Кит вне времени

Михаил дернулся. Пальцы схватили простыню, словно край обрыва. В груди неровно заколотилось сердце. По глазам резанул холодный белый свет — он зажмурился, глухо застонав. В висках пульсировала боль. Мысли ворочались тяжело и неохотно. Страшно хотелось пить.

Похмелье — опытный кредитор, который всегда находит должника.

Проморгавшись, Михаил увидел черный потолок с мозаикой круглых световых пятен. Этот интерьер определенно принадлежал не его квартире.

Он осторожно повернул голову. Рядом растянулась на черном постельном белье, заложив руку под подушку, обнаженная женщина. Во сне она забавно хмурила тонкие брови и аккуратный носик. Взгляд скользнул ниже — на плавные изгибы тела.

«Миленько», — мелькнула мысль, пока он разглядывал белоснежные холмы.

На лицо вылезла самодовольная улыбка. Рука сама потянулась, чтобы прикоснуться к добыче, но едва пальцы дотронулись до горячей плоти, как дверь резко распахнулась.

Старомодная круглая ручка с грохотом ударила в стену. В комнату ворвался мужчина в рабочем темно-синем комбинезоне. Вместе с собой он принес мощный запах дешевого алкоголя. На небритом лице застыло выражение ярости.

— Развлекаетесь?!

Михаил узнал его. Внешность немного изменилась: вместо худого лица со впавшими скулами и лихорадочно блестевшими глазами вполне упитанная ряха — но это, определенно, был он. Тот, кто наставил пистолет прямо ему в лицо.

«Стоп, что? Почему я это помню?»

Михаил зажмурился, и картина проступила в его воображении, как наяву. Он помнил мельчайшие детали: пыльный коридор с обрушенным потолком; квартира рядом — Н-139; пистолет — черная сталь и желтый композит. Незнакомец что-то говорил, но тут память почему-то дала сбой. Его палец надавил на курок.

Выстрел.

Темнота.

Михаил вздрогнул и распахнул глаза. Сцена рассеялась, как дурной сон. Только сердце трепыхалось в груди.

Он мог поклясться, что ничего подобного с ним не случалось. Воспоминание выглядело, как сцена из будущего. Предупреждение. Вот только он не верил ни в гадалок, ни в прочую мистику. Зато, как хирург, хорошо знал: ложные воспоминания — симптом серьезных проблем. В этом смысле пустой журнал ошибок только настораживал.

Мысли сбивались и путались.

Хозяйка квартиры яростно переругивалась с мужиком. В ход шла отборная брань. Собственная нагота ее совершенно не смущала.

— Можно потише? Голова раскалывается. — Михаил догадывался, что угодил в центр выяснения чужих отношений, вмешиваться в которые ему бы не стоило, но истеричные крики мешали ему разобраться с настоящей проблемой.

— Потише?! — Мужик обернулся к нему, сжимая кулаки. — Трахаешь мою жену на моей кровати и просишь меня быть потише?!

Михаил поморщился и спустил ноги с кровати.

— Слушай, это ваши разборки. Я сейчас уйду и хоть поубивайте тут друг друга.

Взгляд разъяренного мужа напоминал взведенную до предела пружину. Но Михаил, занятый собой и поиском одежды, просто проигнорировал ревнивца.

На затылок обрушился удар.

Боль ослепила. Все звуки перекрыл звон в ушах. Еще один удар повалил его на ковер. Чужие руки сдавили горло. Михаил попытался их отцепить, но мышцы противно задрожали от слабости. Накатила дурнота.

— Сука… — яростно хрипел мужик, дыша перегаром.

Михаил попытался дотянуться до его лица, но пальцы только царапали потную щеку. В глазах поплыли черные пятна. Легкие горели, пытаясь заполучить хоть каплю воздуха.

Он попытался ударить коленом в живот — слабо, неточно. Сознание уплывало. Тьма сжималась, как петля.

Бок взорвался болью. Исчезла хватка на горле. Судорожный вдох. Легкие наполнил сладкий воздух. Рядом раздался звук падения.

— Никаких убийств в моем доме, — проговорила красотка, вытянув руку. Лепестки кожи на ладони закрывались, пряча нейрошокер.

Встроенное оружие — неприятное открытие. Для гражданских оно запрещено: на любом детекторы найдут. Устанавливать оружейные импланты могли либо корпораты, либо силовики, либо преступники. Ни один из этих вариантов Михаила не привлекал.

Любовница встретила его взгляд усмешкой, уперев руку в округлое бедро.

