Каждый охотник желает...

Великий Круг Огня уже скрылся за Новым лесом, и даже последние его отблески перестали окрашивать легкие облачка в цвет свежего мяса. Ещё недавно искренне голубое небо почернело, и сонмища светляков начали свой еженочный полет, заняв каждый предначертанное ему место.

Седой охотник сидел, опершись на свое верное копье, и смотрел на расцвеченную бессчетными огнями пустоту. Вот уже которую ночь он уходил от стойбища. Здесь не было не щебетания женщин, ни галдежа детей, ни потрескивания огня в очаге. Лишь только тяжелые мысли и бесконечный полёт светляков.

Шелест травы заставил его дернуть ухом и напрячься. Чутье не подвело, вскоре из темноты протаяла стройная жилистая фигура молодого человека в небрежно наброшенной шкуре Носатого. Молодой охотник, еще не успевший получить взрослое имя, но уже уверенно державший в руке копье, громко его окликнул:

— Вот ты где, Агых. А мы-то думали, тебя Живорезы утащили!

— Как видишь, нет. Ты чего человека без нужды беспокоишь?

— Так спят все уже, а я в дозоре. До утра глаз не сомкнуть

— А мне вот, что-то не спится. Присаживайся, что-ли. Посидим.

Некоторое время они молчали. Один — спокойно и расслабленно, другой — нервно, то и дело вскакивая и дёргаясь на каждый шорох.

— Думать тут хорошо, — вдруг сказал старый охотник. — Думать, вспоминать…

— О чем тебе ещё и думать надо? — развеселился его собеседник.

— Эх, молодость… Скоро иссякнет сила в моих руках, и всё, останется только уходить, возвращать лесу взятое у него мясо, — грустно пробормотал старик.

— Все уходят. Так заведено. Ты жив, пока кормишь племя. И уходишь, когда начинаешь отнимать его еду.

— Да всё это я знаю. А веришь, не хочется, чтобы так закончилось. Вот ты, дружище, с копьем бегаешь, а мог бы зверя издали бить, знал ты это? — ни с того ни с сего спросил старик.

— Как так, Агых? — удивился охотник.

— А вот так. Живем мы мало. Не успеваем друг у друга учиться. Кого Живорез утащит, кого Носатый затопчет, кто и так, от драк и болезней сгинет. А знаешь, ведь и иначе люди жили. И была Старая Мать, и нашла она целебный корень. И не умирал молодняк от поветрий, и выхаживала она раненых охотников. И старики до старости ходили сильными, и били зверя, чтобы нести его к очагам. Но однажды, когда я был совсем мал, пришла беда. На наше племя напали Рыжие из-за Новолесья. Они знали великую тайну, и их короткие копья, пущенные из волшебных коряг, летели далеко-далеко, дальше, чем били самые сильные наши охотники. И не сдержать было их натиска, били Рыжие Человеков, как мальчишки птиц безответных.

Старик замолчал. Видно было, что воспоминания давались ему нелегко. Но под ожидающим взглядом молодого, он вскоре сдался и продолжил:

— Мало кто ушел тогда в лес. Охотники стояли, умирали, но Рыжие врывались в стойбище, резали детей и уволакивали женщин. Увела Старая Мать кого смогла из малышни, укрыла, но не удержалась, сама сгинула с горя, не помог ей и корень тайный, целебный. Прошёл холод, вернулось тепло. Мы как-то выжили, заматерели. Великую мать меж собой выбрали, стойбище сладили. Никто нас не учил, сами все узнавали, на своей крови и ошибках. Впроголодь жили, пока не вышло к нам несколько Рыжих, облезлых, шелудивых. Как ни радовалось их племя победе и женщинам, но скосил его мор в тот холод — ведь не знала их мать корешков заветных. Лишь пара мужиков да с руку детей осталось, кто к нам добрёл. И никого из тех, кто знал, как коряги бросательные устроить. Эх, помнил бы сам, научил бы и тебя, и прочих. Но я просто охотник, знаю как зверя бить. И как смерти ждать...

— Что-то ты старый, заговариваешься, в тоску вгоняешь. Вот смотри на меня, я вырос, я всё умею, я несу племени мясо – чего ещё желать?

— А представляешь, если бы с Рыжими мы раньше сошлись? Да не в драке, а дружбой поладили. Наши знания слились бы с их умениями. И стало бы много умных, хитрых, опытных воинов с бросальными копьями в руках. Они учили бы молодых, а те бы находили и сохраняли новые знания. Кто бы нас остановил? И прошло бы время, много-много холодов и теплыней, как бы все изменилось, как бы мы лучше зажили! Вот представь: победили бы всех врагов. И каждый умелый, вооружённый воин резал бы добычу без всякой оглядки! Жирные, довольные женщины рожали бы детей без счёта, а закрома ломились бы от вкусных и полезных корневищ! Мы ели бы только самые лучшие куски мяса, а остальные бросали в смердящие кучи. И Ночные Ревуны с Живорезами жрали бы эту падаль, ленились и совсем переставали нападать на Человеков. А может, и привыкли бы есть из наших рук, стали верными друзьями и помогали в охоте…

— Хорошо ты Агых говоришь, красиво, до утра б тебя так и слушал. Но надо идти, — грустно сказал охотник, прислушиваясь к шороху из кустов.

— Ступай, брат охотник. Да и мне пора прилечь. Набраться сил до утренней охоты.

Под ногой глубокого тридцатилетнего старика хрустнул корешок, который так недавно все звали целебным. Но откуда Агыху было это знать?