Катарсис

Лёгкое движение воздуха от окна. От накрепко закрытого окна, находящегося много ближе к крыше высотки, чем к земле. Тело среагировало быстрее разума, и тем самым развалило так давно созданную и бережно поддерживаемую легенду. Виктор досадливо поморщился, понимая, что сделанного не воротишь, и, сбросив приросшую к лицу за десятки лет маску, шире открыл глаза. Окно, разумеется, оставалось закрытым – иного и ожидать было глупо. Знал, ведь, знал. И всё равно не успел взять под контроль предательский рефлекс! Сидящий на узком подоконнике полупрозрачный силуэт покачивал ногами и барабанил бесплотными пальцами по не менее бесплотным коленям. Виктор вздохнул и провёл рукой слева направо, отгораживаясь от гостя.

– Я тебя не звал.

Визитёр пожал изящными плечами.

– Меня не нужно звать. Я прихожу, когда это требуется.

Серебристый туман вытекал из полупрозрачной фигуры, в нём сверкали звёзды букв, и будь Виктор глухим – всё равно получил бы ответ. А будь он слепым, и это Виктор тоже знал – знал наверняка –, буквы ответа выжгли бы ему прямо в мозгу.

Туман наплывал, заполнял собой мир, растворял его медленно, но верно. Несколько жестов руками, тело снова среагировало само, в то время как разум осознавал тщетность попыток... Серебристая дымка заинтересовалась движением пальцев, потянулась к ним, окутала. Боли, на удивление, не последовало. Прекрасно понимая, кто перед ним, Виктор вся ещё тщетно отказывался в это верить, словно самообман мог как-то спасти. Пасы не помогали, умело и надёжно возводимые щиты и блоки рассыпались стеклянной пылью. Сила – о, сколько силы чувствовал в себе Виктор сейчас! – яростно бурлила, плескала ледяными волнами, стремясь накрыть визитёра с головой, смыть его волшбу. Бесполезно. Единственное слово, бившееся сейчас в голове обороняющегося, всё, что осталось от его прежней человеческой оболочки и жизни. «Бесполезно». И тогда, отчаянно и исступлённо, он ПОЗВАЛ.

Сплетённые из золотой пыли стебли вырвались из-под мягкого длинного ворса персидского ковра, устремились вверх, начали оплетать туман, пытаясь сдержать. Получалось не очень, но растворение мира пошло медленнее. Золотистое мерцание наливалось алым огнём, затем багровым. На мгновение позвавший поверил, что туман удастся остановить.

Из зыбкой, полустёртой стены вышел другой силуэт: серый, облачённый в расшитую огнём и золотом хламиду.

– У тебя нет власти над ним. Это моё.

Словно железобетонное перекрытие рухнуло вниз, придавливая, расплющивая. Позвавший захрипел, но сумел удержать непомерную тяжесть. А сидящий на подоконнике даже ухом не повёл, только ногами болтать перестал.

– У меня нет власти ни над чем. А вот у Того, кто меня прислал сюда – есть власть надо всем. Не будешь спорить, надеюсь?

Носящий хламиду спорить не стал. Он ждал продолжения, а из его рукава медленно ползла на свободу извивающаяся подобно змее плеть. Силуэт на подоконнике поднял правую руку вверх, продемонстрировав мгновенно соткавшийся из тумана длинный тонкий меч. Плеть замерла, с сомнением качнулась и поползла обратно в рукав. Серебристый кивнул.

– Отлично. Теперь, когда мы достигли чего-то вроде взаимопонимания…

– Он наш. Точка.

Сдаваться серый не собирался. И каждое его слово наполняло мир свинцовой тяжестью.

– Ваш, ваш. – не стал спорить сидящий на подоконнике – Считай, что мы берём его в аренду. Часа на три. А сразу после этого – он ваш.

Слово «сразу» он выделил – в серебристом тумане оно переливалось нестерпимым светом. Серый ссутулился, закатил глаза, качнулся из стороны в сторону, затем посмотрел на своего визави и коротко кивнул. Тяжесть исчезла, словно её не было. Мгновением позже весь мир растворился.

Виктор обнаружил, что стоит на небольшой полянке, скудно поросшей чахлой вытоптанной травой. Сквозь ночной туман виднелось слабое мерцание нескольких свечных огоньков, слишком тусклых чтобы отбрасывать тени на покосившиеся кресты. Место Виктор узнал сразу. С этого места начинался его собственный путь. Там, за высокой оградой он впервые... В клочьях тумана замерцали буквы: «Что встал? Останови». Надежда, не посещавшая его десятки лет, коснулась Виктора изнутри, зашевелилась на месте его давно истлевшей души. Неужели? Если… Поменять всё…

Туман усмехнулся. И Виктор понял, тоскливо глянул внутрь себя, провожая растаявшую надежду полным боли взором. Не изменить то, что привело его сюда. Не изменить того, кто сейчас там повторяет его ошибку. Можно лишь остановить, не дать этой ошибке превратить очередного идиота в то, чем стал Виктор. Не исправить, не искупить. Или…? Озарение. И горечь. Что сотрёт чужой смертный грех? Что упадёт на оправдательную чашу Весов, и не даст безумной, жалкой и озлобленной душе уже выбравшего, но ещё не подписавшего, Пакт пасть глубже? Наверное, Виктору хотелось – отчаянно желалось, каждой частичкой тела – чтобы тогда кто-то подобный ему оказался по ту сторону ограды и не позволил поставить подпись под Пактом. Но думать было некогда. Для этой задачи выбрали его. Понимающего, что нужно сделать и почему. Отговорить, переубедить того, кто стоит сейчас там, у свечей, невозможно. Но можно дать шанс очиститься. Светлые всегда дают шанс. Виктор взвился в воздух, перемахивая трёхметровую ограду, отращивая на лету когти…

От автора