Камень преткновения

Я воровато оглянулась. Даже невольно затаила дыхание: вдруг кто подглядывает? Ведь вовсе не нужно, чтобы узнали про тайник. Но дверь чердака по-прежнему была плотно закрыта.

Отсчитала от стены седьмую половицу, вытащила из разболтанных отверстий ржавые гвозди и с натугой приподняла. В тусклом свете пасмурного дня между перекрытием и полом темнел проём. Совсем небольшой, размером как раз для свертка, бережно завернутого в тряпицу. Даже не щупая, я могла сказать, сколько там монет. Сто пятнадцать серебряных орвов. На такую сумму житель окраины Безгар мог протянуть суровую зиму, а горожанка Железного Кольца купить вечернее платье из нежного белого шелка, с длинной, в складку, юбкой и лифом, украшенным живой вышивкой. Появись я в таком наряде на Празднике Летней Ночи, все парни Безгара упали бы к моим ногам.

Но нет, транжирить по пустякам и на развлечения деньги, добытые тяжелым трудом, я не собиралась.

- Шайя! Мерзавка! Спускайся!

Голос мачехи пронзительный - таким на площадях только смертные приговоры оглашать. Я вздрогнула, с грохотом уронила доску на ногу и сдавленно зашипела. Что ей опять нужно? Вчерашний заработок я отдала. Полы вымыла еще ночью. Посуду тоже…Пыль, половики, глажка, обед – все сделано. Зачем зовет?

Болезненно заныла толком не зажившая спина.

Торопливо схватив здоровенные, длиной в две ладони гвозди, я вогнала их в темнеющие на дереве отверстия. Мысли метались, как стайка воробьев, увидевших голодного кота. Может, ложки недостаточно блестят? Или нашлась морщинка на свежевыглаженных занавесках? Или… Мрачно вздохнула. Да какая разница? Фантазия у мачехи богатая – всегда придумает, к чему придраться.

Под ногами оглушительно загрохотало. Я скривилась - родственница истерично колотила шваброй в потолок, видимо, представляя на его месте мою голову.

Надо идти.

Спустилась по узкой скрипучей лестнице, миновала короткий полутемный коридор, и, коротко выдохнув, скользнула в гостиную.

Мачеха угрожающе возвышалась над обеденным столом. Она походила на огромную жирную ворону: крючковатый нос, собранные в пучок волосы с выбившимися перьями прядей, черное засаленное платье. В пухлых руках хищно, будто унюхав добычу, подрагивал деревянный прут.

- Звали?

Собственный голос показался тонким и жалким.

Мачеха угрожающе каркнула:

- Это что?!

Прут с глухим стуком уткнулся в столешницу. Точнее, в скомканный шарик блестящей бумаги, отчего он подпрыгнул и подкатился ближе ко мне.

Опасливо вытянула голову. Вгляделась. И с недоумением пожала плечами:

- Обертка от пирожного. Я вчера ела.

- Ела?.. – вкрадчиво протянула мачеха. – Пирожное из Колец? За десять орвов?!

Рот открылся сам собой. За сколько?!

Чтобы отложить в тайник столько серебряных монет, мне приходилось вкалывать месяц. Урывками, на пределе сил. До трясущихся коленей опасаясь, что меня раскроют. А тут – за сладость, за минутное удовольствие отвалить такую сумму? Кому это вообще придет в голову?

С подозрением уставилась на бумажку. Вспомнился блеск затейливой упаковки. Разноцветные искры магии, которые бежали, издавая нежный серебристый звон, по оттиску логотипа кондитерской. Мягко обволакивающий нёбо вкус шоколада и аромат сладкой малины - ягоды были свежими, будто только что сорваны с ветки, хотя на улице ранняя весна. Тогда я не задумывалась о последствиях. Просто наслаждалась. А ведь должна была как минимум насторожиться. Фрукты и овощи сейчас стоили, словно их выращивали в золотых горшках и поливали водой, настоянной на бриллиантах.

