#КаталогНечистойСилы

Апрель

Гостиница «Маяк». В кадре

Типовое утро номер два. Дешёвый гостиничный номер. Оглушительная музыка. Леди Гага очень громко и очень настойчиво требует, чтоб её не называли по имени.

Я приоткрываю глаза и вижу, как Лисс танцует между кроватями.

— Выруби, — ворчу я.

— Зачем? Ты же уже не спишь, — смеётся Лисс.

И продолжает танцевать, подпевая леди Гаге.

Двигается приятель хорошо, поёт — не очень, но его это не смущает. Лисса смутить вообще непросто.

Дальше скучно: перемотка кадров. Санузел. Три зубные щётки. Бритва. Расчёска. Лекарство в дозаторе. Утренний кофе.

Динка недовольно размешивает карамельный «три-в-одном»: по утрам она всегда выглядит недовольной. Лисс насыпает в чашку гранулы дорогого сублимированного кофе. Я развожу содержимое пакетика с надписью «Крепкий».

— Ну, как спали? — требовательно интересуется Дина.

Она, как обычно, уже успела накраситься, причесаться, уложить волосы и одеться так, будто на фотосессию собирается. А ведь я ещё помню её смешной первоклашкой с потешными хвостиками.

— Нормально, — пожимает плечами Лисс. — Я спал крепко и даже снов не видел. А ты, Кость?

— Спал, снов тоже не видел, — киваю я. — Но в целом тут неспокойно.

Динка со стуком ставит чашку на столик и хмыкает:

— «Неспокойно»? Да тут жутко!

Сестра всегда острее ощущала сверхъестественное. Десять лет назад бабушка говорила, что Динка могла бы стать такой же крутой, как сама ба, но мелкая упрямо мотала головой и заявляла, что станет доктором и непременно будет лечить больных детей и котят. Я сначала дразнил её: мол, дурочка, врачи-то разные, так что придётся выбирать, дети или котята. Потом перестал.

— Я тут накидала предварительный план, — другим тоном говорит Дина. — Дом позади крупным планом снимем. Мертвое дерево у перекрёстка. Лестницу — она как в ужастике. Бр-р-р! И вот эти обои сделай страшно, Кость, ладно?

— Сделаю.

— Хорошо. Вася, причешись. Ты как пугало выглядишь.

Лисс взъерошивает пятернёй мелированные волосы.

— Вот так норм! Подписчики меня не за причёску любят. И вообще, может, я от здешних ужасов взъерошился!

Он смеётся, а Динка картинно закатывает глаза. Они привычно препираются, но я не слушаю: по спине вдруг кто-то невидимый проводит ледяной рукой. Я слышу еле различимый шорох-шепоток, от которого по плечам бегут мурашки, а ладони немеют. Динка замирает на полуслове, прикрыв глаза. Лисс прекращает болтовню.

Тишина, холодная и колкая, длится недолго. Её разрушает робкий стук в дверь.

Мой приятель легко поднимается и идёт к двери.

Из-за створки слышится:

— Это я, Алёна.

Алёна Першина, восемнадцати лет, стройная блондинка с круглым лицом и вздёрнутым носиком, неуловимо похожая на юную Эль Фаннинг, написала на днях Лиссу, что в гостинице «Маяк», где она подрабатывает горничной, завёлся полтергейст. И вот мы здесь.

Лисс открывает дверь и впускает девушку.

— Вы его видели? — тихонько шепчет она, зябко поводя плечами. — Я его только что слышала на этаже — и сразу к вам.

— Тут точно что-то есть, — соглашается Дина. — Расскажи подробнее, что ты слышала?

Алёна бросает взгляд на Лисса, и тот ободряюще улыбается. Девушка слегка краснеет и поправляет выбившуюся из-за уха прядь. Лисс часто действует на девушек похожим образом: красавчик, что тут скажешь.

Я достаю из чехла камеру и начинаю снимать.

— На Костю не смотри, — говорит Лисс. — Ему надо всё фиксировать. Вот, возьми кофе с печенькой и рассказывай.

Девушка садится на его место и начинает крошить печенье.

— Ну, я часто вижу тут что-то такое белое в зеркалах. И слышу, как кто-то дышит в пустых номерах, — она косится на камеру и пытается придать лицу естественное выражение. Получается не очень.

Ладно, самые неудачные кадры вырежем.