Михаил закашлялся, потирая шею.

— Пожалуй, я пойду.

Издав короткий смешок, девушка кивнула на форму Центрального Единства Правопорядка, висевшую у стены.

— А ночью тебя ничего не смущало.

— Я был пьян и меня не пытались убить, — бросил Михаил, натягивая серый комбинезон. Бок ныл от фантомной боли, и он недовольно поморщился.

Красотка лишь закатила глаза.

Михаила взглянул на отключившегося мужика. Кольнула жалость: все-таки получить полный заряд нейрошокера — это жестко. Не повезло человеку с женой. Хотя, если честно, сам нарвался.

«Отелло недоделанный».

— Удачи с объяснениями, — пробормотал он, направляясь к выходу.

Обнаженная нимфа сделала шаг в сторону, преграждая ему путь. Тяжелая грудь призывно качнулась. Михаил остановился напротив и поднял левую бровь.

— Мой уин у тебя есть. Бросай вызов. Буду свободна — отвечу. — Она потянулась и запечатлела на щеке любовника нежный поцелуй.

— Прости, но я предпочитаю девушек без сюрпризов в виде мужей. Такое вот жизненное кредо. — Михаил развел руками, через силу улыбаясь.

Хозяйка квартиры сложила руки под грудью.

— Этот идиот? Не переживай, мы женаты только формально. Понятия не имею, что ему в голову взбрело.

Михаилу показалось, что драка и возможность пустить в ход оружие ее только завели.

«Цепные», — так, словно это все объясняло, подумал он.

— Увы, принципы есть принципы. Без них мы обычные животные, которые летают на каменных шарах сквозь бесконечную пустоту.

Девушка фыркнула и отступила в сторону. Изобразив легкий поклон, Михаил прошел мимо. В большой гостиной, совмещенной с кухней, автоматический повар уже скользил по направляющим, накрывая завтрак.

Он цапнул с барной стойки запотевший стакан апельсиновым соком. Ледяной напиток волной прокатился по горлу и упал в желудок. Посвежевший Михаил покинул квартиру. Входная дверь автоматически захлопнулась за спиной.

Звук спровоцировал очередной приступ недомогания. Старое кресло, выставленное кем-то на площадку, так и манило присесть.

Судя по всему, вчера в дело пошел неразбавленный «АйсБёрн». Фильтры кровеносной системы нейтрализовали бы обычный алкоголь, так что для хорошего отрыва Михаилу потребовался напиток покрепче. Но и последствия у него оказались соответствующие.

Неудивительно, что он связался с сотрудницей ЦЕП: в таком состоянии его всегда тянуло на опасные связи. Память сохранила только отдельные фрагменты загула, но отдельные моменты заставляли кровь бежать быстрее и приливать к определенной части тела.

«Горячая дамочка. Жаль, замужем и служит в ЦЕП».

Как-то Михаил встречался с одной цепной. Женщина оказалась просто помешанной на контроле. И ладно в кровати — эти игры даже придавали перчинки — так ведь и в жизни не успокаивалась. После ее ухода приходилось все устройства вычищать от шпионских скриптов. Закончилось все не слишком хорошо, так что желания повторить эксперимент у Михаила не возникало.

Звякнул прибывший лифт, открывая исписанную граффити кабину. Надпись прямо напротив глаз гласила: «Железные Пчелы». Михаил никогда не слышал о такой банде. Скорее всего, дети баловались.

«Мир праху, ребята».

ЦЕП просто не сможет оставить вандализм в своем подъезде без внимания.

На улице царил сумрак. Небо затянула пелена песчаной бури. Только холодные вспышки купола и свет неоновой рекламы пробивались сквозь мглу.

У подъезда, на скамейке, словно два чутких сторожа, сидели бабушки.

Первая — хрупкая, как высушенный цветок, в белом пиджаке и шляпке — казалась безобидной, пока взгляд не цеплялся за ветвящиеся металлические полосы на шее. «Кузнечик» — имплант опорно-двигательной системы.

Вторая похрустывала при каждом движении. Желтое платье в цветочек только подчеркивало трубки, по которым кровь доставлялась к уцелевшим ладоням. Если прислушаться, то можно было разобрать работу механических легких. Вместо правого глаза стоял массивный имплант. Судя по всему, из старых военных разработок.

Чистый хром перестали производить лет сто назад, но на отдаленные планеты все еще привозили «вторичку», предлагая как бюджетный и надежный вариант.

— Смотри, Владимерна, очередной ходок, — проскрипела «железная».

