Карма на нуле

В одной из комнатушек общежития — тех самых, что строят не для жизни, а для выживания на минималках — сидел человек. Звали его Алексей Александрович Балдаев, но в детстве ему приклеили прозвище «Кощей», и оно держалось крепче, чем штукатурка на стенах. Внешность у него была соответствующая: тёмные волосы торчали во все стороны, будто их тоже выгнали с работы, очки сидели на носу с видом обречённого, а спина была настолько сутулой, что, казалось, сама гравитация решила: «Хоть этому парню и так тяжело — придавлю ещё чуток».

Перед ним на столе мерцал монитор, по экрану которого, как муравьи по трупу надежды, бежали строки кода. Пальцы его скакали по клавиатуре с той скоростью, с которой у других бьётся сердце при виде зарплаты. Вокруг — быт человека, который давно перестал верить в «уют»: узкая кровать с продавленным матрасом, стеллаж, забитый хламом категорий от «ещё пригодится» до «давно пора выбросить», кухонный стол с походной газовой плиткой — потому что нормальной кухни в общежитии, разумеется, не предусмотрели. В холодильнике лишь болтался трупик повешенной мыши, ибо еды там уже давно не было.

— Есть! Готово! — воскликнул он, подняв руки, будто принимал овации в театре, где зрители — тараканы под плинтусом. — Теперь у меня точно всё будет. Теперь и жильё поудачнее найду.

Он скачал результат на флэшку — последнюю надежду на лучшую жизнь — и переключил монитор на рекламу. И тут же пожалел.

По экрану плыла идиллия: берёзки, девушка в кокошнике, белокаменные города, эльфы, гномы, Дракула в плаще. Голос, сладкий, как сироп из поддельного мёда, вещал:

— Добро пожаловать в «В гостях у Сказки»! Станьте кем угодно! Месяц всего за 300 кредитов!

— А про капсулу за пятьдесят тысяч — молчок, да? — фыркнул Лёха. — Где простому смертному взять такие деньги? Видимо, в сказке бедных не бывает. Или они там — декорация?

Ему было 33 — время, о котором в старину говорили: «возраст Христа». Только вот вместо чудес у Лёхи были долги, вместо учеников — соседи, которые стучали в стену, если он кашлял ночью, а вместо воскрешения — попытка не умереть с голоду.

Отец погиб, когда ему было два года. Мать говорила — «в аварии». Но каждый раз, когда заходила речь, она отводила глаза и бормотала: «О мёртвых — либо хорошо, либо никак». Лёха давно понял: папаша, скорее всего, был пьян. Но правда так и осталась в тени — как и всё остальное в его жизни.

Мать растила его одна, работая уборщицей в здании администрации их городка. Её зарплаты едва хватало оплатить коммуналку и его учёбу, а вот на еду почти не оставалось. В детстве он был тощим, длинным подростком, ужасно замкнутым в себе. Из-за своей внешности его всегда гнобили сверстники. Называли тощим, дылдой, иногда Балдой по фамилии, но сильнее всех, все же, прицепилось прозвище «Кощей». Понятное дело, такое обращение вовсе не располагало к себе.

Никаким спортом он не занимался — не лежала у него душа к этому. Лучшим другом с детства был его старенький компьютер — единственное, что осталось от неизвестного отца. Обычные кремниевые компьютеры остановились в развитии ещё лет пятьдесят назад — они достигли потолка своих возможностей, поэтому даже его старый комп не терял актуальности и сейчас.

С детства он увлекался программированием. Сначала научился сам писать мелкие программки, а потом и посерьёзнее чего пробовал. В итоге с четырнадцати лет начал помогать матери, оказывая небольшие услуги людям: то айфон 55-й модели разлочить, то защиту с Windows 2100 снять. Так они и жили в общежитии, худо-бедно сводя концы с концами, пока она тоже не покинула этот бренный мир, оставив его одного в их маленькой комнатушке.

Характер у него к зрелости сформировался ужасный. Никогда не стеснялся, глядя прямо в глаза человеку, высказать всё, что о нём думает. Поэтому друзей особо не нажил. Не с кем даже в пятницу пивка хлопнуть. Конечно, пробовал устраиваться на официальную работу. Программистом быть не получилось — уметь-то умел, но самоучек без бумажки о высшем образовании никуда не брали. Зато был клепальщиком, сварщиком, монтажником, да кем только не был — даже поваром. Но из-за его нелюдимого характера и замкнутости в себе нигде надолго не задерживался. Ведь он вполне мог обматерить своего начальника, сказав ему в лоб, какой он чудак на букву «М».

Нет, он не мог сказать, что ненавидит всех других людей, но всё же и любить их особо не за что. Каждый живёт сам по себе и тянет одеяло на себя. Но, не ему их судить — сам-то чем лучше?

