К мёртвой воде

В этот раз вокруг меня собралось невообразимое количество диких людей: они подпрыгивали и размахивали лиственными кустами, а меня обливали водой, которую, как мне казалось, они посчитали святой.

Я стоял в центре пляжа, пока это стадо оббегало вокруг меня, не решаясь двинуться. Страх охватил меня до дрожи. Мне пришлось провести в таком положении около получаса, пока несколько из этих дикарей не подняли меня и не побежали к морю с моим телом в руках. Я завизжал и схватился ногами за их волосатые руки, лишь бы меня не уронили вдоль прилива, который был усыпан острыми камнями и ракушками. Они добежали к первой волне, и, словно копьё, я отлетел на метр дальше, прямо в водяные приливы.

Дно быстро оборвалось, поэтому я остался цел, но, постепенно теряя контроль, моё тело медленно опускалось к самому дну и всё дальше от берега. Водоросли обхватили меня вдоль всего тела и завернули в свой клубок, пока я мирно уснул в их объятиях. С просветов этого клубка просачивался свет. Лепестки водорослей проросли сквозь моё тело, и я соединился с дном бескрайнего морского дна.

Это был первый сон, в котором я отчётливо изображён в своей настоящей сути — где я становился душой моря и всех бушующих вод.

Мои глаза постепенно открывались от просветления из сна; тело ощущало пробития в некоторых участках, будто меня и правда просачивали тысячи морских растений.

Так продолжалось долгое время: сны имели свой собственный сюжет, каждый имел свою серию событий. Постепенно сны сменялись иными, непохожими друг на друга сюжетами — всегда море звало меня всё глубже, и с каждым сном небо становилось всё темнее, якобы постепенно наступала ночь с временными отрезками снов. Солнце уже не освещало пляж и пропало навсегда за горсткой облаков, но небо всё ещё окрашивалось нежно-голубым.

Я проверял пляж не только во снах, но и в реальности, где небо так же сменялось с солнечного и чистого на тёмное и суровое, что тесно связывалось с моими снами, которые становились с каждым разом всё мрачнее. Люди замечали злую игру над нашим солнцем и морем, которое с каждым разом всё сильнее бушевало, проливая волны к середине пляжа.

В то время как солнце постепенно угасало и покидало планету, я ощущал больное предчувствие: меня бросало в дрожь при каждом резком взмахе руки, а кожа становилась всё бледнее, словно волны постепенно пробирались сквозь кожный покров.

Мне снилось то же тёмное небо: оно становилось всё темнее, и грозовые тучи постепенно сгущались надо мной. Я отчётливо помню, как стоял на деревянной веранде напротив пляжа и моря. Всё вокруг было пусто, и мне пришлось идти ближе к морю, несмотря на страх того, что когда-то оно меня заберёт.

Подойдя почти к приливу, из воды постепенно начала виднеться пара голов. Они были небрежно выстрижены: в некоторых участках волосы оставались длиннее, в некоторых они вовсе отсутствовали. Белая кожа со складками, несмотря на то, что виднелись одни кости. Небольшие раны, из которых брызгало месиво, состоящее из крови и какой-то жидкости, похожей на кислотный сок. Я не мог двинуться — что в реальности, что во сне — меня схватил паралич. Я визжал, но звука не издавал. Мне было не то что страшно: я хотел впиться головой в камни под ногами, лишь бы не смотреть на мерзкие полулысые головы, которые даже не открыли всего своего тела.

И вот они медленно выдвигались наружу. Я не описал бы всего ужаса их лица, но я постарался. Оба выглядели одинаково и двигались почти в такт. Один глаз свисал на сухожилии, второй просто был выпущен и не помещался в веко. Зубы были раскрошены и раздроблены, а на лице выражалась лёгкая улыбка. Щёки были изуродованы, будто их тщательно ковыряли лезвием.

