Камни великанов

Ветер, дувший в спину и помогавший карабкаться по скале стих, подниматься стало труднее. К счастью подъем был уже почти закончен — Арри подтянулась на краю огромного камня, перекатилась на бок, поднялась во весь рост. Со скалы открывался вид на старый лагерь великанов. В кострище, огромном, шагов пяти в диаметре, лежали кости великана. Остальных смерть застала ближе к выходу из огражденной скалами низины, где скелеты лежали, словно груда пересохших веток. Прямо под местом, где она стояла, лежал огромный скелет мамонта. Набросай сверху веток и дерна — будет целая хижина.

Девушка осторожно спустилась вниз, цепляясь за трещины в камне, прикоснулась к ребрам мамонта. Бивни были отрублены уже давно, но, приглядевшись, она увидела между камнями осколок бивня размером с ладошку. Для нее и матери — настоящее сокровище.

Когда она была маленькой, это место считалось запретным, им пугали детей. Не будете слушаться — отдадим великанам. Так говорили родители разбаловавшимся детям и это, отчасти, было правдой. Великанам приносили дары, откупались, чтобы избежать их гнева. Не детьми — скотом.

Но иногда, если не на что было купить очередную корову для великанов, община продавала детей торговцам из караванов, приходивших из-за перевала Шар-Лагор. Дань великанам приносили не слишком часто — это племя было не большим и для их умиротворения хватало двух жертв, во время весеннего и осеннего равноденствий.

Арри знала, что должна была стать одной из тех, кого обменяют на корову для великанов. Старейшины выбрали ее для обмена и ждали караван, но банда душеловов появилась раньше. Она помнила, как душеловы пришли, словно это произошло вчера. Две дюжины воинов на прекрасных лошадях, с дорогим оружием. Предводитель, мужчина прямо-таки невероятно красивый, с гладко выбритым лицом, ухоженными волосами, сверкавшими на солнце, словно пшеничная солома, ехал первым. Глаза у него были зеленые, как у рысей, что водятся в пустошах, тех, что похожи на маленьких саблезубов.

В отличие от своих спутников, главный душелов был почти безоружен — он носил на поясе кинжал и маленький изогнутый нож, похожий на серп, скорее инструмент, чем оружие. Арри с удивлением смотрела на его богато вышитую одежду, даже голенища сапог и перчатки сверкали серебряными и золотыми узорами, а на голове он носил серебряный обруч с драгоценными камнями.

Жители деревни шептались, что это колдун, один из проклятых богами некромантов. Наверное, так и было — ни до, ни после ей не доводилось видеть мужчин, которые не носили оружия, но при этом пользовались уважением. Даже старый Раллаант, которого знали и уважали все жители окрестных деревень, носил на поясе топор и боевой нож. Зеленоглазому это было не нужно. Ей казалось, что стой он посреди деревни без оружия вообще, его боялись бы не меньше.

Девушка вспомнила, как некромант посмотрел на нее — она встретилась с ним взглядами и, казалось, что его зеленые, злые глаза заполняют весь мир, что она тонет в них, как в омуте или болоте. А потом колдун отпустил ее — она снова могла шевелиться. Смотрела, как он улыбается — словно человек, увидевший играющего щенка.

Душеловы переночевали в деревне, вопреки ожиданиям многих жителей никого не тронув и не ограбив, наоборот щедро заплатили на утро и уехали к стоянке великанов.

Стоило им уехать, как начались споры: скольким душеловам удастся сбежать от гнева великанов. Жители знали, что великаны будут готовы к нападению, ведь ночью сын старейшины, Ярне, отправился в лагерь, чтобы предупредить их об опасности. Никто не верил, что великанов можно победить столь малым войском, а потому старейшина отправил своего сына к вождю Орууонгу, чтобы он и его племя не пришли мстить в деревню. Кто-то из парней обсуждал, что надо бы потом наведаться к скалам, чтобы попытаться найти оружие убитых душеловов, великанам-то оно ни к чему, они не любят металл, предпочитая камень, дерево и кость.

Душеловов мало кто ожидал увидеть живыми. Но тем же вечером они проехали мимо деревни, остановившись, чтобы сбросить с коня связанного Ярне. Их не стало меньше, наоборот, к ним присоединились еще трое, видимо поджидавшие гонца, которого деревенские пошлют к великанам и перехватившие его. В деревню душеловы не сунулись, припасов они закупили с избытком еще вчера.

