Изгнанник. "Афродит-VIII". Том 2

Я подошёл к углу конюшни, где стояла старая ржавая одноколесная тачка, предназначенная для вывоза навоза. Осмотрел её, хмыкнул, прикидывая, сколько в ней поместится не только навоза, но и аристократического самолюбия, и, к всеобщему изумлению, подкатил её прямо к Кавальканти.

— Поднимай свою аристократическую задницу, Тобиас, — сказал я ему, — и перебирайся сюда. Я отвезу тебя на твоё задание. Не благодари, просто наслаждайся ароматом.

Кавальканти смотрел на меня как на сумасшедшего. Что, не ожидал такого сервиса? Привык, что тебе лимузины подают? В моём прошлом такие "лимузины" — а именно мусоропроводы, не менее вонючие, — порой были единственным способом смыться от преследования.

— Ты… ты предлагаешь везти меня в этом… этом корыте для навоза?!

— Или это, или ты завалишь задание, — пожал я плечами. — Как ты сам сказал, я дикарь. А дикари не любят смотреть, как кто-то другой заваливает задание, не получив при этом свою порцию веселья. Это же как бесплатный цирк, только без клоунов. Хотя нет, клоун тут есть, и он в данный момент очень брезгливо смотрит на ржавую тачку.

И после долгих препирательств, криков и угроз Кавальканти всё же перебрался в тачку. Я схватил её за ручки и покатил на улицу. Студенты, конечно, все были в шоке — нечасто виконта в навозной тележке увидишь. Особенно надо было видеть лицо Виктории — у той вообще глаза на лоб полезли от происходящего.

— Если я тебя не отвезу, — ворчал я по дороге, пока мы катились по ухабистой тропе, — никто не отвезёт. А ты, мой дорогой виконт, даже если и сам доползёшь, то приползёшь настолько помятым, что куры тебя за своего примут. И сам завалишь. А мне это зачем? Мне нравится наблюдать за твоими провалами. Но только когда ты пытаешься. Иначе это не провал, а просто капитуляция. А капитуляция — это скучно. Вот когда ты весь в перьях и курином помёте будешь там пытаться работать, вот это будет зрелище!

Кавальканти, трясясь в тачке и придерживая свой нос закрытым от запаха, который исходил от тачки, спросил:

— Зачем ты всё же помогаешь мне, Старфайр? Ты же меня ненавидишь.

Я пожал плечами.

— Ненавижу. Но мне нравится наблюдать за тем, как жизнь опрокидывает тебя. А если ты просто не доберёшься до точки с заданием, это будет какой-то слишком скучный провал.

Так что я с азартом и предвкушением докатил его до курятника. Это было огромное вонючее строение, наполненное кудахтаньем и перьями. Я вытащил Кавальканти из тачки и буквально вывалил его прямо у входа.

— Твоё задание, аристократ, — сказал я ему, стоя в стороне и наслаждаясь его выражением лица. — Удачи с курицами. Только не забудь: они клюются.

Отойдя подальше и прислонившись к ближайшему дереву, я наблюдал. Кавальканти, беспомощно сидящий на земле, пытался разобраться с заданием, которое заключалось в том, чтобы собрать яйца и проверить своим даром здоровье птиц. Куры, словно почувствовав его беспомощность и медлительность, начали обступать его, клюя его дорогие ботинки и брюки. Я не выдержал и расхохотался. Это было именно то зрелище, ради которого стоило пожертвовать своим временем. Через пару же часов Тобиас, весь в перьях и курином помёте, с красным от злости лицом, признал своё поражение. Он тоже провалил задание. Так ему, во всяком случае, объявил хохочущий владелец курятника, который, собственно, его и выставил прочь, чтобы кур ему больше не распугивал.

Вечер того же дня

На территории конюшни, где проживали студенты, царила атмосфера строгости и дисциплины. Ректор Академии лично прибыл для проверки отчётов. Студенты, вытянувшись по стойке смирно, докладывали о своих успехах и неудачах. Всё шло по плану, пока не раздался странный, нарастающий шум со стороны въездных ворот.

Сначала послышались неразборчивые крики, потом громкий, пьяный смех. Все головы повернулись в сторону звука. И увиденное заставило даже самого Горчакова остолбенеть.

По тропинке, спотыкаясь и покачиваясь, шёл Кайл Старфайр. Его одежда была помята, волосы растрёпаны, а лицо раскраснелось от выпитого. Он тащил впереди ту самую ржавую тачку для навоза, в которой, скрючившись, сидел Тобиас Кавальканти. Аристократ выглядел ещё хуже Кайла — его одежда была изорвана, покрыта перьями и грязью, а сам он, кажется, спал, привалившись к борту тачки, и изредка издавал пьяные стоны.

