Картина

Я, удовлетворенный работой, сложил руки на груди. Наконец-то картина висела ровно. Пришлось потратить немало времени.

Я посмотрел на часы, которые висели чуть выше. Через пятнадцать минут должна прийти домой Анюта. Интересно будет посмотреть на ее реакцию. Я невольно улыбнулся, надеюсь она будет рада, она давно хотела немного обновить что-то в зале.

Вошел на кухню, в голове крутилась какая-то мелодия, я все не мог уловить ее за хвост и то и дело начинал намурлыкивать под нос, чтоб наконец понять, что за песня. Но каждый раз получалось что-то новое, непохожее на предыдущее. Но я ничуть не огорчался.

Поставил греться на плиту чайник, как вдруг щелкнул пару раз замок входной двери, сердце заколотилось вдвое усерднее. Неужели любимая пришла пораньше, и уже сейчас я смогу ее вот так просто порадовать. Но вылетев в прихожую и, слегка проскользив носками по паркету, я увидел у дверей Андрейку. Он скинул рюкзак к ногам и, согнувшись вдвое, быстро развязал шнурки на кроссовках.

— О, пап, а ты че дома? У тебя же работа седня, — он высоко поднял правую бровь и сощурил левый глаз, слегка наклонив голову на бок. Интересно, с чего он в свои восемь лет решил, что так он выглядит серьезнее?

Я пожал плечами.

— Да вот, маму жду. У меня для нее сюрприз. А еще у меня с сегодняшнего дня отпуск, — я приосанился, когда увидел в глазах сына неподдельный восторг.

— Ого, папка! Это значит, что мы с тобой в парк поедем на велосипедах, как ты мне всегда обещал?! — у Андрея проснулась неуемная живость, он стал скакать вокруг меня боком. Пришлось ловить его, подхватывая на руки, чтоб он не ударился обо что-то в узкой прихожей.

Я посадил тяжелого уже сына на спинку дивана, он с нее скатился и рванулся куда-то, а потом замер. И сразу погрустнел. Словно лучики солнца в нем погасли, стал сразу каким-то серым. Он посмотрел на меня очень серьезно.

— Не получиться, — вдруг сказал он и сложил руки на груди.

— Это еще почему? — удивился я.

— Потому что у моего велосипеда лопнуло зимой колесо, и теперь он не ездит.

— Так давай купим новый, — не успев подумать выпалил я. На самом деле, денег на новый велосипед сейчас не было вовсе. Пара кредитов и помощь Анютиным пожилым родителям едва вписывались в наш бюджет. Но сын уже был счастлив. Он носился по комнате, что-то рассказывая, про прошедший день, а я слушал его вполуха и иногда кивал, вряд ли вовремя.

Но тут снова открылась входная дверь и Анютин голос строго спросил:

— А почему дверь не закрыта?

Андрей сразу стих и виновато выглянул в прихожую.

— Извини, мам, я забыл.

— А если… — жена не успела договорить, перед ней появился я. Она сначала округлила испуганно глаза. — Что-то случилось? Почему ты так рано?

Но тут Андрей выглянул из-за моей спины и громко проговорил.

— А папа в отпуске, и мы поедем кататься на велосипедах. И папа сказал что купит мне новый! — и убежал радостный куда-то себя девать.

— Ну зачем? — слегка устало спросила жена.

— Вырвалось, случайно… — я тоже виновато склонил голову.

— Ну ладно, разберемся.

— А у меня для тебя еще один сюрприз, — гордо сказал я, когда Анюта стянула с ног ее любимые кеды, которые странным образом подходили под ее деловой костюм. Я отвел ее за руку в комнату и гордо указал на висящую на стене картину.

Зеленый пейзаж не то джунглей, не то какого-то ботанического сада, наполненный разной живностью. Пара кроликов притулились у края, бабочка вспорхнула с яркого распустившегося цветка, из глубины переплетения листьев поглядывает черная хищная кошка. “На Багиру похожа”, — подумал я. И прочие звери и не только угадывались в тенях.

Я замер, ожидая от жены хотя бы улыбки, но и ее не последовало. Она смотрела на картину, не отрываясь, лицо ее побледнело, на лбу выступили капли пота. Губы враз пересохли и будто потрескались.

— Эта картина… — она заозиралась, дыхание ее стало тяжелым, будто она хотела что-то сказать, но не могла. — Очень… милая, — выдавила наконец она.

— Что случилось? — спросил я. — Она тебе не понравилась? Давай, я ее сниму, — я протянул руку к картине, испуганно глядя на жену. Она вела себя странно.

Но тут же она натянуто улыбнулась и, выпучив на меня глаза, неестественно покачала головой.

— Нет, оставь, она очень… милая, — повторила Анюта.