— Бедовый. Нашел с кем связаться, — кивнула та.

Михаил ускорил шаг, пытаясь проскочить мимо проблем, но дама в шляпке вдруг вскинула голову.

— Мишка! Зараза, ты чего по чужим женам шатаешься?

Пришлось притормозить — школьная учительница все-таки. Он вздохнул.

— Ангела Владимировна, я не знал, что она замужем.

— Не знал? — фыркнула женщина. — А глаза тебе на что? В профиле же все написано.

— Ну, было не до чтения…

— Пил, — тут же сдала его вторая женщина. — Два раза этаж перепутал. Коридор на третьем заблевал.

Михаил испытал острое желание отрубить все камеры в подъезде. В теории они защищали от грабежей, изнасилований, наркотрафика, но на деле почему-то все преступники знали, как их обойти. А вот такие бабушки обожали следить за целым домом, не вставая с лавочки.

Дама посмотрела на него с укором.

— Как так, Мишка? Ты же уважаемый человек. Инженер.

— Виноват, Ангела Владимировна, исправлюсь.

— Пусть с чистыми разберется, — снова встряла ее подруга старушка. Сухонький кулачок сжался, сопровождаясь шипением приводов.

Михаил раздраженно на нее покосился. Вот же неймется. Под взглядом военного импланта он чувствовал себя неуютно, словно под прицелом.

— Нечего тут зыркать. Права Викторовна. Эти сектанты опять систему забора воздуха испортили. Дышать невозможно.

— Так его, — поддакнула подружка.

Михаил вздохнул. Его раздражала привычка старшего поколения во всем винить чистых. Они, конечно, сектанты, но относительно мирные, если к ним не лезть. А система барахлит из-за банального возраста и тяжелых условий эксплуатации. Она сбоила еще в его детстве, хоть и не так часто. Но разве это объяснишь?

— Понял, постараюсь.

Викторовна неодобрительно покачала головой.

— Врет. О бабах он думает, по бесстыжим глазам вижу.

Михаил очень хотел поинтересоваться, как она что-то разглядела в его оптике, но понимал: это только продлит пустой разговор. А пустыня во рту, как и головная боль, никуда не делась.

— Миша — хороший мальчик, — бросив на подругу неодобрительный взгляд, вступилась за него учительница и, повернувшись обратно к парню, продолжила: — Послушай старуху: бросай этих девок! Лучше с Анитой встречайся. Девка-то хорошая, деток здоровых родит.

Михаил улыбнулся.

— Обязательно подумаю, но вы же меня знаете — вольный ветер: то тут, то там. Не люблю сидеть на месте.

— Дурак ты, Мишка.

Оставив бабушек обсуждать ЖКХ и возросшие цены на чистый воздух, Михаил покрутил головой по сторонам в поисках машины. Вспомнил, что оставил ее рядом с ночным клубом, и негромко выругался.

Северо-Шахтинск — небольшой город. Из тех, что образуются вокруг важного предприятия. Пересечь его из края в край займет не больше часа. До клуба же пешком минут двадцать неторопливого хода.

Михаил потер пульсирующий от боли лоб и направился к остановке общественного транспорта. На зубах заскрипел песок. Длинный пятиэтажный дом тянулся, казалось, бесконечно. Весь опутанный проводами, усеянный самодельными фильтрами воздуха, коричневыми наростами, усилителями сигнала и неоновой рекламой. После километровых свечек столицы сектора родной город казался ему деревней.

Мимо, едва не задев Михаила, пролетел вишневый гравимобиль с тонированными стеклами. Парень с матами отпрыгнул в сторону. И не подумав остановиться, чудак с купленными правами свернул в арку.

— Да что день такой!

Остановка общественного транспорта находилась прямо напротив выхода из двора. Но Михаила больше привлек зеленый крест аптеки.

Небольшой зал встретил единственного посетителя витринами из пластстекла. В окошке обслуживания торчала угловатая голова робота-продавца — модель еще прошлого века.

— П-п-приветствую, у-уважаемый к-кли-клиент, — заикаясь, выдавил он.

— Нейрорест.

— К-клубничный, м-мятный, с-смо-смородина…

— Клубничный.

— В-воз-возможно, в-вас за-заинтересует н-наш н-новый п-про-продукт…

Михаил закрыл глаза и тяжело вздохнул. Почему так сложно приобрести простейший стимулятор? Раздражающую речь робота он старательно пропускал мимо ушей. Практика научила его, что проще потерпеть, чем спорить или чего-то требовать.

