Камень преткновения - 2

Из приземлившегося на лужайку алого гарборта выскочил молодой человек. Обвел взглядом нежившееся под жарким солнцем поместье, вдохнул полной грудью разлитые в воздухе запахи цветов и свежескошенной травы. Он был рад тут очутиться. Породистое лицо с резкими штрихами черной татуировки неуловимо расслабилось, и даже холодные голубые глаза на миг потеплели. Садовник, щелкавший ножницами в облаках розовых кустов, склонился в почтительном приветствии. Небрежно кивнув в ответ, молодой человек стремительным шагом двинулся к белеющему за тисами элегантному особняку.

- Господин, госпожа, имею честь сообщить, что прибыл…

- Спасибо, Дейвис, родители еще не ослепли, - молодой человек, хохотнув, хлопнул по плечу пожилого осанистого мажордома и ворвался в уютную гостиную. Все здесь радовало его сердце. Сквозь стрельчатые окна с воздушными портьерами мягко тек полуденный свет. Пышные цветы в многочисленных кадках шевелили невесомыми лепестками, то окутываясь облачками блестящей пыльцы, то взметывая наверх тонкие дуги радуг. Нежный аромат цветов смешивался с горечью свежезаваренного кофе.

В резных креслах у низкого, заставленного блюдцами со сладостями столика сидели двое. Холеная женщина в струящемся платье, увидев молодого человека, довольно подняла соболиные брови. Ее сосед – грузный и начинающий седеть - прогудел:

- Магнус, как славно! Мы тебя уже и не ждали сегодня. Заважничал, старшекурсник? Совсем забыл дорогу домой!

Авитус Граймус Ротемер, Верховный Морт Владения Лайнаш, глава фракции Радикалов, осклабился, довольный собственной шуткой.

Магнус весело фыркнул и поцеловал мать в гладкую щеку. Повинуясь взмаху его руки, рядом с отчетливым скрежетом приземлилось вылетевшее из глубины гостиной кресло. Долорес Ротемер притворно вздохнула:

- Опять паркет поцарапал, негодник. А дому заращивать…

Магнус развалился на бархатном сиденье, блеснул глазами:

- От твоих вездесущих цветов столько грязи, что одну маленькую царапинку он и не заметит.

Долорес с удовольствием оглядела пышные заросли. На широких подоконниках, невесомых этажерках, на ажурных цепочках под потолком – они виднелись везде. Серебряная татуировка супруги Верховного Морта позволяла придавать цветам необычные свойства. К примеру, горшочки с розами, врученные как безобидные знаки внимания знакомым аристократам, исправно передавали Ротемерам конфиденциальные разговоры оных. Лилии и ромашки кружили головы, срывая с языков тайные желания. Долорес с пылом настоящего ученого корпела над своими зелеными крошками, и ее горшки и кадки изо дня в день приносили фракции Радикалов ощутимую пользу.

Авитус хлопнул по коленям в мягких вельветовых брюках:

- Ну и наглеца мы вырастили, Долорес, ты только погляди!

Вместо осуждения в его тоне сквозило неприкрытое отцовское любование. И неудивительно. Такой блестящий отпрыск, - хитрый, умный и со всем пылом занимавшийся наиважнейшим делом семьи, - вызывал бы гордость у любых родителей.

По делу Магнус и приехал.

Отставив чашку с черным, точно смола, кофе, - в меру горьким, в меру сладким, таким, какой варили лишь в родном доме - Магнус уперся локтями в колени и с прищуром глянул на мать:

- Нужен совет.

Долорес тут же подобралась, выпрямила до хруста спину, всем своим видом изображая полное внимание. Однако Магнус медлил. Казалось, его обуревали непривычные эмоции. Глаза сначала засияли, словно освещенные солнцем, затем их голубизна потускнела, сменяясь дымкой замешательства.

- Дорогой? – обеспокоенно позвала Долорес.

Магнус тряхнул головой, видимо, приходя в себя, и неуверенно начал:

- В Ватарне… появилась дочь Квардайла. Ну, знаете его, изобретатель. Внебрачная, приехала из какой-то дыры. Может, зря я… но она не дает мне покоя. Странная девчонка… и отношения у нее с Гросвенором странные.

