Как жена покупала мне отчима

Джентльмены! Часы пробили пять вечера – время пить чай. Уилфорд сейчас принесёт чашки, а традиционную для нашего клуба историю, я возьму на себя.

Я уже рассказывал, джентльмены, что жену я себе купил. Честно говоря, я бы не решился этого сделать, пока папа был жив. Мои родители всегда были против клокворк-альянсов, и мы по этому поводу много спорили. Отец был непреклонен в этом вопросе, а мама всегда его поддерживала, однако никогда не оспаривала моего мнения.

И спустя год после смерти отца я всё-таки решился. Купил девушку в магазине кукол на Эксибишен-роад, вы, может быть, знаете того кукольника — его зовут Джеймс Ворксмит. Очень хороший мастер, всем его рекомендую, тем более что у меня теперь есть на это веские причины. Итак, мы с Эммой оформили брак в мэрии и стали жить вместе.

Мама, конечно, знала об Эмме, но упорно не хотела с ней знакомиться. И всё же постоянно откладывать их встречу не было никакой возможности. И мама вынуждена была прийти к нам в гости. Эмма расстаралась: приготовила любимый мамин пирог с рыбой, до блеска вычистила гостиную, приобрела для этого случая новое платье, и меня заставила нарядиться так, как будто мы принимаем у себя царственную особу.

Конечно же, мама всё это заметила. За чаем она сказала:

— Милочка, я смотрю вы очень хотите мне понравиться, но лучше бы вам направить свои усилия, чтобы продолжать нравиться моему сыну.

— Мама, — поддержал я супругу, — она уже понравилась мне. Ещё в лавке Джеймса. Иначе я бы её не купил.

— Я сейчас говорю не об умениях готовить или одеваться, — продолжила мама, игнорируя меня и обращаясь к Эмме, — такие умения в вас наверняка запрограммированы. Я говорю о доброте, ласке, любви наконец.

Мама пристально глянула в глаза девушки:

— Скажите, Эмма, в вас запрогроммированна любовь?

Эмма стойко выдержала мамин взгляд.

— Миссис Уайтфурри, я люблю вашего сына. Программа это, или мои личные чувства — значения не имеет. По крайней мере для меня.

— У вас есть чувства? — мама рассмеялась. — Вы кукла, милочка. И я никогда не поверю в то, что в вас есть что-то человеческое.

— В первую очередь, миссис Уайтфурри, я — женщина, и у меня есть всё, что надлежит иметь нормальной женщине. Пусть вы не верите мне, однако ж вы можете поверить вашему сыну, который разглядел во мне какие-то достоинства, раз уж взял меня в жёны.

Этот аргумент, видимо, стал для мамы непреодолим, поэтому она быстро допила чай и стала прощаться:

— Спасибо, Майкл, мне было приятно увидеться.

— Мне тоже, мама. И спасибо Эмме за пирог.

Мама не поддержала меня, лишь коротко кивнула невестке и ушла.

Как только мама вышла из дома, Эмма обессилено опустилась на стул, по её щекам текли слёзы.

Я подошёл к жене, опустился на колени и обнял её.

— Зачем она так, Майкл? Ведь я действительно люблю тебя.

— Успокойся, милая, маме всего лишь нужно время, чтобы осознать – её мальчик вырос. И у него своя жизнь.

— Не надо меня успокаивать. — Эмма схватила меня за руки и резко откинула их.

— Хорошо-хорошо, — сразу сдался я. — Хочешь, давай пройдёмся? Свежий воздух тебе сейчас не повредит. Зайдём в кондитерскую, или в аптеку.

Эмма снисходительно улыбнулась:

— Дорогой, я — кукла. Мне не помогут ни калачи, ни капли.

Я тут же начал уверять её, что для меня она в первую очередь любимая женщина, а не кукла и что я готов для неё сделать всё, что только может сделать муж для жены.

Какой же в это время у неё был нежный взгляд. И как же удивительно было, когда он сменился очень решительным.

Она поднялась со стула.

— Но ты прав, давай прогуляемся, — она сделала паузу, — до Джеймса.

Честно говоря, я был немного ошарашен её решением, но сопротивляться не стал. И вот мы уже сидим в кабинете мистера Ворксмита и пьём кофе.