До самого вечера жена ходила сама не своя. Проходя мимо картины в зале, она не отводила от нее взгляда, садилась на диван и уже оттуда начинала за ней наблюдать. Она постоянно едва заметно шевелила губами. Я несколько раз пытался снять картину со стены и жена каждый раз меня останавливала, повторяя, что ей нравится и что “я — большой молодец, раз приобрел именно эту прекрасную картину”.

Сын быстро сделал домашнее задание и ускакал гулять во двор. Анюта даже не выглядывала в окно, чтоб проверить Андрея, как делала это раньше. Я сам пару раз посмотрел во дворе ли сын, а потом сам его позвал домой. Навалив в тарелку вчерашнюю гречку и пару котлет, разогрел ужин в микроволновке.

Андрейка поел и вышел из-за стола. Анюта без явного удовольствия быстро запихала в себя пару ложек рассыпающейся гречки и резко встала. Взгляд ее был блуждающий. Я поймал ее за руку.

— А котлета?

— Не хочу, спасибо.

— Может хоть чай попьешь? Или кефир? Я купил днем для тебя.

— Нет, спасибо, я не хочу, — вновь повторила жена.

— Да что с тобой? Как эту картину увидела, сама не своя! — я тоже подскочил. Нервное напряжение внутри меня нарастало. Я все больше беспокоился за жену. Может она заболела?

— Ничего, все в порядке.

— Ты сейчас опять пойдешь смотреть на картину?

— Нет, я пойду в комнату, сяду на диван, и продолжу смотреть... телевизор.

— Ты весь день уже делаешь вид, что его смотришь, а сама от картины взгляд не отводишь. Что в ней такого? Я точно ее выкину прямо сейчас!

Уверенным шагом обошел стоящую передо мной жену, прошел пару метров прихожей и ворвался в зал. Картина с незатейливым пейзажем висела на месте. Ровно так, как и весь день. Я схватил ее за края и сорвал крепление. Ничего, потом заделаю, замажу, заклею, да без разницы. Эта картина странная, и жена моя теперь тоже странная.

— Если тебе так не понравилась картина, так бы и сказала сразу, зачем разыгрывать такой жуткий спектакль?! — я хотел порвать холст, но он оказался крепче, чем я думал. Хотел сломать деревянный подрамник о колено с размаху, но и это у меня не получилось. — Да чтоб ты!!!

Я швырнул холст на пол и вознамерился прыгнуть на него всем весом, чтоб хоть так испортить, но Анюта положила маленькую руку мне на плечо. Я обернулся. Она стояла передо мной в домашнем халате, с собранными в разметавшийся пучок светлыми волосами. Маленькая, хрупкая, любимая.

Но сейчас ее зеленые глаза потемнели, словно увеличились в размере, лихорадочно блеск то и дело мелькал в них. Лицо, еще днем круглое и румяное, заметно схуднуло, приобрело ровный землистый оттенок. Губы высохли и потрескались, из тонких бороздок местами текла кровь.

Я совсем забыл про картину.

Моя любимая Анюта сейчас очень сильно страдала, кажется, она все-таки чем-то заболела, а я не заметил. Мне все время было не до нее. Моя ежедневная работа, даже в выходные, постоянные поздние возвращения. Она тоже трудилась на износ.

Но денег не хватало, никогда, ни на что. Да, даже эту несчастную картину я купил в переходе в метро за какие-то копейки. Мне ее в руки пихали, видно спеша сдать побыстрее залежалый товар. И отправиться домой, к родным и любимым.

Скорая приехала очень быстро, уже через четверть часа они входили в квартиру. Рослый фельдшер с синей сумкой на плече и женщина в годах, явно врач, сноровисто надели бахилы, стоя на пороге. А после под их негромкое шуршание вошли в комнату.

Я протягивал фельдшеру документы, которые он просил, а женщина врач задавала вопросы моей жене, параллельно проводя осмотр. Бледная Анюта что-то тихо отвечала.

— Ой, — женщина врач со вздохом, вешая стетоскоп на шею, поднялась со стула, приставленного к дивану. — Мужчина, соберите жене вещи первой необходимости, белье там, сменную одежду, предметы личной гигиены.

— Зачем? — глупо спросил я, действительно не понимая, что происходит.

— Госпитализируем Анну Николаевну, у нее серьезное истощение, необходимо прокапать ее пару дней.

— Но еще днем все было в порядке…

— Мужчина, вы, видать, очень редкий гость дома. Такое состояние за пару часов никак заработать нельзя. Она голодает у вас что ли? На диете сидит к лету?

— Нет, не знаю, — я растерянно смотрел, как мужчина фельдшер помогает моей жене сесть.

— А надо такое знать, — наставительно подняла палец вверх женщина. — Да не волнуйтесь вы так, все с вашей женой будет хорошо. Прямой опасности для жизни нет. Полежит недельку в больнице, отдохнет.

Я заметался по комнате, бестолково открывая все ящики и шкафы, пытаясь найти необходимые вещи для жены. Женщина-врач с легкой укоризной глядела на меня.

