Карусель в центре черепа

Когда часы пробили четыре утра, а небо ещё не решило, быть ему чёрным или серым, я понял, что больше не могу отличить сон от реальности. Всё началось с того, что я нашёл в кармане пальто семя — маленькое, чёрное, как капля застывшей вселенной. Я не помнил, где его взял. Оно пульсировало.

Я положил его на ладонь, и оно зашептало. Не словами, а цветами. Сначала — тёплая охра, потом — ультрамарин, вспышки зелёного, как будто внутри семени рос целый сад, но не из листьев и корней, а из звуков, которые можно было видеть.

Я положил его в рот.

Через мгновение мой череп стал прозрачным, как стеклянный колокол, и я увидел, как внутри него начинается карусель.

Она была сделана из нервов и света, кружилась с такой скоростью, что время начало рваться на полосы. Каждое животное на карусели было кем-то из моих воспоминаний: лев — мой отец, когда он кричал; лебедь — девушка, которая уехала в Тибет; дракон — я сам в возрасте шести лет, с кулаками, полными пепла.

Карусель ускорялась. Я слышал, как мои мысли превращаются в музыку — диссонансную, но прекрасную, как симфония, сыгранная на сломанных скрипках. Стены комнаты начали дышать. Они распухали и сжимались, как лёгкие гигантского существа, и с каждым вдохом из них вытекали слова: «ты не тот, кем ты себя считаешь», «все твои имена — маски», «память — это паразит».

Я попытался встать, но ноги превратились в корни. Они вросли в пол, а потом — в землю, которая была не землёй, а океаном из жидкого серебра. В нём плавали города, перевёрнутые вверх дном, с включёнными фонарями и пустыми скамейками. Я видел, как в одном из окон сидит мой двойник и рисует меня. Он смотрел прямо на меня и улыбался, не открывая рта.

— Ты — это я, — сказал он беззвучно. — А я — это то, что ты забыл.

Воздух стал вязким, как мёд. Каждое мгновение растягивалось на часы. Я пытался закричать, но голос вышел в виде бабочки — синей, с глазами на крыльях, которые были моими глазами. Она улетела в потолок, и потолок растворился в тумане, где плавали цифры, не принадлежащие ни одной системе счёта.

Тогда я понял: я не человек. Я — промежуток между мыслями. Я — пауза между двумя ударами сердца. Я — то, что остаётся, когда всё имя и форма сгорели.

Карусель остановилась.

Животные исчезли. Вместо них — пустые седла, покрытые инеем. Я услышал, как семя внутри меня говорит последнее:

— Ты был сном, который проснулся от себя.

И тут я открыл глаза.

Я сидел на своём диване. Часы показывали 3:59. Семя лежало на столе. Оно было сухим, мёртвым. Я поднёс его к свету — и вдруг увидел, как внутри него что-то шевелится. Очень медленно. Как будто кто-то улыбается в темноте.

Я закрыл ладонь.

И снова положил его в рот.

Потому что теперь я знал: карусель никогда не останавливается. Она только делает паузу. Чтобы ты поверил, что проснулся.