Клара

В небольшой простенько обставленной комнатке в таверне Мила проснулась первой. Сестра её - Клара всё ещё спала, беспокойно ворочаясь из стороны в сторону, что-то бормоча во сне. Лицо её пересекали две длинные неровные линии – одна через переносицу и левую щёку, и другая - покороче рядом в параллель – следы их ночной стычки в лесу. Так же на руках её были царапины, платье порвано в нескольких местах. Мила, как ни странно, отделалась только лёгким испугом и грязью на подоле. Она пощупала кошель на поясе сестры – не пустой. Значит, их не ограбили? А кто были эти... люди, что на них напали? Или нелюди? – Её передёрнуло. Раны на лице её сестры были скорее похожи на следы когтей, нежели ножа, или какого другого предмета. Странно. Нечисть в их лесах не водилась - давно извели, когда Милы ещё на свете не было. Тогда же пропала и последняя ведьма. Не знахарка какая-нибудь, или травница – эти ещё живут, варят свои настои, да обереги плетут, их не сильно беспокоят, а самая настоящая, что могла бы призвать силы тьмы, что могла бы мир перевернуть с ног на голову!

Неужели вернулась?

Было ещё кое-что, что тревожило Милу не менее – она почти ничего не помнила, кроме самого начала схватки. Нападавших было всего двое, лица скрыты капюшонами. Они схватили Клару и потащили в кусты, та яростно отбивалась. Милу же они почему-то оставили одну посреди дороги, что тоже было немного странным. Ей ничего не оставалось, кроме как кричать, звать на помощь. Но вместо помощи кто-то ударил её по голове, и с тех пор она не помнила ровным счётом ничего, вплоть до того момента, когда проснулась в этой комнатке. Из чего вытекал ещё один вопрос – как они здесь оказались, и кто заплатил за ночлег?

В этих местах они никого не знали.

Девушки ездили на ярмарку – первый раз, без отца. После его смерти многое изменилось. Он плотничал, мастерил мебель, всякие нужности и безделушки для своей и пары соседских деревень. На ярмарку он ездил редко и только как покупатель. Теперь же все его творения были проданы, сыновья были ещё слишком малы, чтобы перенять дело, и, чтобы как-то выжить, дочери занимались вышивкой – поясов, кошельков, украшений, плетением и прочим рукоделием. Всего детей было шестеро – четыре девицы и пара мальцов. Сосед их – то ли какой-то дальний родственник, то ли просто знакомый отца, что жил неподалёку, согласился взять с собой двух старших – Клару и Милу - в город на ярмарку, чтобы они могли продать творения свои и младших сестёр. Его в деревне не очень жаловали – одинок, вечно какой-то смурной ходит, как чем-то недовольный, но если человек предлагает помощь – грех отказываться! И девушки поехали.

На удивление, товар распродали довольно быстро, так, что осталось ещё время погулять по ярмарке, послушать заезжих музыкантов, посмотреть на борцов, фокусников и другие представления. Однако, девушки немного увлеклись, загуляли, и когда они подошли к условленному месту, сосед, как оказалось, уже уехал. Поспрашивали они у трактира, если кто едет в сторону их деревни, нашли попутчика хотя бы на половину пути, договорились о цене. Решили, что оттуда уже и пешком дойдут.

К развилке они подъехали в сумерках, расплатились, слезли с телеги и пошли своей дорогой, благо, широкая, и шла в основном через поля и луга. Скоро и совсем стемнело, только луна, большая и круглая, освещала им путь. Был и кусочек леса, через который нужно было пройти, сравнительно небольшой. С утра по пути в город они этот участок на телеге совсем быстро проехали, а вот пешком, да ночью – он казался бесконечным. Чтобы было не так страшно, они держались за руки и беспрестанно болтали, чем, наверное, и привлекли внимание разбойников.

- Клара! – Позвала мила.

Но та лишь отмахнулась и продолжила свой тревожный сон.

- Ну, просыпайся! Нам ещё домой возвращаться! Матушка, наверное, волнуется! И переодеться надо бы...

Наконец, сестра приоткрыла глаза, потянулась. Зевнула, поморщилась и пощупала рану на лице.

- Дааа.... Хорошо вчера повеселились! – и села, спустив ноги с лежанки.

- А ты помнишь, что вчера было? И кто на нас наспал?

- Конечно? – Клара ухмыльнулась.

- Расскажи! А-то я ничегошеньки не помню!

- Обойдёшься.

Мила захлопала глазами от удивления, не узнавая сестру:

- Ты чего??

- Ничего. – Она пошарила в кошельке, достала несколько монет и швырнула на стол. – Лучше пойди, закажи еды.

