Карга

«Карга»

1.

В начале осени, в чрезвычайно мрачное дождливое время, один молодой человек, поступивший на юрфак подыскивал себе хату в центре Питера. Долго, не мог будущий студент определиться с выбором. То цена слишком завышена, то сама квартира не то не се, то адрес у черта на куличках… все это его жутко раздражало и пекло, наталкивая на мысли о заселении в общежитие, когда вдруг наконец, спустя череду неудачных объявлений о сдаче ему попалась хата со всеми удобствами и его предпочтениями.

Квартира в центре Василевского острова, расположенная в некогда доходном доме с мрачным готическим фасадом, из красного кирпича и увенчанного остроконечными пиками крыш. В пешей доступности метро и его институт.

То, что надо. И цена вполне адекватная. Тридцать тысяч в месяц наличными. Молодой человек связался по телефону с арендодателем, которым оказалась дружелюбная по голосу и манере разговора взрослая женщина, заявившая что будет рада предоставить свою квартиру в качестве крыши над головой нуждающемуся. Условия проживания обсуждаются непосредственно на месте, как и оплата.

Таким образом, они и договорились… Сан Саныч, так звали студента, забронировал жилье на период с первых чисел сентября по конец декабря…

****

Он переступил порог и оказался в темной, погруженной в полумрак, холодной парадной, тускло освещенной старой люстрой царских времен, лампы которой то и дело мигали, потрескивая.

Крутая, извивающаяся как громадная анаконда, уходящая будто в бесконечность лестница с кованными вычурными перилами, предстала перед ним.

Сан Саныч взял поставленный на пол саквояж и двинулся вверх по ступеням. От крутых поворотов и высоты, которыми встретила его лестница, у него пошла кругом голова, участилось дыхание и сердцебиение. Как будто он покорял Эверест.

И наконец он достиг предпоследнего этажа и порога квартиры. Арочная, двустворчатая, массивная деревянная дверь в нише, в конце узкого, темного коридора. Студент остановился и перевел дух.

Он доковылял до двери и позвонил. Открыли не сразу. После третьего звонка. Щелкнул замок. Скрипнули петли. Левая створка приоткрылась и в узком пространстве между дверьми появилось лицо.

Владелицей квартиры оказалась седовласая пожилая дама с прической, как у Эльзы Ланчестер из «Невесты Франкенштейна», в элегантном домашнем халате. Она оценивающе взглянула на гостя и произнесла:

– Кто там?

– Александр, нынче имели разговор по телефону, касательно аренды квартиры на период с сентября по декабрь. – нашелся он.

– Хм… – женщина прищурилась, наморщив и без того морщинистый лоб. – Да, кажись, вспомнила вас. Было дело. Проходите.

Хозяйка, не сводя с него зеленых блестящих глаз, сняла золотую цепочку с замка и открыла дверь. Студент переступил порог и прошел по скрипучему полу в прихожую.

От дверей, как щупальца тянулся длинный, погруженный в полумрак коридор. Тусклые настенные свечи с трудом рассеивали мракобесие и густые тени, заполнившие углы и повороты.

– Темновато что-то у вас, матушка. – заметил Сан Саныч, ища на стене выключатель.

– Экономлю. Коммунальщики доконали, мать их, чтобы их всех холера сожрала. – съязвила хозяйка, повернулась к нему спиной и зашаркала по коридору. – Пошли. Покажу твою комнату.

– А разве вы не всю квартиру сдаете?

– Хрен вам! Знаю я нынешнюю молодежь, раздолбаи одни только! Поэтому, Сан Саныч, будем вместе справлять деньки под одной крышей. – еще резче заметила женщина.

Сан Саныч посмотрел налево. Там в стене зиял проход в гостиную, более светлую и просторную, нежели коридор, благодаря свету из окон.

– Че вылупился? Идем. Твоя комнатейка дальше. – хозяйка тыкнула его в плечо.

Сан Саныч дернулся от холода, исходившего от ее руки. Она была как будто изо льда. Хотя, есть такие люди, у которых не руки, а ледышки. Студент развернулся, скользя взглядом по правой стене. За приоткрытой дверью виднелся кабинет.

В конце коридора, хозяйка остановилась. Ее глаза зловеще блеснули, костлявая исхудавшая кисть коснулась позолоченной ручки.

