом побелело, несмотря на загар.

— Не хочу показывать вам фото, — продолжил Егор, как ни в чём не бывало, — они могут шокировать.

— Телефон! — прохрипел человек, похлопав себя по карманам. — Верни телефон!!!

— Пожалуйста, — протянул Егор изъятый аппарат. — Но не рекомендую звонить в полицию. У вас ведь есть и вторая дочь.

— Ало! Ало! Вика?! Вика, ты?!!! Господи… Доча! Ты в порядке?! С тобой всё хорошо?! Нет-нет, ничего. Я нормально. Я… Я… Перезвоню.

Человек грузно опустился в кресло, держась за сердце.

— Дышите, — посоветовал Егор. — Дышите и примите таблетки. Никто не хочет, чтобы вы умерли. Я лишь попытался дать вам максимально ясное представление о том, как всё может обернуться. Ну и заодно… — Егор прочёл сообщение на своём смартфоне и усмехнулся: — Абхазия? Серьёзно?

— Пошёл вон!!! — прорычал человек за столом, дрожащими руками выдавливая пилюли из блистера.

— Да, похоже, мы всё с вами обсудили и прояснили. Завтра, до двенадцати ноль-ноль. Будьте здоровы.

Егор беспрепятственно покинул фешенебельный отель, сел в арендованную машину и, немного покружив по городу, дабы убедиться в отсутствии слежки, поехал в свой — крохотный и захудалый, неподалёку от аэропорта. Зато там можно было жить, оставив вместо паспортных данных несколько банковских купюр. Эффект лёгкого опьянения быстро улетучивался и на его место приходил нервный тремор. Припарковавшись, Егор зашёл в ближайший алкомаркет, взял знакомое пойло и едва не прописал в зубы продавцу, требующему надеть маску, а после категорического отказа возжелавшему увидеть паспортные данные, подтверждающие, что клиенту больше семнадцати лет. В гневном недоумении почесав седеющую бороду, Егор сосчитал до десяти, бросил на прилавок наличные, взял бутылку и ушёл. «Чёртовы марлевые сектанты. Надеюсь, вас и хоронить в масках будут» — подумал он, но промолчал. Слишком уж много «сектантов» было в магазине.

Очередная пандемия очередного неизвестно откуда родившегося вируса бушевала уже третий месяц, ударными темпами заполняя койко-места в больницах и холодильники в моргах. Но Егора это не пугало. Он вполне резонно, по собственному мнению, полагал, что в его жизни случалось дерьмо и пострашнее «сраного вируса», а значит и переживать нечего. Об этом пусть переживают те, кому посчастливилось обмануть смерть во время сезонного гриппа — так он думал.

Запершись в номере, Егор наглухо задёрнул шторы. Непослушные пальцы сорвали пробку и, отстукивая дробь бутылочным горлышком, наполнили стакан. Обжигающий напиток потёк в организм, словно целебный эликсир, унимая тремор и приглушая тревогу. Тревогу, которая всё крепче укоренялась в мозгу. С каждым новым делом всё громче нашёптывающую: «Вечно везти не может, дружище. В следующий раз ты сухим из воды не выйдешь. Ни откуда не выйдешь. Тебя вынесут в полиэтиленовом пакете. Возможно, в нескольких. С вырванными зубами и отрезанными пальцами. Отправят на корм рыбам или червям. И никто не придёт поплакать на могилу, ведь её не будет. Хотя, если бы и была — кому ты нужен? Разве что Светке. Помнит ли ещё папу? Помнит, конечно, помнит. Так что завязывай-ка ты с этим. Хотя бы ради неё».

Егор провёл ладонью по немеющему лицу и, шумно выдохнув, достал билет из прикроватной тумбочки — завтра в шестнадцать сорок, время есть. Он отставил стакан и сделал два щедрых глотка из бутылки.