Кайл, явно не заметив строгую фигуру ректора и выстроившихся студентов, продолжал свой путь, громко что-то напевая. Он споткнулся о неровность, и тачка резко дёрнулась. Кавальканти с громким «Уфф!» вывалился из неё прямо в лужу грязи.

Старфайр же, потеряв равновесие, рухнул следом, повалившись на спину рядом с Кавальканти. Оба, лёжа в грязи, посмотрели друг на друга и тут же разразились громогласным, безудержным хохотом. Их пьяный смех эхом разнёсся по конюшне, заглушая все остальные звуки.

Студенты стояли в полном недоумении. А ректор, чьё лицо обычно было непроницаемым, теперь побледнел, потом покраснел, а затем его глаза выпучились от невероятного зрелища. Два его студента — один из которых был гордостью аристократии, а другой — обладатель редкой группы дара и, возможно, сильнейший маг Обольщения в будущем — лежали в грязи, пьяные в стельку, и ржали как кони, совершенно не обращая внимания на присутствие начальства. Отчётов, конечно же, у них не было…

***

Утро ворвалось ударом молота по наковальне, но наковальней была моя голова, а молотом — похмелье. Вчерашний вечер потонул в мутном тумане, оставив после себя лишь осколки воспоминаний о слишком крепкой выпивке, слишком громкой музыке и... Кавальканти. От одной мысли о нём по телу пробежала волна отвращения, смешанная с тошнотой. Судя по гулу в ушах и пульсирующей боли за глазами, я не был единственным, кто переборщил.

Я попытался подняться, но мир вокруг меня качнулся, угрожая обрушиться. Медленно, по сантиметру, я выполз из спального мешка, ощущая каждый сустав своего тела. Моя одежда валялась на полу, а на столе сиротливо стоял пустой кувшин.

Не успел я толком прийти в себя, как в стену рядом с занавеской постучали — короткий, властный, не терпящий отказа стук. Это мог быть только посыльный от ректора. Плохие предчувствия, как правило, никогда меня не обманывали.

— Кайл, к ректору. Немедленно! — прозвучал сухой голос за дверью.

Я чертыхнулся. Пришлось кое-как натянуть форму, проклиная и себя, и Кавальканти, и этот чёртов алкоголь. В коридоре уже ждал тот самый посыльный — невысокий, жилистый парень. Он кивнул мне в сторону выхода.

Когда я подошёл к повозке ректора, Кавальканти уже был там. Он сидел бледный как полотно, с припухшими глазами. При виде меня он скривился так, будто проглотил лимон, что было взаимно. И как я только мог с ним вчера набухаться? Чёрт...

Взгляд Горчакова, острый и пронзительный, скользнул по нам обоим.

— Старфайр. Кавальканти. Вам не кажется, что вы вчера немного... переусердствовали? — его голос был спокоен, но в нём звенели стальные нотки, предвещающие беду.

Мы оба промолчали. Что тут скажешь? Ректор, словно опытный инквизитор из Имперской службы, уже вынес приговор, а ты в силу обстоятельств не можешь ему просто прострелить колено из бластера или телепортироваться нахрен.

— Ваше поведение, — продолжил ректор, медленно проговаривая каждое слово, — было недостойно студентов Академии. Недостойно магов. Вы опозорили себя и наше учебное заведение. И это не первый ваш инцидент, Кайл. Что касается вас, Кавальканти, я ожидал от вас большей... сдержанности.

Недостойно магов? Я лишь фыркнул. Будто маги — это что-то вроде монахинь в шёлковых чулках или придворных евнухов.

Тобиас попытался что-то выдавить, но ректор поднял руку.

— Молчать. В качестве наказания, которое, надеюсь, послужит вам уроком смирения и ответственности, вы вдвоём будете отвечать за расчистку старых крипт под западным крылом здешнего храма. Говорят, они не открывались лет двести, и там скопилось... немало всего. От пыли и паутины до давно забытых артефактов и, возможно, даже костей. Работа тяжёлая, грязная и, что самое главное, совместная. Вы будете работать каждый день после заданий до самого отбоя или полуночи, пока крипты не будут приведены в идеальный порядок. Без исключений. И если я услышу хоть слово жалобы или увижу хоть малейшие признаки вашей обычной вражды... наказание будет куда более суровым. Понятно?

