Как говорить на шмелином

– Вадик! Хлеба нет! Молока нет! Картошки нет! Подсолнечного масла тоже нет!

Из кухни донеслись пронзительные крики, каждое предложение как приказ. Не выполнишь – умрёшь. И даже не пытайся возразить.

– Понял, понял, дорогая. Всё, как ты скажешь. Уже собираюсь. Денег дашь? И список напиши. Пожа-а-алуйста, – невысокий гражданин по фамилии Князев запихал список в карман и вышел из подъезда, жмурясь от яркого солнца и насвистывая.

Он как раз размахивал авоськой, когда на него упала Луна.

– Ты чего это тут делаешь? – он присел на корточки, погладил её по белой вздыбленной шёрстке, расправил ушки, вытащил, запутавшегося в шерсти муравья. Луна замурлыкала, смерила спасителя умными зелёными глазами и хитренько подмигнула.

Как из-под земли раздался топот, и из подвала стрелой выскочил чёрный заяц, размахивая монтировкой и ушами – те так и норовили запутаться в ногах, напоминая неаккуратно сложенные парашюты – и свернул за угол. Луна взвизгнула и погналась за ним, Князев дёрнулся, пытаясь её удержать, ручки авоськи зацепилась за «лунные» ноги, а пальцы гражданина запутались в красной сеточке уже с другой стороны. Эх, авоська, авоська. Гениальное изобретение всё-таки.

Мужчину поволокло вперёд как от рывка миниатюрного Камаза. Перед глазами заскакали кочки, трава, тени от листьев, цветные камешки, да так быстро и красочно, словно кто-то засунул его в калейдоскоп. Всё смешалось, всё заверте… А потом навалилась тьма.

* * *

Очухался гражданин Князев в парке на скамейке. Перед глазами маячил огромный жёлтый рот, из которого с надрывом неслось нескончаемое: «Вади-и-ик!». Рот разросся и занял весь горизонт, потом превратился в воздушный шар и полетел вверх, перекрывая солнце.

Мужчина плотно-плотно зажмурился и снова открыл глаза: свет падал сверху сквозь кружевную листву, но светило вроде не сильно продвинулось на небосводе с предыдущей встречи. Он скрутил из берёзовой серёжки самокрутку, расслабился и задымил. Только расслабился, как:

– Братан, подсоби, – ярко-жёлтый шмель навязчиво закрутился перед глазами, и Князев лишь со второй попытки разглядел кисточку у него в лапках.

«Колонок, номер два», значилось на тонкой деревянной ручке.

– Что случилось? Что сделать?

– Параллельно, не? – насекомый провёл кисточкой по брюшку оставив кривоватую тёмно-коричневую полоску и выжидательно уставился на мужчину. Жидковатая краска начала стекать неровными каплями по жёлтой шкурке.

– Ну ты и лопух! По линейке ж надо! – вспылил Князев, шмель в ответ угрожающе загудел, – в смысле это не тот стрит-арт… Айда, я тебе покажу, как надо. Где-то тут у нас был кружок чертёжников.

За просекой располагался Дворец Культуры "Железнодорожник", мужчина уверенно дёрнул стеклянную дверь и очутился в фойе, где уже собрались высокопоставленные гости: в костюмах, белоснежных рубашках с жабо и блестящих цилиндрах.

– Мне кажется, или кружок чертёжников должен выглядеть как-то иначе? – подколол шмель.

– Ждут угощения, наверно, – прокомментировал гражданин без авоськи.

Пустые столы с европейской сервировкой намекали на будущее изобилие блюд. Блестки, воздушные шары, гирлянды и серебристый дождик наводили на мысли о праздновании нового года.

Пока Князев стоял посреди этого роскошества и пытался сообразить, в каком он времени года, огромный гелиевый шар в форме мухомора отвязался и взлетел под потолок. На сцену с праздничной полосатой расцветкой вылез какой-то «овощ»-ведущий.

– Мы собрались сегодня здесь… чтобы засвидетельствовать… чтобы почтить память… чтобы поздравить, чтобы... – выступающий в зелёном жилете и в стилизованной шляпе из капусты на голове, перебирал в руках стопочку листов в поисках правильной формулировки. Бумажки шуршали и трепетали словно веер на ветру. Кочан на голове трясся, зубы стучали.

– А вот и я! – На подмостки взобрался Принц Полукровка, сделал три поклона на все стороны света и изловчившись вырвал капустный лист из самого центра «головы» конферансье.

Публика одобрительно загудела, раздались аплодисменты. Тот раскрыл рот и с аппетитом захрустел свежим листом «капусты». Гражданин Князев замер: на отогнутом уголке можно было разглядеть едва заметны каракули, написанные до ужаса знакомым почерком.

– Эй! Отдай! Это же мой список! – спохватился Вадик и тоже полез на сцену, но отобрать список не успел, Принц Полукровка с треском и спецэффектами провалился сквозь фальшивый пол. Они едва успели разминуться с идущим встречным курсом зайцем и его монтировкой. Князев ойкнул и, не удержав равновесия, ухнул следом.

Под сценой оказалось темно, лишь в свете прожекторов муравьи строили Шуховскую башню из хлебных крошек. Аккуратно так, вдумчиво, но непрофессионально. Вадик придирчиво поцокал и попробовал подправить конструкцию, но её внезапно размыло нахлынувшей рекой из какой-то густой белоснежной субстанции. Если б на дворе стояла зима, мужчина бы решил, что сошла лавина, а так:

– Я не умею плавать! Где кисельные берега??? – Принц Полукровка истошно закричал, барахтаясь, и начала захлёбываться. – Спасите!

