Карта

КАРТА

Фантастическая повесть

МаксВ

Глава 1

Буря никак не унималась – порывы ветра время от времени сминали потоки дождя, и тогда они плескали дождевой водой в окна, словно развеселившийся великан, – полными пригоршнями. Могучие деревья в окружавшем дом парке стонали и скрипели, от души нахлёстывая друг друга намокшей листвой.

Из холла на первом этаже, где Андрей Кораблёв стучал ногтем по стёклышку барометра, проклиная мерзкую, ветреную погоду, он услышал звон бьющегося стекла в своём кабинете. На звук эхом отозвался очередной порыв ветра, по окнам мелькнул блеск молнии, и после, словно залп гигантской пушки, прогрохотал громовой удар. Весь большой дом изрядно тряхнуло. Ковёр в холле покрылся рябью, как спина гигантской змеи. Люстра закачалась на толстой цепи, бросая на панели стен тени, похожие на летучих мышей. Андрей бросился в кабинет, чуть не столкнувшись по пути с недособранным макетом ратника в кольчуге, и попал как раз вовремя, чтобы увидеть, как новенькая горничная Наталья, разразилась плачем.

Ковёр у её ног был усыпан осколками стекла, отблёскивающими в свете настольной лампы, как последствия уличного боя. Кораблёв поднял взгляд.

На северной, глухой, без окон стене кабинета, висели артефакты его личной коллекционной страсти – карты в рамках. Они все были разные – одни потускневшие, затёртые от времени, другие – яркие и цветные, некоторые очень старые, вычерченные с любовью, старательно раскрашенные, щедро усыпанные витиеватыми надписями, сделанные руками давно умерших людей. Эта стена доминировала в комнате. Карты сверкали на фоне занавешенных окон и книжных полок с современными, невзрачными научными книгами. Они повествовали об отчаянных, великих путешествиях через неизвестные океаны, о манящих туманах неоткрытых земель и зове морских сирен. Соленый и сырой запах морской романтики дышал в них при пристальном изучении. От красок и пергамента веяло соблазнительной неизвестностью.

В центре карты Средиземного моря конца пятнадцатого века и в верхней её части, где были обозначены россыпью острова Эгейского моря и сама Греция, где открывалась самая яркая золотая краска, в стекле красовалась расколотая дыра в форме звезды.

– Простите меня, хозяин. Сама не знаю, как это случилось.

Нос у Натальи был распухшим и красным, подбородок заметно дрожал. Она уставилась на него, крепко прижимая руки к заплаканному, мокрому от слёз лицу. Увидев её искренние переживания по поводу произошедшего, гнев Андрея мгновенно испарился. Наташа была дочерью старой Натальи, которая работала у его отца, ещё в конце восьмидесятых, за несколько лет до переворота. Тех времён Кораблёв почти не помнил, отца видел редко, – он в ту, ушедшую ныне эпоху, с группой единомышленников выстраивал свою промышленную империю, – производство химических реагентов, ту самую финансовую базу, которая до сих пор поддерживала праздную, роскошную жизнь его сына. Праздность была, конечно, относительной, потому что Андрей после смерти отца участвовал в управлении концерна до сих пор, но нелюбимый бизнес высасывал все запасы его энергии. Партнёры же, напротив, часто недооценивали стараний председателя Совета директоров, скептически кивая между собой на унаследованное им богатство.

Но если отца в детстве Кораблёв практически не видел, то домработница всегда была рядом. И глядя на заплаканную Наталью, Андрей видел перед собой в первую очередь её мать.

Карта оказалась не повреждена. Он сделал четыре быстрых шага к раме и осмотрел её. Стекло оставило странный голубоватый оттенок. Оно разбилось в форме неправильной, восьмиугольной звезды.

Андрей повернулся к горничной:

– Всё в порядке, Наташ. На карте никакого повреждения нет. Не переживай так. И ради бога, перестань плакать!

– Простите меня, хозяин...

– Что ты здесь делала ночью, в такое время?

Заплаканная девушка указала на кофейный столик. Чайник, накрытый салфеткой ручной вышивки, чашка на блюдце, молоко и сахар, нарезанные булочки, масло и скляночка с вареньем напомнили Андрею, что он сам просил, чтобы принесли чай.

– А почему принесла не Марина Петровна?

Марина Петровна была ещё одной горничной.

– Эта ночь у неё выходная, Андрей Сергеевич…

– А, – кивнул Кораблёв, – Понятно. Но это уже не важно. Наверное, сильный порыв ветра, и гром сильно тряхнули дом, он ведь всё-таки из брёвен, хоть и толстенных. Вот каркас и сместился, тряхнул стену, стекло и раскололось… и нечего тут больше думать. Только убери осколки… И осторожнее, не порежься.