Но десять орвов?!

- Как ты смеешь транжирить мои деньги, паршивка?!

От свиста взлетевшего прута я вздрогнула.

- Это Феррет угостил.

Не знаю, где сводный братец взял дурацкое пирожное – уж точно не купил, - но собственному сыну мачеха всегда найдет оправдание. Правда, мне это уже вряд ли поможет.

Лицо родственницы перекосило, а ноздри так раздулись, что, казалось, оттуда сейчас повалит дым. Прут задрожал в поднятой руке. Мачеха сделала шумный вдох, устрашающе натянув ткань на необъятной груди, и оглушительно рявкнула:

- Хватит вертеть задом перед моим сыном!

Я вытаращила глаза.

- Думаешь, не вижу, как ты вокруг него увиваешься?! Окрутить захотела?! Конечно, жених-красавец, работа на зависть многим! С заклинателями дружбу водит!

- Я никогда…Мне бы и в голову не пришло…

- Мало я тебя порола! Мало держала на хлебе и воде! Порченую кровь не вытравишь! Потаскуха! Вся в маманьку! Прижила тебя неизвестно от кого! Муж мой покойный на что остолоп был, а и то соглашался - не могла от него родиться дочка такой масти!

Она наступала на меня, как разъяренное чудовище, как тварь из Всплеска. Слова вонзались в голову железными штырями. Я не раз слышала, что мачеха с соседками и подружками смакует детали моей внешности - с восторгом обзывает бледной немочью и удивляется, почему родился такой ребенок у смуглых и черноволосых выходцев из южных территорий Лайнаша.

Но никто не поливал маму грязью!

- Теперь и ты туда же?! Хочешь устроиться, как эта потаскуха?! Как мерзкая грешница?!

Я сжала кулаки. Внутри будто оборвалась натянутая до предела, не дающая дышать струна.

- Хватит!

Мачеха замерла. С предвкушением улыбнулась. А затем…

Вжих-х-х!!

Прут мелькнул размазанной линией, чуть не оторвав кончик носа. Я вскинула руку, прикрывая лицо. Плечо обожгло болью – знакомой, многократно испытанной, от которой на глазах закипают слезы, а под грубой тканью платья набухает кровавый рубец.

Исподлобья уставилась на мачеху. Пусть изобьет хоть до потери сознания. Зато ночью не буду ворочаться в кровати, из-за того что жгут невысказанные слова.

Вжих-х-х!!

Увернулась от вновь тонко запевшего прута, отпрыгнула. Ох!.. Босая нога зацепилась за что-то мягкое и бугристое. Споткнулась, неловко наступила на свой длинный, сковывающий движения подол и, потеряв равновесие, отчаянно, безнадежно замахала руками. Дурацкий ковер! Край завернулся от старости, и жесткая складка торчит посреди гостиной! Изогнувшись так, что мышцы застонали, успела уклониться от нового удара, шарахнулась в сторону… и свалилась, знатно приложившись спиной об пол. Прут размытой дугой понесся ко мне, я сжалась, заслонила лицо…

- Мать, отстань от Шайки. Разговор есть.

Повисла пауза. Напряженная и густая, как смола. Часто заскрипели половицы, мачехин голос с волнением воскликнул:

- Что случилось, сынок?

Я рискнула опустить руки.

Серый свет, льющийся из окон, заставил прищуриться. В поле видимости - часть стола, край потертого кресла и стена с выцветшими обоями. И сводный брат Феррет. Он, не отрывая взгляда от моих голых ног, торчащих из задранной до бедер юбки, хрипловато скомандовал:

- Мелкая, тебе вроде на работу пора идти?

Трясущимися руками опустила подол. Остро захотелось тоже посоветовать Феррету, куда ему идти - вместе с его взглядами, мамкой и дурацким пирожным, которое у меня хватило глупости принять. Затем забрать деньги из тайника, сломать прут о спину дорогой родственницы и изо всей силы хлопнуть дверью этого дома. Убежать, куда глаза глядят. Чтобы больше не видеть этих людей. Никогда.

