Кабы не было ...

Мы идем по дороге. Это очень громкое слово «дорога» в памяти откуда-то всплывает – есть только две беды – дураки и дороги. Такое иногда бывает в моей голове. Откуда-то всплывают слова и образы и всегда эти слова и картинки на языке, который я не могу знать, но знаю. О таких вещах не стоит распространяться даже лучшим друзьям. Инквизиция не спит и не дремлет. Сразу же выскочило – ЧК не спит, ЧК не дремлет. Пытался понять, что такое это самое ЧК, но голова не хочет сотрудничать и всё остается в тумане. Идти по этому направлению / мне понравилось такое имя для этой дороги/ очень тяжело грязь пополам со снегом и льдом. Но выбора нет. Нам определили зимние квартиры между реками Маас и Ваал. Недалеко от деревни Эмпель, реки образовывали остров Боммелервард, практически сходясь, а затем, разбегаясь, чтобы вскоре слиться в затопляемом устье уже единой реки.

Вот и идет наша терция под командой отважных Франсиско де Бобадильи и Хуана дель Агилы. Терция у нас поболее, чем иные почти пять тысяч человек. Не все конечно строевые, но и тех, кто может стоять в строю терции все-таки поболее, чем в остальных.

Как меня зовут, не так и важно, как меня звали до того, как я прошел по «испанской» дороге и не влился в ряды славной нашей терции. Сейчас я откликаюсь и известен под именем Treffer это немецкое слово и на испанский переводиться просто удача или счастливчик. Так и далее будет именоваться наш герой.

Знаю ли я кто мои родители. Знаю и это знание мне не приносит ни счастья, ни морального удовлетворения. Мой отец – Луис Алонсо Пиментель Эррера – и- Энрикес де Веласко - 7-й граф и 4-й герцог Бенавенте, 7-й граф Майорга, 2-й граф Вильялон. Моя мама умерла родами, и я не видел даже её могилы. Собственно, и отца то я никогда и не видел. Меня сразу отправили в горы в самый дальний замок и на этом посчитали что всё решиться само собой. Не выжил младенец – на всё воля Господа нашего.

Как я выжил расскажу позднее, если будет такая возможность и желание.

Пока же я для Вас и окружающих меня людей Счастливчик и нет у меня ни отца, ни матери. Я стрелок из мушкета и на этом всё.

Что можно сказать обо мне и моем оружии, что дало и даст имя целому классу стрелков под славным именем мушкетеры.

Кабы не было арты. В городах и рощах, жить бы стало хорошо И играть по проще. Не стояли бы тяжи в сейве за оврагом, а пошли бы танковать. Набивая фраги. А пошли бы танковать.

И слова странные и смысл ускользает от понимания.

Шестнадцатый век от Рождества Христова – проходил под грохот выстрелов мушкетов и аркебуз, под зво­н сабель и топо­т кон­ницы, под сто­ны кре­стьян над вытоп­тан­ными паш­нями, скри­пом дипло­ма­ти­че­ских перьев, шумом двор­цо­вых ассам­блей тще­слав­ных монар­хов. Он был освя­щен пла­ме­нем осво­бо­ди­тель­ной войны Нидер­лан­дов и бур­жу­аз­ной рево­лю­ции в Англии, дина­сти­че­скими и рели­ги­оз­ными вой­нами всех евро­пей­ских стран.

Это уже последствия домашнего так сказать обучения. Меня учил всему, что я знаю местный кастелян того замка куда меня отвезли умереть, что бы я фактом своего рождения и нахождения на белом свете не компрометировал своего жестокого и бессердечного родителя. Я и не искал с ним встречи. Мне хватило того факта, как меня определили умирать в этом горном замке.

Да вернемся к действительности.

Счи­та­ется: муж­чина дол­жен быть подвиж­ным, лов­ким, под­тя­ну­тым. Кроме того, жизнь на войне сде­лала его заби­я­кой и дра­чу­ном, ни в грош не ста­вив­шим как свою, так и чужую жизнь. Что же каса­ется стро­го­сти нра­вов, то надо прямо ска­зать: кроме воин­ской и сослов­ной сол­дат дру­гой нрав­ствен­но­сти не знает.