Эмма, зайдя в магазин и тепло поздоровавшись со своим создателем, попросила его завести двух девушек, имён я не запомнил. Они душевно поприветствовали нас и сразу же уединились в соседней комнате.

Джеймс пододвинул к столу второй стул и предложил мне кофе.

Я заворожено смотрел на то, как ловко он управляется с кофейным аппаратом, чуть ли не жонглируя маленькими чашечками и блюдцами. Через две минуты кофе был готов.

Джеймса нельзя назвать стариком, но он и не молод. Седые пепельно-серые волосы с пробивающимися кое-где прядками естественного каштанового цвета, всегда всклокочены, хотя Джеймс носит в кармане расчёску и периодически ею пользуется. Его лицо, испещрённое неглубокими, но частыми морщинами всегда излучает доброту и участие. Из-за низкого роста и коротких ног он кажется немного полноватым, но это не так, он скорее коренаст. Но что в нём действительно завораживает и заставляет восхищаться, так это его руки — ловкие, цепкие, с длинными пальцами.

Как только мы устроились за столом, Джеймс сразу же спросил:

— У Эммы проблемы с вашей матерью?

— Как вы догадались, Джеймс?

— Меня навели на мысль девушки, которых Эмма попросила завести… Точнее их специальности — Люси психолог, я вложил в неё информацию с работами Фрейда, Юнга, Карнеги и ещё нескольких специалистов. А вторая — Бетти создавалась специально для вдовцов, она запрограммирована понимать людей преклонного возраста.

— Я думал, Эмма, как любая женщина, просто хочет посплетничать с подружками.

— О, да, — рассмеялся Джеймс, — Эмма, разумеется, хотела посплетничать. Но вот подружек она, как и любая женщина, выбрала неслучайно. У Эммы тёплые отношения практически с любой девушкой, которую я создал. Но посплетничать она выбрала именно тех, кто ей реально может сейчас помочь.

— Похоже, я выбрал в жёны очень умную девушку.

Джеймс улыбнулся и сделал глоток:

— Я стараюсь делать всех своих кукол умными.

Тут в кабинет зашли женщины. Они все были в довольно возбуждённом состоянии, но говорить стала всё-таки Эмма.

— Джеймс, — аккуратно начала она, — вы создали довольно много девушек, и все они прекрасны. Но я слышала, что вы создаёте и кукол-мужчин. Можно нам с Майклом посмотреть?

И мне наконец стал совершенно ясен план супруги:

— Нет, дорогая, — запротестовал я, — даже не думай. Мама никогда на это не согласится.

Эмма нежно взяла меня за руки и посмотрела в глаза таким милым взглядом, что отказать ей было совершенно невозможно.

— Дорогой, я всё сделаю сама, — проговорила она. — Мы же хотим с ней помириться, значит надо с этим что-нибудь делать.

Мне эта афера всё равно не понравилась, но Эмме легче было уступить, чем убеждать её в своей правоте. К тому же я решил, что эта затея отвлечёт её от дурных мыслей.

У Джеймса в наличии оказалось всего трое мужчин. Со специальностями «мастер» — тот, у кого руки растут из правильного места и который будет поддерживать дом в порядке; «бизнесмен» — кукла с большими аналитическими возможностями в области финансов и игры на бирже; и «любовник» — тут всё понятно без пояснений.

Мы не стали просить Джеймса никого заводить. Просто посмотрели на внешние данные каждого, поблагодарили хозяина и отправились домой.

По дороге Эмма расспрашивала меня об отце. Её интересовало как отец вёл хозяйство, как распоряжался делами, пару раз она даже попросила меня описать состояние моей матери после уединений с мужем. Я, конечно, понимал, зачем ей всё это нужно, и был не очень словоохотлив. Даже несколько раз открыто предупреждал супругу, что не буду пособствовать её нелепому плану и не стану снабжать её информацией об отце.

Но Эмма так ловко манипулировала моими чувствами и так умело направляла мои мысли, что я невольно рассказал ей довольно много историй из нашей прошлой семейной жизни.

На следующий же день Эмма стала настойчиво отправлять к маме посыльных с приглашением на ужин. Мама немного посопротивлялась, но через несколько дней всё-таки приняла приглашение.

За ужином Эмма сразу же перехватила инициативу и стала предлагать темы для беседы. И каждый раз она вставляла в разговор сцены из жизни кукол, представляя их, и себя в том числе, вполне живыми существами с живыми чувствами и с интересом к жизни.