Будильник прозвенел в девять ноль-ноль. Тошнотворная мелодия, выворачивающая душу наизнанку и разрывающая голову изнутри. Егор её люто ненавидел, но менять не собирался. Сутра для Егора все мелодии были такими, вне зависимости от стиля и жанра. Каждая из множества любимых музыкальных композиций становилась объектом ненависти через двое-трое суток на будильнике. Поэтому там стояла «Ясный мой свет» Татьяны Булановой.

Егор отключил будильник, с трудом перевёл тело в сидячее положение, привычно проклял всё на свете и включил телевизор, чтобы гадкая тишина перестала звенеть в ушах. По телеку как раз начался выпуск новостей на федеральном канале, и аппетитная дикторша с озабоченным выражение лица без раскачки начала вещать о серии странных происшествий в Москве. Большинство из них происходили в пунктах стационарного лечения, развёрнутых по всему городу. Заражённые вирусом пациенты проявляли ничем не мотивированную агрессию, доходящую иногда до рукоприкладства и швыряния попавшимися под руку предметами в персонал и соседей по несчастью. Вне лечебных учреждений вспышки агрессии тоже заметно участились. Люди выходили из себя просто сидя в общественном транспорте, или на рабочем месте, в офисах, школах, на улице… И на сей раз это никак не было связано с принуждением к ношению масок или с другими раздражающими ограничениями.

«Опять москвичи с жиру бесятся» — придумал Егор вескую причину происходящего и улыбнулся, представляя, как дикторша озвучивает её в прямом эфире. После чего выключил телевизор, отдав предпочтение холодильнику, но там обнаружились только полпакета несвежего молока в компании банки томатной пасты. Пришлось приводить себя в порядок и идти за покупками, благо, ближайший супермаркет располагался в двух шагах от отеля. Почти буквально. Егор ещё в Москве ворчал, что «скоро из комнаты до сортира выйдешь, и по дороге встретишь „Пятёрочку“, здесь же этот тезис максимально приблизился к реальности. На улице было уже жарко, хотя только-только перевалило за десять. Чистое как на фото из туристического буклета синее небо, ни облачка, лёгкий, принесённый морским бризом аромат водорослей, сладковатый запах магнолий и тишина, отчего-то показавшаяся Егору странной.

Впрочем, в супермаркете с шумом было всё в порядке, даже пошумнее обычного. Народ весьма агрессивно рулил тележками промеж стеллажей и грёб с них то, что обычно гребут в первые дни пандемии, а не на третий месяц. Подивившись чудакам, Егор многозначительно хмыкнул и, как пешеход на перегруженном шоссе протискиваясь между телег, принялся наполнять свою потребительскую корзину. Выбирая хлеб, он стал свидетелем странного диалога, доносящегося из отдела средств гигиены. Взволнованный женский голос умоляюще произносил: «Мужчина, пожалуйста, это же последние влажные салфетки! Они детские!». На что получила уточняющий вопрос:

— И чё?

— Мне они очень нужны.

— А мне типа нет?

— Я мать троих детей!

— Пошла ты нахер, мать троих детей!

Ситуация некрасивая, но Егор решил не вмешиваться. Во-первых, не хотелось иметь дел с полицией, во-вторых, не хотелось светить возможными гематомами лицевых тканей на паспортном контроле. Поэтому он бросил в корзину половинку позавчерашнего батона и двинул к кассе.

— Женщина, а можно побыстрее выкладывать? Вы тут не одна! — возмущался дед, стоящий перед Егором и позади пышнотелой дамы, набравшей телегу разных кошачьих кормов. У самого же деда в тележке лежала россыпь консервных банок и с дюжину бутылок «беленькой». — Ну что за люди?! — начал апеллировать дед к Егору, видя, что кошатница ничуть не ускорилась после замечания. — Женщина, за вами очередь!

Но пышнотелая продолжала всё так же нарочито медленно доставать карма для своих домочадцев, разве что дышать стала менее ровно.