Войны этого времени не отли­ча­ются силь­ной манев­рен­но­стью и стре­ми­тель­но­стью. Однако нали­чие огне­стрель­ного, может быть, еще и несо­вер­шен­ного ору­жия, подвиж­ная кон­ница и гос­под­ство руко­паш­ного боя с холод­ным ору­жием наложили свой отпечаток на одежду воина. Сол­дат­ское оде­я­ние ста­но­вится про­стым хотя бы потому, что его формы суть одежды про­сто­лю­ди­нов, одежды масте­ро­вых и кре­стьян, чьи руки, ноги и кор­пус дви­га­ются не в танце, а в тяже­лой работе. Так, в одежду при­шла кожа­ная без­ру­кавка–колет, каза­кин, а потом кам­зол – удоб­ная про­стор­ная одежда, не ско­вы­ва­ю­щая дви­же­ния, и штаны, не отя­го­щен­ные про­стеж­кой и объ­ем­ными про­клад­ками, буфами и лен­тами, штаны, кото­рые вхо­дят в голе­нище сапога, плотно обхва­ты­вая ногу. Вме­сто токов и бере­тов на голове – кре­стьян­ская широ­ко­по­лая вой­лоч­ная шляпа, на ногах – высо­кие, на тол­стой подошве бот­форты.

Большая часть мушкетеров нашей терции одета в колеты из бычьей (коро­вьей) кожи, име­ю­щие типич­ный для них жел­то­ва­тый цвет. Они ведут свое про­ис­хож­де­ние от про­стых жиле­тов и кур­ток, кото­рые носили сол­даты и охот­ники. Тол­стая кожа колета предо­хра­няла от режу­щего удара мечом или дру­гим холод­ным ору­жием, но не спа­сала от пули. Его наде­вали под кирасу, но нередко носили без нее. Колет шили без ворот­ника, с рука­вами или без них и часто снаб­жали длин­ной юбкой, кото­рая защи­щала ноги.

Доро­гой кожа­ный колет вошел в «муш­ке­тер­ский» костюм знати. Сши­тый из шкуры лося и богато укра­шен­ный, он стоил больше, чем сол­дат­ская кираса.

В начале XVI века испанскую пехоту вооружили новым огнестрельным оружием - мушкетом. Это были длинные тяжелые ружья с фитильным воспламенением заряда. На расстоянии 100 - 150 метров их свинцовые пули пробивали стальные доспехи.

Заряжание ружья длилось долго, и применялся строй, позволявший вести непрерывный огонь. Мушкетеры становились в четырехугольник (каре) глубиной в 20 -30 шеренг. Сначала давала залп первая шеренга, затем она раздваивалась и уходила назад, вперед выступала вторая шеренга, стреляла и уходила назад, затем стреляла третья и так далее. Каре постоянно перемежалось, из-за чего его прозвали караколе (улитка).

Для защиты от конницы на флангах мушкетерского каре стояли отряды пикинеров. Сначала стрелков с мушкетом было немного, но к середине XVI века они составляли уже половину армии.

Заряжание и стрельба из мушкета было делом не простым и требовало хорошей выучки. Слаженных действий пехоты добивались выполнением необходимых при заряжании мушкета сорока трех команд.

Мушкетеры носили на себе все необходимое для стрельбы. Порох помещался в деревянных зарядницах, подвешенных на плечевом ремне. Пули и пыжи носили в кожаной сумке. Для подсыпки пороха на полку существовала малая пороховница - натруска. Каждому стрелку полагалась вымоченная в селитре веревка - фитиль. Его конец вставляли в курок мушкета перед выстрелом и поджигали. Кроме мушкета, пехотинцы имели шпагу.

Голову защищали стальной каской - морионом, а грудь и спину - кирасой.

Чтобы разбить пехоту, вооруженную мушкетами, требовалась сплоченная кавалерия. Она появилась во второй половине XVI века после изобретения нового оружия - пистолета. В отличие от мушкета это было короткоствольное оружие, которое управлялось одной рукой.