— Да, господин ректор, — пробормотал я, чувствуя, как внутри всё сжимается. Крипты? С Кавальканти? Это был настоящий ад уже даже для меня. Терпеть его двадцать четыре на семь — уже чересчур. Но ладно хоть не отправили чистить нужники для драконьего помёта. Я тогда бы прямо сейчас не знаю, как построил ракету и дал бы дёру.

— Вполне, — процедил Кавальканти сквозь зубы, избегая моего взгляда.

— Отлично. Можете идти. Инструменты найдёте у смотрителя.

Мы двинулись обратно, не говоря ни слова. И только отойдя подальше, Кавальканти не выдержал.

— Это всё из-за тебя! Если бы ты не тащил меня в эту дыру…

— Я тебя тащил?! Ты сам пил как из ведра, а потом ещё и с разносчицей заигрывал и зарывался головой в её груди, — огрызнулся я.

— Твою ж… — вздохнул он. — Я и забыл. Хотя это всё равно ничего не меняет. Ты в любом случае гораздо хуже: ты грубый деревенщина, который не умеет держать себя в руках и ни в чём не знает меры и границ! Ты в комнате с четырьмя горничными закрылся и оргию устроил!

— Заткнись и хватит мне завидовать! Нам теперь вдвоём разгребать твоё дерьмо! И моё, если уж на то пошло.

Мы добрались до почти забытого старого входа у крипты. Он находился за обветшалой часовней, в самом углу большого храма. Тяжёлая железная дверь, покрытая ржавчиной, скрипнула, открывая путь в темноту и сырость. Внутри пахло затхлостью и плесенью.

Первые часы там были настоящей пыткой. Мы работали в полной тишине, лишь изредка обмениваясь презрительными взглядами. Я расчищал завалы из обвалившихся камней и гнилых досок. А Кавальканти, морщась, сметал веником паутину и пыль. Его лицо было перепачкано, и он выглядел до невозможности жалко. Но он работал. Скрипя зубами, но работал.

День сменился вечером, вечер — ночью. Мы застряли в криптах дольше, чем планировали, увлечённые (или скорее обречённые) работой. Снаружи уже сгустился мрак, когда мы наконец решили сделать перерыв. Именно тогда я услышал это. Тихий, скребущий звук, доносящийся из глубины крипт, куда мы ещё не успели добраться.

— Слышал? — прошептал я.

Кавальканти вздрогнул.

— Что это? — его голос дрожал.

— Не знаю. Пойдём посмотрим.

Я взял масляный фонарь и двинулся вперёд. Кавальканти, явно нехотя, пополз за мной. Мы спустились по узкому, скользкому проходу, где воздух стал ещё тяжелее, а запах — острее. И тут мы увидели их. Три фигуры, склонившиеся над чем-то в углу, освещённые тусклым светом их собственного фонаря. Они не были служителями или другими студентами. Их одежда была грубой, движения — крадущимися. На земле рядом с ними лежали лопаты и что-то, завёрнутое в мешковину.

Один из них поднял голову, и я увидел его лицо: грубое, с жёсткими чертами, явно не принадлежащее академической среде. Он был незнакомцем. И они были явно заняты чем-то противозаконным. Возможно, они грабили старые могилы или искали запрещённые артефакты.

Мы замерли. Они замерли. Секунда повисла в воздухе, наполненная напряжением…

— Кто здесь?! — рявкнул один из них, отбрасывая лопату.

Мы не стали ждать.

— Бежим! — крикнул Кавальканти. Мне не очень-то хотелось — лень. Но я не мог в этой ситуации жертвовать жизнью Кавальканти, хоть мы и враги. Однако обстоятельства меняются. В первую очередь его нужно вывести отсюда, иначе меня потом действительно обвинят в его гибели.

Так что я, подхватив его на руки, бросился назад, вверх по проходу. За спиной послышались топот и ругательства. Моя кровь забурлила, похмелье полностью отступило, уступив место чистому адреналину.

Мы выскочили из крипт, подсвеченные лишь лунным светом. За нами уже бежали преследователи. Мы миновали часовню, пересекли старый сад и выбежали за пределы стен, окружавших территорию храма, в открытое поле, ведущее к окраине деревни. Нам нужно было оторваться, раствориться в ночи.

— Быстрее, Старфайр! — крикнул Тобиас.

Умник, блин, чёрт! Быстрее ему подавай — меньше жрать надо было, и тогда быстрее бы бежал!

Луна висела высоко в небе, освещая поля и редкие деревья. И именно тогда, когда мы уже почти добрались до леса, я услышал его. Глубокий, утробный вой, от которого кровь стыла в жилах. Это ещё что такое?