– Милости просим. Чувствуйте себя, как дома. – она пригласила его в открывшийся проход.

У Сан Саныча не повернулся бы язык назвать это не то что спальней, а даже комнатой. Это была длинная и при этом узкая по ширине комнатушка с одной единственной кроватью и тумбочкой. Ни стола для занятий, ни окна.

– Это по-вашему спальня? – вылупился он на хозяйку. – На мой взгляд это чулан или камера. Но никак не пригодное жилье.

– Снимать не будешь? На улицу пойдешь? – усмехнулась владеющая ситуацией дама, приподняв брови. – Ну вот. Заезжай и не выезживайся. Жду в гостиной для расчёта.

С этими словами женщина быстро развернулась и зашмыгала прочь, зашуршав тапочками по полу.

– Ну и вредная же ты карга! – прошептал студент. – Тьфу!

2.

Оставив чемодан в своей лачуге, Сан Саныч прошел в гостиную, неся в руке кошель с деньгами. Безымянная до сих пор хозяйка ждала его, сидя на диване с газетой.

И наконец ему представилась хорошая возможность разглядеть свою хозяйку. Несмотря на годы жизни позади и преклонные лета, женщина держалась и выглядела вполне достойно. У нее была весьма хорошая осанка и кожа, едва тронутая узорами морщин. Черты лица у нее были весьма приятные, хоть и то что слетало с ее языка являлось полной противоположностью внешности.

– Позвольте узнать, как вас зовут. – студент опустился в кресло слева от подлокотника дивана.

– Лариса Леонидовна. – с подозрением взглянув на гостя, пробурчала хозяйка и отбросила газету. – Так. За крышу над головой полагается платить, милок. Тридцать тыш в месяц. А то выселю.

– Ладно, ладно. Не кипятись, бабуля-ягуля. – решился пошутить Сан Саныч и тут же пожалел об этом.

– Я те не бабуля-ягуля, слышишь, ты остряк!? – вскочила она, склонившись над ним и тыча в него артритным указательным палец. – Я не терплю шуток и острых замечаний в свой адрес. Поэтому если захочешь испытывать мое терпение, то можешь сразу собирать вещи и упердывать.

– Понял, понял. Не волнуйтесь так. Вот ваши тридцать тыш. – Сан Саныч раскрыл кошелек, отсчитал в нем нужную сумму купюр и выложил их на кофейный столик.

Лариса Леонидовна накрыла пачку сверху рукой и соскребла со стола. Она вооружилась огромной лупой и взялась разглядывать деньги под увеличительным стеклом.

– Ты что, хозяйка, думаешь, фальшивомонетчик я что ли? – усмехнулся студент и снова неудачно.

– Коли так, ноги твоей в доме моем не было бы. – заметила хозяйка с одобрительным кивком и спрятала деньги в карман халата. – Обитала у меня одна такая фальшивомонетчика. Но я ей показала почем фунт лиха. С лестницы спустила.

– Чего? – Сан Санычу стало не по себе.

– Да, расслабься ты, шучу я. – улыбаясь, она по-дружески толкнула его в плечо.

Сан Саныч с недоумением отвел взгляд. Лариса Леонидовна резко встала с дивана. Обошла кофейный столик и скрылась в коридоре. Студент потер лицо руками и вздохнул:

– Да уж… попал же я.

3.

Окна квартиры из гостиной выходили на жуткий двор-колодец. Желтые облезлые стены, построенных вплотную к друг другу домов, темно-серый, переходящий в черный, грязный, заваленный мусором и хабариками мощенный настил двора стал постелью для бомжей и бездомных животных.

Сан Саныч отпрянул от окна. Он сглотнул и присел в кресло. Взял кружку с остывшим чаем, который из ярко-оранжевого стал почти коричневым, из-за оставленного на долго пакетика и его горький вкус пропитал горло.

В окно застучал дождь. Одновременно со вспышкой молнии в дверном проеме, как свеча вспыхнула Лариса Леонидовна.

– Чаек попиваете? – усмехнулась хозяйка, проходя вглубь.

– Да, вот-с, решил смочить горло. – кивнул студент.