Воспламенение заряда производилось искровой колесной системой, что было надежнее фитильной. Это оружие быстро приспособили себе наемные кавалеристы, прозванные рейтарами. Они вооружались парой, а то и двумя парами пистолетов и для действия ими применяли караколе пехотинцев.

Рейтары шли в атаку плотной массой из многих рядов в глубину. На большой скорости первый ряд подскакивал к мушкетерам, давал залп в упор и круто сворачивал в сторону, его сменял второй ряд, затем третий и так до последнего. Затем все начиналось сначала - до тех пор, пока не были разряжены все пистолеты. Обучение такому образу действий требовало гораздо меньше времени, чем подготовка рыцаря. Простота подготовки новой кавалерии вызвала быстрый рост рейтарских полков, поголовно вооруженных пистолетами.

Книга Иоганна Якоби фон Вальхаузена «Kriegskunst zu Fuss». Это знаменитый труд, я его внимательно изучил и оставил.
Наставления Вальхаузена имели в основе правила передовой в то время нидерландской военной школы. Автор подробно разъяснял принципы обучения солдат в ротном и полковом строю - правила построения и перестроения рядов и шеренг, приемы владения мушкетом и пикой, ведения огня; давал рекомендации по организации караульной службы, объяснял основные требования к «походному строению» и устройству временного лагеря, основные способы поддержания дисциплины и порядка в армии и т.п. Особое внимание обращалось на получение достоверной информации о противнике и на необходимость активных действий в военное время.

Вот так примерно обстоят дела в этих самых Нижних Землях.

А воюем мы с врагом сильным и умелым.

Название «Нидерланды» переводится с голландского языка как «Низинные земли». В Средние века так называли территории в низовьях рек Рейн, Маас и Шельда. Со временем этот термин превратился в название страны. В XVI в. Нидерланды состояли из 17 провинций: Брабант, Люксембург, Фландрия, Голландия, Зеландия, Утрехт, Гронинген, Лилль и др. Долгое время использовалось и название Голландия, поскольку именно эта провинция была ядром государства. Поэтому мы называем жителей Нидерландов голландцами, а их язык — голландским.

В XVI в. Нидерланды принадлежали герцогам Бургундии. Однако после гибели Карла Смелого их унаследовал Максимилиан Габсбург, женатый на сестре Карла. В голландском городе Генте родился внук Максимилиана — будущий король Испании Карл I, который также унаследовал Нидерланды и немецкие владения Габсбургов. В Священной Римской империи он правил под именем Карла V. После его отречения владения Габсбургов были разделены между его братом Фердинандом и сыном Филиппом II. Фердинанд унаследовал титул императора и австрийские владения, Филипп II получил Испанию с колониями и Нидерланды.

По традиции Нидерландами правили наместники — родственники испанских Габсбургов. При наместнике действовал Государственный совет, в который входили виднейшие дворяне Нидерландов. Во главе провинций стояли статхаудеры, подчинявшиеся наместнику.

Особое положение Нидерландов среди владений Габсбургов объяснялось тем, что эта страна приносила в казну Испании до 45% всех доходов. Даже серебряные рудники Нового света не обеспечивали таких богатств. Нидерланды взамен получали доступ к испанским колониям и рынкам. Из Испании в Нидерланды поступало много шерсти, которая не облагалась таможенными пошлинами и потому была дешёвой.

Дешёвая испанская шерсть способствовала развитию производства шерстяной ткани. Со временем Нидерланды стали производить мебель, музыкальные инструменты и предметы роскоши, которые продавались по всей Европе. На вырученные деньги в стране возводились дамбы и осушались прибрежные территории. Это было важно, ведь больше половины территории Нидерландов расположено всего на один метр выше уровня моря, а около трети — ниже уровня моря, а значит, наводнения здесь случались очень часто.

В XVI в. Нидерланды процветали. Антверпен был крупнейшим портом Европы. Через него везли восточные пряности, товары из Африки и Южной Америки, зерно с Балтики. Крупнейшие торговые дома имели своих представителей в Антверпене. Здесь же возникла и знаменитая биржа. Не отставали и другие города и провинции. Во Фландрии и Брабанте производились известные на весь мир кружева. Важное место в хозяйстве страны занимали рыболовство, судостроение, изготовление парусов и канатов.

