Карибы

(12 июня 1608 года. Остров Кюрасао )

– Франсуа! Франс! Франсуа, дьявол тебя раздери, ты где? – голос Лили ударами кузнечного молота раздавался в голове.

И зачем так орать? Господи, как же башка болит... Ни черта не помню.

– Франс, краба тебе в портки, ты где, увалень?

Ага, я увалень… как же… Да на мне вся эта чёртова таверна, чтоб она сгорела, последние лет пять только и держится. Франс туда, Франс, сюда. Принеси, подай, подогрей, наруби, рыбы налови Кстати, с этим проблема, много в последний год нового появилось - не знаешь, съедобно ли… Хотя две последние обязанности – приласкай и обогрей – мне по сердцу.

– Франсуа?! – уже с волнением…

Да, пора вставать. Только отчего мне так хреново-то? Что вчера было? Бааа! Так я ж вчера пять золотых продул…. И кому? Какому-то юнге, щенку, с... Как его? Твою ж …. Паломник? Нет… «Пилигрим», вот… Перепил меня гадёныш. Меня, Франсуа Реве, уделал сопливый молокосос! И куда в него влезло-то столько? Ведь ни в одном глазу, сидел да скалился. М-да… Видать и правда старею. Кончился ты, Серый пёс, а были годы, когда... Эх! Ладно, сам виноват. Мог бы догадаться, что связываться с теми, кто вчетвером фрегатом правит себе дороже… Вон Билли пытался старпома ихнего задеть, так он как глянул – Ворон и притих, а потом свалил по-тихому.

–Фраааанс?

Да, иду я, иду. Господи вседержитель, вечно ей не терпится...

Через пару дней.

Интересные дела творятся…

– Значит, сам видел, говоришь? – я затянулся….

Эх! Отличный табак. Хорошо, что я таки уговорил тогда Лили принять от Ворона долг добром, а не ждать золота. Ох и пилила она меня, с неделю. Думал всё - пора искать новую гавань. В мои-то сорок шесть, это проблематично. Обошлось. Теперь же стало ясно - не прогадал. Похоже, нет больше Билла. Жадность Билла погубила. Как дураком был, так дураком и помер. Всё мечтал Рыжего обскакать…. Флотилию хотел. Дурень…

–Клянусь Святой Девой Марией! Франс, ты мне веришь?

Прошло уже два дня, а Диего никак в себя прийти не может. Крестится и молится. Даже зубной боли больше не замечает. Всех святых в раю уже достал, наверное. Того и гляди от усердия и впрямь кого вызовет. Боюсь, только не оттуда, откуда надо… Будут слушать ангелы господни такого грешника … Держи карман шире…

– А ты рассказывай, рассказывай! – хороший табак…

– Сызнова?

– Угу, по порядку! – ничего нового не скажет… мне подумать и его занять надо . Нечего народ мутить, и так остров на ушах стоит. Шутка ли, две дюжины ребят и корабль пропали. Исчезли, испарились, словно и не было. Только этот горе-капер, выйдя ночью помочиться, видел, как шлюп Билли, окутанный синим огнём, пошёл ко дну прямо в бухте, а до этого заметил такие же всполохи на палубе соседнего судна – "Пилигрима"

– Прямо там, где стоял?

– Вот те крест. Не веришь?

– Верю, рассказывай дальше!

Нет там ничего . Мальчишки ныряли, вчера два дублона на них потратил – пусто. Вообще. Ни «Ветра», ни «Миранды», что два года как затонула, ни трупов. НИ-ЧЕ-ГО.

М-да… не чисто здесь… Ох, не чисто …. Покрошить две дюжины молодцов, потопить корабль, и всё тихо да гладко… Дела… Хотя, чему я удивляюсь? Утром, того же дня пришли снова, как ни в чём не бывало, заказали ром, от которого де голова не болит. Хотел было послать, да вдруг понял, что не только башка трещать перестала, но и ломота костей прошла, и кашель… Совсем … Я и застыл, сказать ничего не могу, оторопь взяла, а парень возьми да подмигни…. Его рук дело - не иначе. Купили провизии, аккурат на пять золотых, и были таковы... Вечером подняли якорь и ушли… Вот и славно….

– Ты это, Диего, хорошо, что рассказал только мне… Сегодня тут побудь, никуда не выходи, а завтра…, – забористый табак.

– Что завтра?

– Будет день, будет пища…, – особенно рыбам... Нечего народ мутить…