Всплыло окошко оплаты. После подтверждения в лоток выдачи выпала ампула стимулятора. Михаил открыл разъем для инъекций рядом с запястьем. Щелчок — и розовая жидкость потекла по венам. Разжался пульсирующий обруч боли. Мыслям вернулась былая легкость. Цвета стали немного ярче, а сам мир — контрастней. Бонусом во рту появился вкус клубники.

Робот продолжал что-то предлагать, но Михаил уже не слушал. Отсоединив пустую ампулу, щелчком отправил ее в мусорный контейнер.

Если верить голографическому табло с расписанием, то до прибытия гравибуса оставалась пара минут. Михаил открыл ленту новостей. Прочитал про очередную аварию на водонасосной станции. Сообщение начальства отправил в дальний угол. Посмеялся над видео с котиками.

Гравибус так и не появился. Михаил махнул рукой перед голографическим табло, переключая его на отслеживание маршрута. Звездочка общественного транспорта находилась буквально за углом улицы. Единственное, что настораживало, — это ее неподвижность.

Михаил зашагал к перекрестку. Поток воздуха бросил в лицо коричневый песок. Во рту появился характерный кисловатый привкус.

Сколько он себя помнил, администрация пыталась победить эту напасть, но песок неизбежно просачивался внутрь купола. Из-за своей структуры он забивался в малейшие щели и нарастал неопрятными буграми. Это в равной степени относилось как к зданиям и механизмам, так и к людям. Без дыхательных фильтров жизнь на Дэвис-3 была невозможна.

Гравибус — белый, похожий на буханку хлеба, с круглыми фарами — нашелся прямо за поворотом. Он печально прилег на один бок и не собирался никуда двигаться. Вокруг суетился мужик, стуча разводным ключом по гравитационным пластинам. Те отвечали усиливающимся гудением. Пустой салон намекал, что пассажиры не поверили в успешность ремонта и разошлись по своим делам.

Михаил разочарованно цокнул языком. Чего-то такого стоило ожидать. Весь город медленно разваливался. Раньше шахта приносила хороший доход, ручейки которого растекались по мелкому бизнесу, словно кровь по капиллярам. Но в последнее время дела шли не очень. Жилы истощились, а вместе с ними и зарплаты.

Пришлось вызывать такси. После приема нейромедиатора Михаил мог бы прогуляться до клуба пешком, но поджимало время. Начальство в любой момент могло обнаружить его отсутствие на рабочем месте. Хуже штрафа — очередная нотация от толстяка Пита.

Такси вынырнуло из-за угла, поднимая облака вездесущего песка, и с едва ощутимым гудением приземлилось. Михаил махнул рукой перед сенсором. Открылась дверь. Однако, к его удивлению, салон оказался занят: на заднем сиденье спал какой-то мужик, укрывшись одеялом в красную клетку.

Михаил постоял, созерцая открывшуюся картину. Закрыл глаза, досчитал до пяти. Затем пожал плечами и залез в машину, устроившись напротив странного попутчика. Слишком много социальной активности для одного утра, чтобы разбираться еще и с каким-то бомжом. Пусть кто-то другой дерется с ним за право сидеть лицом по ходу движения. Михаила вполне устроило свободное место напротив.

Дверь закрылась. С гулом реактивных движков беспилотник заскользил вперед.

Толчок потревожил мужика. Итогом возни стало соскользнувшее на пол одеяло. Спящий недовольно поежился и зашарил рукой, пытаясь вернуть его на место.

Михаил с легким интересом наблюдал за представлением. Версия с бездомным, который скоротал ночь в такси, не выдержала столкновения с реальностью: дорогой комбез и общая ухоженность выбивались из образа.

Осознав всю тщетность попыток, мужчине пришлось открыть глаза. Присутствие пассажира его совершенно не смутило.

— Одеяло не видел?

Михаил молча указал на пол. Незнакомец выдал невнятную благодарность. Вернув потерю, он завозился, устраиваясь поудобней, и Михаил не выдержал:

— А ты, собственно, кто?

— Владелец, — буркнул мужик, расправляя одеяло.

Михаил громко хмыкнул. В принципе, сказанное вполне могло оказаться правдойю Только не объясняло ничего.

— И что тут здесь делаешь, владелец?

— А на что это похоже? Сплю, — выдал тот, отворачиваясь к спинке.

Продолжить увлекательный диалог Михаилу не удалось, так как такси прибыло к точке назначение.

— Ну, хорошего отдыха тогда.

«Хватает же чудиков», — подумал Михаил, выбираясь из такси.