Алёна продолжает:

— И вещи тут постоянно теряются. Нина Петровна, кажется, ничего не видит: она тут уже сто лет работает и живёт рядышком. А я прям боюсь… Хозяйка, Катерина Иванна, точно что-то видит. Вот точно! Я даже уволиться хотела: тут кроме Нины Петровны никто долго не работает, кстати говоря. А я ещё сначала не верила, что тут полтергейст. Зря! Мне Катька говорила, которая тут до меня работала, что тут нечисто.... Но в «Маяке» платят хорошо, а мне прям очень-очень деньги нужны. Ну а ещё я на вас подписана, — ещё один выразительный взгляд в сторону Лисса. — А вы-то знаете, что со всякими привидениями надо делать. Вот я вам и написала.

Алёна несмело улыбается, глядя на «лицо канала», и тот шутливо раскланивается в ответ.

— Я, честно говоря, не думала, что вы приедете… Вы что, правда, ко всем приезжаете?

— Не ко всем, — подаёт голос Дина. — Только к тем, кому правда нужны.

Алёна восхищённо вздыхает.

А я снова чувствую знакомый холодок. Тут же в ванной что-то падает, и Лисс, кивнув девушке, мчится туда.

— Полочка под зеркалом рухнула, — констатирует он. — Щётки упали, расчёски.

Быстро, но плавно, чтоб не сбить кадр, иду в ванну. Дозатора с лекарством нет ни в раковине, куда упали щётки, ни на полу.

— Я поищу, — говорит Дина из-за спины, сразу поняв, что меня беспокоит. — Снимай дальше.

— Несчастные случаи в гостинице были? — спрашивает Лисс, провожая горничную обратно в номер.

— Такие чтоб прям умер кто-то — вроде нет. А так постоянно что-то падает, рассыпается, бьётся, теряется…

Больше похоже на проклятье, чем на полтергейста. Но холод — это скорее призрак.

— Самоубийства? — уточняет Лисс.

— Ой, вроде нет, — испуганно ёжится девушка. — Ну, при мне не было. Хотя я всего месяц работаю…

Дина берётся за телефон: наверное, ищет в сети новости о местных происшествиях.

Камера захватывает напуганную горничную, обои в жутковато-серых цветочках, безликую тесноту номера и наполовину зашторенное окно.

— По-моему, это призрак, — заявляет Дина. — Я, на всякий случай, конечно, проверю зеркало, но уверена, это призрак.

— Знать бы ещё, чей, — вздыхает Лисс. — А то ни выпуска, ни изгнания толком не будет.

— Ну выпуск вы с Костей и из ничего можете сделать, — дёргает плечом Дина, копаясь в сумочке.

— Это да, но когда по-настоящему, это гораздо круче! Что там с самоубийствами? Нашлось что-нибудь?

— В «Маяке» нет. Три года назад в соседнем доме ребёнок из окна выпал, но, к счастью, выжил, так что это не наш случай. Пара ДТП рядом, но без смертельных исходов. А так — ни убийств, ни самоубийств, ни наездов. Во всяком случае в интернете пусто. А, вот, нашла! — Дина извлекает из сумочки старинную пудреницу.

Для ритуала с зеркалом сгодилась бы и самая обычная, но Дине нравится бабушкин артефакт.

— Вась, поищи Нину Петровну, которая тут давно работает. Может, она что-то знает. И зови сюда. Минут через пятнадцать — я как раз закончу.

Лисс тут же подхватывает ярко-зелёную толстовку с чёрными буквами и кругами и спрашивает:

— Ты со мной?

Если эту женщину можно уговорить пообщаться с нами, то он справится. А вот оставлять сестрёнку одну вызывать призрака точно не стоит.

Дина поджимает губы, но не спорит. Я знаю, что смотреть на призрака, особенно так никого и не убившего, почти не опасно. Знаю, что Динка умеет это делать лучше всех на свете: иногда мне кажется, что ей и зеркало-то не нужно. Но мне так будет спокойнее.

Лисс уходит, а сестра достаёт из большой сумки ведьмины свечи, обязательный атрибут всех наших поездок, а также пару обычных свечей, коробок спичек и катушку белых ниток.

Следующий кадр — зловещий, драматичный — в ванной.

На табурете, принесённом из номера, две высокие свечи. Между ними тёмно-зелёная ведьмина, с полынью, лавандой и розой, опутанная белыми нитками. Раскрытая пудреница.

Дина в белой рубашке с расстёгнутыми пуговицами молча и сосредоточенно поджигает свечи.

