Из тумана

Деревянный меч с глухим стуком встретился со щитом, сколоченным из старой бочковой крышки. Элиан отступил на шаг, чувствуя, как по лицу растекается жар от бега и восторга. Он был рыцарем. Не просто мальчишкой с палкой, а настоящим стражем Короны, тем, чье имя будут вспоминать в балладах.
— Сдавайся, злодей! — крикнул он, занося свой «клинок» для решающего удара.
— Элиан! Элиа-ан! — крик матери пробился сквозь игровую ярость. Он обернулся. К воротам их небогатого домика подошла соседка. Женщины о чем-то оживленно зашептались, и на лицах у них было не обычное вечернее спокойствие, а тревожное, жадное любопытство.
Любопытство оказалось сильнее рыцарского долга. Элиан, бросив «бой», подкрался поближе.
— ...сама Королева будет присутствовать! — с придыханием говорила соседка. — Говорят, этот негодяй был её личным стражем, её любимцем, не понятно что на него нашло, он решил предать нашу королеву.
— И поймали его? — переспросила мать Элиана, нервно перебирая пальцами.
— Её стража скрутила, как щенка. Ни один её боец, слава Ей, даже не пострадал — будто сама сталь их доспехов оберегает. Завтра, на рассвете, на Главной площади, будет правосудие. Все идут смотреть.

Слова о казни, стражах, предательстве, пролетали мимо ушей Элиана. В его голове застряло только одно — Королева. Он никогда не видел ее вблизи. Только однажды, пару лет назад, мельком — сияющее пятно на балконе дворца в день какого-то праздника. Отец говорил, что она мудра и прекрасна, как утренняя звезда, и что она день и ночь трудится, чтобы их королевство, выстояло что бы развеять этот туман, годами окутывающим город.
Представить, что он, Элиан, увидит ее завтра... Его сердце забилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Это было куда важнее любой игры.
Весь вечер он не мог усидеть на месте. Он представлял, как будет пробираться сквозь толпу, как увидит ее — гордую, печальную, вершащую правосудие. Может, он даже поймает ее взгляд? И в этом взгляде будет что-то... важное. Что-то, предназначенное лично ему.
Он лег спать, но сон не шел. В ушах стоял нарастающий гул воображаемой толпы, а перед глазами танцевало сияющее видение — не лицо, а образ. Образ Королевы.

Рассвет застал его уже на Главной площади. Народу собралось видимо-невидимо — пекари в замурзанных фартуках, ремесленники с серьезными лицами, торговки, прижимающие к себе сумки с товаром. Воздух гудел от сдержанного говора. Элиан, ловкий, как угорь, протиснулся вперед, к самому краю оцепления, где стояли неподвижные стражи в начищенных до зеркального блеска доспехах. Их лица были скрыты шлемами, и от этой безликой стальной стены веяло ледяным спокойствием.

Вот на высоком деревянном помосте появились фигуры. Сперва несколько стражников, затем — он. Приговоренный. Элиан замер. Он ожидал увидеть гордого, надменного злодея с горящими ненавистью глазами. Но человек в простой серой робе был спокоен. Слишком спокоен. Его руки были связаны за спиной, но осанка была прямой, почти величественной. Пленник не сказал ни слова. Он стоял, покорный и безвольный, но вдруг его голова медленно повернулась. Его пустой, выжженный взгляд скользнул по толпе — и остановился на Элиане.

Мальчик замер. Незнакомец смотрел на него несколько секунд, словно пытаясь что-то вспомнить или узнать. И затем уголки его губ дрогнули в едва заметной, усталой улыбке. В ней не было ни радости, ни надежды. Лишь безмерная, всепонимающая печаль и капля странной нежности.

В этот миг заиграли трубы, и на балкон дворца, нависавшего над площадью, вышла Она. Королева. Утреннее солнце играло в золоте ее короны, очерчивало тонкий, строгий профиль. Она была так же прекрасна, как в его мечтах, но еще более далека и недосягаема. Ее взгляд скользнул по площади, по приговоренному, без тени волнения или гнева. Она лишь кивнула.