– Я хотела бы внести некую ясность. – кашлянула женщина и опустилась на диван. – Вы я вижу пребываете в некотором недоумении после нашего с вами не слишком любезного знакомства.

Сан Саныч сглотнул, напрягшись.

– Я – женщина старой закалки. – продолжила она. – Не доверяю молодежи и интернету. Но почему бы нам с вами не подружиться? – Лариса Леонидовна слегка улыбнулась.

Студент молчал, моргал и не сводил с нее глаз. В то, что она говорила ему слабо верилось. Однако, приходилось слушать.

– Я редко выхожу из дома и уже много лет, с тех пор, как помер мой муж, веду затворнический образ жизни. Поэтому я бы хотела попросить вас вести себя тихо и прилично, разделяя со мной крышу над головой. Не приводить друзей. И уж тем более подружек. Никаких дискотек. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Сан Саныч снова кивнул. Язык у него почему-то прилип к горлу.

– Вот и чудно, в таком случае проблем у нас с вами не будет. Поверьте, мне самой не сдались эти разборки. Жизнь дана не для ссор и выяснений.

– Я вас услышал… буду стараться уважать ваши интересы и соблюдать условия проживания здесь. – нашелся ответить студент.

– Я рада, что мы пришли к компромиссу. – улыбнулась хозяйка, обнажив зубы. Несмотря на возраст, белые, как снег и ровные. В глаза бросались только два золотых клыка. – Сегодня я вас больше не побеспокою. И вас попрошу о том же.

С этими словами Лариса Леонидовна поднялась и медленно удалилась из комнаты. Вспышка молнии залила гостиную бело-голубым светом…

****

Всю ночь он возился на узкой кровати, чувствуя себя узником камеры, а не жителем центра Петербурга. Кромешная темнота, из-за отсутствия окон давила на него как опускающийся в подземельях потолок. Сан Саныч не мог найти удобное положение. Настолько узка была его ложа.

– Твою ж мать… – вырвалось у него, и он раскрыл глаза. – Нет… я так долго не вытяну. Это не сон, а издевательство…

Он хотел было добавить еще, но вдруг по ту сторону двери послышалось тихое шлепанье ног. Все ближе. Совсем у порога. Шаги стихли. Ручка скрипнула и дверь приоткрылась. В щели между наличником и створкой показалась голова Ларисы Леонидовны.

– Хотела узнать, как вам спится, все ли удобно? – любезно прошептала она, расплываясь в улыбке. Ее глаза блестели в темноте.

– Да… да. – закивал Сан Саныч, поднапрягшись. – А вы почему не спите? Уже час поздний.

– Да, вот-с, решила пройтись, знаете у меня привычка встать посреди ночи и прогуляться. Ну вы спите себе, не обращайте внимания. – голова хозяйка растворилась в темноте и дверь как будто закрыли невидимой рукой.

Сан Саныч с облегчением плюхнулся обратно на подушку. В эту ночь он так и не смог заснуть. Дрема не равна сну. Во сне мозг отдыхает и восстанавливается. Сан Саныч всего лишь дремал.

4.

Утро выдалось серым и туманным. Сан Саныч решил позавтракать в кафе, так как встал весьма рано, а хозяйки еще не было на ногах. Он надел пальто, завязал шарф и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

От вида лестницы у него вновь пошла кругом голова и студент воспользовался лифтом.

На улице его обдало свежестью и сразу же поднялось настроение. Сан Саныч шмыгнул в столовку в доме, напротив. Там он взял себе блинчики с творогом, запив все душистым чаем.

За столиком перед ним сидело два угрюмых пристава. До него донёсся их разговор:

– Ох, как же я не хотел сегодня на работу… – жаловался толстый и усатый пристав.

– А кто хочет работать? Все хотят только зарабатывать, грея жопу на диване. – усмехнулся его собеседник – длинный и тощий.

– Ага, зажрался народ, надо чтоб как в Советском союзе было: от каждого по способностям, каждому по потребностям…

– Что у тебя сегодня? С кого долги трясти будешь?

– Да, бабушка божий одуванчик коммуналку не платит. – отмахнулся пристав. – Выселить ее надо. Раз плюнуть.

– А мне исполнительное производство возбуждать. Тоже один крендель долги не отдает.