Стиснула зубы. Без магических умений нищей девчонке на окраине не выжить. Надо потерпеть. Немного потерпеть, пока не накоплю еще тридцать пять орвов. Поэтому хватит валяться и бессильно сжимать кулаки - деньги сами себя не заработают.

Торопливо встала, обогнула по широкой дуге мачеху и, бросив короткий взгляд на настенные часы, выскочила в коридор. В одном братец прав – время поджимало.

От входной двери тянуло холодом. Я зашнуровала грубые, потрескавшиеся на носах ботинки, нахлобучила вязаную шапку, сняла с крючка куртку и медленно, шипя от боли, надела. Застегивала пуговицы и мрачно кусала губы. Где разжиться деньгами? Мачеха забирала мою зарплату до последнего ржавого орва, поэтому накопления едва росли - только благодаря чаевым из трактира и кофейни, и от тайной подработки в мастерской старой Гелии. Но в светлую уютную мансарду, где высились манекены с модными платьями и бодро стрекотали швейные машинки, ускользнуть получалось редко. Лишь в дни, когда в кофейне и лавке было мало дел.

Значит, надо мыть посуду и убираться в два раза быстрее! Чтобы за освободившиеся пару часов заработать еще монет! Я справлюсь. Я справлюсь с чем угодно, лишь бы вырваться из этого дома.

Уже потянувшись к дверной ручке, внезапно ощутила пристальный взгляд.

На пороге гостиной стоял Феррет. Я угрюмо засопела.

Выглядел братец уставшим и потрепанным. Рубаха грязная, словно ее долго возили в пыли, ворот оторван. Лицо бледное, между бровей залегла хмурая складка. Под глазом то ли тень, то ли синяк.

Против воли шевельнулось любопытство. Ему на Арене так досталось? Мачеха соседям все уши прожужжала, хвастаясь, какой ее сынок важный сотрудник, раз стал смотрителем тварей. Я испуганно поежилась. Каждый день заходить в клетки с чудовищами, чистить, кормить… Видеть клыки или жвалы, которые, возможно, только вчера рвали тела людей…

Девчонки в трактире шептались, что Арена – жуткое место. Воздух там настолько пропитан магией, что без гараля на сердце ты рано или поздно сойдешь с ума!

Братец шумно вздохнул, порывисто подошел ко мне. Сжал мою ладонь и впился в лицо долгим непонятным взглядом.

- Мелкая, прости.

Я захлопала глазами. Извиняется? Передо мной?! Может, девчонки не врут насчет спятивших работников Арены?

Осторожно высвободила руку и, нащупывая пальцами дверную ручку, пробормотала первое, что пришло в голову:

- Ты где пирожное взял?

- Э-э…Пирожное?.. - в его глазах мелькнула растерянность. Он с силой, словно после глубокого сна, потер лицо. И добавил уже обычным, нагловато-веселым тоном, - На Арене, мелкая, на Арене. Там после боев остаются горы еды.

Я часто закивала, почти вывалилась в открывшуюся, наконец, дверь и поспешно захлопнула ее перед носом братца. Странный он сегодня… Впрочем, не мое дело. Опустила голову, спрятав лицо от холодных капель дождя, и быстро зашагала в кофейню.

В Лайнаше наступила весна. Она обрушилась на столицу тоннами ледяной воды, чьи потоки хлестали из тяжелых, так низко плывущих туч, что их черно-фиолетовые подбрюшья царапались об острые шпили домов. Глухой стук бьющих по черепитчатым крышам капель то и дело прерывался раскатистым громом, похожим на утробный рык кровожадного чудовища. Из пелены дождя изредка выныривали бесцветно-серые прохожие, и каждый раз я вздрагивала: ссутулившиеся фигуры в бесформенных плащах принадлежали, казалось, изломанным магией тварям.

