Как Рейнхард ван Астрея в мире Тэнсуры

Вш-ш-шух... ш-ш-ш... бульк... всплеск...
Чик-чирик, тень-тень, пи-пи-пи...

Мужчина проснулся от шума реки.
Это было первое. Ласковый шепот бегущей воды. Вторым — щебет птиц. Он открыл глаза, и мир обрел резкость: пронзительно-голубое небо в раме из зеленых листьев.
Он приподнялся на локтях. Рука по привычке легла на голову в ожидании знакомой пульсирующей боли или тяжести после долгого сна.
Но не было ничего.
Он не чувствовал ни усталости, ни ломоты. Напротив, он ощущал себя… идеально.
Неестественно идеально. Чистое, свежее чувство, словно его тело было новеньким, только что с конвейера.
Ощущение было настолько странным, что тревожило.
— Что здесь происходит? — спросил он у безмолвного леса. Голос его звучал спокойно и ровно, что казалось неправильным, ведь внутри уже зарождалась тихая паника.
Он не знал, где он. Не знал, как сюда попал.
И когда он попытался ухватиться хоть за какое-то воспоминание, он наткнулся на холодную, гладкую стену пустоты. Он не знал, кто он.
Вставая, он задел что-то сбоку. Опустив взгляд, он увидел меч в простых белых ножнах. Большой, тяжелый на вид меч, настоящее оружие рыцаря.
Он инстинктивно положил руку на эфес. Ощущение было правильным. Знакомым.
Что было полным безумием, потому что все остальное было чужим.
Он прошел несколько шагов к берегу и вгляделся в прозрачную, бегущую воду.
Лицо, смотревшее на него в ответ, принадлежало незнакомцу. Рыжие волосы, такие яркие, что казались почти нереальными. Резкие, красивые черты.
И голубые глаза, в которых застыла глубокая, усталая печаль.
И все же, глядя на это чужое лицо, из пустоты в его разуме всплыло имя.
— Рейнхард ван Астрея, — пробормотал он.
Имя прозвучало, как ключ, повернувшийся в замке. Внезапно его голова наполнилась. Не его собственными воспоминаниями, а двумя потоками информации, которые обрушились на него разом.
Первый поток был жизнью. Жизнью Рейнхардa. Одинокое детство, давящее бремя титула «Святой Меча», долг, сражения, тихие мгновения отчаяния. Он почувствовал все это, увидел все, словно фильм, который проигрывали прямо у него в мозгу.
Второй поток был… причудливым. Это были воспоминания о просмотре той же самой жизни на экране. Он вспомнил аниме под названием «Re:Zero». Вспомнил, как думал, что этот персонаж, Рейнхард, был крутым, но в то же время трагичным.
Он отшатнулся от реки, схватившись за голову.
— Какого черта происходит?
У него была вся биография Рейнхарда, от рождения и до… видимо, до этого самого момента. А еще у него была куча разрозненных знаний о фильмах и сериалах из мира, который он больше не мог себе представить.
Но что насчет него самого?
Того человека, что вроде как смотрел это аниме?
Ничего.
Ни имени, ни лица, ни друга.
…
..
.
Лишь звенящая пустота.
Он оказался в теле вымышленного персонажа. У него были воспоминания этого персонажа, плюс какие-то обрывки знаний из прошлой жизни. Но личность, которой он был раньше, исчезла.
Он снова посмотрел на свое отражение. Зрение, казалось, обострилось, каждая черточка лица была кристально четкой. Это лицо не было его. Это имя не было его. Эта история жизни в его голове не была его.
«Чудовище?» — мысль проскользнула в сознание, отголосок собственных чувств Рейнхарда, который считал себя чем-то нечеловеческим.
Это казалось правильным. Он не был Рейнхардом. И он не был тем парнем из прошлого. Он был просто… чем-то. Опустошенным человеком, стоящим в одиночестве в лесу с чужим лицом и чужой жизнью.
….
…
..
.
30 минут размышлений спустя:
Итак, что все это значило?
Он сидел у реки, пытаясь во всем разобраться. То, что он не знал, кто он, было ясно.
Воспоминания в его голове превратились в запутанный клубок.
С одной стороны, у него были вспышки жизни Рейнхарда, но они были туманными, словно сцены из давно просмотренного фильма.
Он знал факты о Святом Меча, но не ощущал себя им.
С другой стороны, были эти иные воспоминания, об аниме «Re:Zero». Настоящий Рейнхард не знал бы, что такое аниме или фильм.
А он знал.
Значит ли это, что он не Рейнхард?
Или он Рейнхард, но с помутившимся рассудком, в который набилась куча странной, новой информации?
Он не мог сказать.
Он протяжно вздохнул. Можно сидеть здесь и предаваться экзистенциальному кризису весь день, а можно что-то предпринять.
Он встал и поднял с земли меч. Тот был тяжелым, но хорошо сбалансированным. Он пристегнул ножны к поясу — они легли на свое законное место.
Перво-наперво, нужно было понять, где он. В лесу, очевидно, но это не сильно помогало. Нужно найти дорогу, город, хоть что-нибудь.
Но прежде… ему хотелось пить. Он снова опустился на колени у реки, сложил ладони чашей и зачерпнул прохладной, чистой воды.
Он пил жадно, затем плеснул немного на лицо. Это немного помогло, возвращая его к реальности.
Так. Пора идти.
Он огляделся, выбрал наугад направление и зашагал. Тропы не было, так что любая дорога была хороша. Он лишь надеялся, что она в итоге выведет его из этого леса.
Минут через пять ходьбы он заметил дерево с красноватыми плодами на высоких ветвях.
Дерево было слишком высоким, чтобы на него залезть, а до фруктов было не дотянуться. Он не был голоден, тело по-прежнему ощущалось странно самодостаточным, но ему захотелось что-нибудь попробовать. Ощутить хоть какой-то вкус.
Он заметил на земле гладкий, размером с кулак, камень и поднял его. План был прост: сбить фрукт. Он сказал себе: «Так, прищурить один глаз, навести на цель и… бросок».
Он прицелился в ветку с небольшой гроздью плодов и метнул камень.
Камень не просто полетел — он ринулся вперед, словно пуля. Раздался громкий треск: камень не просто ударил по ветке, а разнес ее в щепки.
На землю посыпался дождь из листьев, веточек и четырех красных плодов. Он уставился на свою руку, потом на сломанное дерево. Он ведь даже не старался бросить сильно.
Покачав головой, он подошел и собрал фрукты. Вытер их о штаны и откусил. Плод оказался сладким, с легкой кислинкой. Он быстро съел все четыре и пошел дальше.
Он шел еще минут двадцать. Тишину леса нарушали лишь его шаги.
И тут он услышал. Новый звук. Громкий, визгливый скрежет, будто колеса скребли по грубой дороге, смешанный с гулом чего-то тяжелого.
Звук доносился откуда-то спереди.
Цивилизация. Или, по крайней мере, дорога. Он ускорил шаг.