Каннам style

Чон Минхо появился в фотостудии журнала "Elle Korea" в районе Каннам на пятнадцать минут позже назначенного. Несмотря на влажную сеульскую осень, его кожаная куртка была небрежно расстегнута, а через плечо висела последняя модель Canon с ремнем, украшенным логотипами Supreme x Louis Vuitton.

– Анньонхасеё! – поприветствовал он всех с той особой столичной небрежностью, которую можно приобрести, только снимая айдолов и прочих знаменитостей последние пять лет. Поклонился главному редактору О Чёнхи, элегантно–прекрасной сорокалетней женщине с безупречным макияжем и в знак уважения, почтительно обнял ладонями её холеную ручку. Мимоходом заказал себе смузи из свежевыжатого грейпфрута с ананасом.

Фотомодель была его давней знакомой – Пак Сумин, бывшая трейни одного из крупных агентств, а теперь восходящая звезда подиума. Она призывно стреляла в его сторону красивыми глазками, подведенными по последней сеульской моде – с удлиненными стрелками. Учитывая, что Минхо считался одним из самых востребованных фэшн–фотографов Каннама, многие красотки из мира моды были не против его внимания.

Откликнувшись на призыв Минхо, скользнул рукой по её талии и слегка приобняв, коснулся губами бархатной щечки. Она подалась ему навстречу, но он лишь легонько шлепнул её по попке, туго обтянутой джинсами от корейского дизайнера HanStride, и вежливо улыбаясь отступил. Отношения с моделями его не интересовали, но негласные правила сеульской индустрии красоты требовали быть обходительным с такими девицами.

Сумин входила в топ–50 самых высокооплачиваемых моделей Кореи. Стройная, с типично азиатской внешностью, но при этом с необычно большими глазами (спасибо пластической хирургии) и идеально ровным носиком. Ей едва исполнилось девятнадцать. Она была ослепительно красива той особой, кукольной красотой, которую так ценят в Корее. Мужчины с ума сходили – кому не хочется появиться в компании девушки с внешностью айдола и походкой от лучших хореографов SM Entertainment.

– Я была на днях в Париже! – хвасталась она, пока визажист колдовал над её лицом кистью, создавая эффект "светящейся изнутри" кожи. – Оппа, ты не представляешь, как там круто!

– Париж – город любви, – механически отвечал Минхо, настраивая камеру. – И что интересного увидела? Достопримечательности? Музеи?

– Магазин Chanel на Рю Камбон! – засмеялась Сумин. – Какие музеи, оппа? Я была там всего три дня между показами! Еле успела обежать известные бутики! В Париже надо делать шопинг, это же столица моды!

– Сумин–щи, не могли бы вы минутку помолчать? – вмешался визажист. – Мне нужно подправить губы. Девушка с трудом заставила себя умолкнуть на целую минуту, пока он колдовал над её пухлыми губками. Закончив и удовлетворенно оглядев свою работу, он отошел к столику с бутылками соджу и тарелками с кимпабом, а девушка продолжила щебетать:

– Купила сумку Birkin! Представляешь, оппа, настоящую Birkin! И туфли Louboutin с красной подошвой. Это сейчас так популярно в Европе, хотя в Сеуле пока не все понимают. До нас вообще тренды позже доходят, – она надула губки. – Оппа, у меня в de Gaulle был перевес тридцать килограмм! Столько всего привезла. Двадцать платьев! Одно особенно классное, красное, с таким вырезом... Сумин, от возбуждения даже соскочила со стула, а Минхо наблюдал за ней через объектив. Её лицо так оживилось, когда она говорила о новых нарядах! Глаза сияли, щеки розовели, грудь взволнованно вздымалась! Она словно признавалась в любви или декламировала стихи Ким Со Воля!

Прямо сейчас её и надо фотографировать, решил Минхо. Специально такое вдохновение ей ни за что не сыграть. Она, конечно, красотка, но актерского таланта Вэньчжун ей не выделил...

