Кладбищенский сторож

В конце 90-х, из-за хронического безденежья мне пришлось поработать кладбищенским сторожем. Ну что я могу сказать? Работа, как работа. Обычная на первый взгляд. Ничего сложного и страшного. Отрабатывал сменами на кладбище вахтовым способом, сутки через двое. На въезде на кладбищенскую территорию располагалась наша каморка из двух комнаток. Там было подведено электричество, имелись спальное место, обеденный столик, радиоприемник, туалет и даже стационарный проводной телефон. Тогда ещё о мобильных никто не знал.
Дневная часть смены оказалась наиболее нагруженной. Нужно было постоянно прогуливаться вдоль рядов могил, поглядывая на тех, кто пришёл проведать усопших. Когда темнело и ночь вступала в свои права, пешего патрулирования становилось меньше, поскольку не особо приятно бродить одному мимо мрачных надгробных плит и крестов. Впрочем, я был человеком сверхответственным и делал свою новую работу на совесть. Постоянно боялся, что местные предприимчивые людишки стащат металлические ограды на чермет или осквернят какую-то могилу. А мне потом отвечать и краснеть перед дядей Толей, пристроившим меня сюда.

Поэтому я педантично прохаживался по ночному кладбищу каждые пару часов, держа в руках мощный армейский фонарь, выданный мне начальством. Из оружия у меня была резиновая милицейская дубинка, перцовый баллончик и неплохая физическая форма. Сталкиваться с негодяями действительно приходилось, но до прямого контакта не доходило. Обычно появления кладбищенского сторожа хватало, чтобы эти идиоты удирали, не пытаясь связываться со мной. Это вполне меня устраивало, так как я не хотел поднять себе с земли срок, покалечив кого-то из нарушителей покоя мертвых. Проблемы мне были не нужны.
В тот поздний октябрьский вечер, когда темнота окутала кладбище непроницаемым тёмным саваном, я, как обычно, прихватив фонарь и дубинку, отправился на плановый обход. Перекусив вкусной едой из прихваченного из дома контейнера, я шёл и лениво осматривался по сторонам, глядя, всё ли в порядке. Расположение духа было отличным, скоро один из обеспеченных родственников обещал пристроить меня в охрану своей фирмы в другом городе, и не рядовым охранником, а начальником одного из подразделений, учитывая моё армейское прошлое.

Атмосфера на кладбище была соответствующая. Поздняя осень, периодически срывающаяся морось, вкупе с давящей тишиной, царили в этом месте. Постепенно моё хорошее настроение, связанное с радужными планами, улетучивалось. Я не мог понять причину этого, внешне всё ведь было как обычно. И тут моё внимание привлекло быстрое движение возле одной из ближайших могил. Так и не закурив, я спрятал сигарету обратно в пачку и посветил фонарем в сторону подозрительной могилы, но ничего необычного там не увидел. По спине вдруг прокатилась волна предательского холода. Чувство страха начало наполнять меня. Это меня-то, прошедшего через огонь и ад горячей точки пару лет назад. Но я всеми фибрами действительно чувствовал некую опасность и… не понимал её природы. Я не осознавал, с чем или с кем мне придётся встретиться. Но, как я сказал, я хорошо делал свою работу, а следовательно, не мог пойти дальше, не убедившись в том, что всё в порядке. Иначе завтра при сдаче смены обнаружится, что какой-то гад испортил памятник или спёр железную секцию ограды, а мне за это отвечать. Не хотел я портить свою репутацию за неделю до перехода на новую работу.