– Ну, рад был повидаться, а мне топать пора. – толстяк промокнул губы салфеткой и заскрежетав ножками стула по кафельному полу, громко поднялся, задев стол. – Давай, Петрович. До скорого.

Он пожал тощему руку, хлопнул его по плечу и вышел. Сан Саныч проводил его взглядом, допил свой чай и тоже вскоре ушел. На улице показалось солнце.

5.

До обеда студент гулял по городу. Солнце не долго радовало глаз и вскоре скрылось за занавесом серых облаков. И снова на него накатила грусть и подавленное настроение, вызванное видом мрачных, как будто погруженных в вечную тягостную думу домов. Желтые, зеленые лица прохожих, напоминавших скорее заблудших призраков, нежели людей.

Возвращаясь домой, Сан Саныч ломал голову над вопросом, как донести до хозяйки неудобство условий жилья и договориться о смене спальни.

«А, впрочем, все это вздор… мне не удастся переубедить ее, создам себе только лишние проблемы и усугублю свое положение» – думал он, взбираясь по ступеням лестницы, смотря себе под ноги.

Переступив порог, Сан Саныч сначала услышал голоса на кухни – один принадлежал Ларисе Леонидовне, а второй толстому приставу, которого он давеча видел за завтраком. Второе, что приметил студент – оказалась пара неаккуратно брошенных мужских ботинок.

Внутри него как температура поросло волнение, и он весь напрягся, осмысливая ситуацию. Стало быть, это Ларису Леонидовну должны были выселять за неуплату коммуналки, а значит и его вместе с ней. Вот так сюрприз.

Стараясь, сохранять самообладание и спокойствие, Сан Саныч тихо разулся и на цыпочках прошел по коридору, задержавшись у дверей в гостиную. Прислушался. Приложил ухо к стеклянному окошку на фасаде двери.

– Коммунальщики на вас, матушка, уж больно-то жалуются… и их жалобы дошли до того, что по закону полагается вас отсюда выселить. – болтал пристав. – Но я человек миролюбивый и всегда стараюсь договариваться по-хорошему, без сцен. Так что, уважаемая Лариса Леонидовна, давайте так. Платите или завтра вас отсюда вышвырнут.

Сан Саныч на время отвернулся и заметил круглое окошко света в стене в паре метров от дверей в гостиную. Студент на цыпочках переместился к нему и увидел глазок, через который была видна кухня. Он прильнул к нему глазом.

Картина предстала следующая. Пристав сидел за обеденным столом спиной к самой кухне и пил из кружки. Хозяйка, скрестив руки на груди стояла позади него и слушала, кивая головой.

Ее рука легла на блестящий сталью молоток для отбивания мяса. Пристав продолжал говорить. Лариса Леонидовна обхватила рукоятку и подняла его над головой.

Пристав повернулся к ней. Молоток размозжил ему глаз. Затем хозяйка раскроила лоб. Брызнула кровь. С залитой алой пеленой лицом пристав выставил вперед руки. Хозяйка снова обрушила на него молоток. И била до тех пор, пока пристав не скатился со стула на пол.

Сан Саныч, задыхаясь от ужаса неуклюжа попятился назад. Он поспешил к выходу, стараясь издавать, как можно меньше звуков. У него в ушах оглушительно гремело сердце.

– Твою мать, твою мать… – шептал он, поддерживая себя звуком собственного голоса.

Добравшись до двери, Сан Саныч дернул ручку. Заклинило или заперто? Дверь не поддавалась. А продолжать пытаться ее открыть все равно что спалиться. Единственный разумный выход – это спрятаться и переждать у себя в комнате. Сан Саныч развернулся и поспешил в конец коридор, слыша по ту сторону стены шаркающие шаги.

Полуживой от ужаса, студент наконец достиг безопасного места. Он дрожащими руками закрыл за собой дверь и опустился на пол. У него кружилась голова. В ушах шумело.

6.

Он стал свидетелем убийства. Жестокого и страшного. С отягчающими обстоятельствами в виде жертвы-госслужащего. Сан Санычу никогда не забыть, как молоток для отбивания мяса с чавкающим смачным звуком уродовал и превращал в кровавую маску голову пристава.