Непрерывно болтая, Сумин вертелась перед зеркалом примеряя брендовые очки и даже не заметила, что ее фотографируют. Она думала, что оппа просто настраивает камеру, и держалась непринужденно.

– Кынчана! Готово! – вдруг сказал Минхо. В студии воцарилась тишина.

– Что значит "готово"? – напряглась главный редактор.

– Готово – значит, снято, – с легкой улыбкой ответил Минхо, собирая аппаратуру. – Я получил то, что нужно – работа сделана.

– Но мы рекламируем очки Gentle Monster! – возразила она. – Нужны разные ракурсы, позы...

– Не беспокойтесь ёсаним, будут вам позы! – оживленно откликнулся он. – И позы будет и ракурсы. Я всегда пытаюсь создать что-то особенное! Сами увидите результат. На этих снимках она будет настоящая, живая, не просто очередная кукла с идеальным макияжем.

Он говорил с такой напористой уверенностью, что главный редактор засомневалась.

– Но вы не проработали и четверти часа, а ваш гонорар, на секундочку, два миллиона вон...

– Напрасно Сонбэним вы думаете, что качество фотографий зависит от потраченного времени. Отнюдь! Не сомневайтесь, это будет дэбак!

Наконец и до Сумин дошло, что происходит что–то странное. Фотограф почему-то начал складывать оборудование, хотя, по ее мнению, съемка еще и не начиналась.

– Мво?! – возмутилась она. – Оппа, ты куда?

– Сумин–а, ты была великолепна. Увидимся!

– Что-о-о? Ты хочешь сказать, что сфотографировал меня без репетиции?!!

– Ты прекрасна и без репетиций, – усмехнулся Минхо, направляясь к выходу.

– Оппа, ты не можешь так поступить! – она метнулась к двери, преграждая ему путь. – Немедленно вернись и сделай все правильно! Я же буду выглядеть на фото, как тупая школьница!

Он попытался мягко отстранить ее, но Сумин схватила его за руку. У девчонки оказалась удивительно крепкая хватка. Длинные ногти больно впились в запястье. Он машинально отдернул руку – и ногти с тихим шорохом посыпались на пол.

Минхо даже вздрогнул от неожиданности – будто в дораме ужасов оказался. Только через несколько секунд он понял – ничего страшного, просто дешевые накладные ногти отвалились.

Окружающие не смогли сдержать улыбок, кто-то даже захихикал.

– Айгу, с твоими-то доходами могла бы сделать нормальное наращивание, – ехидно заметил визажист. – Зачем эту туфту клеить?

Модель суетливо собирала ногти с пола. Она явно не разделяла всеобщего веселья.

– Сэкки! – прошипела она, поднявшись. – Думаете, самые умные? Вчера пришлось удалить гелевые. А сегодня утром узнала про эту фотосессию... Что мне оставалось делать, каджима?!"

Последние слова она почти прокричала. Голос предательски дрогнул, в глазах заблестели слезы.

– Думали, сможете меня унизить? Но мне все равно! Я... Какой позор! Это ужасно! – Внезапно Сумин рухнула на стул, уронила лицо в ладони и разрыдалась. Как и большинство моделей, она была истеричкой.

И тут Минхо осенило. Он навел объектив на плачущую девушку.

– Сумин–а! – тихо позвал он. – Посмотри-ка сюда!

Она подняла заплаканное лицо. Тушь размазалась, нос покраснел под дужками очков, на длинных ресницах дрожали слезы. Но даже сейчас она была прекрасна – как обиженный ребенок, само очарование...

Глаза у «очарования» распахнулись, а кулачки сжались.

– Ты что творишь, бабо? – завизжала она. – Ты меня снимаешь?..

Минхо пришлось спасаться бегством.