Палач был быстр и профессионален. Толпа ахнула, а затем затихла, и в наступившей тишине Элиан услышал лишь бешеный стук собственного сердца. Он смотрел на балкон, на сияющий образ, застывший в лучах восходящего солнца. В его душе не осталось места для ужаса или жалости к казненному. Их вытеснило новое, всепоглощающее чувство — ясное, как клятва. Он будет служить Ей. Он станет одним из этих стальных стражей. Он защитит этот светлый образ от любого зла, от любого тумана. Это была не детская мечта. Это было предназначение.

Девять лет — не срок для королевства, живущего под вечной угрозой тумана, но для человека это целая жизнь. Элиан, больше не мальчик с деревянным мечом, а крепкий, широкоплечий юноша с упрямым подбородком и глазами, в которых погасла детская непосредственность, стоял перед массивными дубовыми воротами казарм королевской стражи. Те самые ворота, за которыми когда-то родилась его мечта.

Путь сюда был долог и тернист. Годы изнурительных тренировок, изучения уставов, ночных караулов на дальних заставах. Он не был самым сильным или самым ловким, но его рвение, та стальная решимость, закаленная на площади в день казни, выделяла его среди других новобранцев. Его заметили.

И вот он здесь. В прохладном, сумрачном зале для аудиенций, пахнущем воском для доспехов и старым камнем. За дубовым столом сидел человек, чье имя знал весь город — капитан Вальтер. Командующий стражей, правая рука Королевы. Ходили легенды, что он не стареет, что он сражался еще во времена Первого Нашествия Тумана, что его стратегический ум не знает равных.

Капитан был не похож на грубого солдафона. Он был строен, почти худощав, а его лицо, обрамленное темными с проседью волосами, казалось удивительно молодым, если бы не глаза. Глубокие, пронзительно-ясные, они видели не просто очередного рекрута, а всю его историю, все его помыслы.

— Элиан, — произнес Капитан. Его голос был тихим, но каждое слово падало с весом свинцовой печати. — Ваше рвение отмечено. Но служба здесь — не игра в рыцарей. Это долг. Это отречение. От семьи, от покоя, порой — от собственных мыслей. Вы готовы стать тенью? Часовым, которого никто не видит и не благодарит?

— Я готов, сэр, — ответил Элиан без сомнения.

Капитан внимательно посмотрел на него, и в его взгляде мелькнуло что-то неуловимое — не то одобрение, не то знание. Знание чего-то, что Элиану было неведомо.

— Хорошо. Присягу примете завтра на рассвете.

И вот, двадцать лет спустя, Элиан был не просто стражем. Он был личным телохранителем Королевы, ее доверенным лицом. Он изучил каждую черту ее лица, каждую интонацию в голосе. Он знал ее уставшей за рабочими чертежами, сосредоточенной на военных советах, и — в те редкие, украдкой подаренные моменты — почти обычной. Иногда, в тишине библиотеки или во время прогулки по заброшенным галереям, между ними возникали те самые разговоры. Не между монархом и слугой, а между мужчиной и женщиной. В них были шутки, легкая грусть, воспоминания о чем-то, чего не было. В этих мирах Элиан позволял себе дышать полной грудью, лелея в сердце тихую, верную, как само течение времени, любовь. Он был счастлив. Он служил.

Именно поэтому, когда Капитан и сама Королева вызвали его для особого задания, в его душе не было ничего, кроме готовности.

— Туман сгущается, Элиан, — сказала Королева, ее пальцы нервно перебирали свитки на столе. — Нам нужен человек, на которого можно положиться. Абсолютно.

Капитан стоял рядом, его ясный взгляд был прикован к Элиану. — Есть лодка. Быстрая, надежная. Вам предстоит пройти по реке, через пелену. На другой стороне, в старом форпосте, вас будет ждать человек. Вы передадите ему эти важные бумаги. — Он указал на прочный рюкзак, стоявший у его ног. — Его содержимое — последняя надежда королевства. Ничто не должно помешать этой миссии.

Элиан выпрямился. Пройти через туман? Ту самую непроглядную стену, из которой никто не возвращался? Страх был естественной реакцией, но он был тут же подавлен долгом. Они выбрали его.