- Странные?

- Да, мам. Сначала я даже решил, история про дочь – выдумка для идиотов. Все ждал, когда они проколются, хотел поймать Гросвенора на горячем. Но я не понимаю... Ошибся?

- Сынок, и я ничего не понимаю. Давай по порядку, - с прохладцей сказала Долорес.

- От своего «кузена», - Последнее слово Магнус, кривясь, выплюнул, - девчонка шарахается как от огня. Кроме того, она – Морт, сами знаете, что это значит, Гросвеноры должны с нее пылинки сдувать. Однако на ее прелестной шейке еще вчера болталась удавка для контроля тварей! Это гибельная ветвь! Угадайте, кому легче всего навесить такое заклинание?

Долорес тонко улыбнулась, внезапно став похожей на объевшуюся сметаной кошку. Авитус, напротив, нахмурился:

- Надеюсь, не тебе? – Теперь голос напоминал гудение ледяного ветра в каминной трубе – низкое и грозное, будто намек на приближающуюся бурю. – Во второй раз заминать твои делишки у меня нет никакого желания.

Магнус поморщился, непроизвольно потирая щеку с черным узором. Ее вдруг обожгло, как тогда, после единственной в жизни пощечины, полученной от отца.

- Пап, это Гросвенор, точно. Кому такое еще могло понадобиться?

- А ему зачем? - резонно возразил Авитус. – Ты, кстати, уверен? Кто еще видел эту удавку?

- Я просил Радвина, - нехотя признался Магнус. – Чтобы проверил и поднял скандал. Но заклятье уже сняли, бездна, и суток не прошло! А ведь Гросвенор бы не отвертелся. Проблема в том, что девчонка отказывается назвать имя виновника.

- Сынок, она же просто боится, - улыбнулась Долорес, - Боится Эвера, как мило. Запугивание? Шантаж?

Женщина, хитро щурясь, отпила кофе и с изяществом промокнула губы батистовой салфеткой.

- Я тоже об этом подумал, мам, – Магнус снова замолк, растерянно потер лоб. И спустя долгую паузу нерешительно выдавил, - Но чувствую, там есть что-то еще. Что-то сложное. Они… не могу описать это ощущение… Они словно связаны, понимаешь? – он вскинул на нее ярко заблестевшие глаза, - Только вот чем? И она волновалась за него на занятиях, вся издергалась, я сам видел! Когда боишься, так себя вести не будешь!

- Значит, влюбилась, - Авитус пожал могучими плечами. На его лицо вернулось привычное добродушное выражение. – Первая любовь – она такая, сам не знаешь, что через секунду выкинешь. Помнится, мы с Долорес тоже не сразу нашли общий язык. Шутка ли – единственная наследница Вертанов и я, паренек без гроша в кармане, - из всех достоинств лишь капля чистой крови и татуировка Морта. Пришлось постараться, чтобы твоя мать прекратила гнать меня взашей и поняла, что все равно никуда уже не денется.

Его мясистая ладонь нежно обхватила хрупкую кисть Долорес, но женщина не сводила прищуренного взгляда с помрачневшего сына.

- Это ведь не все?

- Не все, - Магнус вздохнул, - Она, как выяснилось, не присоединилась к Абсолютам. Но и к Радикалам не хочет, я пытался. Что в голове у этой дурочки?!

Авитус, тут же забыв про пальцы Долорес, свирепо грохнул кулаком по столу.

- А я устал убеждать Совет, что нам просто необходим закон о простолюдинах! Именно для того, чтобы под крылом фракции очутился каждый вспышник. Честный контракт, все в выигрыше! Но эти, что б их, Абсолюты! Трясутся над любой крошкой гараля и не понимают, - их жадность тащит страну в бездну. Мне бы в собственность хоть десятую часть копей… Еще несколько поколений – и людей просто некому станет защищать!

