Кадровик 8.0

Первое, что я вижу, открыв глаза — лицо графа, полное облегчения. Все вокруг тоже заметно выдыхают. Но девушку всё ещё держат в фокусе атаки. В комнате присутствуют еще несколько смутно знакомых мне людей. Скорее всего, маги из того самого пула, лояльность которых граф перекинул на себя.

— Кто-нибудь объяснит, что тут произошло? — повторяю вопрос.

— Объяснит, — кивает Беннинг. — Эта уважаемая барышня тихо-спокойно лежала в кресле, пока её не окутало призрачное тело змеи. Эта призрачная версия подорвалась в воздух и принялась без разбора всё здесь всё крушить. Еле успели отскочить, — рассказывает граф.

Комната ратуши и правда выглядит как после побоища. Страшно представить, что именно здесь происходило.

— А что потом? — спрашиваю.

— Потом… — Беннинг задумывается и смотрит по сторонам. — Потом все стулья и и стол разлетелись в щепки. Ваза, картины, плитка на полу — ничего не осталось. Всё разрушено вроде как призрачным существом! Такого никогда не было! И не считалось возможным.

— Вить, её тело почти не двигалось, — посиневшими губами произносит Андрей и помогает мне подняться. — Как говорит граф, художница получила и хвост, и призрачную голову, только они на месте лежать не стали, и тут же начали атаковать всех вокруг. Ну, кроме тебя. Мы спаслись только благодаря твоему фею.

— Всё так, — подтверждает граф. — Он у тебя молодец. Целых два щита!

— Уверен, что так, — киваю. — Никто из вас не пострадал?

— Нет, только интерьер, — вздохнув, говорит Беннинг. — Призрачная часть тела исчезла сразу, как только разнесла тут всё в пыль. Ах, да, пару раз змея кинулась в нашу с Андреем сторону, — граф кивает на иллитида.

Понимаю, что оставаться в сознании девушки я мог только при одном условии.

— И ты продолжал удерживать меня внутри разума? — удивляюсь. — Даже не отскочил?

— У тебя, вроде как, все было под контролем, — смущается Андрей. — Да и Феофан выставил щит как раз вовремя.

Фей сидит в сторонке на отломанном подлокотнике кресла. Довольный, но осунувшийся. Сил, однако, пришлось потратить прилично. Фео наскоро мастерит из обломков небольшой деревянный столик и расставляет на нем десерты. Василиса постоянно летает рядом, совсем недолго разминает фею плечи и присаживается за столик. Судя по такой реакции, в ход пошли пирожки с лифанями.

— … только не два щита, а три!!! — фей показывает измазанные в креме пальцы в должном количестве. — Держал сразу три щита, представляешь, Вить, — гордо рассказывает Феофан. — Третий у тебя где-то там. Я крут, а?! Скажи!

Бросаю на него удивленный взгляд. Киваю с очевидным уважением. Значит в сознании девчонки мне не показалось.

— Витя, это вы сможете обсудить позже, — Беннинг переводит внимание на себя. — Что с барышней? — спрашивает граф. — Она безопасна?

— Виктор справился, — отвечает Андрей со знанием дела.

— Скорее всего, — подтверждаю. — Выжег всё, что нашел.

— Справился, точно знаю! — убеждает иллитид. — Нормально всё будет. Ты сделал для неё абсолютно невообразимое. Девушка стала цельной и, возможно, адекватной. Правда, скорее всего, потеряет из памяти не месяц, а годы своей жизни.

— Я тоже так подумал, — признаюсь. — Там была слишком большая разница между личностями. И возраст разный, и внешность.

Сейчас девчонка больше напоминает свою молодую копию. Только изможденную и уставшую.

— Вы сейчас о чём? — граф переводит взгляд то на меня, то на Андрея.

