Как я провел лето 97г

Смерть оказалась не такой, как я ожидал. Ни яркого света в конце туннеля, ни ангелов с арфами, ни котла с кипящей смолой. Вместо всего этого — плакат группы «Иванушки International» на стене напротив кровати и ор радиобудильника, играющего «Ветер с моря дул» Натали.

Я резко хлопнул по кнопке, обрывая мелодию на полуслове. Моргнул. Плакат никуда не делся. Рыжий Андрей Григорьев-Апполонов ослепительно улыбался мне из 1997 года. Рядом красовались вырезки из журнала «Cool» с Памелой Андерсон в купальнике.

Стоп. Из 1997-го?

Резко сел на кровати. Комната. Моя старая комната в родительской квартире. Компьютер размером с небольшой холодильник гудит как трактор. На мониторе мигает оранжевая заставка Screensaver'а с летающими тостерами. Стопка дискет на столе с надписями от руки — «DOOM», «QUAKE», «ДИПЛОМНАЯ». Потрёпанные учебники «История Средних веков» и «Культурология».

— Что за чертовщина? — голос прозвучал странно — выше, моложе.

Взгляд упал на кассетный магнитофон «Панасоник», торчащую из него кассету Prodigy «The Fat of the Land» и стопку компакт-дисков рядом. Сверху — «ДДТ» с «Что такое осень».

Опустил взгляд на руки. Никакого перстня, который я купил на 35-летие. Никаких татуировок, шрамов и следов от ожога на запястье, который я получил, когда мне было тридцать два, пытаясь починить барахливший кондиционер.

Сердце колотилось как бешеное. Последнее, что я помнил — авария на Ленинградском шоссе, скрежет металла, удар, боль... и темнота. Мне было сорок два. Я точно помнил, что мне было сорок два, что у меня ипотека, бывшая жена и скучная работа в исследовательском институте.

Я резко вскочил и бросился к зеркалу на шкафу, сшибив по пути стопку журналов «Игромания» и «СПИД-Инфо».

Из отражения на меня смотрел я-двадцатипятилетний. Растрепанные рыжие волосы до плеч, голубые глаза без намека на морщины, худощавое лицо без следов возраста. На мне — растянутая футболка с логотипом The X-Files и семейники в клеточку.

— Ваня! Завтрак остынет! Тебе на восемь пар? — донеслось из кухни.

Мама? Мама, которая умерла от рака в 2012-м? От которой я всё время был слишком занят, чтобы приехать лишний раз?

Ноги сами понесли меня на кухню. И там они сидели. Живые, настоящие. Мама у плиты с дымящейся сковородкой, папа с газетой «Аргументы и факты». Рядом с ним — банка растворимого кофе «Nescafe Classic» и печенье «Юбилейное». Из чёрно-белого телевизора «Рекорд» с пузатым экраном доносится голос Доренко, обличающий Чубайса. Девяностые во всей красе.

— Ты чего бледный такой? — мама подошла, потрогала мой лоб тыльной стороной ладони. — Не заболел? Может градусник поставить?

Я не смог удержаться. Обнял её, крепко-крепко. Она пахла так, как я помнил — ванильными духами «Красная Москва» и корицей, которую всегда добавляла в творожную запеканку.

— Ваня, ты чего? — она смущённо похлопала меня по спине. — Ты как после вчерашнего? Выпил что ли с ребятами?

— Просто... соскучился, — выдавил я.

— Ты ж вчера вечером меня видел, чудной. В своей комнате пропадаешь.

Отец хмыкнул из-за газеты, отхлебнул кофе из кружки с олимпийским мишкой:

— Небось опять до утра свои оккультные книжки читал. Всю голову себе забил ерундой. Лучше бы диплом писал нормально, а не байки про всякую чертовщину собирал.

Оккультные книжки? Ах да, было такое. В первой моей жизни, в студенчестве, я увлекался всякой мистической литературой. Книгами Кастанеды, древними гримуарами, теориями про чакры и астральные путешествия. Потом перерос, конечно. До сегодняшнего дня, когда я каким-то образом вернулся в прошлое после собственной смерти.