Сейчас на дворе был 2131 год. Человечество за это время так и не вышло толком в космос. Дальше Марса ещё ни один живой человек не был — лишь автоматические зонды бороздили глубины космоса где-то за пределами Солнечной системы и слали нам красивые картинки. Зато учёные вплотную подобрались к квантовой физике. Им удалось создать квантовый компьютер такой мощности, что он мог рассчитать целую вселенную с мельчайшими деталями. Из-за выделяемого им тепла его пришлось разместить на Луне, под поверхностью. А сверху воздвигли купол, который и обогревался этим компьютером. Внутри купола были все условия как на Земле, кроме гравитации, разумеется. Там размещался научный центр, в котором жили учёные и баловались тем самым компьютером.

Но это было лет тридцать назад. Время не стоит на месте, и теперь эти функции выполняет новый квантовый компьютер, который уже размещён прямо в открытом космосе. Он является полностью автономной космической станцией и кружит вокруг Солнца рядом с орбитой Меркурия. Учёные теперь сидят дома, на Земле. Им удалось придумать систему отвода тепла в космос и при этом поглощать солнечный свет в качестве источника энергии.

А старая лаборатория на Луне была продана с аукциона. Её купила одна крупная компьютерная корпорация — не буду говорить какая, да вы и так уже догадались. И вот теперь величайшее достижение человечества служит для развлечения. Были созданы несколько миров, наполненных разного рода персонажами и правилами. Такая вот развлекуха получилась для богатеньких игроков. Игра «В гостях у Сказки» тоже была из их числа. Новый проект какой-то.

Система связи, основанная на квантовой запутанности, работает мгновенно, невзирая на расстояния. Это позволило создать капсулы, которые обеспечивали прямое соединение мозга и вычислительных мощностей компьютера. Человек полностью пребывал в ином мире, а капсула исполняла за него все физиологические потребности. Эти капсулы пока могли позволить себе лишь богатенькие игроки, которым деньги девать некуда. Они же и донатили в игру кучу реальных денег.

Существовал ещё и кустарный, так сказать, пиратский способ подключения — это был отдельный шлем ВР. Он надевался на голову и обеспечивал соединение мозга с игрой, но вынуждал через определённое время выходить в реал и делать все свои дела: есть, спать, срать (простите). Но разрабы закрывали на это глаза, ибо для подключения всё равно нужно платить абонентку.

Лёха пока даже и мечтать о такой штуке не мог. Даже на пиратскую версию оборудования нужно десять тысяч кредитов. А его вот уже месяц как выгнали с последней работы. Даже дворником он не смог работать — не сдержался и опять рассказал начальнику, кто он такой. Мол, все его бесят! Так и норовят указывать, что ему делать и как жить. Даже двор подметать надо по технологии, а не просто веником махать. Ну, он и послал его куда подальше, а в итоге опять безработный.

В общем, денег уже почти нет, за комнату не плачено, и жрать уже дома нечего. А тут заказ — по компьютерному, по хобби его. Предложили ему взломать одну базу. Очень уж хитрая у неё криптозащита была. Денег пообещали аж 20 000 кредитов. Тогда ещё подумал: а вдруг чего незаконное? Но, блин, такие деньжищи! За столько надо полгода тротуар мести.

Неделю он мучился, пока у него во сне идея не появилась — какая, не скажу, сам не знаю. Сегодня у него получилось взломать эту защиту.

— Может, всё-таки глянуть, что там? За что платят такие деньги?

Снова переключившись на компьютер, убрал с экрана рекламу и открыл только что взломанную базу.

— Мама дорогая… — слова оборвались внезапно. Это было всё, что у него получилось сказать.

В этой базе хранились реквизиты счетов с суммами на них. Цифры были космические, не зря такая защита. Также присутствовали ключи и пароли для совершения транзакций с этих счетов. Да такая информация гораздо больше стоит. Она стоит жизни.

— Опять ты, Лёха, вляпался. Да так, что хрен отмоешь, — тихо прошептал он.

Сделав ещё одну копию взломанной базы, удалил её с компьютера и подчистил все реестры. Теперь у него было две копии и никаких упоминаний в его системе. Самое время связаться с заказчиком.

***

В темном переулке, где даже крысы ходили с оглядкой, тускло раскачивалась лампочка на ржавом столбе — будто сама тьма не решалась выключить её окончательно. Воздух пах мочой, плесенью и отчаянием. У мусорного бака горела пачка газет в ржавой урне, отбрасывая дрожащие блики на стены, покрытые граффити эпохи «нам всё равно». Рядом, свернувшись в комок, лежал бомж в лохмотьях, похожий на выброшенный манекен, которому не хватило денег на вторую руку.