На слова Авитуса Долорес и головы не повернула, как на нечто ничего не значащее. И задумчиво произнесла:

- Морт без фракции, прекрасно. Съедят девочку, те же Гросвеноры и съедят. Может, подаришь ей букет моих чудесных лилий? – Она кивнула на разноцветье вазонов, - Деньги твоя дурочка не возьмет, Гросвеноры уже наверняка предлагали. Выясним, чего ей на самом деле хочется. Все любят тех, кто исполняет их желания, вряд ли эта бастардка - исключение. Может, и усилим фракцию еще одним Мортом. Тогда она как миленькая будет свидетельствовать, что именно Эвер наложил на нее запрещенное заклинание. Ты ведь это задумал? Обаять и приручить? Дорогой, я тобой горжусь, какая оплеуха Браймусу!

Магнус выразительно усмехнулся и уселся свободнее. Закинул руки за голову, прижмурился, подставляя лицо солнечному лучу.

- Боюсь, твои лилии не помогут, мам. Пока. Сейчас она на меня злится… из-за кое-чего. Но это легко исправить.

Авитус долго вглядывался в довольного сына, и вдруг прищурился с пониманием:

- Красивая?

Во взгляде Магнуса опять промелькнула неуверенность, затем он стал отсутствующим, словно память рисовала образ искомой девушки. Что там было? Кто знает. Возможно, изумленно распахнутые глаза. Или волосы, точно крылья белоснежной птицы… а, может, клеймо черной как мрак, будто выжженной жесткой рукой татуировки. Слишком опасной для девичьего лица. Слишком яростной. Татуировки, из-за которой ни одна фракция никогда не оставит ее в покое.

Впрочем, вряд ли у Магнуса возникало желание этому сочувствовать.

- Необычная, скорее, - беззаботно отмахнулся он и легко вскочил. В каждом движении сильного тела ощущалось жажда немедленно действовать.

- Дорогой, подожди.

Долорес качнулась вслед, тонкие пальцы держали небольшую корзинку. Внутри, под белоснежной салфеткой с деловито летящими по полотну вышитыми пчелами светлела кремовыми боками горка пирожных, влажно постукивала россыпь шоколадных шариков, громоздился посыпанный снежными сахарными хлопьями чернослив.

Темные брови Магнуса удивленно поползли вверх.

- Бери-бери, - Авитус расхохотался так, что тронутые сединой волосы заколыхались над намечающейся плешью. – Твоя мать в последнее время увлеклась готовкой, всеми этими сладкими штучками! А куда их девать? В меня уже не влезает, ее обожаемые растения такое не едят, придется тебе отдуваться!

Магнус фыркнул, но ухватил корзинку за соломенную ручку.

- Ребятам отдам, - пробормотал он. И, развернувшись, направился к выходу.

- Сын, - догнал его голос Авитуса. На этот раз вкрадчивый, что само по себе заставляло насторожиться. Таким голосом отец увольнял нерадивых служащих или требовал выполнить неприятный приказ.

Магнус остановился, выжидательно глянул на родителя. Тот серьезно, не моргая, смотрел в ответ:

- Постарайся не обижать эту девочку. Вряд ли она заслуживает.

Помедлив, Магнус коротко кивнул. Удовлетворенный, Авитус откинулся на спинку кресла, зашарил взглядом по столу и как ни в чем не бывало прогудел:

- Что ж, славно! Долорес, а где черничные эклеры? Я точно видел парочку, неужели наш негодник их слопал?..

Авитус и Долорес дополняли друг друга словно заготовка для ликаря и вложенное в нее убийственное заклинание. Они всегда находили решение, умудряясь сохранить в нем хрупкое равновесие добра и зла.

- Авитус, будь внимательней! Как ты, объясни, пожалуйста, ловил тварей в Пустошах, если ничего на собственном столе найти не можешь?

Не выдержав, Магнус рассмеялся и ускорил шаг. Последнее, что он услышал, прежде чем захлопнулась дверь, был властный приказ Долорес:

- Дом, вымой окна!

Магнус запрыгнул в гарборт, уронил корзинку на сиденье. Кабину с тихо урчащим мотором наполнил дразнящий аромат шоколада и корицы. По мужским губам скользнула улыбка. В доме, где он сейчас побывал, и с грязными окнами всегда хватало света.