— А сегодня какое число? — спросил я, усаживаясь за стол с вытертой клеёнкой, на которой красовались яблоки и виноград.

— Двенадцатое майя, — мама поставила передо мной тарелку с яичницей-глазуньей, две сосиски «Докторские» и ломтик белого хлеба, намазанный маслом. — Ты что, даже день забыл? Совсем заучился?

Двенадцатое майя 1997 года. Я вернулся на семнадцать лет назад. Мне снова двадцать пять. Я снова студент-пятикурсник исторического факультета. Впереди — вся жизнь, которую я уже прожил. И она... была не такой уж классной, если честно.

И тут я заметил его. Дедушка стоял у окна, рядом с желтеющим фикусом в глиняном горшке, и улыбался мне. Тот самый дедушка, который умер от инфаркта в 1995 году, за два года до этого момента. В той же клетчатой рубашке и потёртых брюках, в которых его похоронили.

Я подавился чаем и закашлялся, расплескав кипяток на стол.

— Ты чего, сынок? — мама похлопала меня по спине. — Нормально горячий? Не обжёгся?

— Нормально, — прокашлялся я, не сводя глаз с деда.

Он подмигнул мне и... растворился в воздухе. Просто взял и испарился, как утренний туман.

Никто, кроме меня, его не видел. Ни мама, разливающая чай в гранёные стаканы с подстаканниками, ни папа, громко хмыкающий над новостями про дефолт, не обратили на него никакого внимания.

И тут до меня дошло. Я не просто вернулся в прошлое. Что-то ещё изменилось. Я начал видеть то, чего не видят другие.

— Ваня, ты точно в порядке? — мама смотрела обеспокоенно. — На тебе лица нет. Может, в поликлинику сходишь? У тебя же полис есть?

— Да, просто... плохо спал, — я заставил себя улыбнуться. — Приснилась какая-то ерунда.

Если бы они только знали, что «ерунда» — это моя будущая жизнь длиной в семнадцать лет. Жизнь, в которой я так и не женился второй раз после развода, не купил квартиру в центре, о которой мечтал, и не написал книгу, набросок которой вечно лежал в ящике стола.

Жизнь, которая теперь существовала только в моей памяти.

Добро пожаловать в 1997-й, Ваня. Кажется, тебе дали второй шанс. С каким-то странным бонусом.

Только вот зачем?

# ГЛАВА 1. ПРОБУЖДЕНИЕ

Знаете, что самое странное в путешествии во времени? Не то, что ты вдруг молод, здоров и снова живёшь с родителями в однушке на окраине Москвы. И не то, что вокруг тебя — другая эпоха со всеми её приметами: малиновыми пиджаками, пейджерами и автоответчиками вместо мобильников. Даже не то, что ты начинаешь видеть странные вещи.

Самое странное — это попытки вспомнить, что именно произошло с тобой в оригинальной версии этого дня семнадцать лет назад, и понять, почему ты тогда не ценил простые вещи — маму, готовящую завтрак, вкус настоящей сметаны без пальмового масла и возможность начать всё с чистого листа.

Я сидел на краю кровати с пружинным матрасом, пытаясь собрать мозги в кучу. Сегодня — двенадцатое майя 1997 года, вторник. Что я делал в этот день в прошлый раз? Чёрт его знает. Обычный день из обычной жизни обычного студента-историка, которому до диплома оставалось меньше года.

— Так, Соколов, соберись, — пробормотал я, разглядывая свою комнату, будто музейный экспонат.

Книжные полки с учебниками и томиками эзотерики — Блаватская, «Книга мёртвых», «Оккультная философия» Агриппы. Компьютер с монитором-кубиком, на котором мигает заставка Windows 95 с логотипом и облаками. На столе — пачка дискет 3,5 дюйма, коробка CD-ROM'ов, пара аудиокассет и жевательная резинка Turbo с вкладышем-вкладышем. И дневник! Старый добрый бумажный ежедневник с Микки Маусом на обложке, который я вёл до того, как появились смартфоны.

