Кларенс

Приветствую, читатель.

И вот 14 мая 1951 года я начал свой дневник. Ну, меня зовут Исаак, и я гитарист. Хотел быть пианистом — не срослось, рояль в карман не влез, хех. Я колдун, а ещё вчера у меня был день рождения! И теперь я пока не знаю, что делать.

У меня нет мамы. Уже три года как нет, но скучаю по ней, как тот же пятнадцатилетний мальчик. Ну или парень скорее. Эх, она бы сейчас точно сказала что-то мудрое, и я бы такой: «О да, спасибо, мам». Но теперь, к сожалению, такого никогда не случится. Я не знаю, что делать из-за этого неожиданного конверта.

Вчера был мой день рождения, и Линда дала мне конверт. Написано, что он от мамы и… папы. Да, «пропасть до моего рождения, зато оставить письмецо» — хорошая идея, пап, спасибо. Страшно даже открыть его, не представляю, что там может быть, раз от папы-то. Линда, кстати, моя тётя. И вот я, в общем, сейчас сижу, совещаюсь с мамой, как поступать.

— Да чёрт, нет, — сказал молодой мужской голос.

Среднего роста юноша сидел на траве; напротив него — могилка. Его глаза слегка отблескивали фиолетовым, а волосы были светло-серые с чёрными концами. Одет он был достаточно просто, разве что гитара за спиной бросалась в глаза. Он сидел и писал что-то в дневник с задумчивой физиономией.

«Нет, слишком всё сумбурно. Ещё это “приветствую, читатель”, будто кто-то будет читать…» — проносилось в голове Исаака.

Он посмотрел ввысь, а после отложил написанное и начал просто смотреть вперёд. Смотрел он на могилу со скорбью и читаемым в глазах вопросом: «Что же делать?» Но спустя пару минут в нём что-то будто щёлкнуло, и он поспешно встал, попрощался, поблагодарил — и решительно пошёл в сторону пляжа.

«В любом случае придётся открыть конверт — банально любопытно. А если думать о месте, то пляж — лучший вариант», — думал он по дороге туда.

Непонятно, почему именно пляж — лучшее место. Много других мест было бы более подходящими, но решение, как и письмо, принадлежало Исааку, так что и любые последствия прищемят именно его.

И вот он — пляж. Волнение должно было быть на пределе, но… а нет, всё так и было. Паренёк чуть ли не дрожал, стоя на пирсе с несчастным конвертом. Ветер колыхал бумагу на ветру с металлическим звоном внутри, будто нагнетал драму.

Наконец он решился и вскрыл конверт. В нём в первую очередь заинтересовало письмо. Он достал его и начал вдумчиво читать.

«Мой дорогой, когда ты прочтёшь это письмо, тебе будет восемнадцать. Я не знаю, смогу ли быть рядом тогда, поэтому пишу сейчас — чтобы ты услышал меня хоть так. Ты вырос хорошим мальчиком. Добрым, внимательным, умным. Я горжусь тобой — и буду гордиться всегда. Хочу сказать пару слов о твоём отце. Он не был плохим человеком. Просто жизнь тянула его дальше, чем он мог задерживаться. Он всегда говорил, что однажды отправится на Основной Материк — и ушёл именно туда. Не из-за нас, не от тебя. Он просто такой человек: не умеет стоять на месте. Не держи на него зла, прошу. Рядом с этим письмом должны лежать ключи. Проследи, чтобы Линда их не потеряла. Это машина — которую он оставил тебе “когда вырастет”. Я берегла их для этого дня. Там же и его карта — он рисовал её сам, от пирса. Говорил, что хочет сделать тебе игру. Я хочу пожелать тебе только одного: живи так, чтобы не предавать себя. Ошибайся, ищи своё, иди дальше — ты справишься. И знай: быть твоей мамой было самым большим счастьем в моей жизни. Люблю тебя. Мама.»

Это письмо подняло в нём много чувств, что неудивительно. Но вот часть про отца отторгалась будто самим нутром. Раньше он был мужиком, ушедшим по каким-то причинам, а теперь мама говорит, что он тот, кто плевать хотел на семью лишь из-за «духа приключений».