Однако дождь шел не везде. Я бросила взгляд вперед и вверх - туда, где в темном полотне туч зиял идеально правильный, ярко-голубой круг чистого неба. Словно заоблачный гигант решил взглянуть на землю и прорезал исполинскими ножницами дыру в сплошном облачном мареве. Под ней купалось в солнечных лучах Черное Кольцо, сердце столицы. Место, где жили заклинатели. Хозяева гараля, магии и всего владения Лайнаш. Всесильные аристократы, которые могли позволить себе любой каприз, даже ясное небо в разгар ледяного дождя.

Ноги в очередной раз заскользили по раскисшей дороге. В ботинках противно хлюпала вода, ветер стегал по промокшей куртке не хуже прута мачехи. Глубже засунув нос в тонкий воротник, я ускорила шаг. Не хватало еще заболеть!

В кофейню вбегала, чувствуя себя бельем, которое трудолюбивая хозяйка усердно полоскала в ледяной воде. Блаженно выдохнула – тепло... И, оставляя цепочку грязных следов, прошмыгнула сквозь шумный, забитый посетителями зал в подсобку.

Через два часа, устало отдуваясь, я опустилась на шаткую табуретку, стоящую в мрачной полутемной комнате, и гордо обозрела результаты своих трудов. Ряд стираных скатертей хлопковой стеной красовался на веревках, которые из-за непогоды я натянула прямо здесь. В сушилках блестели боками пирамиды вымытых чашек и блюдец, полы радовали взгляд отсутствием грязи, раковина сверкала, как новенькая.

Жаль, не закончила быстрее! Но стирки и уборки сегодня раза в два больше, чем обычно - так всегда случалось в дождь. Зато не опоздаю в лавку к господину Меркатору. Вдруг удастся сэкономить часок у него, и я все-таки успею в швейную мастерскую?

С удовольствием втянула свежий запах цветочного порошка, заполнивший подсобку. Когда насобираю, наконец, всю сумму, то куплю нужное заклинание. Мои пальцы смогут так вышивать, что любой узор оживет! Вытканные цветы закачаются на ткани, словно от ветра, бабочки и птицы распахнут крылышки и запорхают. Любая модница с гордостью наденет платье, которое украсила вышивкой мастерица с «живыми пальцами». Начну хорошо зарабатывать! Хватит и на еду, и на новую одежду, и главное - на отдельное жилье!

При мысли о собственной уютной комнате, - обязательно солнечной, жарко натопленной, с просторным платяным шкафом и прозрачным зеркалом во весь рост – сердце застучало быстрее, а мысли закружились в сияющей разноцветной карусели.

И настоящая ванная! С горячей водой!

Бо-о-ммм!.. Часы, криво подвешенные к деревянной стене, заскрежетали и отмерили протяжный удар. Еще один. Еще.

Три часа! Опоздаю в лавку господина Меркатора!

Поспешно, путаясь в застежках, сняла форменные юбку с блузкой. Метнулась в угол, к слабо мерцающему кубу магической печи, возле которого перед уборкой развесила свою мокрую одежду. Чуда не произошло. Морщась, быстро влезла в неприятно влажное, пахнущее чем-то затхлым платье, всунула ноги в сырые ботинки. И только потянулась за курткой, как за спиной прозвенело радостное:

- Шайка! Вот ты где!

Я обернулась и едва сдержала невольный стон. В подсобку, шурша накрахмаленной юбкой с кокетливым белоснежным передником, впорхнула официантка Нора. Процокала каблучками по скрипящему полу и, приблизившись, воскликнула:

- Представляешь, только вырвалась! Зал битком! Из-за этого мерзкого дождя все к нам прутся и прутся, будто тут медом намазано! И чего людям в такую дурацкую погоду дома не сидится?!

- Я опаздываю, - с раздражением уставилась на свою руку, в которую жадно вцепились пальцы с устрашающим ярко-красным маникюром.