Я схватил дневник и пролистал до сегодняшней даты. Страницы пожелтели, чернила выцвели.

«12.08.97. 14:00 — встреча с Мишкой у Пушкинской. Библиотека. Забрать книги по дипломной. Купить кассету «Сектор Газа».

Отлично. Хоть какая-то зацепка. Миша Кузнецов, мой лучший друг тех времён. Компьютерный гений, будущий программист, который через десять лет уедет в Кремниевую долину и станет недосягаемой звездой IT-индустрии. Которому я так и не позвонил, когда прилетал на конференцию в Сан-Франциско, потому что «было неудобно».

А сейчас он, должно быть, патлатый ботаник с мечтами о собственной рок-группе и тремя аккордами на гитаре. Чёрт, как же я соскучился по нему, по нашим дурацким спорам о том, круче ли Quake, чем DOOM!

Я посмотрел на часы — советские «Командирские» с облупившейся краской на ремешке. Одиннадцать утра. До встречи ещё три часа.

В дверь постучали костяшками пальцев — три коротких, два длинных. Наш с Ленкой код.

— Ваня, к тебе Лена пришла, — голос мамы звучал с едва заметной тревогой. — Я её чаем пока напоила.

Лена? Какая ещё... О, чёрт! Лена. Моя девушка в 1997 году. Как я мог забыть? Мы встречались почти год, потом она меня бросила ради какого-то бизнесмена с иномаркой и малиновым пиджаком. Который разбился на своём джипе через полгода. Тогда я даже порадовался немного, грешным делом.

Вот теперь мне стало по-настоящему не по себе. Одно дело — увидеть родителей и странное видение дедушки. Совсем другое — встретиться с девушкой, которую я не видел семнадцать лет и о которой, если честно, почти не вспоминал. Разве что в пьяных разговорах с друзьями — «а помнишь мою первую, ту красотку с экономического?»

— Скажи, что я сейчас выйду, — крикнул я, лихорадочно натягивая вытертые джинсы «Монтана» — гордость гардероба, выменянные у спекулянтов на рынке за бешеные деньги — и застиранную футболку с лого группы «Кино».

Я попытался вспомнить, как выглядит Лена. Каштановые волосы, карие глаза, милая улыбка, стрижка «каре» как у всех девчонок, насмотревшихся «Няни» с Фрэн Дрешер. Кажется, она изучала экономику и мечтала стать крутым банкиром или, на худой конец, выйти замуж за банкира.

Быстро пригладив вихры и сбрызнув шею одеколоном «Гвоздика», я глубоко вздохнул и вышел из комнаты.

В прихожей стояла девушка, которая выглядела точь-в-точь как модель с обложки журнала Cool Girl. Обтягивающий топик с блёстками, широкие джинсы клёш с заниженной талией, тонкая цепочка на шее, сумочка-багет. Каштановые волосы собраны в высокий хвост, закреплённый резинкой с пластиковыми шариками. Неестественно тонкие брови и перламутровая помада на губах.

— Привет, Вань, — сказала она, улыбаясь. — Я уже думала, ты забыл, что мы договаривались. Прикинь, еле от бабки твоей отбилась — третью чашку чая наливала и про какие-то банки всё спрашивала.

И тут я понял, что действительно забыл. Совсем. Не только как она выглядит, но и о том, что мы вообще о чём-то договаривались.

— Прости, я... немного не в себе сегодня, — я попытался улыбнуться как можно естественнее.

— Это я заметила, — она подошла ближе и чмокнула меня в щёку, обдав ароматом приторных духов «Дзинтарс». — Ты обещал отвезти меня в «Горбушку» за дисками. Не говори, что забыл. Я всю неделю ждала!

«Горбушка». Знаменитый московский рынок, где в 90-е можно было купить всё — от пиратских дисков до японской электроники сомнительного происхождения. Где продавцы орали «Ненцензурщина! Ненормативщина!», предлагая кассеты с «взрослым» содержанием. Где за углом вечно разводили лохов напёрсточники. В моём 2023 году она давно превратилась в обычный торговый центр с бутиками.