Я стою снаружи, подпираю открытую дверь. Без камеры: Дина не любит, когда её снимают. Иногда, если очень нужно для ролика, я делаю кадры Лисса у зеркала: подписчикам нравится. Призраки на камере дают характерную рябь, размытое пятно, которое хейтеры называют «неудачным монтажом».

Холодок пробирается под одежду. Короткий порыв нездешнего ветра шевелит Динины волосы.

Сестра шепчет наговор, и в зеркале над раковиной отчётливо проявляется белый силуэт.

Каждый раз жутковато.

Дина, продолжая шептать, касается кончиком пальца пудреницы. Затем наклоняется и захлопывает её.

Я смотрю на белый силуэт: точно — призрак. Полтергейст выглядит как сгусток тёмного тумана. Проклятья могут казаться пятнами гнили или коррозии, чёрными провалами и даже существами, но не белыми фигурами.

Голос Дины замолкает, и силуэт в зеркале тает.

— Ну вот, призрак, — удовлетворённо вздыхает сестра. — Если Лисс не выяснил ничего принципиально нового, то надо этого призрака призывать и отправлять куда следует.

— А если не захочет?

— Сам знаешь: ему всё равно придётся.

— Это само собой. Я про то, что тут мы Дверь не откроем, если понадобится. Нужна комната побольше.

Дина задумывается на секунду, потом говорит:

— Холл подойдёт. Или их кафе. Но кафе зачищать долго. Ждём Васю, а потом ищем Алёну: пусть организует холл.

Дина неторопливо застёгивается, потом причёсывается, создавая изящную естественность «волосы-сами-так-лежат-без-капли-усилий».

— А, чуть не забыла: твоё лекарство.

Она вынимает из кармана дозатор и протягивает мне.

— Спасибо.

— Не за что. У тебя, если что, ведь есть запасной?

Дина смотрит на меня через отражение, и взгляд у неё становится точь-в-точь мамин: строгий и одновременно обеспокоенный.

Молча киваю. Запасной есть. Но два точно лучше, чем один.

Следующий кадр: возвращение Лисса.

У него в руках огромная пачка чипсов. Он радостно жуёт их и кивает. А за ним шествует немолодая женщина с настороженным выражением лица. У неё старомодная причёска и тёмные умные глаза. Эдакая строгая опрятная Мадам Стебель российского разлива.

— Нина Петровна, вот мои друзья. Это Дина. Это Костя.

Обмен приветствиями. Неловкая пауза.

— Нам рассказали, — наконец говорит Дина, — что в вашей гостинице происходит кое-что странное.

Нина Петровна косится на камеру в моих руках и пожимает плечами.

— Что-то где-то всегда происходит.

— А правда, что у вас в «Маяке» постоянно что-то теряется, ломается и падает?

— Бывает.

— А вы слышали что-нибудь необычное? Шорохи, шумы, шаги?..

— Это же гостиница, — снова пожимает плечами женщина. — Тут постоянно кто-то ходит и шумит. Мне «Маяк» нравится.

— Но у вас часто увольняются сотрудники, — влезает в разговор Лисс. — И отзывы в сети не очень.

Его собеседница поджимает губы и неохотно признаёт:

— Бывает, что клиенты жалуются. Но если что-то теряется, я нахожу. Если что-то ломается, вызываю мастера. Это моё рабочее место, и я слежу, чтобы всё было в порядке.

— К вам претензий нет, — успокаивает Нину Петровну Дина. — Но если бы вы помогли нам понять, что именно тут происходит, мы, возможно, сумели бы помочь вам.

— Как помочь? — подозрительно интересуется женщина.

— Сделать так, чтобы вещи реже терялись и портились, — вкрадчиво поясняет Лисс, откладывая в сторонку чипсы. — И чтобы шумели только постояльцы.

— Правда?

— Да, — кивают Лисс и Дина.

— Ну тогда спрашивайте, что хотите. Я-то точно знаю, что тут какая-то нечисть шалит. Но я твёрдо решила, что она меня с работы не выживет. Мне тут нравится: платят хорошо, рядом с домом опять же. И хозяйка, Екатерина Иванна, хорошая женщина. Не то что её мамаша. Ух, хоть о покойниках плохо и не говорят, но страшная была женщина.

— А что с ней случилось?

— Инсульт с Людмилой Петровной случился. В её-то возрасте неудивительно: до девяноста лет три месяца не дожила всего. В прошлом году скончалась.

— Она часто злилась?

— Всё время! Всё не по ней было: и говорит не так Катерина Иванна, и работу не так работает, и одевается, и вообще всё не так делает!