Он сложил письмо обратно. Аккуратно, будто от этого что-то зависело, и долго держал конверт в руках, разглядывая надпись на нём, словно та могла поменяться.

Карта!

«Карта — от пирса», — отозвалось в голове.

Странно. Нет, даже не странно — нарочито странно. Если бы он хотел сделать игру, как писала мама, логичнее было бы начать с дома. Или с улицы, где он вырос. Или с любой другой точки, где есть хоть какая-то логика. Но пирс… Пирс — это место, куда приходят разве что на свидания да с жизнью покончить. Но и отец, и Исаак почему-то выбрали именно это место, в совершенно разных обстоятельствах.

Исаак усмехнулся сам себе.

— Отлично, пап. Даже спустя пятнадцать лет — загадки.

Он снова взглянул на море, потом — на доски под ногами, будто проверяя, действительно ли он всё ещё здесь. А затем, вздохнув, полез обратно в конверт.

Ключи. Три штуки. Разные. Один совсем старый, с потёртым зубцом. Второй — аккуратный, будто почти не использованный. Третий — тяжёлый, с грубой нарезкой и каким-то заводским номером.

И карта. Плотная, сложенная, исписанная карандашом. Линии были неровными, иногда зачёркнутыми, но в этом чувствовалась рука человека, который не срисовывает, а думает. Стрелки, пометки, короткие фразы на полях.

«Начни отсюда».

Ну а он там и стоит, вот и начал.

Сначала маршрут вёл вдоль берега, потом — вглубь города. Мимо мест, где Исаак бывал, но никогда не задерживался. Старые кварталы будто из Америки середины 20 века, но с элементами лёгкого фэнтези, полузаброшенные улочки, где фонари горят через один. Карта будто специально вела его в самые неиспользуемые и заброшенные районы.

Он шёл долго. Солнце уже начало клониться к закату, когда он понял, что вышел на самую окраину. Тут город словно сдавался: асфальт трескался, дома редели, а между ними появлялись пустыри и старые постройки без вывесок и среди них притаившийся гараж, к которому вела карта. Дальше была только дорога, ведущая прочь от заката.

Серый, приземистый, с облупившейся краской и ржавыми воротами. На двери — навесной замок. Старый, но крепкий. Только из любопытства, без подготовки, такой вскрывать не станут.

Исаак остановился.

Сердце стукнуло глупо и неуместно — как в детстве, когда находишь тайник и боишься, что он исчезнет, если подойти слишком близко. То самое жмущее чувство предвкушения в груди.

— Ну… — тихо сказал он. — Ладно.

Первый ключ не подошёл. Он даже не провернулся.

Второй вошёл, но застрял на полпути и отказался двигаться дальше.

Исаак уже начинал злиться.

— Круто, подарок, который даже не открывается, — пробормотал он.

Третий ключ вошёл легко. Провернулся — с глухим, тяжёлым щелчком, от которого внутри что-то тоже щёлкнуло. Даже слишком, будто сломалось. Ну, узнаем позже.

В любом случае замок поддался.

Внутри было темно и пахло пылью, металлом и чем-то старым, немного плесенью. Исаак толкнул ворота — те заскрипели так, будто жаловались на жизнь.

Он увидел какое-то авто посередине, накрытое тканью. Вокруг него около стен — какие-то коробки, полки с книгами, на полу — ящики, бутылки и даже сломанное пианино. Мда.

— Ну, приступим к основному подарку, — сказал везунчик, стягивающий брезент.

Он ожидал какое-то старьё, которое бы и ездило разве что с горки. Но увиденное повергло его в шок. Он аж упал на пыльный пол гаража.

Под тентом была длинная чёрная машина, похожая на Chevrolet Impala шестьдесят четвёртого года — хотя ни такой компании, ни таких лет в этом мире пока не существовало. Перед ним была лишь чья-то искусная ручная работа, сплетающая технологию с магией, непривычно низкая и тяжёлая на вид. Широкий капот уходил вперёд, а потускневший хром по краям напоминал, что она видела не один десяток лет. Не музейная — живая.