Вадик быстренько снял кепку и накрыл молочную реку – наводнение прекратилось, муравьи вернулись на свои места, а вот башню спасти не удалось. Хлебные крошки потому и не используют в строительстве из-за их ненадёжности. Зато в её размокших ромбовидных узловатых очертаниях угадывались контуры до боли знакомой авоськи с красными ручками.

– Аллилуйя! – донеслось откуда-то отовсюду.

– Врёшь! Не пройдёшь! – как из-под земли выскочил заяц с монтировкой и угрожающе замахал ушами, приближаясь семимильными скачками.

– Отдайте, а то меня жена убьёт! – совсем растерялся Вадик.

– Авада кедавра! – в начищенной монтировке, как в зеркале, отразился зелёный луч, срикошетил от стен, потолка, лужи на полу и, наконец, отжёг заячий хвост. Вадик вдруг узнал этот голос, пять минут назад оравший что-то про неумение плавать.

Гражданин Князев обернулся к спасителю.

– Не благодарите меня! Не стоит! – Принц Полукровка подул на дымящийся лобзик и жестом истинного денди отбросил непослушную прядь со лба, но в красивом порыве поскользнулся на молоке и шлёпнулся на спину. Откуда-то сзади вынырнул ушастый и попытался перегрызть пилу. Уши дыбом, дымящийся хвост, весь в зелёной копоти – гражданин Князев даже сначала не узнал его.

Завязалась жестокая драка: раз-раз! Оба упали внутрь белоснежного зеркала-лужи, а Вадик едва успел вытащить из-под тел список продуктов. Первым номером почему-то значилось непонятное: "ЛУПЕДЬ 28".

– Эх, видимо не тот список. Ну хоть что-то… – гражданин Князев бросился к авоське, торопливо запихал находку в карман.

* * *

– Нда, теперь надо как-то отсюда выбираться, – Вадик уже несколько минут как напряжённо всматривался в дыру-выход-на-сцену, как вдруг оттуда начал свешиваться канат. Белый и пушистый канат. Поначалу он висел вертикально, но вдруг игриво заволновался, дотянулся до уха гражданина Князева и поправил кепку. – Да какая разница! – не раздумывая, Вадик схватился за верёвку, гибкую, тёплую и извивающуюся в руках; канат, как резиновый, начал стягиваться вверх и оказался хвостом Луны.

– М-мряу?

– Вот! Вот он кто! О, мой спаситель! – "капустный" ведущий снова оказался на сцене, ловко выхватил список из рук у Вадика и начал зачитывать, – а победителем нашего районного конкурса собак становится пудель под номером восемьдесят два! Восемьдесят два! Встречайте!

Гражданин Князев выбрался целиком и уже порывался незаметно уйти, как к нему подскакал улыбчивый пудель и вручил цветочек в горшке.

– Ну что вы, ну что вы, ну право же не стоит, – попытался отказаться Вадик, но горшок словно прилип к пальцам.

– А сейчас, салют! – заорал ультразвуком ведущий, отвязывая воздушный шар в форме мухомора. Красно-белый гриб начал вовсю лыбиться, нехорошо ухмыляться, но верёвка отвязалась, и тот лихо взлетел под потолок, то тут же лопнул. Красивые полупрозрачные жёлтые брызги разлетелись по всему залу.

– Что за? – гости шумели, возмущались и пытались стряхнуть с себя вездесущее подсолнечное масло. Гражданин Князев стоял у выхода весь в подсолнечном масле. Рядом летал и жужжал недовольный шмель тоже весь в подсолнечном масле, да так, что с него неравномерно стекали свеженарисованные полоски.

– Эх, какой же ты всё-таки, лопух нужно было другую краску брать, – не удержался Вадик.

Шмель буркнул, как тормозящий паровоз, зажужжал ещё громче и максимально навис над гражданином, приблизившись так, что закрыл собой весь обзор. Вадик испугался, зажмурился, а открыв глаза, обнаружил себя давящим на кнопку дверного звонка в родную квартиру на лестничной площадке, откуда ушёл в магазин только сегодня утром. Дверь мгновенно распахнулась.

– Д-д-дорогая! А у меня для тебя сюрприза, – Вадик обнаружил, что так и сжимает горшок от пуделя-победителя. Цветок перекочевал из рук в руки.

– Продукты купил? – руки в боки, жена встала в позу наизготовку. – Нет? Ещё и весь изгваздался…

Гражданин Князев не стал спорить, а просто снял пиджак и отжал из него подсолнечное масло в бидончик. Стянул истрепанный картуз, откуда река молока выплеснулась прямиком в трёхлитровую банку. Вынул из кармана замызганную муравьями авоську, встряхнул – и крошки хлеба улеглись на стол тремя румяными батонами и буханкой Бородинского.

– А картошка где?

Гражданин Князев вздрогнул, испуганно заозирался, но вовремя узрел чёрно-полосатый хвост, с лёгкой издёвкой указывающий в направлении… приза.

– Так вот же, – Вадик потянулся к горшку и дёрнул цветок за стебель. Тот легко вышел из земли, продемонстрировав болтавшиеся внизу крупные, светло-жёлтые клубни сортового картофеля.

– Вот дурень, не мог нормально купить и принести. Обязательно надо было так извращаться?

– В следующий раз обязательно. Только это, внеси в список. Нужно не забыть шмелю трафарет посоветовать и краски, чтоб в масле не растворялись. И самоучитель шмелиного. Хорошо бы понимать, что нам хочет сказать природа.