- Хорошо. – Мила собрала деньги в кучку, взяла из неё только одну монетку и зажала в кулаке. – Пары лепёшек хватит?
- Не хватит. Пускай на все принесут! И только лучшее! Я жутко голодная!

- Но это же с ярмарки! Так тратить нельзя! Матушка ждёт!

Клара посмотрела на сестру, склонив голову на бок, будто изучая, прищурилась.

– Матушка? Кому матушка, а кому мачеха. Хочешь домой – иди, ступай под мамкин подол. А я остаюсь. И денег тебе не отдам.

- Клара! Что с тобой? Я тебя не узнаю!

- Я сама себя не узнаю! – Ответила та, вставая с лежанки. Подошла к столу, сгребла деньги обратно в кошель. Посмотрела на себя в мутное зеркало, снова провела пальцем вдоль царапины. – Надо бы ещё пудры прикупить... – Снова смерила Милу взглядом с ног до головы и бросила. – Раздевайся.

Та опешила:

- Зачем?? – Спросила, уже развязывая пояс.

- Не в лохмотьях же мне ходить?

- А я как?

- Тебе можно. Моё наденешь, мы ж одного размера... А хочешь – так иди! – И громко захохотала.

Мила послушно разделась, оставшись в одной нижней рубахе, Клара приложила её платье к себе, посмотрела в зеркало:

- Скукота! – Ладно, пока сойдёт, а в городе что поярче прикуплю.

- Ты обратно в город пойдёшь?

- Тебе какая разница? Иди, давай! К мамке... – Клара бросила на сестру презрительный взгляд и вышла из комнаты, оставив дверь нараспашку.

Мила, услышав голоса в коридоре, поторопилась закрыть, пока никто из постояльцев ненароком не увидел её в исподнем.
Услышав шум во дворе, она выглянула в окно и увидела, женщину с распущенными чёрными волосами, в чёрном же, но с золотой оторочкой, плаще, под которым она разглядела мужской камзол.

Люди кричали: «Ведьма!», - и обступали её со всех сторон – кто с оружием, кто с вилами, кто с палками. Вдруг раздался знакомый голос: «Стойте!»
Мила не могла поверить своим глазам! Или ушам – та женщина говорила голосом сестры! Неужели она? В мужском? А платье куда делось??

Но вот, кто-то сделал ещё шаг в её сторону, и Клара, резко развернувшись, взмахом руки отбросила бедолагу в сторону – тот с искрами отлетел, уронил часть изгороди, конь кого-то из постояльцев, что был там привязан, сорвался, встал на дыбы. Она схватила поводья, притянула голову испуганного животного к себе, что-то шепнула на ухо. Тот присмирел. Тогда Клара лихо вскочила в седло и ускакала в сторону леса. Следом за ней продолжением плаща клубилась дорожная пыль, то принимая очертания волков, то птиц, то ещё какой живности...

Какое-то время народ продолжал гудеть о происшествии, хозяин коня сокрушался о потере, но скоро двор опустел - разговоры переместились в питейную часть таверны. Выкрики, которые Мила слышала, не радовали. Кто-то припомнил, что ведьма была не одна, и спутница её, наверное, такая же, а шаги на лестнице подтвердили опасения.
Денег у Милы оставалось на пару лепёшек, но, похоже, теперь и их ей никто не продаст. Дорожную котомку она, видимо, потеряла ещё ночью в лесу, так что, закрыв дверь на задвижку, она схватила платье сестры, точнее то, что от него осталось, и, в чём была, вылезла в окно. Упала на крышу навеса, где были стойла, провалилась и приземлилась в солому, напугав пару оставленных на постой лошадей. Понимая, что пешком она уйти не сможет – догонят, она по примеру сестры попыталась успокоить одну из них, погладила, шепнула ласковое слово на ушко.

Тем временем из окна её комнаты раздался грохот, потом голоса. К счастью, желающих повторить её прыжок не нашлось, но даже если по лестнице они всё равно скоро будут здесь. Времени на раздумья нет.

Верхом Мила ездить не умела, Клара – тоже, но у неё ведь получилось! Значит, надо попробовать! Правда без седла, да в сорочке так же лихо запрыгнуть не получится.

Мила быстро открыла задвижки, забралась на перегородку между стойлами и буквально упала поперёк широкой спины пегой кобылы, другая, крапчатая, дёрнулась, калитка её стойла приоткрылась, она рванулась и выбежала на свободу, пегая с Милой на спине – за ней. Девушка крепко держалась одной рукой за гриву, не желая выпустить тряпьё сестры из второй, при каждом шаге лошади, сползая всё больше. Оказавшись на дворе, та на мгновение остановилась, будто давая наезднице возможность перегруппироваться. Воспользовавшись моментом, Мила смогла, наконец, перекинуть одну ногу через круп, села верхом, прижалась всем телом, обнимая за шею. Даже по бокам ударять не пришлось – выбежавшие на двор люди так громко кричали, что испуганные животные сами побежали, перепрыгнули невысокую изгородь и умчались, унося с собой вторую, как думали постояльцы, ведьму.