...Когда через неделю он принес снимки в офис, главный редактор сперва хотела разорвать контракт, но потом передумала. На фото Сумин смеялась, плакала, кричала – её эмоции рвали шаблон гламурной холодности. В итоге, рекламный слоган «Gentle Monster: Три лица твоей страсти» стал вирусным. Страдания модели, заснятые украдкой, собрали миллионы лайков.

«Идеальные куклы никому не интересны – продаются эмоции», – усмехаясь думал Минхо, наблюдая, как Сумин в новом интервью кокетливо жалуется на «слишком откровенную съемку». Её Instagram-подписчики выросли вдвое.

* * *

Главный редактор мужского журнала "Axim+" Пак Чжихун был настоящим плейбоем. Его побаивались все – кроме романтично настроенных поклонниц. Впрочем, возможно, и они держались бы подальше, не будь он похож на звезду дорам, играющего роли богатых наследников и загадочных красавцев.

У него были пронзительные глаза, от которых теряли голову даже самые скромные девушки из приличных семей. Выразительные, с длинными ресницами, которым позавидовали бы айдолы, а над ними – идеальные брови (поговаривали, что он регулярно делает их коррекцию в лучшем салоне Каннама). К этому добавьте безупречную фигуру, достойную К–поп айдола, и стильную укладку от самого модного парикмахера Сеула. Наверное, при желании Пак Чжихун мог бы сделать карьеру модели в лучших агентствах. Но работа манекенщика его не интересовала – для этого он был слишком амбициозным и слишком уверенным в себе. Поэтому он стал тем, кем стал – главным редактором одного из самых популярных мужских журналов Кореи...

– Йа! Что ты замерла как статуя?! Давай, покажи энергию! – командовал Чжихун стоявшей перед ним девицей. – Руки на пояс. Правая нога вперед, левая назад. Так, подбородок выше!

У Чжихуна была одна особенность: он не любил красавиц. Вы скажете, что это весьма странно для главного редактора мужского журнала, ведь ему каждый день приходилось иметь с ними дело. А вот и нет – это как раз упрощало его работу, холодно и беспристрастно отбирать и сортировать сотни красивых женских особей, не поддаваясь их чарам.

В данный момент он сидел на краю дизайнерского стола, специально заказанного в Милане. Рядом суетилась его ассистентка Ким Миён – молоденькая девушка, похожая на персонажа милой анимешки – большие глаза под челкой, застенчивая улыбка на простом лице. Она была первокурсницей факультета журналистики университета Ёнсе и работу в таком престижном издании как "Axim+" считала невероятной удачей. Миён мечтала однажды стать одним из авторов журнала, а может быть, даже редактором отдела.

Сейчас они выбирали модель для эротической фотосессии следующего номера сетевой версии журнала. В сетевой версии в отличие от бумажной, можно было размещать более откровенные фото моделей. Изначально заблюренные, он открывались кликом мышки. Этот фиговый листочек позволял обходить цензуру.

За последние три дня Чжихуну пришлось просмотреть более двухсот претенденток из разных модельных агентств.

Стоящая посреди комнаты молодая модель, красивая тайка застенчиво улыбалась – ее неожиданно одолел приступ скромности. Скорее всего, наигранный. Уж кому, как ни Чжихуну знать: чтобы попасть на этот кастинг, девушке пришлось пройти через кабинеты фоторедакторов. А там не успокоятся, пока не отщелкают таких "скромниц" во всех подробностях.

Длинными пальчиками с идеальным гелевым маникюром она потянула край своего кашемирового свитера. Обнажилась полоска подтянутого живота. "Неплохо," – подумал Чжихун.