Недовольство Испанией возросло, когда в Нидерландах стали распространяться идеи Реформации. Для борьбы с протестантами Карл V ввёл в Нидерландах инквизицию по образцу испанской. Особым указом запрещалось читать, хранить и распространять произведения протестантских проповедников, читать и толковать Библию в домашнем кругу. За поддержку «ереси» предусматривались наказания вплоть до смертной казни. Несмотря на это, в Нидерландах появилось немало сторонников Реформации. Среди дворян было популярно лютеранство, а городское население и часть крестьянства симпатизировали кальвинизму.

В правление Филиппа II, усилившего гонения на протестантов, ситуация ухудшилась. Чтобы предать человека суду инквизиции, было достаточно одного подозрения в ереси. В Нидерланды были введены испанские войска, вольности и привилегии провинций нарушались, власть сосредоточилась в руках Государственного совета, покорного королю. На жизни людей также сказывались последствия «революции цен» и неурожая 1556–1557 гг.

В 1559 г. Филипп II велел собрать Генеральные штаты, чтобы утвердить новые налоги. В ответ статхаудер Голландии Вильгельм Оранский (1533—1584) и другие представители знати попросили вывести из страны испанские войска. Король ответил резким отказом.

Вокруг Вильгельма Оранского стал формироваться круг людей, возмущённых несправедливым отношением Испании к их стране. Дворяне требовали удалить испанцев из Государственного совета, восстановить вольности, прекратить преследования протестантов. Они подали соответствующую петицию (прошение) наместнице Маргарите Пармской. Из-за того, что дворяне были одеты скромно, один из придворных Маргариты презрительно назвал их гёзами, что в переводе означает «нищие». В будущем гёзами стали называть противников Испании и борцов за свободу Нидерландов.

В южных провинциях стали возникать партизанские отряды — «лесные гёзы». Они нападали на небольшие отряды испанских солдат, казнили сторонников испанского короля. В северных провинциях появились «морские гёзы». Они захватывали испанские корабли, атаковали приморские города. Некоторое время поддержку «морским гёзам» оказывала английская королева Елизавета I. В 1572 г. «морские гёзы» захватили город Брилле. Это событие стало сигналом к всеобщему восстанию в северных провинциях. В том же году провинциальные штаты Голландии, Зеландии и некоторых других провинций провозгласили Вильгельма Оранского, скрывавшегося за границей, своим статхаудером. Так Вильгельм возглавил борьбу против Испании.

В 1584 г. Вильгельм Оранский был убит наёмным убийцей. Возник вопрос о том, кто станет новым правителем северных провинций Нидерландов. Возглавить страну предлагали французскому королю Генриху III и английской королеве Елизавете I, но они отказались. Тогда Генеральные штаты взяли на себя управление страной. Так в 1588 г. была провозглашена республика Соединенных провинций. Генеральные штаты издавали законы, утверждали налоги, назначали высших должностных лиц, контролировали деятельность судов. Каждая провинция сохранила определённую свободу. Осталась и должность статхаудера, но теперь это был главнокомандующий голландскими войсками.

Но вернемся к нашим если можно так сказать баранам. Ноябрь месяц 1585 года от Рождества Христова. Окрестности нашего нового базового лагеря. Работа кипит – кто ставит палатки, кто-то ладит укрепления вокруг лагеря. Частокол вещь весьма примитивная, но приказ отдали сделать и вот мы и ставим этот самый частокол. Хоть какое-то укрепление.

Уж не знаю почему наши командиры решили, что здесь мы сможем найти провиант и фураж. Нечего на это не указывает. Но устраивать марши по зимней поре ещё менее продуктивно. Даст Господь прокормимся. Лишь бы «гезы» не напали. Будет у нас тогда здесь веселье.

Палата нам досталась, как и всегда не очень подходящая для зимования в поле, но другой нет и не предвидеться. Лишние отверстия в полотне можно и зашить. Будем здесь бедовать. Но чуйка просто кричит. Не будет нам здесь спокойных зимних квартир, ох не будет.