А быть может все это вздор… ему это приснилось, привиделось? Да нет же. Сан Саныч видел все ясно, как день. Сквозь глазок в стене. Что ему теперь делать? Дверь заперта. Он в ловушке. Сомкнуть глаз он отныне не сможет.

Он просидел в своей комнате вплоть до самого вечера, тупо глядя в пол и копаясь в мыслях, пытаясь найти там идею спасения или выхода из ситуации, жертвой которой он невольно оказался. С самого начала Лариса Леонидовна показалась ему странной и подозрительной… но, чтобы она смогла забить до смерти пристава… это верх безумия.

****

В полночь, он осмелился выйти из комнаты. Из гостиной в коридор лился бледный свет экрана телевизора и едва слышное шипение динамиков. Сан Саныч тихо прошел вперед, и медленно повернул голову.

Лариса Леонидовна сидела на диване, уткнувшись в экран зомбоящика. Ему показалось, что она даже не движется. Как будто зависла. Ее поставили на паузу.

С возрастающим волнением, молодой человек зашел и направился к ней. Студент вгляделся в экран. Вместо какой-либо передачи и фильма, весь экран в «шуме» и «ряби» черно-белых линий.

Сан Саныч остановился совсем близко, коснувшись коленями спинки дивана. Он опустил ладонь на плечо хозяйки. Она была ледяной.

Неужели умерла?

Студент хотел было убрать руку, но ладонь как будто оказалась приклеена к плечу Ларисы Леонидовны.

У него забарабанило сердце.

В этот момент голова хозяйки с хрустом развернулась, без участия шеи на 180 градусов.

– Бессонница гложет? – прошептала она.

Рука отклеилась. Студент попятился, споткнулся и плюхнулся на пятую точку. Лариса Леонидовна крутанула головой, и та вывернулась обратно. Хозяйка поднялась, заметно увеличившись ростом, достигнув затылком потолка. Она пошла на него, крест-накрест переставляя ноги.

– А ну иди в свою комнату, неугомонный мальчишка. – проскрипела карга.

Она склонилась над ним, накрыв огромной горбатой тенью. Хозяйка протянула клешню, схватила за воротник, оторвав от пола, и потащила за собой.

На пороге его спальни, Лариса Леонидовна распахнула дверь и как мяч забросила его внутрь комнаты.

Дверь захлопнулась. Сан Саныча окутала темнота.

7.

Это являлось слишком фантастичным, чтобы произойти на яву. И одновременно эта грань фантазии вполне походила на сон. А, впрочем, все это вздор и нелепица. Он просто сошел с ума.

Сан Саныч очнулся в распивочной, где все пропиталось запахом водки и пота. Он оторвал голову от поверхности грязного, жирного стола. В руке он сжимал рюмку.

Выйдя на ватных слабых ногах на улицу, Сан Саныч обернулся. Рюмочная занимала цокольный этаж углового здания коричневого, цвета с выступающей по центру башней. Указатель на столбе гласил, что это литейный проспект.

Студент почесал затылок и потер глаза, пытаясь рассеять туман тяжелого похмелья. Он никак не мог вспомнить, каким образом оказался в распивочной и что было после завтрака в столовой, где он видел двух приставов.

С постепенно возвращающейся ясностью ума и свежестью головы, молодой человек побрел в сторону съемной квартиры. Переходя мост, он заглянул за ограждение. Вода черно-стального цвета блестела, от пробивающихся сквозь облака лучей солнца. Вместо отражения себя и домов вокруг, Сан Саныч увидал хозяйку. Она усмехалась, с молотком в руках.

Он побрел дальше, все больше погружаясь в свои тягостные думы.

8.

Вернувшись на квартиру, Сан Саныч не застал дома хозяйки. Все комнаты пустовали, окутанные полумраком и тишиной. Молодой человек первым делом направился на кухню. Там царил безукоризненный порядок. Ни следа той роковой сцены, что он стал свидетелем. А стало быть ее может и не было вовсе? Нет же, вздор! Сан Саныч видел все своими глазами. Такое точно не забудешь…

Студент опустил взгляд на молоток для отбивки, висевший над плитой. Он аккуратно взял его. Вычищенный до блеска, без единой пылинки, не говоря уже о пятнашках крови.

Сан Саныч оставил молоток и повернулся. На пороге кухни стояла Лариса Леонидовна. На ней было пальто, на плече висела сумка.