Мужчины провели еще день у тына, окружавшего деревню, сжимая в руках оружие — ждали, что охотники за душами вернутся, чтобы отомстить за обман. Или что великаны придут, чтобы отомстить за своих убитых.

— Зря ждут — не слишком внятно сказал тогда старый Оллев, пьяный как обычно, а может даже сильнее — Колдун ждал, что мы их предадим и предупредим великанов. Даже этого остолопа Ярне не убили, хотя могли.

— Они могут ограбить нас. — ответил ему Скилат, дед Арри.

— И чего ради? Они убили великанов, как минимум нескольких, украли их души и заточили в камни. Чтобы заключить душу великана нужен камень размером с кулак, такие и пустыми стоят два веса серебром, а полные — вес золотом. Если они и мамонта убили хотя бы одного, то могли заполнить камень куда большего размера. Такие стоят еще дороже.

— Тебе откуда знать? — Скилат закашлялся, надрывно, долго. Оллев дождался, когда его приступ закончится и, зло сплюнув, ответил:

— Я служил купцу-некроманту, который торговал камнями душ. Не большими, мелочью, размером едва ли с палец. У него еще был нож, заклятый, а может и проклятый. Им можно было вырвать душу и загнать ее в камень... — старик задумался, потом продолжил — Я тогда понял, что не каждая душа годится для камня. Вот, возьми дикого кабана и домашнюю свинью. У дикого кабана душа... Больше что-ли. А у домашней свиньи, пусть даже хряк будет огромный, душонка такая, что ее едва хватит заполнить камень с ноготь размером. Некромант думал, что если зверь живет с людьми, то люди крадут его душу.

— А великаны? Они ж, считай, почти люди?

— Человеческая душа, не годится даже для черных камней. Ну то есть годится, но не каждая — нужны праведники, а где ты их возьмешь? Я так скажу, если б, скажем, души детей годились для черных камней, я б гроша не дал за жизнь детей бедняков, пусть даже черные камни редкость. Но, к счастью, они негодны. Камень можно заполнить лишь однажды, пусть даже крупицей души, если ее извлечь, камень рассыпается в пыль. Потому людей и не убивают ради душ. А вот великаны... Они близки природе, потому и души у них большие. И мамонты их живут в мире с природой, привольно. Если бы они жили среди людей, их душа была бы как у дикой крысы, мало на что пригодна.

Скилат покачал головой и, снова закашлявшись, сказал:

— Думаю, боги накажут тех, кто крадет души. Что у людей, что у зверей. И у великанов.

— Боги очень разные, скажу я тебе. И глупо ждать от них справедливости. Вот, глянь на свою внучку. Не появись тут душеловы, ее бы обменяли на корову. Корова отправилась бы великанам, а твоя внучка — на юг, за горы. Там ее купили бы, чтобы сделать служанкой, а может продали бы в веселый дом, где ей бы веселья было мало. Служанкой она б горбатилась целыми днями, к двадцати годам у нее были б больные колени и спина, хозяин трахал бы ее тайком от хозяйки. И продал бы, если б она понесла. В веселом доме ее продавали бы любому желающему, пока она не утратила бы красоту и свежесть, а потом продали бы на какую-нибудь ферму, как старую клячу. И она бы умерла бездетной, потому что ей бы травили детей настойкой нирна, каждый раз, когда б она понесла, а это даром не проходит. Зато великаны не тронули бы нашу деревню. Ты видишь тут справедливость? Я не вижу. Разве что считать справедливостью то, что душеловы убили великанов и украли их души.

— А что они сделают с этими душами? — спросила Арри, подбираясь ближе.

— Из них создадут заклятые вещи, вот что....

Арри прошлась по лагерю. Вряд ли она рассчитывала найти что-то ценное, с обломком бивня ей и так повезло. Много лет назад жители деревни, когда поняли, что великаны не придут, обыскали стойбище, собрав все, что представляло хоть какую-то ценность, вплоть до немного подтухшего мяса убитых мамонтов, того, что смогли увезти. С тех пор деревня перестала быть бедной, наоборот, она теперь считалась зажиточной.

