Изменить себя

— Просыпайтесь, принцесса! Ваш отец, король, ожидает вас, он велел вас разбудить!

Я просыпаюсь и не понимаю ровным счётом ничего. Какая принцесса? Какой король? Папка мой — никакой не король, даже когда выпьет, королём себя не называет, с чего вдруг?

Открываю глаза и вижу вокруг странное. Может, я того, всё ещё сплю? И мне это снится? И сейчас прозвенит будильник, и нужно будет подниматься и идти пересдавать экзамен? Так, я крепко зажмурилась и сплю дальше. Закрыть глаза посильнее и посчитать про себя до ста. Наверное, спать осталось с полчаса, нужно обязательно уснуть обратно.

— Ваше высочество Элиза, вас ждут! Принцессе нельзя заставлять себя ждать!

Этот голос был… преисполнен возмущения, вот. Если бы я была какой-нибудь там камеристкой принцессы и мне нужно было добиться от неё чего-нибудь, я бы так и говорила — вежливо и возмущённо.

— Принцессе нельзя, а кому можно? — спрашиваю я, интересно же.

— Никому нельзя, ваше высочество! Чему вас только учили ваши воспитатели!

— Чему надо, тому и учили, — сообщаю я и сажусь на постели.

Что же, антураж офигительный. Я играю в полевые ролевые игры и знаю, как это — заморочиться по антуражу. Тут кто-то заморочился вот прямо по высшему разряду. И вложились нехреново, и ещё сами, наверное, строгали, пилили, красили и вышивали.

Кровать — прямо музейный образец. Как его, экспонат. Шёлковые простыни — скользкие и неудобные, с жёстким плетёным кружевом. На мне батистовая сорочка, вся вышитая, и больше ничего. Тяжёлые портьеры закрывают кровать — чтоб видно не было, спишь ты или нет, так? Сейчас эту портьеру отдёрнули, и возле кровати стоит тётенька лет так сорока очень свирепого вида. Костюм у неё отпадный, закачаешься. Вот прямо скроен как надо, сшит аккуратно, вся отделка к месту, и корсет с кринолином под платьем правильные, а не из свадебного магазина. И причёска к платью подходящая, а не дулька на затылке, в сеточку упрятанная. Респект тётеньке, в общем. За её спиной маячат ещё человек пять, все женского пола и разного возраста — от девчонки примерно моих лет и до бабушки. Одеты не так пафосно, как та тётенька, но тоже в стиле.

И комната вся тоже по высшему разряду — прямо дворец, как музей какой-то, летом в Питер ездили, и там как раз ходили по музеям и смотрели именно такие дворцы. Обои в цветочек, лепнина и позолота, и другие признаки пафоса и богатства. У кровати моей приступочка ступеньками, и на той приступочке тапки бархатные стоят. Круто кто-то заморочился!

Я сунула лапки в тапки и глянула на тётеньку. Подыграть ей, что ли? Я ж, вообще-то, умею.

— Подайте умыться. И что ещё нужно человеку с утра, тоже подайте.

Раз я теперь принцесса, можно и покомандовать, правильно?

Видимо, сказала я правильно, потому что тётенька махнула кому-то рукой, и ко мне мигом притащили и позолоченную ночную вазу, и умывальный фарфоровый кувшин с тазиком. Во дают!

Утренний туалет на глазах у изумлённой публики — это нечто. Но вдруг в условиях игры, если это игра, это сразу было так прописано, а я просто проспала и всё забыла?

— Ступайте одеваться, ваше высочество Элиза. Его величество уже трижды справлялся о вас, — строго сказала тётенька.

— Не его величество, а её величество, — тихонько сказала девушка, которая принесла умывальный кувшин, пока тётенька-командир на кого-то отвлеклась. — Королева очень гневается из-за вчерашнего.

А что было вчера? Я крепко задумалась. Вчера, вчера… Экзамен? Нет, экзамен был позавчера. А вчера мы играли спектакль.

Мать моя женщина. Спектакль. И всё, что случилось потом.

Так что, выходит, это не ролевая игра и не сон?

И я попала?