– Здрасьте. – нашелся молодой человек.

– Чего вещи мои трогаем? А ну кыш отсюда! – фыркнула хозяйка, властно прогоняя его движением руки.

– Прошу прощения, я всего лишь хотел-с заварить чай. – попытался оправдаться Сан Саныч, обходя обеденный стол.

– Иди давай, иди. С чаем придется повременить. Щас ко мне соседка на посиделки придет.

– В таком случае, я пойду к себе.

С этими словами молодой человек поспешил уйти.

Сан Саныч испытывал весьма странный спектр чувств. С одной стороны, ему полегчало от того, что возможно убийства не было, разве что в виде галлюцинаций в пьяном бреду, с другой, воспоминания об этом ужасе были столь ясными и четкими, что сомнений об истинности и явности произошедшего не давали ему покоя.

Что-то здесь не так… очевидно, что эта Лариса Леонидовна та еще фурия и если уж не убийца, то ей есть что скрывать.

Еще эта соседка, как снег на голову... неужели с ней кто-то и в самом деле общается? Необходимо подслушать их разговор. Быть может тогда что-то прояснится.

А до тех пор для Сан Саныча происходящее вокруг казалось абсолютным абсурдом и лишенным логики круговоротом событий, в центре которых он оказался, заехав на эту квартиру…

****

Сан Саныч решил не выходить здороваться, а покинуть свое укрытие после того как женщины усядутся беседовать. Его не интересовало кто такая и как выглядит эта соседка. Думы молодого человека занимал предмет их разговора… ему хотелось узнать о своей хозяйке как можно больше, чтобы понять стоит ли ему опасаться за свою жизнь. Если же окажется, что Лариса Леонидовна вполне нормальная женщина, то стало быть это у него глюки в голове и не все дома.

А, впрочем, все это вздор!

9.

– Ну Лариска-редиска, рассказывай, как поживаешь, что нового, а что старого… – заговорил ласковый женский голосок с кухни.

Сан Саныч стоял по ту сторону стены, разделявшей коридор прихожей с гостиной, приложив ухо к створке дверей.

– Да, слушай! – отвечала хозяйка. – Грех жаловаться! Жива, здорова, не померла еще, ну и славно себе поживаю, а там уж как Бог даст.

Заскрипел пол. С кухни женщины переместились в гостиную.

– Слыхала я, ты коммунальщикам задолжала и тебя выселять собираются. Ходят такие слухи. – заметила соседка.

– Ох, да поди попробуй, меня высели! Я отсюда некуда не уеду. Помереть здесь мне суждено. Понимаешь, Тамара Игоревна?! – уверенно парировала Лариса Леонидовна.

– Еще бы!

– Но не все так худо, как кажется. У меня на днях квартирант появился. Ну вот-с. На время учебы заехал. До декабря пока. Там глядишь с этих денег и рассчитаюсь с этими коммунальщиками, мать их, ворюги дранные, народ до нитки обдирают и себе в карман все кладут, а не в казну.

– Да уж… а что за жилец хоть? Приличный малый?

– Щегол один… студент. Странный тип. Уж шибко подозрительный. И еще с дурным чувством юмора. Но главное платит. – хозяйка глубоко вздохнула. – Собственно, а ты Тамара Игоревна, зачем пожаловала?

– Ну как зачем? Спрашиваешь… ты ведь мне десять тыш задолжала еще с прошлого месяца.

– Ох, совсем запамятовала… щас принесу.

Сан Саныч услышал, как Лариса Леонидовна поднимается и плетется на кухню. Он привстал с колен и одним глазом заглянул в окошко дверей. Его сковал ужас. Хозяйка приближалась сзади к сидящей спиной соседке, держа в руке молоток.

Сан Саныч открыл рот, но в самый последний момент его опередил смачный чавкающий звук, всплеск крови забрызгал окошка двустворчатых дверей.

– Лариса… – едва слышно, забулькала соседка.

Студент разжмурил глаза. Сквозь пупырчатое стекло на окошке сцена выглядела зацензуреной и замыленной, как если бы ее показывали по телевидению.

Фигура хозяйка замахнулась и всадила молоток по голове соседки.

Сан Саныч решил съехать этим вечером.