Лишь изредка Мила поглядывала через плечо, далеко ли они отъехали от таверны, боясь расцепить руки даже на секунду. Наконец, лошади успокоились. Крапчатая не отставала, теперь они трусили рядом, и девушка, наконец, смогла выпрямиться и обернуться. Позади простирались луга – ни избушки, ни домика, только полотно дороги, уходившей к горизонту. Мила устала, хотела спешиться, но боялась, что снова взобраться не сможет. Кроме того, она совершенно не представляла, где находится, в спешке она не заметила, по которой именно из пяти дорог, уходящих от таверны, понесла её лошадь, но места были незнакомые. Она посмотрела на солнце и примерно определилась, в каком направлении ей нужно двигаться. Но дорога уводила в сторону.

Скоро лошади сошли с пути и теперь мирно щипали траву, постепенно продвигаясь в сторону небольшой рощицы. Мила, периодически придерживаясь за гриву, чтобы не сползти вперёд, всё так же сидя верхом развернула то, что осталось от платья сестры и надела, наконец, поверх своей сорочки. Завязала, шнурочки, где достала, расправила, насколько это возможно в данной позе, кусок подола просто оторвала. Лохмотья, конечно, но всяко лучше, чем в исподнем по миру ходить. Жутко хотелось есть и пить, поэтому, была не была, девушка всё же решилась и медленно спешилась. Кобыла, будто и не заметив изменений, продолжала щипать траву. Мила расправила, наконец, платье, где-то подоткнула, где-то подвернула – так-то лучше! Теперь нужно найти хоть что-то съедобное. Она набрала соцветий клевера, иван-чая, нашла сныти, ещё кое-каких цветов – не лепёшки, но лучше, чем ничего. Затем пошла на звук ручья и у края рощи нашла родник. В скором времени и лошади подошли напиться.

Решив, что можно продолжать путь, Мила подошла к своей пегой и попробовала на неё взобраться. Уж тогда-то только в сорочке было неудобно, а теперь со всеми юбками – и подавно! Даже на мгновение пожалела, что оделась. После ещё нескольких неудачных попыток она сдалась и пошла по дороге пешком. Лошади трусили следом.

Солнце припекало – полдень, наверное.

Мила услышала позади ржание и оглянулась. По дороге ехала телега, гружёная сеном, которую тянула за собой небольшая лошадёнка.

Когда они поравнялись, Мила узнала ребятишек из соседней деревни и, наконец, облегчённо вздохнула. Теперь она знала, что до родного дома уже не так далеко.

На вопрос соседей, откуда у неё эти лошади, она соврала, что приблудились, может, испугались чего и убежали, оставив хозяина. Не стоило вдаваться в подробности прошедшей ночи и утра. Не долго думая, она их шуганула, и те пустились галопом обратно по дороге. Мальчишки удивились – зачем гнать таких хороших лошадей? Но Мила объяснила, что если найдутся хозяева, их могут обвинить в воровстве, на самом же деле она понимала, что если этих двух найдут в их деревне, то ведьму будут искать прежде всего там.

Продолжала она свой путь уже сидя на телеге.

До дома добралась к вечеру и, наконец, смогла отпустить себя, выплакаться матери. Рассказала о том, как дядя их в городе оставил одних, про путешествие домой, про ночь в лесу, про происшествие. Про то, что Клара вдруг изменилась и уехала, забрав с собой все деньги. Правда, о том, как Клара изменилась внешне, она всё же пока умолчала, и про магию – это ведь магия? Мила точно видела какое-то странно свечение, окружавшее сестру там, во дворе таверны, и про людей, гнавшихся за ними, тоже не упомянула.

Услышав, что Клара стала грубой, резкой, мать побледнела и спросила только одно: её браслет – она его потеряла?

И тут Мила вспомнила, что, действительно, на руке сестры с утра браслета не было – того самого, простенького, плетёного из кожаных ремешков с бусинами, что она берегла и никогда не снимала.

- Девочка моя, я вам никогда не говорила, но теперь, наверное, пора признаться...

- Что мы не родные? – Перебила её Мила.

- Ты знаешь?? – Удивилась мать.

- Она сказала.

- Я Клару воспитала как родную, видит бог, я старалась! А тот браслет - единственное, что отсалось у неё от её матери... Отец говорил, что ни в коем случае она не должна его снимать, это её оберег, он так же охраняли и её мать, и если потеряет, то случится непоправимое. Вот и случилось. Только я даже не предполагала, как именно эта потеря не ней скажется...