Их с матерью это мало касалось — мать была чужачка, из редгардов и после смерти деда, их едва терпели. Мать, искавшая врагов везде, где это было возможно, вскоре рассорилась почти со всеми односельчанами...

Девушка подошла к огромному провалу пещеры, сняла заплечный мешок, достала приготовленный факел, кесало, кремень и трут. Когда факел разгорелся, потрескивая и плюясь искрами, она вошла в пещеру.

Останки великанов лежали и здесь. При жизни гиганты были, наверное, вдвое выше нее, с массивными скелетами, чудовищно утолщенными костями ног и непропорционально маленькими, покрытыми наростами черепами. Кто-то отрубил у скелетов пальцы, которые, как говорили, алхимики покупают для зелий. Ей вспомнилась история про одного из охотников, который пробирался на великаньи могильники, чтобы собирать пальцы умерших великанов, а потом исчез, вероятно попавшись. Вряд ли его смерть была приятной.

Пещера резко уходила вниз, сворачивала направо. Девушка осторожно спустилась по огромным ступеням, выбитым в камне, слишком высоким и широким для людей. Потолок пещеры терялся в темноте, она видела лишь отблески пламени на свисавших с потолка каменных иглах, местами обломанных, чтобы не мешали прежним владельцам пещеры ходить во весь рост. На стенах вились узоры, грубо нарисованные, казавшиеся бессмысленными. Вода в подземном озерце, небольшом, наверное шагов десяти в поперечнике, казалась темным зеркалом, неподвижным, зловещим. Арри подошла ближе, склонилась над водой. С поверхности на нее смотрело лицо, слишком смуглое для норда или изгоя, слишком бледное для редгарда. В свете факела ее волосы казались рыжими, но на деле они были темнее, лишь отливая медью. Слишком мелкая, слишком тощая, чтобы считаться красивой. Ведьмино отродье. Жаль только, что ни в матери, ни в ней самой нет ни крупицы магии. Будь она ведьмой, не пришлось бы им продавать принадлежавший деду дом, перебираться в хижину и ухаживать за овцами и курицами.

Ей почудилось движение в темноте, девушка дернулась, резкое движение едва не погасило самодельный факел. В круге света никого не было, лишь у дальней стены пещеры она заметила какой-то отблеск. Осторожно пройдя по краю озерца, она подошла к каменному алтарю высотой достигавшему ее груди. На темной каменной плите лежал полупрозрачный кристалл. Он был словно заполнен бледным, радужно переливающимся туманом, на миг ей показалось, что туман движется. Рядом с камнем лежал изогнутый кинжал, едва заметно отливавший зеленым. Что-то похожее было у Горма, одного из старейшин. Орочье оружие.

Арри вдруг стало страшно — она поняла, что пропустить камень и кинжал не могли ни душеловы, ни жители деревни, пришедшие после них. А значит кто-то положил их на алтарь недавно.

Она обернулась и увидела на краю светового пятна огромную, темную фигуру. Великан подался назад, словно испугавшись света, не дав толком разглядеть себя.

— Убирайся! — закричал он из темноты. Голос у великана оказался высокий, словно у испуганного ребенка, это было мало похоже на низкие, словно гул камнепада голоса великанов, которые она помнила с детства. — Не прикасайся к маме!

— Маме? — от неожиданности Арри чуть не выронила факел. — Рааген? Рааген это ты?

Великанье дитя, мальчишка, ростом с самого высокого норда, с которым она встретилась семь лет назад на берегу ручья, когда грязевые крабы загнали ее на дерево. Мальчишка-великан тогда долго смеялся над ней, а потом отогнал крабов, походя прибив одного. Еще немного посмеявшись над ужасом, который он внушал девчонке, великан поклялся кровью мамонтов, что никогда не причинит ей вреда и приказал слезать. В тот день они сидели у костра, ели запеченное в глине крабье мясо и пытались понять друг друга...

Юный великан шагнул вперед, Арри вскрикнула, увидев его лицо, изуродованное, с вмятой, изуродованной шрамами правой стороной. Левый, живой глаз злобно смотрел из глубокой глазницы, правый был затянут шрамами.