В его ушах звенело:

Чавк-бум

Чавк-бум

Сначала тяжелая сталь сокрушает кости, а затем брызжет кровь и мозг.

****

Бежать он решил ночью. Когда ведьма будет спать. Первым делом, как отсюда выберется, было решено идти в ближайшее отделение полиции и сообщить о двух убийствах, которым он стал свидетелем. Пусть эту злостную каргу накажут. Ей все равно недолго на этом свете осталось. Невелика потеря для общества. Одна никчемная жизнь во имя спасения многих других. А что если…

Самому свершить правосудие?

Лариса Леонидовна имела преимущества над двумя своими жертвами лишь за счет внезапности и удачных обстоятельств. С ним такого не прокатит. Он начеку и ей не застать его врасплох.

Дааа…. Сан Саныч схватился за эту идею.

Этой ночью, он заглянет в ее спальню и пока ведьма спит – задушит каргу подушкой.

А потом возьмет свои вещи и покинет этот злосчастный дом.

Кстати о вещах! Их Сан Саныч решил собрать заблаговременно, чтобы на случай непредвиденных обстоятельств сразу все прихватить и унести ноги.

Молодой человек опустился на колени, согнулся, заглядывая под основание кровати, куда в день заезда спрятал свой чемодан. Сан Саныч нащупал ручку на саквояже и потянул на себя, собирая дном сумки слой пыли и грязи, скопившийся на полу за долгие годы.

Затем Сан Саныч поставил саквояж на матрас и еще разок заглянул под кровать, дабы проверить не забыл ли чего. Всякое бывает. И лучше бы он не смотрел.

У самой стены распростерся тот самый пристав, которого он видал в столовке, напротив. Мертвый. Посиневший, в результате трупного окоченения и раздутый от выходящих наружу газов. Лишенный половины головы. В его служебную форму впечаталась кровь, а поверх нее собралась грязь и пыль с пола.

К своему удивлению, Сан Саныч остался спокоен. Его занимал вопрос: когда и как ведьма сумелп засунуть ему под нос тело своей жертвы?

Вот же вздор! Сан Саныч мотанул головой.

Тело исчезло. Под основанием кровати вновь чернела пустота.

Сан Саныч выпрямился с затекших колен и тихо засмеялся.

Он сходит с ума. Вот оно всему объяснение!

10.

Вечером разразился дождь. Небо чрезвычайно темное сгущалось над городом. Сан Саныч гулял по городу, собираясь с духом на предстоящее дело.

В девятом часу молодой человек вернулся домой. Он прошел в свою комнату. Снимая пальто, Сан Саныч услышал по ту сторону стены храп старухи из соседней спальни. Ведьма дремала.

Вот он шанс покончить со всем сразу, не дожидаясь нужного часа расплаты!

Сан Саныч взял свой вязаный клетчатый шарф, надел перчатки и тихо вышел из комнатушки. Сердце у него оглушительно билось, сбивая с толку.

Молодой человек дотронулся ладонью до ручки соседней двери и чуть промешкавшись, переступил порог.

Окутанная пледом, хозяйка дремала, расслабившись на кресле-качалке у изножья двуспальной кровати с накрахмаленным балдахином. Шторы задернуты, всю комнату окутывал густой мрак. Прикроватный светильник тускло горел желтым, отбрасывая тень на стене, с зелеными обоями советской эпохи.

С колотящимся сердцем и сдавленным от ужаса дыханием, Сан Саныч медленно проковылял до кресла-качалки.

Лариса Леонидовна мирно спала, приоткрыв рот. С виду никогда не скажешь, что это убийца, слетевшая с катушек старушенция, орудующая молотком для отбивки лучше, чем профессиональный теннисист ракеткой.

– Ну все… – прошептал Сан Саныч, закручивая вокруг тонкой шеи хозяйки шарф.

Глаза старухи распахнулись, когда студент потянул в разные стороны концы шарфа. Гримаса боли, ужаса и недоумения исказила ее до этого умиротворенное лицо.

– Что… что вы делаете? – зашептала она, жадно ловя ртом воздух.

– Спасаю свою жизнь. – процедил Сан Саныч, прикладывая больше сил.

– Прошу вас… пощадите… – Лариса Леонидовна зашлась кашлем.