— Ну вы видели?! Она издевается! — снова возмутился дед. — Женщ…

И Егор ожидал чего угодно в развитии этой ситуации — игнорирования, оскорблений, истерики, даже извинений. Но того, что произошло дальше — нет, такого он точно не ожидал. Кошатница резко развернулась и с перекошенным яростью лицом бросилась на деда. Превосходства в массе с лихвой хватило, чтобы моментально перевести нетерпеливого покупателя в партер. Но вместо граунд-энд-паунда или попытки сабмишна чудовище в платье провело запрещённый приём, погрузив свои наманикюренные ногти прямиком в глазные яблоки шокированного напором деда. Несчастный старик заорал так, что даже у видавшего вида Егора внутри похолодело. Кровь хлынула из глазниц, полностью поглотивших пальцы.

Стоящие в очередях к кассам покупатели, как и кассирши, моментально отхлынули прочь:

— Батюшки святы!!! Спаси и сохрани!!!

— Ааа!!! Зовите полицию!!!

— Лида!!! Где тревожная кнопка?!

— Что вы смотрите?! Мужчины, сделайте что-нибудь!!! Она же его убьёт!!!

И, конечно же, все уставились на Егора, как на ближайшего кандидата в спасители. В том числе и другие мужчины, предусмотрительно отошедшие подальше.

Егор прикинул расклад, порадовался, что терпеть не может сандалии, сделал шаг навстречу сумасшедшей бабе и выписал ей треккинговым ботинком отменный соккер-кик. Психопатка крякнула, и повалилась назад, фонтанируя расквашенным носом. Утонувшие в глазницах пальцы с чавканьем вышли наружу. Несчастный дед, воя, попытался встать, но заскользил по луже собственной крови и дважды приложился лицом о пол.

— Да помогите же ему!!! — безапелляционно потребовала от Егора тётка, ничуть не смущаясь полным бездействием находящегося рядом с ней мужа.

— Я тебе медбрат что ли? — не стерпел Егор такой наглости. — Возьми да помоги, корова.

— Следите за языком! — встрепенулся её благоверный.

— Завали.

Пока неравнодушные покупатели пытались помочь старику, Егор отсчитал купюры, положил их рядом с кассой и взял пакет для продуктов, краем глаза наблюдая за распластавшейся на полу кошатницей. Та странно подёргивалась и хрюкала сломанным носом, отчего кровь пузырилась и брызгала, как в гейзере, после чего стекала по обвисшим щекам за уши.

«Вот же дерьмо» — думал Егор, перекладывая продукты из корзины в пакет. — «Не подохла бы. Так ведь гладко всё шло. Нет, сука, надо было погеройствовать».

— Куда это вы? — преградил ему выход из магазина здоровенный пузатый мужик в шортах, сетчатом жилете и с лицом сознательного гражданина. — Надо дождаться полицию!

— Уйди с дороги, — со вздохом произнёс Егор, предчувствуя новые проблемы.

— И не подумаю. Вот сейчас полиция приедет, тогда…

Закончить речь сознательному гражданину помешал лоб Егора, врезавшийся в мясистый нос с такой силой, что полтора центнера гражданской сознательности плашмя рухнули на пол, чем-то неприятно хрустнув в конечной точке приземления.

«Сука, затылком» — промелькнула в голове Егора мысль. — «И всё под камерами. Да что ж за дерьмо».

Он вышел из магазина и, стараясь держаться ближе к стене, ускорил шаг. За спиной опять кто-то истошно заорал. И к этому ору немедленно подключился целый хор возбуждённых голосов. Кажется, один из них кричал «Нож! У неё нож!». Но Егор не был в этом уверен, он уже свернул за угол и, сторонясь немногочисленных прохожих, пошёл петлять в узких заросших вьюнами проулках, надеясь подойти к своему отелю с противоположной магазину стороны. По дороге он выбросил пакет, разлохматил причёску, заправил рубашку в брюки и закатал штанины на манер бриджей, надеясь хоть немного изменить свой внешний вид перед тем, как снова оказаться под камерами. Нужно было немедленно выселяться и пулей лететь в аэропорт. Егор на ходу строил план, как максимально быстро и незаметно это провернуть. И только на подходе к отелю его вдруг осенило. Тишина… Егор задрал голову и вперился взглядом в чистое синее небо. Самолёты… Их там не было.