— Давайте так, сейчас вы просто поможете ей одеться, а вещи привезете завтра утром. Вот адрес, — женщина быстро чиркнула на небольшом белом квадратике пару строк.

Я поднял глаза на женщину, перевел взгляд на фельдшера, а потом на тупо смотрящую перед собой Анюту. Из краешка ее рта протянулась тонкая капля слюны. Я видел, как она стекает по подбородку, замирает на нем, а потом срывается на халат.

Я непроизвольно закрыл рот руками. Из своей комнаты выглянул любопытный Андрейка. Я только и смог махнуть ему рукой, чтоб он снова скрылся за дверью.

Анюту увезли. Я остался дома, Андрея не с кем было оставить. Бродил по комнате взад и вперед. С ужасом размышлял о любимой, которая всего за пару часов изменилась до неузнаваемости. Я теперь мог поклясться, что видел в ее волосах седые пряди.

На утро мне позвонили. Анюта умерла.

Прямо в больнице она устроила истерику, кидалась на дежурных врачей и младший персонал. Разбила телефон о кафельный пол. Выхватила из рук фельдшера свою медицинскую карту и порвала ее на части. А потом… у нее просто не выдержало сердце. Ее пытались реанимировать, но не удалось.

Я слушал все это, внутренне холодея. Этого не может быть. Все было так хорошо, она еще утром была совершенно здорова. Только слегка не выспалась разве что, но спешила на любимую работу, а уже сегодня ее нет. Нет и никогда не будет.

Андрей еще спал, он поздно лег. Много раз спрашивал, как там мама, а потом, устало привалившись к дивану, задремал прямо на полу.

Пока я бродил по квартире, не находя себе места, обшарил шкафы, нашел все вещи, которые просила привезти в больницу с утра женщина врач. Собранная сумка лежала в прихожей. Уже совсем не нужная.

Я отложил телефон, завершая разговор, и не заметил, как по щекам потекли слезы. Так просто не бывает! Я сжался в комок прямо на ковре в зале и, до боли сжимая зубы и напрягая мышцы, старался не закричать.

— Ну нет, нет, нет же! Такого не бывает, — шептал я. — Я все же уснул, а значит, это сон. Сейчас проснусь и все будет в порядке. И окажется даже, что никакой скорой не было. Звонка этого жуткого не было. Ничего не было. А может и картины не было тоже!

Я подскочил. Картина! На нее весь день, не отрываясь, смотрела Анюта. Подбежал к шкафу и сел на колени. Я просто не захотел поднимать ее после того, как бросил на пол, не до нее тогда резко стало. А перед приездом скорой запихал поглубже.

Я осмотрел всю картину, ища хоть какой-то намек на название или автора, но картина продолжала быть анонимной. Тогда я решил поискать информацию о ней в интернете. Трясущейся рукой навел на нее камеру смартфона. И остолбенел. На краю картины, где еще вчера сидели два кролика, глядящие друг на друга, умостился третий. Прямо посередине, прижавшись к белым пушистым бокам. Он смотрел на меня. И вдруг моргнул!

Я выронил картину и смартфон. На грохот подскочил Андрей и, интенсивно потирая заспанные глаза кулачками, спросил:

— Что случилось?

— Да ничего, — с дрожью в голосе произнес я. — Просто из рук все валится. Ты можешь еще часок поспать.

— Ага, сейчас пойду, только воды попью.

Сын прошаркал босыми ногами по ковру и вдруг замер на пороге прихожей. Обернул ко мне счастливое лицо. И вдруг подбежал ко мне, крепко обнимая.

— Прямо такой как я хотел! Откуда ты узнал, папа?! Я только маме рассказал! — он отстранился и побежал в прихожую.

Я кинул настороженный взгляд на картину, которая лежала на полу, поднял телефон. И пошел за сыном.

Прямо перед сумкой с вещами стоял новый велосипед, которого там раньше не было. Красной ленточкой был повязан руль, там же болталась открытка “Любимому сыночку”, подписанная рукой моей жены. Но ведь это невозможно, еще пять минут назад там его не было. Никто не мог войти.

На всякий случай я проверил закрыта ли входная дверь. Она была закрыта.

В руках завибрировал смартфон. На экране был входящий вызов от моего старого друга Саши, который работал в банке.

— Ты что?! — с радостью проговорил Сашка. — Почему мне ничего не рассказал?!

— Рассказал о чем?

— Как это? Ты же столько работал и накопил-таки! Закрыл оба кредита за пару платежей! Ну ты зверь… Ничего не знаю, вечером идем в бар! Отмечать!

Я повесил трубку. Побежал в комнату. Открыл ноутбук и зашел в личный кабинет банка. И, действительно, оба немаленьких кредита были закрыты.

Я отвел неверящий взгляд от экрана. И готов был начать рвать на себе волосы. Андрейка, присев на корточки перед картиной, испуганным взглядом смотрел на нее. Лицо его побледнело, а лоб покрылся испариной.