- Что сейчас расскажу, что расскажу, ни за что не угадаешь! - Нора театрально оглянулась, словно у дверей столпились жаждущие послушать ее посетители, придвинулась почти вплотную, обдав приторно-сладким запахом духов. - Вчера приходила твоя грымза! Представляешь?! Уточняла у хозяйки, сколько тебе за уборку платят! А хозяйка взяла и все выложила, дура! Один орв, когда моешь посуду, и два – если стираешь скатерти!

Я невольно закатила глаза. Тоже мне, новость.

- Ой, сегодня такое произошло! Криворукая тетка Берч перевернула вазочку с клубничным вареньем и заляпала все вокруг! Даже свое ужасное старомодное платье! И полы изгваздала – пришлось мне оттирать. Представляешь?! Хорошо, что в кофейню как раз зашел Ари… Ох, он так мне помог! И так на меня смотрел!.. он такой…такой… красивый…

Я машинально кивнула, даже не пытаясь вспомнить, кто такой Ари, и как он выглядит. Обернувшись, бросила взгляд на часы. Золотистые стрелки неумолимо отсчитывали секунды, напоминая, что к Меркатору я могу и не успеть. А какому работодателю понравится опаздывающая уборщица? Выгонит и тут же другую наймет. В Безгаре простых девчонок – без образования, без магических умений – пруд пруди!

Нора, как заводная механическая птичка, щебетала и щебетала, непрерывно и назойливо, восторженно поводя тонким длинным носиком и хлопая густо накрашенными ресницами, словно крылышками. Увлекшись болтовней, неосмотрительно отпустила мою руку, чем я тут же воспользовалась. Сорвала с крючка куртку, бросилась к распахнутой двери.

- Ты знаешь, что утром был Всплеск?!

Позвоночника коснулись ледяные коготки страха. Я остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену:

- Ты не путаешь? Прошлый неделю назад был…

- Ничего я не путаю! – надула губы Нора. – На рассвете так завыла сирена, что я, между прочим, чуть не оглохла! Говорят, сразу две твари материали... матеарили…тьфу, появились, в общем! Огромные, жуть! Ой, я так испугалась, так испугалась! До сих пор боюсь выходить на улицу, представляешь! Ари смеется, говорит, тварей давно поймали и на Арену увезли, но все равно…

- А люди…погибшие есть? – я закусила губу. Две твари…Жуткие, изломанные дикой магией. Обезумевшие от превращения, жаждущие крови. Человеческой крови.

- Кошмар, как много! Тетка Берч пока варенье не опрокинула, все твердила, что твари задрали десять человек! Насмерть! А тетке Берч можно верить, она все про всех знает, хоть и криворукая, конечно! Не зря пансион держит, все слухи к ней слетаются. Говорила, заклинателей больно долго ждали. А ведь что им ехать - прыг в летающую машину, и мчи себе с ветерком, хоть над дорогой, хоть над крышами!…

- А куда им спешить? – разозлилась я. - На окраину? В бедняцкие кварталы? Богачам неинтересно нас спасать, мы для них – пыль под ногами! Приезжают, наверное, чтобы новых тварей для Арены поймать...

Норины глаза испуганно округлились.

- Шайка, тише! Ты как тетка Берч! Хорошо, что та варенье опрокинула и платьем своим ужасным занялась, иначе тоже болтала бы глупости! Все знают – заклинатели нас защищают! - Она понизила голос. - А если тебя усмирители услышат? Решат, что ты пострека…пострика…тьфу, готовишь бунт, в общем. Схватят и в тюрьму отправят, а то и похуже. И меня с тобой - за то, что слушала и не донесла. Уходи уже, ты куда-то торопилась вроде?

- Где был Всплеск?

- Так на Пристойной, представ... Тьфу, отстань! Я вообще за посудой пришла, теперь хозяйка наругает!

Продолжая испуганно бормотать, Нора бросилась к сушилке и суетливо зазвенела чашками.

Мои ноги будто примерзли к полу. Звон – нервный, дребезжащий – эхом отзывался в опустевшей голове, где трепыхался только знакомый адрес. На улице Пристойной.