***

От лица Кавальканти

Паника… Это слово не могло даже близко описать то, что я чувствовал. Сердце колотилось где-то в горле. Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то бегал так, как Старфайр. И хорошо, что он так бегал, потому что сейчас он был моей единственной надеждой…

Позади нас, в темноте, слышались тяжёлые шаги и ругательства преследователей. Мы выскочили из-за последних деревьев, и перед нами распахнулось широкое поле. Деревня была уже видна вдалеке, но до неё было ещё бежать и бежать. И тут, из леса, донёсся этот звук. Звук, который заставил Кайла остановиться. Вой. Длинный, протяжный, полный дикой, первобытной ярости…

— Что… что это? — прошептал я, дрожа всем телом.

Кайл не ответил. Он просто выхватил из-за пояса свой нож. Клинок блеснул в лунном свете, словно хищный глаз. И тут я увидел их.

Они выходили из леса. Сначала один, потом второй, третий… Огромные, мускулистые фигуры, покрытые шерстью, с горящими глазами и клыкастыми пастями. Оборотни. Мой рассудок отказался принять реальность. Это были не сказки, не местные страшилки для детей. Это было здесь, прямо перед нами.

— Чёрт! — процедил Кайл, усадив меня на траву и принимая боевую стойку. Он был один, с одним ножом, против целой стаи чудовищ. Это было безумие.

Первый оборотень, самый крупный, бросился вперёд. Кайл встретил его, двигаясь с невероятной скоростью. Клинок мелькнул, и зверь взвыл, отшатнувшись; из его плеча брызнула кровь. Но за ним уже наступали другие.

Я сидел как вкопанный, парализованный ужасом. Моё тело оцепенело, а мозг лихорадочно искал выход. Моя магия! Мой дар! Я мог влиять на существ, на их волю, на их эмоции. Я мог очаровать, успокоить, даже заставить подчиниться. Оборотни — это тоже живые существа, хоть и дикие. Возможно, я смогу их усмирить? Заставить их отступить?

Закрыв глаза, я сосредоточился и представил, как моя аура, обычно лёгкая и обволакивающая, становится плотной, проникающей. Я направил её на ближайшего оборотня, пытаясь внушить ему покой, чувство безопасности, желание уйти. Я хотел, чтобы он почувствовал себя уставшим, чтобы его агрессия утихла. Я вложил в этот импульс всю свою силу, всю свою волю.

Но что-то пошло не так…

Вместо того чтобы успокоиться, оборотень, на которого я направил свой дар, издал утробный рык, полный ярости, которая была даже сильнее, чем раньше. Его глаза, и без того горящие, вспыхнули красным огнём. Он не отступил. Он сделал шаг вперёд, его морда исказилась в гримасе безумного голода. И его рык, казалось, позвал остальных. Из леса появились ещё оборотни.

Четыре, пять, шесть… Их стало больше, чем было в начале. Мой дар, который должен был их успокоить, словно сошёл с ума. Он не умиротворял, он… раззадоривал их. Словно я не успокоение им посылал, а вызов или, что ещё хуже, запах свежей добычи, усиленной магией. Я чувствовал, как энергия утекает из меня, но эффект был обратным. Моя магия обольщения превратилась в маяк для чудовищ.

Кайл тем временем сражался как демон. Он был весь в крови — не своей, а оборотней. Его нож мелькал, нанося удары, но их было слишком много. Один зверь повалил его на землю, другой попытался укусить за ногу. Я видел, как он отбивался; его лицо было искажено напряжением. Он мог убежать, но защищал меня. Он, этот грубый идиот – будь он проклят Старфайр! – стоял между мной и клыкастой смертью.

Моя попытка использовать магию только ухудшила ситуацию. Я был бесполезен, даже вреден. Я ощутил всю полноту собственной никчемности в этой ситуации. Оборотни уже окружали нас плотным кольцом. Кайл тяжело дыша поднялся. Его тело было покрыто порезами, рука, державшая нож, дрожала. Он был на пределе.

— Кавальканти… — прохрипел он, его голос был глухим и надтреснутым.

Я видел, как его глаза изменились. Они стали темнее, глубже; в них вспыхнуло что-то дикое, первобытное. Что-то, что я раньше никогда не видел. Он сжал кулаки, и от него начала исходить волна энергии. Она была не такой, как моя — не тонкой, не обволакивающей. Она была плотной, тяжелой, осязаемой и, я бы даже сказал, взрывной. Она была… приказом.