— Конечно, помню, — соврал я. — Просто... голова немного болит. Вчера с Мишкой засиделись, он новую игрушку показывал.

— Ты опять до утра читал свои странные книжки? — Лена покачала головой. — Вань, ты бы поаккуратнее с этим. Некоторые из твоих друзей считают, что ты немного того... — она покрутила пальцем у виска. — Петька вон говорит, ты на лекции по истории России задвигал, что инопланетяне пирамиды строили.

Я чуть не рассмеялся. Если бы она знала, насколько я сейчас «того». И да, была такая тема с пирамидами. Господи, как же глупо я выглядел тогда перед всем потоком.

— Не беспокойся. Просто увлечение, — я прошёл на кухню, Лена последовала за мной. Там всё ещё сидели родители: мама штопала носки, папа разгадывал кроссворд в «Аргументах и фактах». — Кофе будешь? У нас растворимый, «Nescafe».

— Давай, — она уселась за стол, закинув ногу на ногу. Джинсы слегка задрались, обнажив щиколотки с тонким серебристым браслетом. — Только без сахара, я на диете. И сливки не добавляй, у меня программа для супермоделей из журнала «Oops!»

Конечно, она на диете. Все девушки в 90-е были на диетах. При том, что Лена и так выглядела как тростинка.

Я поставил чайник «Тефаль» с облупившейся эмалью и начал рыться в шкафу в поисках растворимого кофе. За этой простой задачей я пытался сообразить, что делать дальше.

С одной стороны, меня ждала встреча с Мишей, про которую я точно знал из дневника. С другой — Лена, с которой я, оказывается, собирался ехать в «Горбушку».

— Слушай, у меня сегодня в два встреча с Мишкой, — начал я осторожно. — Может, сначала туда, а потом...

— Опять с этим компьютерным гиком? — Лена закатила глаза, поправляя лаковым ноготком прядь волос. — Вань, ты обещал. Я месяц жду новый альбом Spice Girls. Все девчонки уже заслушались, а у меня только «Wannabe» на кассете.

Папа за газетой издал страдальческий стон.

У меня в голове не укладывалось. Здесь, в 1997-м, для кого-то Spice Girls были важнее всего на свете. И этот кто-то — моя девушка. Господи, и что я в ней нашёл тогда?

И тут я заметил его. Мужчина средних лет в строгом костюме-тройке стоял у окна и смотрел на нас. Но что-то было не так. Сквозь него были видны занавески с бахромой и часть подоконника с геранью.

Я моргнул. Видение исчезло.

— Лен, подожди минутку, — я отвернулся к окну, делая вид, что задумался. Что это было? Усталость? Галлюцинации?

— Ты чего застыл? — Лена смотрела на меня с подозрением, постукивая по столу ногтями с блестками. — Опять в астрал выходишь?

— Нет, просто... думаю, как нам всё успеть, — я нервно усмехнулся. — Слушай, а давай так. Я отвезу тебя на «Горбушку», а потом быстро смотаюсь к Мишке. Он буквально на полчаса, отдать книги.

Лена смягчилась:

— Ладно, договорились. Но потом ты отвезёшь меня в «Макдональдс» на Пушкинской. И никаких отговорок. Я хочу Биг Мак и коктейль.

Я кивнул. «Макдональдс» в 1997-м всё ещё был событием, рестораном, куда ходили по особым случаям. В моём 2023-м фастфуд был просто быстрым и не очень полезным питанием, на которое никто особо не обращал внимания. Иногда я забывал, насколько другим был мир в 90-е. Когда поход в «Макдак» был свиданием, а не перекусом на бегу.

Мы выпили кофе, обсуждая последние новости. Вернее, Лена говорила, а я кивал и пытался вспомнить, какие события происходили в майе 1997-го. Принцесса Диана ещё жива, но скоро погибнет в автокатастрофе. Интернет только начинает проникать в массы — модемы на 33,6 Кбит/с считаются верхом технологий, а к ICQ подключены лишь самые продвинутые. Windows 95 считается последним писком моды в мире компьютеров, а про социальные сети никто даже не слышал.