— Я выполню приказ, Ваше Величество. Сэр.

Он видел, как взгляды Королевы и Капитана встретились на мгновение — в них было нечто большее, чем просто тревога. Была тяжелая, древняя решимость. Но Элиан отмахнулся от этой мысли. Он уже видел себя возвращающимся с победой, с известием о спасении. Видел ее улыбку, предназначенную только для него. В её глазах не было прощания.

Лодка была такой, как описал Капитан — узкой, быстрой, с низкими бортами, обшитыми темным, почти не отражающим свет деревом. Казалось, она была создана для скольжения в тенях, а не для плавания под солнцем. Когда Элиан оттолкнулся от причала, последнее, что он увидел на берегу, были две неподвижные фигуры на пирсе — Королева и Капитан. Они не махали ему на прощание. Они просто смотрели, как он исчезает, будто провожая взглядом стрелу, выпущенную в неизвестность.

Первый вихрь холодного, неестественно густого тумана окутал его. Звуки берега — крики чаек, отдаленные голоса, скрип канатов — оборвались разом, словно ножом. Наступила абсолютная, давящая тишина, нарушаемая лишь плеском воды о борт. Воздух стал влажным, тяжелым, с привкусом гнили и старой пыли. Видимость упала до нуля. Элиан правил, ориентируясь лишь на течение, сжимая в окоченевших пальцах весло и чувствуя, как ледяная сырость проникает под доспехи, к самому сердцу.

Эти минуты в тумане растянулись в вечность. Он потерял счет времени, ощущая лишь нарастающую пустоту. Казалось, он не плывет, а завис в безвременье, в серой, беззвучной пустоте между мирами. Мысли путались, в голове всплывали обрывки воспоминаний: улыбка казненного, первый взгляд Королевы, суровое лицо Капитана. Он тряхнул головой, пытаясь сохранить ясность. «Последняя надежда королевства», — твердил он себе, чувствуя вес рюкзака за спиной.

И вдруг — просвет. Сначала едва заметный, затем все более явный. Свет. Воздух посвежел. Лодка с легким скрежетом носом уперлась во что-то твердое. Элиан, ослепленный, протирая глаза, выбрался на берег. Он стоял на том же самом пирсе, с которого отчалил. Такие же деревянные доски, тот же запах реки и смолы. Он обернулся. Туман позади него медленно рассеивался, открывая знакомый пейзаж: крыши родного города, ворота замка.

Облегчение, смешанное с недоумением, волной накатило на него. Он не доплыл до другого берега. Его просто развернуло? Но задание! Ему нужно было доставить свитки!

Не теряя ни секунды, Элиан побежал по знакомым улочкам к замку. Город казался... странно тихим. Люди на рынке вели себя как обычно, но что-то было не так. Вывески, цвет стен, запахи — все было его родным, но в деталях сквозила неуловимая чужеродность, будто он смотрел на отражение в воде, чуть искаженное рябью.

Он ворвался в замок, проигнорировав стандартный путь для аудиенций, и устремился прямиком в тронный зал. Стражи у ворот смотрели на него с удивлением, но не стали преграждать путь человеку в доспехах королевской стражи.

Распахнув тяжелые двери, он замер на пороге.
На троне сидела Королева. Та самая. Но... молодая. Ей было не больше двадцати пяти лет, лицо было гладким, лишенным морщин заботы, которые он знал так хорошо. Рядом с ней стоял Капитан. Тот же Вальтер, он был полным сил, в глазах горел огонь, которого Элиан не видел десятилетия. На них обоих были доспехи и одеяния старинного покроя, которые Элиан видел лишь на портретах в дальних галереях.

— Ваше Величество... Капитан... — выдохнул Элиан, сбитый с толку. — Я... я не смог пройти туман. Он вывел меня обратно. Но свитки... я должен их передать...

Молодая Королева и Капитан Вальтер обменялись долгим, многозначительным взглядом. В нем не было ни капли удивления. Было... ожидание.

— Ты передал их, Элиан, — тихо сказал Капитан. Его голос звучал моложе, но в нем была та же неумолимая твердость. — Ты доставил их именно туда, куда было нужно.