— Вы знаете, — говорила она, — у Джеймса только три девушки, включая меня, умели варить кофе. Долли, «хозяйка», делала это вполне сносно, а у Бетти кофе получался такой отвратительный, что я иногда выливала его под фикус, пока она не видит.

Или что-то типа:

— Я говорила Джеймсу, что для Кэтти нужно заказать зелёное платье. Просто невыносимо видеть блондинку в лиловом, это же такая безвкусица.

К тому же Эмма настояла, чтобы наши семейные ужины повторялись регулярно.

Мама поначалу воспринимала рассуждения невестки скептически, по её мнению у кукол не было и не могло быть вкуса, как физического, так и эстетического. Но постепенно она сдалась и признала, что какие-то качества личности, похожие на человеческие, могут быть и у кукол, хотя бы они и были записаны в их программе.

Примерно через месяц, сдавшись перед доводом Эммы, что куклу можно купить и в качестве домашнего помощника или слуги, мама согласилась посетить лавку Джеймса. К сожалению, я не смог сопровождать их в этом визите — меня отвлекли служебные дела, но придя домой я нашёл Эмму в отличном расположении духа.

— Представляешь, — защебетала она, когда я только зашёл в дом, — миссис Уайтфурри очень добродушно держалась с Джеймсом. И даже пообщалась с ребятами-куклами.

— Мне гораздо приятнее, что мама теперь добродушно держится с тобой, — ответил я.

Но Эмма пропустила моё замечние мимо ушей и продолжила:

— Правда, она так и не выбрала себе куклу, но представляешь, — она заговорщически понизила голос, — твоя мама сделала Джеймсу заказ.

Я выказал своё удивление. Эмма оценила и добавила:

— После того как мы попрощались с миссис Уайтфурри, я вернулась к Джеймсу и внесла в заказ некоторые дополнения.

Вот этот факт мне решительно не понравился:

— Тебе не кажется это несколько бестактным, дорогая?

— Ну, не совсем дополнения, — замялась Эмма, — скорее я дала Джеймсу несколько советов. Мелочи, но твоей маме, я думаю, они понравятся.

Записка от Джеймса пришла через неделю, и мы поехали смотреть его новое творение. На этот раз я не рискнул оставить их вдвоём, и вечером мы всей семьёй вошли в мастерскую мистера Ворксмита.

Там было как всегда тепло и уютно. Глубокие кресла, мягкий свет газовых ламп и неизменная, испещрённая математическими формулами и мелкими рисунками, школьная доска. Джеймс радушно встретил нас. Поздоровавшись со мной, он галантно протянул руку моей маме и проводил её до кресла. Эмма, прощебетав сердечное приветствие, убежала варить кофе, а мы приготовились смотреть презентацию.

— Итак, — начал он, — позвольте предложить вам новую куклу моего производства. Имени у него ещё нет, но я бы предложил Джон.

Как вы наверняка знаете — это имя моего покойного отца.

— Ну уж нет, — сразу запротестовала мама, — только не Джон.

Джеймс кинул на меня взгляд, в котором я прочёл искорку недоумения, но продолжил обращаясь к моей маме:

— Это модель специальности «домашний помощник», он может делать любую работу по дому, от колки дров до мелкого ремонта мебели, в него загружена информация о самых распространённых новшествах нашего времени: электричество, газовое оборудование, вождение автомобиля. При желании можно добавить любую область умений на ваш вкус.

Джеймс указал рукой на пространство справа от себя. Мы молчали, вопросительно и слегка укоризненно глядя на его руку. Джеймс повернул голову и смутился:

— Ой. Прошу прощения. - Он вжал голову в плечи и с виноватым видом отошёл вглубь комнаты, где стояли узкие и высокие шкафчики. Открыв один из них, он выволок оттуда куклу. — Извините покорно, я всегда волнуюсь, когда презентую свой товар.

Безымянный домашний помощник выглядел как мужчина околопреклонного возраста. Начищенные до блеска лаковые туфли. Тёмно-серые брюки и пиджак последней моды. Каштановые с проседью волосы выбивались из-под невысокого цилиндра в тон костюму. Зная о коварных планах своей жены, я невольно сравнивал куклу с моим покойным отцом. Лицом кукла хоть и очень отдалённо, но всё же напоминала отца, так мог бы выглядеть его родной брат, а вот фигурой кукла полностью повторяла папины черты.