На Пристойной держал лавку Меркатор.

На Пристойную мне и надо.

Всплеск дикой магии крушил дома, гигантскими невидимыми кулаками ломал, как спички, стволы деревьев и перетирал брусчатку в пыль. Затем он породил кровожадных тварей.

А если лавку зацепило дикой магией? Превратило в груду кирпичей? Или на тротуаре вязким ужасом растекаются багровые лужи?

На подгибающихся ногах я пересекла зал, полный галдящих посетителей, толкнула входную дверь. Свистящий ветер швырнул в лицо горсть холодных дождевых капель.

Не будет никаких луж. Кровь легко смоется потоком воды.

Так же легко, как Всплеск дикой магии смывает людские жизни.

Улица Пристойная, застроенная светлыми двухэтажными домами с нарядными фасадами и яркими вывесками, торцом упиралась в ажурную стену Железного Кольца. Район - предел мечтаний для жителей окраины. Здесь, в относительной близости от гаралиевых копей, Всплески случались гораздо реже, чем около границы города, плавно переходящего в нескончаемые пустоши.

Но сегодня Пристойной не повезло. Я поняла это, едва вывернула из грязного проулка на мокрую булыжную мостовую.

Далекое металлическое кружево полупрозрачной, обманчиво хрупкой ограды Железного Кольца едва виднелось, прикрытое серой занавесью дождя. Да и прохожих было не больше, чем на заброшенном кладбище. Всех разогнала погода? Нет. Встав, как вкопанная, я таращилась на провал, который выбитым зубом чернел в аккуратном ряду домов. На бесформенную кучу кирпича на месте когда-то симпатичного особнячка.

Нора не напутала. Теперь я отчетливо представляла, что происходило на рассвете.

На горизонте краснела тонкая полоска зари. Несмело звенели первыми трелями птицы, по пустынной улице гулко грохотала бидонами проезжающая повозка молочника. В двухэтажном доме с бронзовым флюгером в форме петуха хлопнула дверь, и на мостовую, ежась от холода, шагнул зевающий горожанин.

Дом за его спиной затрясся. Мелко, как-то растерянно, будто сам недоумевая, что происходит. Застучал ставнями, начал ронять черепицу. Из чердачного окна, вереща, вылетела стая мелких пичуг, за ними рыжим комком шлепнулся на брусчатку воющий кот. По светлой кирпичной кладке черными змеями расползались извилистые трещины, миг – крыша встала горбом. Дом содрогался в конвульсиях, словно задыхаясь, пытаясь вырваться из густых клубов белесой пыли, в которой отчаянно и безнадежно тонул.

Испуганные голоса, частый топот. . . Кто-то надрывно звал заклинателей. С оглушительным ревом улицу накрыл сковывающий ужасом, известный каждому безгаровцу, пронзительный звук сирены…

Дом обреченно, словно прощаясь, вздрогнул.

И взорвался.

Я отшатнулась, почти наяву увидев стремительно приближающийся град кирпичей, острые, как копья, обломки досок. Ослепительно блеснувший в розоватых солнечных лучах бронзовый флюгер с расколотым надвое петухом.

А ведь это не самое пугающее из того, что творилось сегодня утром на Пристойной.

От жуткой картины, в которой по усеянной осколками улице мечутся две кровожадные твари, отвлек нарастающий гул. Щурясь из-за капель дождя, я задрала голову.

По пасмурному небу, едва не задевая днищем черепицу, неторопливо плыл летательный аппарат усмирителей. Своей бочкообразной формой и неловкими покачивающимися движениями он напоминал неповоротливого жука, безобидного и чуть-чуть смешного. Однако смеяться над стражами закона и порядка никому бы в голову не пришло. От них старались держаться подальше.

Я опустила голову, глубже засунула руки в карманы и, шлепая башмаками прямо по лужам и пенным потокам воды, заспешила к расположенному слева от провала дому с вывеской: «Магические предметы на любой вкус».