— Рааген? Раагена убили вместе со всеми! — закричал великан, подходя еще ближе, сжимая огромные кулаки. — Я — не он!

Великан сгорбился, опустил руки.

— Маму ранили. Тот, с ножом резал ее, а потом прижал к ней камень. Я напал на него, хотел забрать нож и камень с мамой.... Она кричит из камня. Я его ударил, но не убил... А потом бежал, но огонь... Я горел и падал со скалы, в реку. Думали я утонул... Там пещера под водой, я знал про нее. Я думал, что умру, но мама, она кричала из камня. Я пытался его разбить, чтобы отпустить ее к предкам, но камень слишком крепкий. Не разбить ничем.

Он замолчал, раскачиваясь взад и вперед, Арри тоже молчала. Не знала, что сказать. Рааген выглядел сломанным — снаружи и внутри, словно сгоревший дом. Стены еще держатся, но внутри пустота и угли. Непонятно, как юный великан не только выжил в бойне, но и сумел остаться незамеченным несколько лет.

Она пропустила момент, когда великан начал двигаться — при желании великаны могут быть очень быстрыми. Арри попыталась отпрыгнуть, не думая, словно испуганный зверек, натолкнулась спиной на алтарь. Огромная рука, костлявая, с обломанными ногтями вцепилась в ее одежду, вздернула девушку в воздух, словно котенка. Юный великан, несмотря на то, что был тощим и выглядел больным, был чудовищно силен. Факел отлетел в сторону, но не потух, хотя света почти не давал.

Великан бросил девушку на алтарь, прижал камню, левой рукой сгреб кристалл и занес его над головой, что-то бормоча. Арри забилась, словно рыба на берегу, крича, дрыгая ногами и пытаясь разжать пальцы великана. Рааген наклонился к ней, продолжая невнятно бормотать, изо рта у него пахло гнилыми зубами и дурной пищей. Арри вдруг нащупала рукоять кинжала и, не задумываясь ни на миг, всадила его великану в шею, под ухо. Он завизжал, закрутился на месте, нелепо размахивая руками, окутанный сверканием маленьких, злых молний. Через некоторое время упал, продолжая дергаться и лишь потом затих.

И тогда рукоять кинжала окуталась светящимся туманом, закружившимся, а затем словно ручеек стекшим в сумку на поясе убитого Раагена.

Арри всхлипнула, скорчилась на плите алтаря, обхватив руками колени и заплакала. Когда она успокоилась, факел едва тлел. Девушка покопалась в чудом сохранившемся мешке, достала новый и подожгла его от затухающего.

Лежа на земле, великан не создавал ощущения величия — просто тощий, ужасающе грязный человек очень высокого роста. Арри подошла к нему, осторожно потрогала. Рааген не шевельнулся — он был безнадежно мертв.

Девушка склонилась над его сумкой, расстегнула ее и вывалила содержимое на пол пещеры. Перед ней лежал еще один кристалл, чуть меньше того, что остался в руке великана, тусклый, словно туман в нем был грязным. Немного подумав, она взялась за рукоять кинжала, потянула его из раны. Клинок освободился легко, Арри с удивлением поняла, что на нем нет следов крови, словно она не смогла запачкать металл.

Некоторое время она сидела на полу пещеры, глядя на камень и кинжал, а потом убрала их в свой мешок, замотав в обрывки одежды великана. Туда же девушка отправила большой кристалл, который с трудом вырвала из пальцев убитого.

«Она кричала из камня» — сказал великан. Теперь, наверное, он тоже кричит из камня, но она не в силах его услышать. Если Рааген не сумел разрушить камень, то ей не стоит даже пытаться... Но если души из камней используют для заклятий, то они просто исчезнут, а это лучше, чем вечное заключение.

Если перейти Шар-Лагор, если найти, кому продать камни с душами, она станет богатой. Если по дороге не умрет, если ее не поймают разбойники, не обманут купцы... Очень много если. Арри до крови прикусила губу, а потом решилась - нужно идти. Бросить мать вместе с ее ненавистью ко всему живому, деревню, где ее презирают, мрачные пустоши Простора...

Ей обязательно повезет. Арри, Убийца Великана. Арри-Душелов. Говорят, что за горами есть огромные города, мир полон чудесами. И все это ждет ее.