Тело показалось длинным и таким же тощим, с длинной шеей и женскими гениталиями — это были голые женщины. В силу обстоятельств мне пришлось разглядывать их мерзкие ребра, которые виднелись сквозь кожу, и то, что похуже. Грудь свисала, и казалось, что всё вокруг неё краснеет, будто это огромные волдыри, а талия синела, словно тело зомби. Длинные и такие же тощие ноги направлялись ко мне, и я не смел сопротивляться. Тёмные тучи сместились прямо над моей головой, и всё вокруг стало темнее ночи, лишь две ужасно красивые фигуры освещали воды под собой.

Они приблизились прямо ко мне и обняли, словно мы сливаемся в одно целое. Мне было противно, и страх окутывал все кости, от чего они постепенно трескались.

— Море, — повторяло одно из существ шёпотом и со слезами счастья.

Второе существо немного прояснило моё видение ситуации:

— Душа морская, она погибнет, море погибает и всё сгниет.

Я был назван морской душой ещё с первого сна в море, и они говорили обо мне. Я удивлённо оглянулся, но, недолго думая, они бросили меня в волны, как ранее бросали дикари.

Я мгновенно проснулся, с болью в костях и без возможности нормально передвигаться; во мне зудел каждый орган, а извергал я лишь кровь.

Меня окутало чувство угнетения, словно события из сна пробирались в мою реальность, и я постепенно начинаю терять рассудок, смешивая сон и реальный мир.

Необходимо было проверить пляж, и я, нелепыми шагами, отправился туда. Всё, как и во сне: пустуют веранды, и комнаты соседних домов отключили электричество. Люди исчезли с поля зрения и исчезали постепенно со всего округа. Я остался один посреди пляжа и просидел там долгое время, ожидая своих спутниц, к которым я привязался во время мерзких объятий.

Мне было необходимо повторно заключиться в их союз, мне было необходимо воссоединиться с морем и позволить им забрать меня с собой.

Небо приняло темнейший оттенок, и ни звёзды, ни лунный свет не были способны проявиться сквозь покров тьмы. Ветер поднимался, и море бушевало всё сильнее, и чем сильнее, тем больнее я ощущал своё тело и передвижения. Мир медленно ринул в апокалипсис, и я понимал, что если не утоплюсь в глубоких просторах, весь мир поглотят воды.

Я ринулся к очертанию воды, но на моём пути резко вскочил конь с наездником, словно всадник сонной лощины.

Чёрный конь с пушистой и мягкой гривой, а на нём наездник с грубыми чертами лица.

Мне пришлось попятиться, дабы освободить им пространство, и, несмотря на страх неожиданности, я был рад, что люди не покинули мои округа и апокалипсис не приближался.

Но, взглянув в глаза наездника, я увидел пустоту, кою нельзя было даже темной назвать — она не минула даже тьмы. Конь не издавал ни звука, предназначенного ему. Лишь тяжёлое дыхание всадника.

Мне хотелось убегать как можно дальше от проклятой воды, но наездник крепко сжал мою тонкую руку в свой массивный кулак. Казалось, будто я никогда не проснусь и не вернусь обратно.

Смерть пришла ко мне в облике мерзких женщин, смерть пришла к миру в облике всадника.

На горизонте моря вспыхнула искра, и уже отчётливо виднелось ядерное цунами, состоящее из лавы, что пересекалась с водой чёткой чертой.

Это было физически невозможно; было очевидно, что это сон. Я осмелился выхватить руку из кулака наездника и намеренно дал себе сильнейшие пощёчины.

Когда всадник сошёл с моего пути, я резко выпрыгнул и направился навстречу огню — прямо в водяные глубины. Моё тело будто разорвали на тысячи мелких кусков, и я должен был погибнуть от такого исхода. Всё вокруг исчезло.

Я очнулся на том же песке, где когда-то отпечатывались пятки и строились песочные замки. Теперь в поле зрения впадала лишь мёртвая растительность и руины зданий.

Море окаменело, и вода больше не покрывала земной шар. Я подходил всё ближе к прежнему морю и вступил на холодный булыжник, который застыл, превратив всё водное пространство в камень.

Море оставило в живых лишь меня, потому что ни одна сущность ничего не стоит без души — а остальное лучше уничтожить.