— Прикинь, Светка вчера приволокла новую кассету с Земфирой, — тараторила Лена, размешивая кофе пластиковой ложечкой, — говорит, это круче, чем Линда! А по мне так — та же фигня. Ты слышал?

— Ещё нет, — покачал я головой. Земфира? В 1997-м? Что-то тут не сходится. Её первый альбом вышел только в 1999-м. Память меня подводит, или Ленка что-то путает?

Мы вышли из квартиры, и я столкнулся с ещё одной проблемой эпохи — у меня нет машины. В будущем, в сорок два года, я ездил на приличном Фольксвагене. А здесь, в двадцать пять, я, видимо, только мечтал о собственном автомобиле.

— На метро? — спросил я, надеясь, что не выгляжу полным идиотом.

— Конечно, на метро, — Лена рассмеялась, поправляя сумочку с металлическими заклёпками на тонком ремешке. — На чём же ещё? На твоём воображаемом «Мерседесе»? Ты только в тот раз на папиной «шестёрке» меня катал, когда к тёте на дачу ездили.

Мы спустились во двор. Май 1997 года встретил нас жарой и запахом тополей. Девчонки в сарафанах, пацаны в выгоревших футболках, старушки на лавочках, грызущие семечки и обсуждающие сериал «Элен и ребята». Торговцы мороженым «Пломбир за 5000» из картонных ящиков со льдом. Музыка из открытых окон «девяток» — Шура, Линда, «Руки Вверх».

Столько всего изменилось за семнадцать лет, но московское лето осталось прежним — душным и нетерпеливым.

По дороге к метро я разглядывал район, в котором вырос. Старые пятиэтажки соседствовали с киосками, торгующими всем на свете — от сигарет «Мальборо» и пива «Балтика» до кроссовок «Найк» с рынка и кассет с записями «Ласкового Мая». Подростки в широких штанах с низкой посадкой слушали музыку на кассетных плеерах с оранжевой крышкой. «Новые русские» в малиновых пиджаках выгружались из черных «БМВ» и «Мерседесов» с тонированными стёклами, пока их водители в кожаных куртках стояли навытяжку.

И снова эти странные видения. Там, у подъезда, мне на мгновение показалась старушка в платке, которую словно никто не замечал. А рядом со скамейкой — пожилой мужчина в шляпе, через фигуру которого пролетали голуби. Я моргнул, и всё исчезло.

Что со мной происходит? Последствия перемещения во времени? Побочные эффекты? Или я просто схожу с ума?

— Ты какой-то странный сегодня, — заметила Лена, когда мы зашли в метро. Я на автомате пробил два пятитысячных билета в пластиковых турникетах, которые уже через несколько лет заменят на электронные. — Всё нормально?

— Просто не выспался, — отмахнулся я. — И... знаешь, кажется, я начинаю заболевать. Горло побаливает.

Это был мой пропуск на случай, если я буду вести себя совсем уж странно. Лёгкое недомогание объясняет любую неадекватность.

В вагоне метро я снова увидел странные силуэты. Они сидели среди пассажиров, стояли в проходах. Старик с тростью. Молодая девушка в платье стиляги пятидесятых. Мужчина в форме офицера времён Великой Отечественной. Но стоило мне сфокусировать на них взгляд, как они исчезали. Никто их не замечал. Никто, кроме меня.

— Вань, ты что, заснул? — Лена толкнула меня локтем, отрываясь от листания журнала «Cool». — Наша остановка. «Багратионовская».

Мы вышли на станции «Багратионовская» и направились к знаменитому рынку. «Горбушка» гудела как улей. Тысячи людей толкались между рядами с компакт-дисками, кассетами, видеомагнитофонами «Panasonic» и другой техникой. Барахолка под открытым небом, где можно было купить всё — от джинсов Levi's до компьютерных дискет. Громко играла музыка — смесь русского попа, зарубежного рока и электронных битов из всех ларьков одновременно.