— А странности в гостинице начались до или после смерти Людмилы Петровны?

— После. До того всё было обычно. А я тут восемь лет работаю.

— Она скончалась здесь?

— Нет, дома.

Дина и Лисс переглядываются. Потом сестра спрашивает:

— В гостинице были смерти, самоубийства или пьяные драки? Кто-нибудь умирал в «Маяке»?

— Нет. Ничего такого не было

Через пару минут Нина Петровна уходит.

— Вася, брось чипсы, — строго говорит Дина. — Покроешься прыщами и лишним весом.

— Ну, подписчики меня всё равно будут любить! — фыркает Лисс. — У меня же прекрасная душа!

После короткой перепалки Дина всё же забирает чипсы, глядя на яркую пачку как на настоящего монстра.

— Напиши Алёне. Скажи, что нам нужен холл для ритуала.

Лисс вытаскивает из кармана телефон и быстро-быстро строчит. Потом записывает кружок для личного канала и погружается в море комментариев и реакций. Как он не устаёт общаться сразу на трёх ресурсах — загадка.

Дина уносит чипсы, а Алёна сообщает, что занять холл можно будет только с разрешения хозяйки.

— Придётся встретиться с Катериной Ивановной, — пожимает плечами Дина.

— Алёна говорит, что хозяйка на кухне, потому что повар уволилась утром, — поясняет Лисс, глядя в экран.

Следующий кадр: кафе, большее похожее на столовую из советских фильмов. Пустые унылые столики, приглушенный свет лениво пробивающийся из-за пыльных штор. Голые стены. Псевдосоветские стулья, выкрашенные белой краской.

Катерина Иванна совсем не кажется владелицей гостиницы. Её скорее можно принять за библиотекаря. Наверное, всё дело в больших очках и мешковатом одеянии.

— Так вы друзья Алёны? Охотники за привидениями? — в голосе и глазах сомнение, но ни страха, ни злости нет. Хороший знак.

— Да, — радостно соглашается Лисс.

Мы с Диной молча киваем.

— И что, вы правда можете справиться с тем, что тут… завелось?

— Да, — снова радостно соглашается приятель.

— Алёна мне показала ваши… как это? Ролики? Клипы? Фильмы? В общем, то, что вы снимаете. Вроде интересно. И подписчиков у вас много.

— Мы вас не обманываем, — заверяет Дина. — Денег с вас мы не возьмём. А если какие-то претензии будут, то вы знаете, где нас найти. И тысячи других людей знают.

— Ага! Вы отзывы читали? — улыбается Лисс.

— Ладно, что я теряю? — решается хозяйка. — Если вы правда умеете изгонять призраков, у нас спокойно станет. Если нет, то хуже не будет. Меня только в ваш клип не надо вставлять. Давайте так, если всё получится, то скажете, какая это гостиница. Если нет, то не скажете.

— Получится! — кивает Лисс. — Только нам нужен холл примерно на час и чтоб никто не мешал. Организуете?

Катерина Ивановна задумывается на пару минут, потом говорит:

— Постояльцев сейчас всего ничего. Я их отправлю пообедать за свой счёт из-за… из-за…

— Из-за того, что у вас обещал свет вырубить по техническим причинам, — предлагает Дина. — Ненадолго и не по вине гостиницы, но «приносим извинения за неудобства — вот вам компенсация, возвращайтесь после трёх». Годится?

— Очень даже, — воодушевляется хозяйка. — А можно будет посмотреть на ваш ритуал?

— Не стоит, — качает головой Лисс. — Лучше не стоит.

— Ладно. Тогда я вам холл освобожу к часу тридцати. И посмотрю, как вы готовиться будете. А пока может покушаете?

Гостиница «Маяк». За кадром

Холл совсем не велик. Стойка администратора, за ней доска с ключами от номеров, неудобный стул вроде барного, который Лисс уволакивает в коридор. У входа стеллаж с горшечными растениями и парой корзинок с искусственными цветами.

Горшки мы тащим в коридор следом за стулом — тяжеленные! Вряд ли дело дойдёт до них, но лучше не рисковать.

Два кресла и журнальный столик тоже отправляются в технический коридор. Затем хозяйка запирает дверь.

Больше в холле ничего нет. Ни ковров, ни картин на стенах.

Алёна проверяет второй этаж: никого. Они с хозяйкой и Ниной Петровной желают нам удачи и покидают здание через чёрный ход.

