Капитан Сильво

Стоя на верхней палубе Башни Смотрителя, Джод наблюдал сквозь широкое обзорное окно за полыхающим кораблём, стремительно теряющим траекторию полёта, несущимся к земле. Где-то глубоко внутри он сопереживал команде, но очень глубоко. Ещё не так давно эти люди предали его и ухмылялись, вершив над ним суд. Нет, не по ним сжималось его чёрное сердце — по великолепному крейсеру, быстроходному межзвёздному кораблю, его дому.

Поймав на щеке скупую слезу пальцем, Джод взглянул на неё, затем театрально откинул голову, обозревая звёздное небо. Вздохнул и вернулся мыслями к себе. Нужно было сматывать удочки, и желательно быстро, пока республиканские солдаты не нагрянули в гости. Он решил не дожидаться лифта, который мог быть уже заблокирован, и, рассмотрев аварийный выход, просочился за откатную дверь и спустился вниз по лестнице, не выдавая своего присутствия.

Лишь оказавшись вне толстых стен Башни, до его слуха донеслись звуки погасшей битвы: пилоты крестокрылов посадили все пиратские канонерки; местные жители, которые, кажется, впервые за долгие годы увидели инопланетных гостей, издавали радостные возгласы, радовались скорому освобождению от захватчиков. Город медленно оживал. На окраинах возобновили подачу электроэнергии, и периметр города озарился огнями.

Джод втянул воздух. Здесь дышалось легко, в отличие от многих миров. Ему не удалось покорить эту планету, хотя победа была близка. Но он был намерен вернуться сюда снова, и на сей раз на его пути не будет стоять Барьер. Но именно сейчас стоило позаботиться о себе и смыться под шумок общего веселья.

Он набрал номер старой подруги. Не сразу, но заспанный голос на дальнем конце связи сначала удивился, а затем выдал тираду отборной брани, от которого у Джода даже заалели уши.

— Солнышко, успокойся, я верен только тебе, ты же знаешь, — улыбнувшись, сказал он, стараясь предать голосу особую мягкость.

— Ты говоришь о верности, а сам сбежал, прихватив мою яхту, и ни весточки от тебя в течение двух циклов! — выкрикнула она гневно.

Джод вывел связь на голографическую, и его солнышко, ещё секундой назад грозно сотрясающее кулаками, метнулось к кровати, быстро кутаясь в одеяло по самые глаза.

— Что такое? — не сдержал улыбку он.

— Я не разрешала тебе выходить на видеосвязь! — зарычала она в ответ.

— Я соскучился, — мяукнул он, разглядывая девушку, которая едва не спотыкаясь о волочившееся по полу одеяло, наконец, села на край кровати.

— А я нет, — отвернулась она.

— Не верю. Что случилось с моим солнышком? Кась? Мур? Кась? — подначивал он девушку. Она наконец подняла на него взгляд, несколько смущённый.

— Смеяться не будешь? — робко поинтересовалась она.

— Нет, — уверил он её.

— Ну...

Девушка медлила.

— Кась? — Джод, продолжая передвигаться, успел укрыться за высокой зарослью кустов парковой зоны, заприметив солдат, решивших-таки почтить своим визитом Смотрителя. Странно, что Башня не была взята в оцепление, едва прибыл республиканский патруль.

«Как можно было свергнуть Империю, будучи такими безалаберными в охране стратегического объекта?» — фыркнул про себя Джод.

Он, как и большинство граждан галактики и её окраин, продолжал удивляться этому факту, давно решив, что Республике победа далась по ошибке.

— Ну ладно...

Девушка медленно потянула рукой за одеяло, и на её плече мелькнула радужная татуировка Крайт-Дракона, переливаясь в полумраке комнаты.

— Отец одобрил? — улыбнулся Джод.

— Отец? — Кассия закусила губу, отрицательно качнув головой. — Отец, нет...

— Солнышко, я горжусь тобой. Такой взрослый поступок...

— Ну ладно, чё хотел-то? — оборвала его на полуслове девушка, снова кутаясь в одеяло.

— У меня небольшие траблы с Республикой. Они подбили мой корабль... — начал было Джод, и был сметён лавиной заботы. Вопросы один за другим посыпались из уст корусантки. Джод не успевал на все отвечать.

— Где ты? Я лично прилечу, — наконец был задан главный вопрос.

— На Ат Аттине, — ответил он.

— Где?! — воскликнула она, смешно сморщила маленький носик и, сбросив с себя одеяло, понеслась к рабочей консоли активировать экраны. Джод залюбовался татуировкой, уже мечтая к ней прикоснуться и огладить упругие формы его любимого солнышка.

— Такой планеты нет в моих звёздных картах, — удивилась она.