Мама, кажется, тоже заметила эти совпадения — она явно нервничала, ёрзая в кресле. Я взял её за руку, надеясь, что это её немного успокоит, и обратился к мастеру:

— Давайте с ним поговорим, Джеймс, заведите его.

Кукольник достал ключ из кармана брюк куклы, вставил его в небольшую скважину на виске и несколько раз провернул. Стеклянные глаза ожили и посмотрели на меня, потом на мать, и лицо его просияло доброй и до боли знакомой улыбкой. Мать крепче стиснула мою руку, она тоже узнала эту улыбку. В тот момент я был восхищён мастерством Джеймса, сумевшего так точно воссоздать это выражение на искусственном лице, и способностями Эммы, которая смогла разглядеть эту деталь на семейных дагерротипах и передать все её тонкости своему создателю.

— Очень рад, очень рад видеть вас, мадам.

Мать вскочила с кресла. Это стало последней каплей, и я обессиленно выпустил её руку. Манера обращаться к даме «мадам» и манера дважды повторять фразу «очень рад» были слишком откровенным копированием отцовского поведения.

— Да как вы смеете? — закричала мама. — Или вам кажется смешным издеваться над чувствами старой женщины?

— Мама, подожди.

— Миссис Уайтфурри? — совсем некстати появилась Эмма с подносом, уставленным чашками, — вы в порядке?

— Нет, милочка, я не в порядке, — продолжила скандалить мама. — Меня откровенно сватают за бездушную игрушку. И кто? Такая же бездушная игрушка, с которой мне не повезло быть в родстве, мой непутёвый и недалёкий сын, и шарлатан, который ради своих кукол копается в грязном белье уважаемых граждан.

— Так, стоп!

Мамину тираду прервал резкий и громкий возглас Джеймса. Кукольник выпрямился, высоко и гордо поднял голову, расправил плечи:

— Миссис Уайтфурри, — официальным тоном сказал он, — уверяю вас, я себя чувствую такой же жертвой заговора, как и вы.

Он повернулся ко мне и тоном не терпящим неповиновения произнёс:

— Я полагаю, сейчас Майкл с Эммой уйдут, — Джеймс указал на дверь, — а мы с вами поговорим о том, как я могу загладить перед вами свою вину.

— Вот-вот, — с укоризной, но более спокойным тоном сказала мама, — вы всё-таки признаёте, что виновны?

— Пусть и невольно, но я всё-же обидел вас, и прошу вашего снисхождения и прощения.

Мама взглянула на меня взглядом «что же ты подставляешь такого милого и невинного человека», потом на Эмму взглядом полным ненависти. Но последнее слово осталось за Деймсом, настойчиво выпроводившем нас с супругой.

Мы ушли, а мама задержалась, о чём-то договариваясь с кукольником.

С Эммой мы в тот день поругались сильно, но ненадолго. Она быстро согласилась на модернизацию, и Джеймс, покопавшись в её механизмах, заверил, что теперь Эмма будет более уважительно относиться к старшим по возрасту и по положению в семье. А вот натянутые отношения с мамой длились гораздо дольше: около месяца мы вообще не общались, потом только начали переписываться через посыльных.

Однако не так давно мама передала нам записку, в которой просила приехать к ней на ужин и захватить пирог с рыбой, который Эмма должна непременно приготовить самостоятельно. Мы обрадовались тому, что натянутые отношения наконец начали сглаживаться, и с радостью приняли приглашение.

Когда мы приехали к маме, она попросила Эмму накрыть стол на четверых. После модернизации Эмма не могла перечить свекрови и, ничего не спрашивая, исполнила её просьбу. А на мои вопросы о том, кого мы ещё ждём на ужин, который я полагал семейным, мама отнекивалась фразами типа «сейчас сам узнаешь». И как вы думаете, кем же был этот загадочный гость? Открыв дверь, я увидел огромный букет красных роз, из-за которого выглядывал Джеймс.

Вот такая история, джентльмены. И, собственно, зачем я вам всё это рассказал. От лица моей дражайшей матери, я уполномочен объявить о бракосочетании миссис Уайтфурри и мистера Ворксмита, которое состоится в мэрии через тридцать дней. Приглашения будут разосланы в течение этой недели.