Сан Саныч выложил последние силы, растягивая концы шарфа.

У старухи закатились глаза. Лицо застыло, став каменной маской. Она откинулась на спинку кресла и обмерла.

Сан Саныч, переводя дух, стянул с раскрасневшейся шеи ведьмы шарф и попятился назад, в ужасе от содеянного.

Его взгляд случайно скользнул на стену спальни, на которую лился свет из коридора.

Он увидел позади себя тень.

Фигура с молотком.

11.

Сердце его на миг остановилось. Он медленно повернулся. Спиной к креслу-качалке, лицом к двери. На пороге стояло нечто отдаленно напоминавшее Ларису Леонидовну.

Кожа прогнила и почернела, туго обтянув череп, так что были видны выступы костей. Щеки впали, безгубый рот растянулся в улыбке, обнажающей обломки пожелтевших кривых зубов. Глазные яблоки выпали из орбит, а зрачки косили в разные стороны.

Некогда добротный халат превратился в лохмотья, висевшие поверх мертвого почти скелета тела.

На плече покоился обагренный кровью молоток для отбивки мяса.

­– Сгинь нечистая сила… – прошептал Сан Саныч и хотел было бежать, но не смог дернуться с места.

Его ноги прилипли к полу. Как будто подошвы намазали самым крепким клеем из всех существующих. Сан Саныч поднял голову и увидел, как старуха медленно направляется в его сторону, опустив молоток с плеча.

Он хотел защититься и поднять руки, но те не подчинились. Они оставались висеть вдоль швов. У него двигалась только голова. Задыхаясь от ужаса и сдавливающей, как тиски паники, Сан Саныч мотал головой по сторонам, стараясь не смотреть на приближающийся неизбежный конец.

Старуха доковыляла до него и остановилась почти вплотную. Сан Саныч нашел в себе силы встретиться с ней лицом к лицу.

Она впилась в него взглядом стеклянных водянистых глазищ.

Студент отвернулся, запрокинул голову и уставился в потолок, шепча дрожащими губами Отче Наш.

Старуха отошла на пару шагов назад, виртуозно жонглируя молотком.

Удар превратил в крошки коленную чашечку Сан Саныча. Но он не упал и даже не закричал. Но он не смог открыть рот и боль сожгла его изнутри, не имея возможности вырваться через голос.

Какая-то неведомая сила продолжала держать его на ногах, сковав ему тело и запрещая двигаться.

Старуха сокрушила ему ребра и их обломки, как сотни иголок впились в бок, попутно разорвав кожу и выйдя наружу.

Сан Саныч обливался потом от боли. Его стиснутые зубы громко заскрежетали, стираясь в трении друг об друга.

Старуха с кривой ухмылкой отступила назад и раскачав молоток раскрошила его второе колено.

За вспышкой боли, Сан Саныч ощутил возвращения контроля над телом. У него подкосились ноги, и он распластался на полу. Ребра еще больнее впились ему в бок. У него хватило сил лишь на сдавленный стон.

Широко расставив ноги, ведьма встала над ним, закрыв своей фигурой дверной проем и свет из коридора. Она обхватила рукоятку молотка двумя клешнями, а клин оказался нацелен в место сильно ниже живота распростершегося на полу несчастного.

Сан Саныч закрыл глаза. Карга со всей мощи всадила клин молотка ему в пах.

Сколько звенели крики определить невозможно. Но его возгласы оборвались, когда молоток ведьмы с чавкающим звуком втиснулся в мякоть его макушки.

Чавк-бум.

Чавк-бум.

Чавк-бум.

12.

В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, одна молодая девушка с чемоданом в руке поднималась по крутой кованной лестнице в парадной величественного готического дома с заостренными в небо пиками крыш. Дома, являющегося жемчужиной готики Петербурга.

Она остановилась на пороге квартиры и позвонила в дверь. Сквозь образовавшуюся щелку между наличником и створкой, на нее смотрели блестящие глаза миловидной пожилой дамы в элегантном халате.

– Да, дорогуша?

– Я у вас комнату сняла на лето. Позволите войти?

– Входи, родная, чувствуй себя как дома.

Девушка взяла, поставленный на пол чемодан и переступила порог.

Хозяйка с аккуратностью прикрыла дверь.