— Про девчонку, — отвечаю. Маги Беннинга по-прежнему ждут нападения. — Вы бы лучше помогли ей подняться. Она сейчас в полубессознательном состоянии, ничего не помнит. И, если правильно понимаю, не опасна. В сознании я видел сразу две её личности, — рассказываю в двух словах. — Сейчас одна. Скорее всего, с ней всё будет в порядке. Но лучше бы отправить её к целителю, да побыстрее.

— К целителю, — хмыкает граф. — Главное, чтобы она с целителем свои фокусы не проделала. Мы не можем рисковать персоналом. Или ты считаешь, что девчонку можно отпускать?

— Думаю, можно, — устало киваю.

Всё-таки битва отнимает у меня немало сил. С некоторой завистью слежу за трапезой феев.

— Так, давай тогда заканчивать, у нас осталось всего три человека, — говорит Беннинг. — У тебя есть по поводу них какие-нибудь опасения?

Всё ещё смотрю в сторону Василисы. Феечка чувствует мой взгляд и тут же подлетает с пирожком в руке. Молча протягивает мне.

— Чувствуешь что-нибудь тревожное? — спрашиваю фейку. Та отрицательно качает головой.

Граф кивает и отвлекается на магов.

— Чего встали как истуканы? Виктора не слышали? — обращается к ним. — Выносите девчонку. Позовите целителя. Один возвращается сюда, другой следит за ситуацией в лазарете. Всё понятно?

Пользуюсь моментом и чуть ли не целиком проглатываю вкуснейший пирог с лифанями. Сил заметно прибавляется. Мысли в голове сменяют друг друга, и пазл складывается.

— Ваше Сиятельство, мне кажется, есть идея, как поскорее закончить с выпускниками, — озвучиваю идею. — Можно сразу, не прерываясь, поработать со всеми тремя. К тому же, я нашел общие образы в сознании каждого. И они неплохо ложатся друг на друга.

— Образы? — уточняет Беннинг. — Виктор, перестань говорить загадками. Мы все тут порядком устали.

— Мне кажется, в сознании художников остались части одного и того же образа места, — делюсь соображениями. — Образы, которые мне удалось увидеть, довольно косвенные и слабые. Но свежие и точно связанные с болотной магией. Если их примерно сложить, составляют полноценную картинку. Давайте посмотрим следующих трёх товарищей, а потом я постараюсь всё это схематично нарисовать.

Пока мы беседуем, стражники выносят обломки и меняют девчонку на три новых кресла с выпускниками Академии.

Как я и предполагал, процедура занимает мало времени. Привычно выжигаю всю встреченную едкую болотность. Предчувствие Василисы нас не подводит. Никакого сопротивления или атак.

Расправляю руки-крылья и чувствую настоящую свободу. Находясь в чужом сознании, чувствую магию так, словно на мне нет никаких пут-ограничителей. Ощущение той самой силы из детства — лично для меня отличная плата за всю эту историю. Именно здесь и сейчас ощущаю себя цельным. Таким, каким должен быть в обычном сознании.

Не забываю собирать остатки образов. Видение снова напоминает вид из окна или взгляд с определенной точки.

С некоторой неохотой заканчиваю зачищать разум последнего выпускника. Возвращаться в мир не хочется, но надо. Понимаю, что нашел своё лучшее состояние цельности. Уверен, что верну его и уже скоро. Путы уже сейчас ослабли, а некоторые и вовсе порвались, а прошло меньше полугода. Я справлюсь.

Открываю глаза и первым делом смотрю по сторонам. Всё целое.

— Так, Виктор, всё в порядке? — для проформы спрашивает граф. — Тогда, раз мы закончили, давайте пройдем в серый дом, — Беннинг торопливо собирается. — Пойдёмте, пойдёмте, там вы попробуете перенести на бумагу всё, что увидели.

— Не сказать, что я художник, — заранее предупреждаю о результате.

— Да, я всё прекрасно понимаю, — отмахивается граф. — Покажете, опишете всё то, что показалось вам похожим.

— Хорошо, — соглашаюсь, вставая на ноги. — Помню балконы, анфиладу комнат и большую стелу во дворе… — перечисляю, чтобы не выветрилось из памяти.