Потоптавшись какое-то время на месте и светя во все стороны фонарем, я вслух ругался на то, что эта часть кладбища усеяна деревцами и кустами, причем самостоятельно насаженными заботливыми родственниками умерших. Днём и в тёплое время это несомненно придавало кладбищу благопристойный вид, но ночью при свете фонаря окрестности напоминали декорации к фильму ужасов, когда я двинулся к месту, где заметил движение.
Подойдя к парным могилам двух молодых людей, мужчины и женщины, я никого не обнаружил возле них. Осветив пространство вокруг себя, ничего особенного не увидел, непонятный силуэт больше не показывался. Решив, что всё-таки мне движение привиделось, я стал возвращаться на основную тропинку, однако не прошёл и десятка шагов, как услышал детский тихий плач. Мои ноги пристыли к земле, а сердце бешено забилось. Что мог делать на кладбище ребёнок в такое время? Тем более невидимый ребёнок. Плач тем временем раздавался то справа, то слева от меня, что уж точно не могло быть нормальным, даже если каким-то невероятным образом дитё и правда оказалось в столь скорбном месте.
«Что за ерунда? Что происходит?» — метались у меня панические мысли.

Я заставил себя двигаться и ещё минут десять пытался отыскать плачущего ребёнка, но никого не находил. Иногда мне казалось, что я видел в тускнеющем свете фонаря детскую фигурку, по-видимому, принадлежавшую девочке в светлом платье. Учитывая довольно прохладную погоду и то, что я сам был в тёплой одежде и толстой осенней куртке, это не прибавило мне оптимизма. Как и то, что силуэт девочки играл со мной, не давая толком разглядеть себя и сводя меня с ума.
А потом холодная маленькая ручонка схватила меня за запястье. Это было уже чересчур! Выронив фонарь и заорав, я отцепился от ледяной цепкой конечности и рванул в сторону сторожки. Благо, тропинка, ведущая к ней с этого места, была прямая, и заблудиться было невозможно даже в темноте. Четвертная луна давала хоть сколько-то света, не давая мне напороться на острые навершия оградок и присоединиться к компании покойников.
Я пулей долетел до сторожки, где и просидел при свете до самого утра. Иногда мой перепуганный взгляд скользил по двум небольшим окошкам, на которых не было даже элементарных шторок, но, к счастью, ничего не видел, кроме ночной темноты. Если бы там показалась любая физиономия, прильнувшая к хлипкому стеклу, я бы просто, наверное, умер от страха. Не стоит даже упоминать, что мне вспомнились все просмотренные фильмы ужасов, все кошмарные и страшные истории, которые я когда-либо слышал.

Утром меня, как и положено, пришел заменить сменщик, который тут же поинтересовался моим взбудораженным и бледным видом. К тому времени я уже сходил и отыскал потерянный фонарь, а также осмотрел могилы возле того места, где меня схватил за руку ночной кошмар. Разумеется, не обнаружил никаких следов кроме своих.
Сменщику я объяснять ничего не стал, не хотел, чтобы меня приняли за сумасшедшего. У меня, правда, остались синяки на запястье, но что это доказывало? Получить их я мог как угодно. Поэтому я сдал смену, расписался в журнале и отправился домой.
Через два дня снова пришло время моей смены. Оставалось отработать ещё одну, и можно было распрощаться с кладбищенской работой. К этому времени я набрался храбрости и нацепил на себя серебряный крестик, который с детства валялся у меня в ящике стола. Не знаю, что подействовало, но детский плач, который я снова услышал, не поверг меня в ужас. Опять я в темноте с фонарем пытался обнаружить ребёнка. Но образ стал чётче, мне ясно виделась хрупкая фигурка, застывшая в свете мёртвой луны или попавшая в луч моего фонаря. Потерпев очередное фиаско и не сумев приблизиться к загадочному силуэту, я вернулся в сторожку, позвонил дяде Толе и всё рассказал прямо посреди ночи. Я ожидал, что он выругается и скажет, что у меня крыша поехала, но он помолчал с полминуты и сказал, чеканя слова:
— Да, у нас такое бывало. Но давно, поэтому я тебе не хотел про это говорить. И она показывается только одному сменщику, выбирает себе объект, который у неё вызывает доверие.
— Кто она? — мой голос мне самому казался чужим.
— Она часто здесь плачет. Потом пропадает, потом снова появляется. Время разное, периоды разные, но всегда одно и тоже. Последний раз год назад было, — добавил дядя.