— Ты иди, ищи свой диск, а я пока посмотрю кое-что, — сказал я Лене, вручив ей несколько купюр с множеством нолей — ещё до деноминации. — Встретимся у входа через час, окей?

Мне нужно было время подумать. Осмыслить происходящее. Понять, что, чёрт возьми, со мной случилось и что делать дальше.

Я бродил между рядами, разглядывая артефакты 90-х. Видеокассеты с голливудскими блокбастерами — «Терминатор 2», «Парк Юрского периода», «Титаник» с записью из кинотеатра, где видны головы зрителей. CD-диски с играми для компьютеров — «Дюна», «Варкрафт», пиратские сборники «500 игр в одном». Журналы о технологиях с дискетами в комплекте, которые сейчас выглядели бы как музейные экспонаты.

«Кто хочет стать хакером? Журнал «Хакер» с компакт-диском, всего 25 тысяч!» — орал продавец в бейсболке с надписью «FBI».

«А мне скандальное видео Наташи! Скандальное видео Наташи!» — кричал другой, размахивая кассетой без обложки.

Повсюду толпились люди — кто в спортивных костюмах «Адидас» (три полоски, конечно же), кто в кожаных куртках, а кто и в растянутых майках. Девушки щеголяли в платформах и мини-юбках, парни — в широких штанах и футболках с иностранными надписями, значения которых часто не понимали.

И снова эти странные видения. Я видел людей, которых как будто не существовало. Они проходили сквозь реальных посетителей, разглядывали товары, но не могли их коснуться. Пожилая женщина в платье советской эпохи. Мужчина в форме работника метрополитена. Подросток с плеером. Стоило мне попытаться рассмотреть их получше, как они исчезали.

Что происходит? Может быть, это из-за моего прошлого увлечения оккультизмом? Или эффект от путешествия между мирами?

Я остановился у прилавка с книгами по эзотерике и оккультизму. Заляпанные обложки, потрёпанные страницы — «Некрономикон», «Чакры и ауры», «Как выйти в астрал за 7 дней». Ирония ситуации не ускользнула от меня. В прошлой жизни я интересовался этой темой именно в студенческие годы, подчёркивая карандашом целые абзацы и делая пометки на полях. Потом всё переросло, я стал серьёзным историком, специалистом по раннему средневековью, с вечно откладываемой диссертацией.

А теперь стою здесь, в 1997-м, с какой-то странной способностью видеть... что-то, и пытаюсь найти объяснение в книжках, которые когда-то читал, но от которых за всю жизнь не было никакого толка.

— Ищете что-то конкретное, молодой человек? — спросил продавец, лысеющий мужчина в очках с толстыми линзами и футболке с надписью «Hard Rock Cafe». — Есть редкие издания, только вчера привезли.

— Есть что-нибудь о... странных видениях? — спросил я, чувствуя себя полным идиотом. — Ну, знаете, когда видишь то, чего не существует.

— А, понимаю, — он понизил голос и заговорщически подмигнул. — Третий глаз открывается? Бывает-бывает, особенно после грибочков.

— Нет, я не про...

— Конечно-конечно, — он достал из-под прилавка потрёпанную книгу в замызганной обложке. — «Мир за гранью». Переводное издание, почти без купюр. Автор — известный медиум из Англии, лично разговаривал с Черчиллем после его смерти! Там всё про видения и как с ними обращаться. Пятьдесят тысяч, только для вас.

Я взял книгу. На обложке был изображён человек, окружённый странными прозрачными силуэтами. Очень похоже на то, что я сегодня видел.

— Беру, — сказал я, доставая деньги из потрёпанного кошелька с логотипом «Adidas». — Упаковывать не надо.

— Вань! — Лена подбежала ко мне с сияющими глазами, размахивая компакт-диском в разноцветной коробке. — Нашла! И со скидкой! Представляешь, всего сорок тысяч, а не шестьдесят, как в «МелодииГульнем сегодня, я своим девчонкам уже сказала, что у меня будет!

Она заметила книгу в моих руках и закатила глаза:

— Опять твои странные увлечения? Знаешь, иногда мне кажется, что ты больше интересуешься всякой мистикой, чем реальной жизнью. Мог бы Киркорова нового купить или «Руки Вверх», а не эту жуть.