Лёха огляделся. Никого, кроме этого несчастного.

«Ну и напутал я, похоже», — подумал он, но всё же подошёл. А вдруг это и есть тот самый «заказчик» — человек, который обещал двадцать тысяч за то, чего лучше бы не трогать.

— Как-то пасмурно сегодня, вы не находите? — произнёс он, будто комментируя погоду в пустыне.

Бомж приподнял голову, хрипло рассмеялся:

— Промокнуть боишься? Сахарный, что ли?

Пароль сошёлся. Теперь — дело.

— Принес? — спросил бомж, уже без улыбки.

— Принес. Деньги покажи?

Из-под грязных лохмотьев появился плотный пакет. Бомж раскрыл его — внутри лежали новенькие, хрустящие купюры. Он показал содержимое и тут же спрятал обратно, как будто боялся, что деньги испарятся.

— Давай сюда, я проверю, — прошептал он, оглядываясь по сторонам, будто за каждым кустом (а кустов здесь не было) прятался шпион. Взяв флэшку, он достал планшет — старенький, но рабочий — подключил устройство и начал листать файлы, бормоча:

— Так… Ага… Нормально. Ты заработал свои деньги.

Он уже потянулся за пакетом, чтобы передать оплату, — как вдруг в переулок с обеих сторон ворвались полицейские машины. Сирены завыли, фары ослепили, и выходы оказались перекрыты.

Дело было дрянь.

Лёха, не раздумывая, вырвал флэшку из планшета и швырнул её в горящую урну. За ней полетел и пакет с деньгами. Огонь вспыхнул ярче — будто само адское пламя приветствовало новые жертвы.

Полицейские выскочили из машин, направили оружие и рявкнули:

— Вы арестованы! Встать лицом к стене! Не сопротивляться! Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас!

Глаза бомжа-заказчика чуть не вылезли из орбит. Он смотрел на огонь, в котором сгорали и данные, и деньги, — и, видимо, его карьера, если не жизнь.

А Лёха молча развернулся, поднял руки и прижался лбом к холодной кирпичной стене. С этими парнями не шутили. Лучше уж наручники, чем пуля в затылок.

Заказчик, немного опомнившись, последовал его примеру. Пока менты подходили сзади, надевая браслеты, Лёха тихо прошептал ему:

— Есть ещё копия. Но она будет стоить миллион. Дома не ищите — не найдёте. Убьёте меня — тоже не найдёте. Хочу миллион кредитов. Не обсуждается. Только тогда скажу, где она.

На его запястьях щёлкнули наручники. Но в последний момент он успел заметить — на лице заказчика мелькнула ехидная улыбка.

***

Некоторое время спустя.

В ресторане «Лагуна», где даже воздух пах деньгами, старым вином и страхом официантов, играла живая музыка. Молодая певица в платье, за которое можно было купить квартиру в провинции, напевала поп-хиты времён, когда ещё существовал интернет без квантовых серверов.

За одним из центральных столов сидел Сергей Палыч — рослый, лысый, в безупречном костюме, будто только что сошёл с обложки журнала «Как выглядеть богатым, даже если ты съел последнего кота». В одной руке он держал носовой платок, которым то и дело вытирал потеющую лысину (нервы, видимо, шалили), в другой — вилку, которой пытался убить мёртвого лобстера. Тот, даже будучи сваренным, упрямо отскакивал от тычков, будто издевался над самой идеей «еды».

— Больше никогда не буду заказывать этого рака-переростка! — рявкнул Сергей Палыч, так что певица поперхнулась нотой, а официант уронил поднос с бокалами. — Да как же жрут эту хреновину?!

В этот момент к его столу, ступая на цыпочках, как будто пол был раскалённым, подошёл человек в костюме попроще и широкополой шляпе — будто сошёл с плаката про гангстеров 1920-х, несмотря на то, что нынче был 2131-й. Он снял свою шляпу и замер, держа её в руках, его пальцы слегка дрожали.

— Добрый вечер, Сергей Палыч, — прошептал он, не поднимая глаз.

Сергей Палыч даже не повернул головы. Продолжал тыкать в лобстера.

— Ну? Как всё прошло? Данные у нас? — бросил он, не отрываясь от «охоты».

— Менты взяли его слишком рано, — выдавил подручный, голос дрожал. — Он успел спалить и деньги, и данные. И ещё… — он замялся, будто боялся произнести следующие слова, — …заявил, что у него есть копия. Хочет за неё миллион.

Тишина.

Сергей Палыч медленно опустил вилку.

Повернул голову.

Его лысина вспотела ещё сильнее. Глаза сузились, как у кобры перед укусом.