– Да, хозяин, сейчас всё подмету.

В этот момент зазвонил телефон.

– А, чтоб тебя! – недовольно воскликнул Андрей, и подошёл к стеновой консоли, где, как паук, притаился телефон, соединённый паутиной со всем миром. Голос на другом конце провода оказался незнакомым. Должно быть, буря повредила линию так же, как расколола на карте стекло. Кораблёву показалось, что говорит пожилой мужчина, но из-за помех и треска об этом можно было лишь догадываться:

– Андрей Сергеевич?

– Да, это я. Слушаю вас.

– Я говорю с Андреем Кораблёвым, который интересуется картами?

Внутренняя защита Андрея «щёлкнула», и он напрягся, ожидая, что прозвучит дальше. И незнакомый голос продолжил:

– Не хотите приобрести старенькую карту? У меня есть кое-что, думаю, вы должны это увидеть.

– Вы так считаете?

– Может я подъеду к вам в «Шервуд»?

Королёв усмехнулся:

– Вы и название посёлка уже выяснили?

Не отвечая прямо, телефонный собеседник сообщил о другом, подразумевая положительный ответ:

– Я сейчас звоню от администратора городского каршеринга. Могу взять машину, и быть у вас через полчаса.

Приняв подсознательно решение о том, что он разговаривает с человеком старше себя, Кораблёв подумал, что неправильно будет отказывать старику в такой небольшой просьбе, тем более что тот хотел предложить некие старинные схемы. «А вдруг попадётся что-нибудь по-настоящему интересное, красивая графика, яркие краски?» – подумал он, и ответил согласием:

– Хорошо, э-э…?

– Исак Архипович Негони́дур.

Андрей пожал плечами и продолжил:

– Очень хорошо, Исак Архипович. Думаю, вам срочно нужно продать свой «портулан», раз вы собираетесь ехать в такую погоду. В таком случае приезжайте. Осторожнее на трассе – не торопитесь, буду ждать.

После последних его слов телефон стал мёртвым. Может, продавец карт положил трубку, а может, бурей оборвало кабель.

Кораблёв поглядел на Наталью, заканчивавшую убирать осколки. На самом деле странно, что стекло вдруг разбилось. Кажется, не так сильно и тряхнуло. В своё время он купил это сокровище всё целиком – раму, саму карту, и рама была уже застеклена. Скорее всего, стекло было старым и хрупким. Он поставил в уме галочку – поменять все другие рамы на картах.

Вполне возможно, что увлечение коллекционированием карт составляло слишком большую часть его жизни. Но Андрей в своей жизни пробовал и другие способы богатых людей проводить свободное время, и однажды решил, что все они скучны, либо чересчур помпезны, или же банально грубы. И ещё – его интерес к географическим изображениям земной поверхности вырос из давнего, и довольно странного случая. Он сам несколько раз пробовал рассказывать эту историю в кругу близких знакомых, но, встречая остро поднятые брови и недоверчивую улыбку, перестал об этом распространяться. Теперь же, в этот промозглый от бури вечер он подумал, хотя и не в первый уже раз – а если он следует воле клочка старинной бумаги? Но главным фактом было то, что поиски всё ещё продолжались…

Кусочки хлеба, что принесла горничная, хорошо поджарились, в камине ровно гудело пламя. Может, это и расточительно, но также и благо, что коллекция карт так сильно занимает его. А чем ещё заняться вечерами? Именно так и размышлял Андрей, глядя на языки пламени.

Он налил себе чай, добавил чуть молока, сахара и развалился в кресле со скользящим сидением и спинкой, зафиксированной в удобном положении, к которому он привык за много лет. Хорошо быть живым. Хорошо быть богатым, когда твоими деньгами управляют в далеком застеклённом офисе в московской высотке. Хорошо жить полной жизнью в «Шервуде», и уезжать на весь сезон на раскопки, работая с людьми, которые разделяют его страсть к археологии. Гораздо лучше, чем тратить в жизнь в погоне за прибылью. Это убило бы его в течение трех месяцев.

Следующий сезон он проведёт, – если будет сопутствовать удача, – в Турции. Там будут большие раскопки, много находок, и несомненно, ещё одна глава добавится к книге знаний о прошлом Человека. Будет совершено много открытий, и изрядная часть его личных финансов будет вложена в дело приоткрытия завесы прошлого. Да, хорошо иметь цель в жизни!

Он сделал глоток чая, откусил от кусочка прожаренного хлеба, намазанного толстым слоем хорошего сливочного масла, и поставил чашку на широкий подлокотник. С покалывающей изнутри тревожностью подумал, что этот странный старик явится к нему из бушующего снаружи урагана…

А ведь Исак Архипович не теряет времени даром. Сейчас, вероятно, едет по дороге под свист ветра и стук дождя по лобовому стеклу. Судя по голосу, это был человек решительный и настойчивый.