Не каждая красавица подходит для эротической съемки. Культурная особенность Кореи, что в ней имеется два стандарта женской красоты: "Айдол–стандарт" – очень худые девушки (как участницы k–pop групп). Это считается идеалом для айдолов, актрис дорам и подиумных моделей и "Секси–стандарт" – более пышные формы. Этот тип внешности популярен именно в мужских журналах вроде Axim Korea и FHM Korea. Такие модели обычно имеют заметную грудь, округлые бедра, но при этом тонкую талию (условно говоря, фигура "песочные часы"). Причем важно отметить, что в корейском понимании "пышные формы" – это то, что на западе считалось бы довольно стройной фигурой. Просто по сравнению с айдолами, которые часто весят менее 45 кг, модели Maxim с весом 50–55 кг уже считаются "соблазнительно–пышными". Это разделение связано с тем, что в Корее существуют разные представления о женской красоте для "чистого" и "сексуального" образа. Айдолы и актрисы должны быть "невинными", а значит худыми, а модели мужских журналов наоборот должны быть "соблазнительными".

Девушка медленно стянула свитер, под которым оказался кружевной черный бюстгальтер. Чжихун раздраженно выдохнул. Неужели эта дурочка не может шевелиться побыстрей, чтобы не тратить его драгоценное время? Но нет, все они старались подольше задержаться в его кабинете. Словно количество проведенных здесь минут увеличивало шансы попасть на страницы журнала.

Впрочем, Чжихун отметил, что у этой претендентки действительно есть все шансы. Бюстгальтер изящно облегал ее соблазнительные формы. Как опытная танцовщица, она грациозно завела руки за спину, ловко расстегнула застежку и бросила на него игривый взгляд из–под длинных ресниц.

– Йа! Ты собираешься наконец показать сиськи или нет? – не выдержал Чжихун. – Это тебе не конкурс начинающих трейни!

Девушка обиженно надула губы и резким движением сбросила бюстгальтер – невесомые кружева приземлились прямо на пол, но она даже не заметила этого. Она стояла перед ним топлес, нервничая и затаив дыхание ждала его вердикта.

В первый момент Чжихун застыл в изумлении. Тут-то он и понял причину «застенчивости» модели. Её левую грудь украшала искусно выполненная татуировка – детально прорисованный осьминог. Своими щупальцами он любовно обнимал пышную грудь модели, а сосок был его глазом.

– Это что за игра в кальмара?! Да как тебя пропустил фоторедактор? – поразился Чжихун (он ненавидел тату). – Миён запиши: устроить ему выговор! Всё детка, – обратился он к испугано глядящей на него модели. – Тебе теперь прямая дорога в бордели Каннама! Ну, или Бангкока… это уж по твоему выбору.

Девушка покраснела, а Миён отвела взгляд и нервно кашлянула. Ей не нравилось, когда босс так унижал моделей.

– Бабо! Зачем было портить такое прекрасное тело? Кто теперь будет тебя снимать с этой мерзостью? Всё, крошка, о карьере можешь забыть! Теперь только в экскорт…

– А многим нравится, – ответила девушка с вызовом, но голос предательски дрогнул.

– Вот к ним и иди, – бросил Чжихун и, демонстративно зевнув, добавил: – Можешь упаковывать своего моллюска обратно в лифчик и убираться. Для тебя кастинг окончен.

Модель промолчала. Чжихун видел, что она изо всех сил пытается сохранить достоинство. Но тщетно – ее глаза наполнились слезами. Наверняка она сейчас побежит в ближайший туалет, закроется в кабинке и разрыдается, размазывая дорогую косметику по лицу. Главный редактор знал, что женский туалет редакции "Axim+" напоминает место сбора профессиональных плакальщиц – особенно в дни кастингов.

Чжихуну иногда казалось, что все эти модели на дух не переносят друг друга. Во всяком случае, ожидая своей очереди перед его роскошным кабинетом, некоторые едва ли обменивались словами. Другие же, наоборот, сыпали колкостями в адрес конкуренток. "У тебя кожа не очень гладкая", "Интересно, как фотографам удается скрыть твои недостатки?", "А правда, что ты встречалась со всем отделом дизайна, чтобы попасть сюда?" – по меркам этих девушек, такие фразы считались довольно безобидными.