— Какой, к чёрту, миллион?! — взорвался он, хлопнув кулаком по столу так, что лобстер подпрыгнул, а певица взвизгнула и упала в обморок. — После того, что он видел, его ВАЛИТЬ НАДО! Сжечь! Растворить в кислоте! Сделать из него удобрение для моих орхидей!

Подручный побледнел. Отступил на шаг. Шляпа дрожала в его руках.

— С-согласен, Сергей Палыч, — заикаясь, выдавил он. — Но… сперва надо вытянуть информацию…

Сергей Палыч тяжело дышал. Секунду казалось, что он сейчас встанет и лично отправится разбираться. Но потом — вздох. Он вытер лоб платком, бросил взгляд на лобстера… и вдруг заметил рядом с тарелкой металлический инструмент.

— О! А это что? — спросил он, нахмурившись. — Это что за хреновина?

— Щипцы, Сергей Палыч, — тихо ответил подручный. — Нужно панцирь ему разломать.

Сергей Палыч уставился на щипцы.

— Да ты что? — удивился он, и в его голосе вдруг прозвучало почти детское недоумение. — А я-то думал, зачем мне эти пассатижи притащили! Как будто я тут провода чинить собрался!

Он даже усмехнулся — коротко, сухо. Но этого хватило, чтобы подручный чуть не упал от облегчения.

— Ладно, — сказал он тихо, почти ласково. — Закажи капсулу полного погружения. Потом скажу, что делать.

Подручный кивнул так быстро, будто его шея была на пружине, и уже разворачивался, чтобы уйти.

— И ещё, — добавил Сергей Палыч, не повышая голоса, но так, что мужик замер на месте. — Если ты ещё раз принесёшь мне плохие новости… я заставлю тебя есть этого лобстера. Целого. С панцирем. И без пассатижей.

Подручный сглотнул, кивнул и исчез за дверью быстрее, чем гаснет свет.

Когда он ушёл, Сергей Палыч достал старомодный мобильник — без экрана, без видеосвязи, просто «трубку», как в древности. Поднёс к уху и сказал, уже спокойно, почти дружелюбно:

— Здравствуй, уважаемый. Мне нужна от тебя ответная услуга. К вам попал некий Алексей Александрович Балдаев. Да, знаю, что выпустить не можете. Но вы можете отправить его на программу перевоспитания. Мне нужно, чтобы его запихнули в игру и поставили в максимально невыгодные условия. Да, это всё. Спасибо. Будут проблемы по нашей части — обращайся.

Он положил трубку, посмотрел на лобстера, взял щипцы… и аккуратно, с почти отеческой нежностью, расколол панцирь.

— Ну что ж, — пробормотал он. — Хочешь поиграть? Посмотрим что у тебя получится…

***

Алексея посадили в камеру предварительного заключения. В ней уже сидел один «гость» — мужик в грязном спортивном костюме, с не бритым лицом и улыбкой, будто он выиграл в лотерею.

— Ты чего такой угрюмый, как плотва в садке? — обратился он к Лёхе, обнажая жёлтые, кривые зубы. — В первый раз, что ли?

— Ага, — буркнул Лёха, лениво подняв взгляд на собеседника.

— А чего натворил-то?

Лёха колебался. Но потом, пожав плечами, сказал:

— Залез, куда не следует.

— И всего-то? — удивился сосед. — Мой тебе совет: не отпирайся. Признай вину — и не парься. Посидишь в игрушке год-другой — выйдешь. Я так уже лет десять живу. Как отпустят — опять чего-нибудь накосячу и сюда. Там классно. А в этом мире мне делать нечего. Тут я — никто.

Лёха задумался. И правда: в настоящую тюрьму теперь сажали только убийц и террористов. Остальных — в виртуал. Дешевле, гуманнее, эффективнее. Система «исправляет» через опыт, через страдание, через абсурд.

Он всё рассказал: про заказчика, про защиту, про то, что база уничтожена, компьютер почищен, копия сгорела. Про вторую копию, разумеется, умолчал.

Приговор был милосерден: пять лет в Программе Социальной Реабилитации «Возрождение-7», или до выполнения условий, которые система определит сама, исходя из его психотипа. Условия, как выяснилось позже, включали: стать человеком.

Его перевезли в центр реабилитации. Там пришлось раздеться, помыться (впервые за неделю), и лечь в капсулу — ту самую, о которой он мечтал, глядя на рекламу «В гостях у Сказки».

Капсула наполнилась густым серебристым гелем. Несколько игл вошли в вены. Крышка закрылась с шипением. К голове прикоснулись холодные электроды.

И вдруг — абсолютное счастье. То, что было недоступно безработному программисту-самоучке, теперь досталось ему бесплатно. Тепло. Тишина. Погружение.

«Ну что ж, — подумал он в последний момент. — Поиграем».

И его сознание покинуло реальность.