— Лови координаты, Кась.

— Поймала, — улыбаясь, ответила она, и пальцы застучали по клавиатуре. Она остановилась, подняла на него взгляд. — Ты правда по мне скучал? — задала она мучивший её вопрос.

— Правда, солнышко, — ответил ей пират, мило улыбаясь и подмигивая.

Кассия улыбнулась в ответ.

— Хорошо. Я подготовлю корабль и маякну тебе, когда буду на орбите. Береги себя. Целюлю.

— Целюлю, — ответил он ей их прощальной фразой «целую и люблю» и отключился.

Его улыбка тотчас растаяла.

Джод ступил на границу леса, но вдруг его торкнуло, что хорошо бы меч забрать у мальчишки, что сорвал ему такую операцию по обогащению! Он был бы самым богатым пиратом на все времена. Он скупил бы полгалактики. Да что там — всю галактику!

«А ты не плох, пацан» — усмехнулся он про себя, вспомнив сияющую мордашку Вима, когда наконец заполучил световой меч. Но эта игрушка ему ни к чему. А вот Джод найдёт ей применение.

Он смог выследить мальчишку и его друзей, отирающихся возле небольшого двухэтажного здания. Догорали остатки крыши, сквозь которую провалился республиканский крейсер «Оникс». Пока Вим болтал с друзьями, взахлёб пересказывая события, приключившиеся с ним в Башне Смотрителя, Джод протянул руку, Силой вытягивая из широкого кармана штанин рукоять светового меча, — и через несколько секунд тот удобно лёг в ладонь. Напоследок окинул взглядом деток — руки так и чесались всыпать ремня каждому, — и быстро отступил к лесному массиву. Когда он был уже порядочно далеко, Джод услышал вопль мелкого, причитающего, что он где-то обронил световой меч. Пират улыбнулся, довольно потирая руки.

К рассвету, когда первые лучи окрасили шапки вековых деревьев, над лесным массивом пронеслась быстроходная республиканская яхта и зависла над проплешиной полянки, где её уже ожидал Джод. Он легко вскочил на откинутый трап корабля и вбежал по палубе внутрь.

В кресле пилота сидела изящная девушка в костюме свободного кроя. Светлые вьющиеся волосы были забраны в аккуратный пучок на затылке.

— Падай! — Она кивнула на кресло второго пилота.

— Я рад тебя видеть, моё солнышко, — с улыбкой ответил ей пират и быстро накинул на себя ремни безопасности, помня, как лихо малышка умеет пилотировать корабли. Словно услышав его мысли, Кассия заложила вираж, взмывая свечой вверх, игнорируя запросы патрульной службы назвать свой код.

— Не подлизывайся, — бросила она, переключая тумблеры над своей головой, коснулась рычага переключения скоростей и посмотрела на пирата. — Вместе?

— Вместе, — ответил он и улыбнулся ей, обнимая тонкие девичьи пальцы своей ладонью и опуская рычаг вниз, с удовольствием отмечая прыжок, на секунду вжавший его в кресло.

За окном растянулись световые дорожки.

— Рассказывай, — девушка сбросила с себя ремни безопасности и развернула своё кресло к гостю, — чем жил эти годы, кого любил?

Джод тоже отстегнул ремни, сбросил их с плеч и развернул кресло навстречу. Протянул руку к девушке и ловко перетянул её на свои колени, обнимая за тонкую талию.

— Рассказы — это не про меня, солнышко. Я плохой рассказчик, — томным голосом произнёс он, поцеловал её в плечико и потянул за одежду. — Покажи татуировку.

Кассия вспыхнула, как школьница на выпускном.

— Здесь?! — возмутилась она и попыталась отстраниться, но Джод крепко её держал, продолжая наступать.

— А кто видит? — Он тянул за тесёмки её рубашки.

Она ловила его пальцы, стыдливо пряча глаза.

— Ну перестань, — боролась она с ним, сидя на его коленях.

— Я соскучился, — шепнул он, целуя её в шею и чувствуя, как сдаётся под его напором Кассия, как желает его, но каждый раз смущается близости, будто в первый раз. Тает под его взглядом и от прикосновений, а потом разрешает его губам целовать себя.

— Я тоже по тебе скучала, — шепчет она, вздрагивая и улыбаясь, когда его губы исследуют каждый сантиметр её тела, задерживаясь на татуировке, исследуя изгибы рисунка, спускающегося со спины вниз. — Я люблю тебя, — шепчет она, предаваясь сладкой неге.

Джод не отвечает.

Любить — непозволительная роскошь. Но здесь и сейчас он счастлив. Он сбежал, и снова на свободе.

Много ли для счастья надо?