Снимаю опустевшие коридоры со включенным светом и с выключенным. Потрёпанные ковровые дорожки. Несколько тонких трещин на поверхности декоративной штукатурки. Ремонт зданию точно не помешает.

Спина холодеет, но призрак так и не показывается.

Прячу камеру в чехол, чехол — в сумку и возвращаюсь на первый этаж.

Дина и Лисс опустили жалюзи и задёрнули тяжелые тёмные портьеры. Перевернули табличку «Открыто» на двери, превращая её в «Закрыто». Холл потерял остатки индивидуальности и теперь напоминал дешёвую декорацию.

Мы с Лиссом расставляем свечи. Дина выкладывает верёвкой круг примерно посредине холла и встаёт в него.

Лисс подносит огонёк зажигалки к каждой из семи обычных и семи ведьминых свечей. Затем я выключаю свет. Встаю у подножия лестницы. Лисс огибает Дину и идёт на другую сторону, к входной двери.

В мерцающем свете огоньков холл кажется больше, темнее и торжественнее.

Снаружи кто-то стучит во входную дверь — я едва не подпрыгиваю от неожиданности. Динка вздрагивает, но не поворачивается. Лисс косится на дверь, не сходя с места.

— Людмила Петровна, вызываем вас, — еле уловимо шепчет Дина.

Спина и руки холодеют, но призрак не показывается. То ли мы ошиблись с именем, то ли мать хозяйки не желает иметь с нами дела.

Дина повторяет призыв. Становится холоднее. Огоньки свечей подрагивают робкими бабочками, но призрака по-прежнему нет.

Снаружи снова стучат, но дверь заперта на шпингалет изнутри, так что я не особо волнуюсь: кто-то упорно игнорирует табличку «Закрыто». Бывает.

Сестра достаёт из кармана пудреницу, в которой остался след после недавнего ритуала. Вызвать призрака по столь слабому отпечатку не всем по силам: я бы не смог, но у Дины точно получится.

Сестра открывает футляр и, не глядя внутрь, снова говорит:

— Людмила Петровна, вызываем вас.

На этот раз призрак появляется сразу. Только что не было — и вот он. Прозрачно-белая фигура сгорбленной старушки с неприязненным лицом.

— Чего притащились? Я вас не звала. Катька, дура, пускает кого попало!

— Людмила Петровна, вы знаете, что вы призрак? — так же тихо спрашивает Динка.

Иногда покойному достаточно объяснить, что с ним случилось, — и душа уходит. Что-то подсказывает мне, что это не тот случай, но не попытаться было бы глупо.

— Не твоё это дело! — скалится призрак. — Ишь, спрашивает она. Не твоё дело! Мой отель! Мой! Вон пошли!

— Ваш земной путь закончился, Людмила Петровна. Вам пора уходить…

— Нет! — яростно вопит призрак. — Сами пошли!

Тяжёлые шторы на окнах дёргаются крыльями гигантских недобрых птиц.

— Моё место! Моя гостиница! Никуда не уйду! — кричит мёртвая женщина. — Не оставлю Катьке отель!

Со стойки администратора срывается блокнот и летит в Дину, но я не даю ему врезаться в сестру.

— Катька, дура, всё развалит! Всё без меня испортится! Всё рухнет! Моё! Моё! Не сметь без меня! Всё моё!

Свечные огоньки дрожат, грозя погаснуть в любую секунду.

— Моё! — ревёт призрак. — Всё моё! Вон!

Хлопает входная дверь, распахнутая яростью сверхъестественного существа. Шторы бьются, пытаясь оторваться от карнизов.

В Динку летит сорвавшаяся со стены доска с ключами, Лисс еле успевает оттолкнуть доску и, морщась, потирает ушибленную руку. Из-за стойки администратора тут же вылетают ящики с блокнотами и ручками. К счастью, не к Дине — ко мне.

— Не смейте! Вон!

Я отбиваюсь от ящиков. Они падают сюрреалистическими птицами, раскидав блокнотные перья и потеряв когти-ручки.

С треском ломается карниз, и я кидаюсь на штору, чтобы та не опутала Дину. Сестра вот-вот откроет Дверь, надо чуточку продержаться. Кто же знал, что покойная старушка окажется настолько сильной?

Схватив штору, откатываюсь в сторону от свечей.

— Вон! Моё! — не утихает призрак.

Сверху слышится звон. Поднимаю голову и с ужасом вижу люстру с кучей острых подвесок. Подвески трясутся, будто при землетрясении. Люстра раскачивается, норовя вырваться и упасть на Динку. О люстре никто не подумал.