Если бы она только знала.

— Просто для исследования, — я убрал книгу в рюкзак с нашивкой «Nirvana». — Готова ехать к Пушкинской? Мне нужно встретиться с Мишей.

Лена недовольно поджала губы, но кивнула:

— Ладно, но потом — «Макдональдс». Ты обещал. И на обратном пути зайдём в «Л'Этуаль», мне нужна новая тушь Maybelline.

Мы вышли с «Горбушки» и направились к метро. Лена болтала о том, как Маринка из их группы закрутила с преподом по экономике, а Димка бросил институт и теперь таксует на отцовской «Волге». Я кивал, всё ещё переваривая своё странное положение.

И тут я увидел её. Чёрный БМВ седьмой серии с тонированными стёклами и блестящими дисками промчался мимо нас на огромной скорости, вильнув на повороте.

Что-то в этой машине привлекло моё внимание. Что-то странное, не вписывающееся в картину мира. За рулём сидела девушка — светловолосая, с бледным, сосредоточенным лицом.

Я остановился как вкопанный, глядя вслед автомобилю.

— Ты чего застыл? — Лена дёрнула меня за рукав джинсовки. — Никогда БМВ не видел? У моего папиного начальника такая же, только серая.

— Видел, — пробормотал я. — Просто... показалось.

Машина свернула за угол на бешеной скорости, и в то же мгновение раздался оглушительный грохот. Визг тормозов, скрежет металла, звон разбитого стекла, глухой удар.

Люди вокруг нас замерли. Кто-то выронил мороженое. Кто-то схватился за сердце.

— Что это было? — испуганно спросила Лена, вцепившись в мою руку.

— Авария, — выдохнул я и бросился бежать в направлении звука.

Я не знаю, что заставило меня побежать туда. Может, профессиональное любопытство историка. Может, человеческое желание помочь. А может, странное ощущение, что это каким-то образом связано со мной и моим появлением в 1997 году.

За углом открылась страшная картина. Чёрный БМВ на полной скорости врезался в грузовик «КамАЗ», выезжавший с территории стройки. Легковушка смялась, как алюминиевая банка из-под «Кока-Колы». Передняя часть исчезла, превратившись в месиво искорёженного металла. Всё произошло настолько быстро, что водитель грузовика всё ещё сидел за рулём, ошеломлённый случившимся, а из его кабины гремел шансон.

Вокруг уже собиралась толпа. Кто-то снимал на видеокамеру. Кто-то кричал, чтобы вызвали скорую и милицию. Мужик в тельняшке матерился, прикуривая беломорину.

— Надо ей помочь! — крикнул кто-то из толпы. — Она же там зажата!

— Куда лезешь, дурак! Взорвётся же! — остановил его другой, в кепке с надписью «USA».

Я протиснулся ближе, чувствуя, как сердце колотится в груди. Взглянул в разбитое окно машины и отшатнулся.

Светловолосая девушка неподвижно лежала на руле. По её лицу стекала кровь. Глаза были открыты, но безжизненны. На запястье — тонкий серебряный браслет, на шее — кулон в виде черепа. Одежда — что-то тёмное, с заклёпками, явно не вписывающееся в стиль владелицев таких машин.

Что-то сжалось внутри. Я знал, что она мертва. Знал с абсолютной уверенностью, ещё до того, как приехала скорая и констатировала смерть.

— Уходим отсюда, — Лена дёргала меня за руку, её голос дрожал. — Ваня, пожалуйста! Не могу на это смотреть!

Я позволил ей увести меня. Мы молча дошли до метро, молча доехали до «Пушкинской». Лена цеплялась за мою руку, всё ещё напуганная увиденным.

— Мне нужно встретиться с Мишей, — сказал я, когда мы вышли из метро. Вокруг бурлила Москва — бабушки торговали цветами, мужики в кожанках разгружали ящики с водкой, из динамиков неслась «Убили негра» группы «Запрещённые барабанщики». — Можем перенести «Макдональдс» на другой день?