И поздний гость уложился в обозначенные им полчаса. Скоро раздался звон дверного колокола, и горничная впустила в дом гостя. Сказав, что принесёт свежего чая, прикрыла за собой дверь в кабинет.

Негони́дур прошёл вперёд, и протянул руку. Почувствовав крепкое пожатие, Кораблёв с интересом взглянул гостю в лицо. Перед ним стоял старый, в возрасте глубоко за шестьдесят седой человек. Его волосы были чисто-белые, длинные и убраны в стянутый хвостик. Тонкое морщинистое лицо тёмно-коричневого цвета казалось дубовой рамой вокруг голубых глаз, таких голубых, что они выглядели почти что белыми. Он подошел к Кораблёву осторожной походкой, появляющейся с возрастом. Лицо его словно сошло со страниц старинных книг, полных романтики, которые Андрей читал в детстве, лицо, по сравнению с которым лица современных людей казались пустыми. На нём были ярко синие джинсы и длинный непромокаемый плащ, с которого ещё стекали струйки воды. Первым делом гость извинился за свой наряд:

– Очень спешил, подскажите, куда повесить эту мокрую хламиду?

– Да, пожалуйста, вот вешалка у двери. Вы не заметили, мимо прошли. Давайте, я вам помогу, – отзывчиво среагировал хозяин, и протянул обе руки, чтобы принять одежду.

– Да нет, спасибо за гостеприимство, я сам справлюсь, – ответил гость, и отправился к вешалке, где и разоблачился из промокшего одеяния.

– Надеюсь, вы хорошо доехали, – сказал Андрей, показывая гостю на стул, – Должно быть, это очень важно для вас, – и огляделся в поисках тубуса с картами. Заметив его взгляд, Негони́дур со смущённой улыбкой развёл руки в стороны:

– Я не продаю карт, Андрей Сергеевич. Но я интересуюсь получением карты…

– Извините, уважаемый Исак Архипович, – резко и раздражённо перебил его Кораблёв, – если вы знаете, что я коллекционирую карты, то должны хотя бы и догадаться, что я их не продаю. Я…

– Об этом мне хорошо известно, Андрей Сергеевич. Я интересуюсь одной определенной картой. Картой, которой, я уверен, у вас тоже нет.

– И что это значит?

Глаза старика в этот момент были полуприкрыты набрякшими, морщинистыми веками. Интересно, о чём он думает, мелькнуло у Кораблёва в голове, но он тут же отмахнулся от этих мыслей.

– Ну, я жду, дорогой Негони́дур...

– Меня зовут не Негони́дур. Это имя я придумал на ходу, прямо перед тем, как набрать ваш номер на телефоне в каршеринге, откуда вам звонил. Я просто воспользовался им.

– Но зачем?..

– Господин Кораблёв, а что бы вы сказали, если бы я сообщил вам по телефону, что ищу определенную карту и хочу приехать за вашей помощью?

Андрей пожал плечами:

– Н-ну, не знаю... только то, что если я могу вам помочь, то, конечно, помогу. Но мне кажется, это довольно необычно.

– Я тоже так считаю.

– Да? Ну, и что теперь? – сердито спросил Кораблёв.

– Андрей Сергеевич, – заговорил с серьёзной сосредоточенностью вечерний гость, чьё имя было не Негони́дур. Его веки поднялись и глаза, – глубокие и ярко-голубые, – оказали на собеседника почти гипнотическое воздействие, – Я интересуюсь картой, картой, порванной пополам.

– Ого! – сказал Кораблёв.

Наступило молчание. В комнату сгущалось напряжение, такое же реальное, как воющий за окном ветер. Где-то вдалеке, вероятно, в спальне, хлопнула дверь. Должно быть, Наталья решила, что Исак Негонидур, останется в доме на ночь. Это была бы простая вежливость, ведь Андрей Сергеевич не тот человек, который отправит гостя в ночь разбушевавшейся там стихии. Но хозяин дома проигнорировал все эти неважные посторонние звуки, в голове звучало набатом: «Карта, порванная пополам!»

Старая карта на толстом свитке бумаги, с надписями, которые трудно прочесть. Однако, не слишком старинная. Достаточно новая, чтобы водитель мог найти путь среди горных дорог. Вдоль этих дорог были глубокие выемки, возникшие в давние времена, еще до прихода греков, когда люди искали кремниевые булыжники. Эта карта существует, – или по крайней мере, существовала, – обычная карта, вычерченная чёрными чернилами в середине девятнадцатого века.

Да, Андрей знал о карте, порванной пополам. Но та ли это карта, о которой говорит ночной посетитель?