— Ты шутишь… — выдохнул он, вставая с колен перед этой цацей.

Он обошёл машину кругом, провёл рукой по капоту. Внутри — кожаные сиденья, запах бензина и чего-то ещё… путешествий, наверное. Хотя больше походило на аромат бомжа.

На заднем сиденье он нашёл плащ. Тяжёлый, тёмный, с 12 ремнями, по 3 на плечах и предплечьях. Исаак накинул его на плечи, и тот сел удивительно удобно, будто под него шили.

Над магнитолой были инициалы К. Д., а бардачке лежала инструкция. Не стандартная — от руки красивым почерком и с пометками, приписками, стрелками более карявым. Некоторые страницы были исписаны вдоль и поперёк.

Она почему-то отдалась ему чем-то знакомым внутри. Теплом, непонятно почему. Впервые за день он по-настоящему улыбнулся.

Ночь он провёл в гараже. Сначала хотел уйти, потом — просто посидеть, а в итоге остался. Разбирался в машине, читал записи, пробовал заводить двигатель. Тот отозвался не сразу, пару раз машина будто материла его за неумелость, через помехи в радио ловя какие-то волны, наверное, но потом зарычал низко и уверенно, как старый зверь, которому дали повод идти дальше.

Он уснул прямо в салоне, с инструкцией на груди, в старом плаще и с ощущением, что впервые за долгое время находится там, где должен.

Утром он поехал домой, к тёте.

Когда машина недурного вида въехала во двор, Линда выронила кружку. В доме поднялась суета — вопросы, тревога, облегчение, злость вперемешку. Его обнимали, ругали, снова обнимали. Муж тети просто сидел на крыльце, глядя на машину, около которой уже собрались дети. Завидовал, поди.

— Ты вообще понимаешь, как мы волновались?! — говорила тётя, вытирая глаза.

— Понимаю, — честно ответил Исаак, но всё же скукурузив щенячьи глазки.

За столом он рассказал всё. Про письмо. Про карту. Про гараж. Про машину.

— Я хочу поехать искать отца, — сказал он спокойно. — Не потому что люблю. А потому что… если не поеду — это будет висеть надо мной всю жизнь.

Повисла тишина.

— Ты ещё ребёнок, — начала Линда.

— Но колдун, — тихо сказал Филип, её муж. — Ты видела, чтобы колдуны подолгу сидели на одном месте? Я вот не слышал о таких.

Он посмотрел на Исаака внимательно, без осуждения.

— Тебе сейчас перепал шанс на миллион, мне когда-то отец такой реализовать. Я за то, чтобы он попробовал.

Решение далось тяжело. Но его приняли. Он поехал.

Исаак, собрав немного вещей, отправился в тот же день. Дорога шла как раз мимо гаража, со стороны он выглядел совсем уж невзрачно, не верится, что именно он изменил жизнь паренька.

В ту же ночь, проехав уже немало, Исаак снова открыл дневник, подсвечивая внутренним светом салона. Он стоял у дороги, рядом с машиной, небо было тёмным, усыпанным звёздами, и где-то впереди начиналась неизвестность.

«Ночь 14.05.51. Вчера я открыл письмо от родителей.

Внутри были ключи от машины. Дорогой машины! — слишком дорогой для человека с опытом в полтора дня, хах. Честно говоря, немного страшно на такой ездить. Она чувствуется серьёзнее меня самого, типо ошибка здесь будет стоить больше, чем просто поцарапанный борт.

По планам. Если отец и правда ушёл на Основной Материк, то логичнее всего добраться до Восточного порта в Милдроне. Он на другом конце страны, так что путь будет дооолгим. А уже оттуда — переправиться дальше. План так себе, но другого пока нет.

На этом, пожалуй, всё. Завтра поеду дальше и посмотрю, куда меня вообще заведёт эта дорога. Потому что карту я взять забыл.»

После этой записи он, зевая, пошёл в салон. В конце концов день был нелёгким. Даже не снимая плащ-пальто, он завалился на заднее сиденье и выключил свет. И забыл закрыть двери.

Конец.