— Стела? — переспрашивает меня граф.

— Ну да, — подтверждаю. — Вычурный такой памятник с мужиком в развевающихся одеждах на колонне.

***

— Вот, примерно так всё и выглядит. — Показываю графу с десяток набросков на одном большом листе с двух сторон.

Все схематичные изображения взяты из разных воспоминаний художников.

— А говорили не умеете рисовать! — хмыкает Беннинг. — Да вы напишете отличную картину, если чуть дольше над ней посидите.

Ловлю себя на мысли, что тоже неожиданно доволен как результатом, так и самим процессом. Карандаш сам по себе летает по бумаге, только успевая передавать мою задумку. Воспоминания в голове слабеют, но успеваю закрепить их на листе.

Кое-где детально прорисованный кусок кладки: до малейшей трещины, до каждого сломанного уголка. На другом наброске часть анфилады, и тут уже не идет речь об окне или виде. Вполне себе обставленное помещение. Силюсь вспомнить подробности, но картинка мелькает и тут же испаряется. Успеваю перенести на бумагу только схематично. Возможно, тем, кто занимался расстановкой очагов дикой магии, пришлось подчистить студентам память. Почти уверен, что всех ребят, как и сейчас, для удобства сначала свезли в одно конкретное место. Зачисткой занимались походя, поэтому остались следы. Поскольку, ну а смысл напрягаться? Студенты все равно одноразовые инструменты. Никто же не планировал пленения Леонида.

Да и, что касается, стеллы, её вижу абсолютно в каждом сознании: либо нечетким пятном, либо напрямую.

Именно об этом прямо говорю Беннингу.

— И если по поводу остальных деталей есть сомнения, то стелла изображена практически в точности, — сообщаю графу.

По поводу открывшихся способностей к изображению вещей, пока не задумываюсь. Есть догадки, что чужое сознание оставляет на мне след. И ладно бы сознание одного единственного художника, например, Леонида. Но за сегодня, почти без перерыва, пришлось обойти целых десять выпускников.

— Хм, — Беннинг старательно разглядывает рисунок. — Сейчас посмотрим.

Граф выходит из-за стола и забирается вглубь большого шкафа с бумагами. Беннинг перекладывает папки, выдвигает ящики и бормочет себе под нос непонятные слова. Достает толстую пыльную папку. Кладет на стол.

— Это то, что мы знаем о замке Совета магов, — говорит граф, перекладывая из стопки в стопку письменные донесения, пока не доходит до акварельного изображения.

У меня перехватывает дыхание. Ясно понимаю, что чувствую цвета чуть ли не кожей. Рисунок старый, но краска как живая.

— Вот смотри, — Беннинг показывает мне внутренний двор довольно большого замка.

Там стоит та самая стела с магом. Развевающиеся одежды и длинные волосы — изображение со спины. Стела сильно напоминает ту, что я видел в каждом чужом сознании. Фрагменты картинок складываются. Абсолютно все выпускники Академии видели конкретный двор. Уверен, если войти внутрь замка, всё встанет на свои места.

— Другие такие скульптуры существуют? — уточняю у Беннинга.

— В том то и дело, что нет. Это у них памятник основателю Совета. И он точно один-единственный. — Граф заботливо разглаживает рисунок. — И нам это изображение досталось сложными путями. Сейчас никто не знает, что есть внутри замка, кроме особо приближенных магов. Да и как замок выглядит, мы тоже не знаем. Известно только, что он белого цвета.

— Ну совпадение тогда отрицать магам будет сложно, — киваю на свои рисунки.

— Да. Кажется, у нас теперь есть доказательства, пусть и не для суда, — заявляет Беннинг. — Но всё-таки о том месте, где работали с нашими талантливыми художниками. И говорить, что Совет не знал, что происходило в его замке — бессмысленно. Этого безусловно мало для суда, — повторяет граф. — Но достаточно для ноты и для ограничения присутствия Совета на территории королевства.

— Кажется, так, — соглашаюсь с графом.