Однако, объединенные общей неудачей, они становились чуть ли не лучшими подругами. Плакали на плече друг у друга, жаловались на свою несчастную судьбу, критиковали мужчин вообще и его, Пак Чжихуна, в частности. Его это только забавляло. А вот его юная ассистентка, похоже, искренне им сочувствовала.

– И напрасно, – иногда говорил он ей. – Думаешь, они не понимают, на что идут?

– Они мечтают стать знаменитыми моделями? Что в этом плохого?

– Конечно! И именно поэтому готовы на такие… фотосессии, – усмехался Чжихун. Термин «блядские» он не употреблял, но и так понятно, и девушке оставалось лишь многозначительно поджать губы. В конце концов, кто она такая, чтобы спорить с самим главным редактором?

Уже выходя, девушка с татуировкой обернулась к Чжихуну и процедила сквозь зубы:

– Я расскажу своему намджа чингу, и он тебя уничтожит, саэгги!

– Давай, – лениво ответил он.

– Ты просто не знаешь, кто он! – В ее глазах стояли злые слезы.

– Бандит, что ли? – не выказывая страха, ласково поинтересовался главный редактор. – Действительно, кто еще может быть дружком у такой расписной девицы.

– Да он тебе всю твою смазливую рожу расквасит! Ты пожалеешь об этом дне, каэсэгги–я!

– А у тебя богатая фантазия! Иди-иди, деточка. Если не хочешь, чтобы я вызвал охрану.

Разъяренная модель плюнула на пол и громко хлопнула дверью.

Чжихун повернулся к Миён и заметил, что лицо девушки стало пунцовым.

– Что не так, наша праведница? – поддразнил он.

– Ничего, – ассистентка опустила глаза. – Просто мне показалось, что вы слишком жестоко с ней обошлись. Зачем было говорить про бордель? Можно было просто сказать, что она не подходит.

– Я рад, что моя маленькая ассистентка знает, как мне следовало поступить, с этой татуированной дурой, – он потянулся, разминая плечи. Нет, он не сердился на нее, она даже в чем–то ему нравилась. Несмотря на юный возраст, девушка была довольно умна. По крайней мере, ни один прежний ассистент не продержался больше трех недель, а она работала в "Axim+" уже почти полгода. Но бедняжка никак не могла привыкнуть к тому, что работает в мужском журнале. Все остальные сотрудники были циниками. К моделям относились фамильярно, между собой называя их "pose machine", казалось, ничто не может смутить этих людей. А Миён вместо "жопа" вежливо говорила "ягодицы". Наверное, она была слишком невинной для такого змеиного логова.

– В коридоре ждут еще девушки, – сообщила ассистентка и, заглянув в свой потрепанный блокнот, добавила: – Среди них известная танцовщица из Пусана Лалиса.

Чжихун усмехнулся. Каких только сценических имен не придумывали себе девицы, чтобы привлечь его внимание.

– Можешь передать им, чтобы расходились. На сегодня всё, - он махнул рукой. - Все равно все одинаковые. Да, и скажи Чжиын, чтобы обратила особое внимание на ту миленькую японку, что вчера приходила. Она более-менее подходит.

Миён схватила ручку и начала что–то помечать в своем распухшем от записей блокноте. Чжихун посмотрел на ее руки – обветренные, с неровно подстриженными ногтями без маникюра, а затем на свои – ухоженные, с идеальным мужским маникюром. Может быть, посоветовать ей сходить в салон красоты? Хотя нет, еще обидится. И так все за глаза называют его ассистентку "матерью Терезой".

– Ты была на летучке? – поинтересовался он.

– Конечно!

– Что Чжиын говорила насчет календаря?