Она кивнула, всё ещё бледная:

— Я, наверное, домой поеду. Позвони мне вечером, хорошо? С автомата, а то у меня на пейджере место заканчивается.

— Конечно, — я поцеловал её в щёку.

Лена ушла, а я остался стоять у выхода из метро, пытаясь собраться с мыслями. За один день я пережил столько всего, что голова шла кругом. Перемещение во времени. Странные видения. И эта страшная авария...

— Ваня! Сорри за делэй! — знакомый голос вырвал меня из задумчивости.

Я обернулся и увидел Мишу — худощавого парня с длинными волосами до плеч, в потёртых джинсах «Wrangler», заляпанной футболке с логотипом группы «Металлика» и китайских кроссовках «Abibas». Мой лучший друг, которого я не видел семнадцать лет.

— Привет, Миш, — я улыбнулся и хлопнул его по плечу, вдыхая запах дешёвого одеколона Drakkar Noir. — Ты как будто и не опоздал.

— Я не опоздал, это ты слишком рано, — ухмыльнулся он, поправляя рюкзак с нашивками рок-групп: «Ария», «Алиса», «Чёрный кофе». — Ты чего такой бледный? Случилось что? Опять с Ленкой поцапались?

Я колебался секунду. Рассказать ему правду? Что я из будущего, что вижу странные вещи, что сегодня стал свидетелем страшной аварии? Он решит, что я сошёл с ума или обкурился «травы», которую его сосед по общаге привозит из Средней Азии. Да я и сам в этом не был уверен.

— Просто... тяжёлый день, — сказал я наконец. — Рад тебя видеть. Правда.

И это была чистая правда. Я действительно был рад его видеть — молодым, живым, полным энергии и энтузиазма. Таким, каким помнил его с тех времён, до того как жизнь развела нас по разным континентам.

— У меня есть кое-что, что тебя порадует, — Миша хитро подмигнул и полез в рюкзак. — Смотри, что я оторвал на «Савёловском»! Новая книга по твоей любимой теме. «Тонкие миры и их обитатели». Думаю, тебе понравится. И ещё вот, — он достал кассету, — новый альбом «Сектора Газа», который ты просил. Пиратка, конечно, но звук нормальный, без хрипов.

Я чуть не рассмеялся. Судьба явно издевалась надо мной. Сначала книга на «Горбушке», теперь ещё одна от Мишки.

— Спасибо, друг. Это... очень кстати, — я взял книгу и кассету, ощущая шершавый пластик в руке. — Сколько я тебе должен?

— Забей, — махнул рукой Миша. — Предки подкинули на новую видюху, так что я при деньгах. Лучше пойдём в «Денди», сегодня новую партию картриджей завезли. «Контру» последнюю хочу взять.

Мы направились в сторону салона игровых приставок, и тут я заметил её. Девушка стояла на другой стороне улицы и смотрела прямо на меня. Светлые волосы до плеч, небрежно окрашенные в синий на кончиках, голубые глаза, ярко подведённые чёрным, странная одежда в стиле эмо, насколько это было возможно для 1997 года — чёрная футболка с принтом какой-то группы, клетчатая юбка, тяжёлые ботинки. На шее — кулон в виде черепа, на запястье — тонкий серебряный браслет.

Я моргнул, но она не исчезла. Наоборот, улыбнулась мне. В ней было что-то знакомое, что-то...

— Вань, ты идёшь? — Миша уже отошёл на несколько шагов, жуя жвачку «Турбо». — Чего завис?

— Да-да, — я оторвал взгляд от девушки и последовал за другом. — Просто показалось, что знаю кого-то.

Когда я обернулся, девушки уже не было. Но странное ощущение осталось. Ощущение, что я её где-то видел. Совсем недавно.

И только потом, когда мы с Мишей уже сидели в прокуренном зале игровых автоматов, и я бездумно стрелял по пиксельным монстрам, до меня дошло.

Девушка с синими прядями. И девушка за рулем БМВ, которая разбилась у меня на глазах.

Это был один и тот же человек.