— Вы пробовали её искать?
— Ну ты же пытался. У нас был такой же провал, — хмыкнул в трубку собеседник. — Эта история началась восемь лет назад, когда тут похоронили молодую пару после автомобильной аварии. Осталась семилетняя дочка, Оля, которую отдали в детдом, так как не было других родственников. Девчонка, однако, умудрилась сбежать из детдома и несколько суток околачивалась вблизи могил родителей. Мы соцслужбу вызвали, милицию. Её забирали, но она снова возвращалась спустя какое-то время. Детдом отсюда всего в тридцати километрах, охрана — никакая, две престарелых вахтерши.
А при очередном побеге девочку на дороге, ведущей к кладбищу, насмерть сбила машина. Ночью, в темноте, водитель грузовика не успел среагировать и задавил её.
— И что было дальше? — спросил я дядю холодеющим голосом. Его слова, звучащие в трубке, казалось, отпечатывались в моем сознании, пугая каждым искажённым телефонными проводами звуком.
— А дальше мы много раз, я и сменщики, слышали детский плач по ночам, а иногда и видели девочку в светлом платье, которая стояла возле могил своих родителей, — голос дяди стал тише.
— Но как такое возможно, и что с этим делать? — не выдержал я.
В трубке послышался тихий вздох.
— Да откуда мне знать? Некоторые вещи нам никогда не понять. Наверное, девчонка оказалась привязана к нашему кладбищу каким-то непостижимым образом. Был священник, но не особо помогло. Была бабка-знахарка, которая тоже проводила ритуал, но тоже безуспешно. В конце концов, она сказала, что с призраком надо просто поговорить и убедить уйти. Только вот беда, она просто плачет и никого к себе не подпускает. Но раз тебе показывается и берёт тебя за руку, то, может, у тебя получится? Но всё на твой страх и риск! Всё, племянничек, думай, а я спать.

На том и закончился наш разговор. Я положил трубку и задумался. А чем черт не шутит? Пойду прямо сейчас и попробую. Может, она действительно меня выбрала для диалога.
Я пошёл к уже знакомому мне месту и долго разговаривал с темнотой, потушив фонарь и стараясь делать голос как можно ласковее. Призрак несколько раз показался возле могил и исчез. Но я продолжал говорить. Не помню, что я нёс за околесицу. Главный смысл был в том, что я убеждал её уйти вслед за родителями, что ей тут не место, что она мучает себя и других.
Думал, что умру от сердечного приступа, когда ледяная ладошка коснулась моей руки. Но в этот раз я не завопил и не сбежал. Я зажмурился, терпел и повторял всё тоже, что и раньше, продолжая гнуть свою линию. А потом железная хватка стала слабее, потеплела и через пару минут совсем пропала. Я посветил вокруг себя фонарём, позвал её по имени, но было тихо. Я был один. Больше не было слышно плача, не мелькала призрачная тень среди надгробий.

На подкашивающихся от пережитого ногах я вернулся в сторожку и снова позвонил дяде Толе. Он моментально взял трубку и оказалось, что он не спал и переживал за меня. Как же он обрадовался, когда я описал ему результат! Но и я был чрезмерно рад. Ведь я сделал нечто совершенно невообразимое, что удается единицам, не побоюсь такого вывода. Спал я в ту ночь в сторожке как убитый, с чувством исполненного долга. А наутро сдал смену пришедшему напарнику и сказал, что больше не хочу дорабатывать здесь, даже если мне не заплатят.
Но поскольку дядя был тут моим начальником, то мне, конечно, всё заплатили и отнеслись к моему решению с пониманием. Вот так я поработал кладбищенским сторожем, и такая необычная история осталась в моей памяти на всю жизнь…