Эротический календарь "Sweet Dreams" считался самым прибыльным проектом журнала. Почему, спросите вы? Вроде, календарь как календарь – обнаженные девушки, соблазнительно улыбающиеся с роскошной дизайнерской бумаги. Но что это были за девушки! Самые знаменитые красавицы Кореи – те, чьи лица украшают обложки глянцевых журналов и рекламные щиты Каннама. Звезды Халлю, любимицы публики. Обнаженные. К сожалению, не полностью – в Корее слишком строгие нравы. Да еще этот закон «О защите юношества», будь он неладен. Поэтому самое большее на что можно уговорить строгих цензоров – съемки моделей в «рискованном» белье или прикрывающими свои прелести различными предметами, вроде спинки стула.

Разумеется, для календаря работали лучшие фотографы и стилисты. Концепция фотосессий обсуждалась месяцами, каждый кадр был настоящим произведением искусства. И выход очередного "Sweet Dreams" каждый раз становился громким событием в мире корейского шоу–бизнеса. Задолго до релиза журналисты начинали азартно обсуждать, кто появится на страницах календаря в этот раз. Он никогда не задерживался на прилавках дольше недели. Его печатали ограниченным тиражом – в этом был особый шик, вокруг него всегда царил ажиотаж.

Многие покупали "Sweet Dreams" из простого любопытства – хотелось увидеть интимные (по корейским рамкам) фото знаменитостей. Другие (особенно женщины) стремились найти недостатки у звезд – надеялись разглядеть лишний жир или целлюлит. Правда, в этом случае их ждало разочарование – все фотографии тщательно ретушировались. Но в основном люди платили миллион вон за календарь, чтобы выглядеть модными. "Sweet Dreams" давно стал символом роскошной жизни Сеула. Его можно было увидеть в офисе CEO крупной корпорации и в студии известного художника, в кабинете успешного режиссера и в приемной модного дизайнера...

– Чжиын составила список на этот год. – Миён протянула помятый листок. Чжихун в очередной раз удивился. Она, конечно, и не самая гламурная девушка, но ассистент превосходный.

Просматривая список, Чжихун отметил фирменный подход Чжиын – она умудрилась собрать целое созвездие кандидаток: от звезд дорам и популярных блогерш до футболисток и чемпионок по короткому треку и даже ведущую прогноза погоды с престижного канала.

Поиск новых лиц для "Sweet Dreams" превращался в настоящую головоломку. Казалось, они уже отсняли всех звезд Халлю. В прошлом году он пошел на эксперимент, пригласив шестерых сногсшибательных, но малоизвестных моделей из агентства SM Entertainment. Результат оказался плачевным – продажи рухнули. Публика жаждала не просто красивых тел, а именно звездной обнаженки!

Одно имя особенно зацепило взгляд: Пак Соён. Прима экспериментального театра в Тондэмуне, которую пресса окрестила "последней хранительницей корейских традиций". На фуршетах после показов Чжихун не раз наблюдал за ней – всегда безупречная осанка, частенько традиционные шелковые ханбоки и манеры потомственной аристократки. Даже когда вся богема Каннама с ума сходила по кричащим нарядам в стиле «Blackpink», она оставалась верна классическим жемчужным украшениям и элегантным костюмам. Модные инстаграм–дивы крутили пальцем у виска, зато профессура сеульского университета носила ее на руках.

"Вот это был бы улов!" – мысленно присвистнул Чжихун, но вслух лишь саркастично хмыкнул: – Скорее Голубой дом разрешит снимать порно в своих стенах, чем она согласится раздеться для календаря. Столько лет строить из себя новую Пак Син Хе, чтобы потом светить прелестями в глянце.

Миён не сдержала смешок, прикрыв рот ладошкой.

– По словам Чжиын–сонбэним, у нее сейчас не лучшие времена. Театр на грани банкротства, новых ролей не предлагают, а молодые актрисы из Big Hit Entertainment уже дышат в затылок.

– Интересно... А что за Чон Хёсу? – его палец остановился на незнакомом имени. Эта загадочная Хёсу каким–то образом затесалась между солисткой TWICE и чемпионкой по стрельбе из лука.