Слова Капитана повисли в воздухе, тяжелые и неумолимые, как приговор. Элиан смотрел на них — на юную Королеву, на полного сил Вальтера — и чувствовал, как почва уходит из-под ног. Его разум отказывался складывать кусочки мозаики в единую картину.

— Я... не понимаю, — его собственный голос прозвучал хрипло и неуверенно. — Куда я их доставил? Мы же тут, в замке. Я никуда не плавал!

И тогда заговорила Королева. Ее голос был мелодичным, лишенным той усталой мудрости, которую он боготворил, но в нем звучала та же безжалостная ясность.

— Река не течет через туман, Элиан. Она течет через время. Вернее, туман — это и есть время. Сплетенное, закольцованное. — Она сделала небольшой жест рукой, и ее пальцы скользнули по рюкзаку, который Элиан все еще бессознательно сжимал в руке. — Ты только что принес нам наши же собственные чертежи. Те самые, над которыми мы бьемся сейчас. Уравнения стабилизации, схемы барьеров... Прошлые, вернее... будущие!.. наши наработки. От нас самих, но из времени, что впереди.

Капитан Вальтер шагнул вперед, его молодое лицо было серьезным.

— Мы заперты в петле, солдат. Цикл длиной в несколько десятилетий. Туман — не враг. Он симптом. Симптом болезни реальности, которую мы пытаемся исцелить. Сотни лет мы ищем выход. И каждый цикл мы становимся на шаг ближе, получая знания... от самих себя. Переданные через того, кого отправляем в туман.

Элиан медленно опустился на одно колено, пытаясь перевести дух. Голова шла кругом.

— Но... зачем? Почему я?

— Потому что так было всегда, — голос Королевы прозвучал почти с сочувствием. — В каждом цикле есть мальчик, который видит казнь. В каждом цикле есть стражник, который верно служит. И в каждом цикле он оказывается тем самым... злодеем... которого нужно казнить на площади, чтобы мальчик... чтобы ты... увидел его и вдохновился. Чтобы цикл начался снова. Ты — критически важное звено. Твоя вера, твоя преданность — топливо для машины, которую мы пытаемся починить.

Улыбка. Та самая, усталая и печальная, которую он видел на лице казненного. Теперь он понимал ее. Это была улыбка человека, который увидел всю картину целиком. Безысходную, неумолимую.

— Нет... — прошептал он. — Это безумие.

— Это необходимость, — возразил Капитан. Его взгляд стал тверже. — Теперь ты знаешь. И знание — это риск. Оно может разрушить хрупкий баланс. Ты видел слишком много.

По его знаку из теней за колоннами вышли стражи. Их движения были четкими, безжалостными. Элиан не сопротивлялся, когда его доспехи с лязгом сняли, а руки сковали за спиной. Он не видел в этом предательства. Он видел лишь холодную, безличную логику механизма, винтиком которого он был.

Его повели через знакомые, и все же чужие, коридоры. В камеру.

Ночь он провел без сна, глядя в потолок. Он прожил свою жизнь. Всю свою жизнь. И она оказалась замкнутым кругом, предначертанным путем, ведущим к единственно возможному финалу.

Рассвет. Главная площадь. Тот самый гул. Теперь он стоял на помосте. Босой, в грязной рубахе. Солнце било в глаза так же, как тогда, много лет назад. Воздух пах пылью и возбужденной людской массой. Он видел балкон. На нем стояли они — молодая Королева и Капитан. Их лица были строги и бесстрастны. Они делали свое дело. Исправляли ошибку реальности.

И тогда его взгляд, сам собой, упал в толпу. В первый ряд. И он увидел его. Одиннадцатилетнего себя. Испуганные, широко раскрытые глаза, в которых горела смесь ужаса и нездорового любопытства. Мальчик смотрел на него, на «злодея», пытаясь понять.

И тогда Элиан улыбнулся. Улыбкой бесконечной, всепонимающей печали. Улыбкой, которую он сам когда-то увидел и не понял. Теперь он понимал. Он передавал эстафету.

Мальчик по имени Элиан посмотрел на прекрасную, скорбящую Королеву на балконе. И чувствовал, как в его сердце зажигается тот самый огонь.