Дина вытягивает из-под рубашки тонкую цепочку с маленьким ключиком вроде ключа от почтового ящика.

Я вскакиваю и подлетаю к сестре, накидывая на неё штору.

Дина быстро-быстро шепчет наговор, и рядом с ней уже наверняка появляется силуэт Двери. Я не вижу её, но чувствую знакомое ледяное тепло.

Град из острых хрустальных подвесок вязнет в пыльной плотной ткани. Мне достаётся несколько царапин, но это ерунда.

Людмила Петровна заходится в яростном вопле, и сквозь бьющий по ушам визг я еле различаю вскрик, донёсшийся от входной двери.

Поворачиваю голову и вижу, как в открытую дверь забегает маленький ребёнок в синем комбинезоне. За ним пытается вбежать молодая женщина, но застывает, увидев то ли нас, то ли призрака.

Стеллаж, противоестественно накренившись, картинно замирает на миг, прежде, чем обрушиться на малыша. Одной полки хватит, чтоб раздавить ребёнка.

Мне никак не успеть: новый град подвесок накрывает нас с Диной.

Лисс прыгает с места как заправский спортсмен. Стеллаж — беззвучно на фоне воплей призрака — падает и погребает под собой и Лисса, и ребёнка.

Я слышу, что Дина сбилась. То ли запаниковала в темноте под шторой, то ли почувствовала, что с Лиссом что-то не так, и кричу:

— Динка! Давай!

Как он там? Что с ним? Лисс цел? Жив?

Приятель медленно выбирается из-под руин полок. Прижимает к груди ребёнка. Тот плачет: звуков не слышно, но видно, как искажено лицо малыша.

Лисс криво усмехается, кивая: мол, всё нормально. Слегка пошатываясь, идёт к дверному проёму, в котором замерла от ужаса молодая мать.

Из-за Двери веет холодом. Мой ключ, болтающийся в связки обычных, откликается слабой пульсацией.

Приятель суёт женщине сына, мягко, но решительно отталкивает её и захлопывает дверь. Одновременно я слышу, как хлопает другая Дверь.

Наступившая тишина кажется ощутимой, как свет.

— Вообще-то больно, — стонет Лисс, потирая плечо. — Синяк будет ого какой.

Тишина рассыпается сотнями осколков и перестаёт существовать.

Дина бросается к другу детства, обнимает его и то ли плачет, то ли смеётся.

Я выдыхаю и медленно иду собирать свечи.

Всё.

Всё закончилось.

То есть впереди ещё немало обычных дел. Надо доснять и смонтировать ролик, загрузить его на наш канал «Каталог нечистой силы».

Лисс будет ждать комментариев. Динка — договариваться о рекламе. Но это потом. А пока я точно знаю, что всё закончилось. Призрак ушёл, и «Маяк» теперь будет обычной, безопасной гостиницей. Людмила Петровна никогда не переродится в монстра, и никто не будет угрожать жизни и здоровью постояльцев.

Лиссу звонит Алёна и, задыхаясь от волнения, рассказывает, что одна из постоялиц забыла в номере игрушку сына.

— Никитка раскапризничался, плакал, — голос горничной дрожит от волнения. — Так что мама его повела на улицу погулять, отвлечься. А он её всё тянул к «Маяку». Хотел, видимо, чтобы мама достала его жирафа. Они к двери подошли, постучали — закрыто. Ещё постучали. Уже хотели уходить, мама стала папе звонить, чтоб заказ сделал: типа они скоро вернутся. А тут дверь как распахнулась! Никитка как забежал внутрь! Его мама растерялась, запаниковала. А на мальчика чуть шкаф не упал. Ужас! Хорошо, что вы его спасли! А то бы нас засудили, наверное. А так она думает, что ремонт делали. Катерина Иванна щас её успокаивает. А вы призрака прогнали? — шёпотом спрашивает Алёна.

— Да, всё в порядке, — откликается Лисс. — Но ремонт, наверное, и правда придётся сделать: призрак очень не хотел уходить.

Алёна охает и обещает позвонить попозже.

Дина уже успокоилась: придирчиво рассматривает себя в зеркальце и обновляет помаду на губах. Лисс записывает кружок, обозревая погром. Наверняка хозяйка гостиницы припряжёт нас помогать с уборкой. Надо достать камеру и сделать несколько выразительных кадров.

Хорошо, что можно думать о повседневном и заниматься своими делами. До тех пор, пока новая история про призраков или полтергейстов не отзовётся аномальным холодком.