– А, вы забыли? Чон Чжимин, – напомнила Миён имя одного из главных спонсоров проекта.

Чжихун скривился так, будто ему вдруг подали испорченный хве.

– Его жена? – мрачно уточнил он.

– Невестка.

– Актриска? Модель? Певица?

– Певица. И вроде бы неплохая, – поспешила добавить Миён, пытаясь приободрить начальника. – Она окончила сеульский институт искусств. Говорят, у нее потрясающий голос.

– Главное, что за ней стоит потрясающий счет в банке, – фыркнул Чжихун.

Его настроение упало ниже плинтуса: публиковать в календаре девушку от спонсора казалось верхом безвкусицы, но выбора не было. Чон Чжимин, председатель совета директоров Samsung Securities, собирался вложить в проект около пятисот миллионов вон.

– Что там с фотографами?

– Чон Минхо... – старательно зачитала Миён.

– Минхо – это отлично, – кивнул Чжихун. – Он сейчас на пике популярности

* * *

Тридцатидвухлетний фотограф Чон Минхо действительно был баловнем судьбы. Казалось, фортуна была влюблена в него, как фанатка в айдола. Выходец из обычной семьи в Тэгу, подрабатывающий в маленькой фотостудии, чтобы оплачивать учебу, он с первой попытки поступил в элитную Корейскую национальную академию искусств. Учился блестяще, снял документальный фильм о жизни трейни, который несколько раз показали на канале KBS. Параллельно он увлекся художественной фотографией – и его работы быстро заметили. Однажды Минхо пригласили участвовать в групповой выставке в Сеульском музее современного искусства.

С той выставки всё и началось – ему предложили работу в престижном модном издании. Как-то сразу определилось его направление – он снимал показы Seoul Fashion Week и светские мероприятия Каннама. Вскоре в мире корейского глянца он стал заметной фигурой, получая именные приглашения на закрытые вечеринки, куда приходил со своим неизменным спутником – профессиональной камерой Canon. Иногда ему удавалось поймать потрясающие спонтанные кадры. Многие называли это не мастерством, а удачей. Но это было именно мастерство – найти себе приключение на пятую точку.

Иногда приключения были приятные. Например, как-то он заснял известную ведущую новостей канала MBC, игриво потягивающую соджу через трубочку – от алкоголя ее щеки порозовели, глаза заблестели, и обычно серьезное лицо телезвезды приобрело кокетливое, чувственное выражение. Этот снимок появился во всех ведущих журналах, а сама знаменитость разыскала личный номер Минхо и заказала ему серию своих портретов.

Бывало и нарывался на неприятности. Так однажды он запечатлел одну известную фотомодель в момент, когда эта ангелоподобная девочка с идеальным овалом лица и милыми кукольными глазками, без стеснения хлестала соджу в модном клубе Каннама – одной рукой опрокидывая рюмку в рот, а другой цапая следующий шот с подноса, проходящего мимо гарсона. После публикации этого снимка Минхо долго доставал ее бойфренд, оказавшийся, как в лучших традициях дорам, наследником крупной строительной корпорации – он угрожал разрушить карьеру дерзкого фотографа. Перепуганному Минхо даже пришлось на время уехать из Сеула. Пару месяцев он изнывая от безделья проболтался на пляжах Чеджу, пока ему не позвонила знакомая фэшн-редакторша с благой вестью: развратная фотомодель изменила своему папику с солистом модной к-поп группы и разгневанный чеболь теперь готов даже заплатить за новые компрометирующие снимки своей бывшей.

Но слава скандального фотографа никогда не привлекала Минхо. Он всегда считал себя художником, творцом. В какой-то момент он решил полностью посвятить себя фэшн-фотографии. Художественные рекламные съемки, красивые модели на фоне роскошных локаций Чеджудо или в интерьерах дизайнерских отелей. Обычно такими съемками руководит стилист – он выступает режиссером процесса. Но не когда за камерой стоял Минхо. В нем открылся настоящий талант, он совмещал роли стилиста, режиссера и даже визажиста, тратил часы на поиск идеального кадра – и получал не просто красивые фотографии, а настоящие произведения искусства. Его следующая персональная выставка в Сеульском музее современного искусства называлась "K-Fashion & Me", и на открытии собрался весь цвет корейского шоу-биза.

Скорее всего, именно поэтому Пак Чжихун и решил пригласить Чон Минхо главным фотографом нового выпуска календаря "Sweet Dreams". Он отправил ему официальное приглашение на фирменном бланке журнала с тиснением под золото. Чжихун давно знал Минхо – вместе учились в академии искусств. Он мог бы обойтись без формальностей – позвонить, пригласить в модный ресторан в Итэвоне, повспоминать студенческие годы, а потом как бы между делом упомянуть о календаре. Но таков уж был Пак Чжихун – обожал производить впечатление, не мог без театральных жестов.

Минхо всегда относился к нему с прохладцей. Чжихун выглядел как звезда дорам – высокий, подтянутый, с идеальными чертами лица и вечно насмешливым взглядом. Женщины любого возраста и статуса теряли голову при одном его появлении. Но за фасадом успешного красавчика скрывался довольно неуверенный в себе человек, страдающий от множества необоснованных комплексов.

Поэтому Минхо совсем не обрадовался, услышав в трубке голос бывшего однокашника.

– Анньон, старина! – В голосе Чжихуна звучала такая фамильярность, будто они расстались только вчера. А ведь они не виделись несколько лет, да и в академии особо не общались.

Анньон, – сухо ответил Минхо.

– И это всё? - удивился Чжихун. - Ты что, не получил наше письмо?

Только тут Минхо вспомнил, что действительно несколько дней назад нашел в почтовом ящике конверт с логотипом "Axim+". Почему-то решил, что это очередное приглашение на вечеринку, и отложил в сторону.

– Прости, не успел прочитать.

– Вот это да, – снисходительно хмыкнул Чжихун. – Тебе явно не хватает амбиций. Если бы я так относился к работе, до сих пор бы кофе разносил стажером.

Чжихун любил рассказывать, как начинал простым помощником в небольшом журнале и всего за четыре года дослужился до главного редактора престижного издания. На самом деле – об этом все знали, но предпочитали помалкивать – не обошлось без связей. Одна влиятельная наследница модного дома, с которой часто видели молодого Пака, похлопотала, чтобы этого красавчика сразу взяли старшим редактором.

– "Axim+" предлагает мне фотосессию? – догадался Минхо, проверяя календарь в телефоне. – В ближайшие две недели я, к сожалению занят.

– Фотосессию? – усмехнулся Чжихун. – Именно! Да не простую, а золотую! Я бы на твоем месте засунул твоё сожаление куда подальше и всё отменил. Слышал что-нибудь о календаре "Sweet Dreams"?

Конечно, это была игра. Как фэшн-фотограф Минхо прекрасно знал об этом легендарном проекте...

– О "Sweet Dreams"? – он постарался, чтобы голос остался безразличным, но сердце забилось быстрей. – Конечно. слыхал и что?

– В этом году мы хотим предложить проект тебе. Двадцать миллионов вон – гонорар.

От неожиданности Минхо на секунду потерял дар речи, пытаясь осмыслить услышанное.

– Список моделей и проект бюджета уже согласованы. Всё остальное – твоя территория. Я хочу, чтобы этот "Sweet Dreams" стал особенным.

– В каком смысле?

– В авторском. Твоём персональном стиле. Минимальная команда. Никаких арт-директоров – они только всё испортят своим вмешательством.

Минхо не верил своим ушам. Такие предложения случаются не часто, если вообще случаются.

– Ну что, берёшься?

– Я... Конечно, да!