Класс "Вектор"

Дорога дрожала от жары. Асфальт тянул марево вверх, и в нем, как в кривом зеркале, проявлялась фигура.

Девушка.

Шла она неровно, с сильной хромотой. На одной ноге — изящная туфелька на шпильке. Вторая была босая, грязная, разбитая в кровь. Темно-синее вечернее платье тянулось по асфальту, собирая пыль. Переливающийся шелк выглядел чужеродно на безлюдной трассе.

Она двигалась рывками: остановка, медленный шаг, еще один. Иногда будто что-то искала глазами на земле, иногда поднимала голову и разглядывала облака.

Тишину прорезал низкий рокот. Из-за поворота выполз грузовик, огромная зверюга с хромированной хищной мордой. Мотор ревел, клубы черной гари вырывались из трубы.

Водитель не пытался остановиться. Машина, наоборот, ускорилась, двигатель выл, яростно набирая обороты. Девушка не шелохнулась.

Чудовищный удар отшвырнул ее на обочину. Тело закрутилось, словно тряпичное, и рухнуло в траву. Грузовик пронесся дальше, оставив за собой черную полосу дыма и удаляющийся гул в нагретом воздухе.

За стеклом заправки «ДоброНефть» несколько человек сидели, стараясь не издавать ни звука. И даже не дышать.

— Ну так же нельзя! Неправильно это! — первым сорвался полицейский в измызганной маслом форменной куртке, на которой был сорван один погон.

— Ну так выйди, догони его. Пусть извинится, — резко ответила ему девушка, прячущаяся за перевернутым столиком.

— Ты это! — погрозил полицейский потертым пистолетом, — не нагнетай!

— Давайте не будем ругаться? — умоляюще прошептала пожилая дама в соломенной шляпке, прячущаяся со своим мужем за стойкой касс. — Нам еще неизвестно, сколько вместе сидеть.

В их перебранку я не вмешивался. Слышал, да, но внимания не обращал. Я смотрел на улицу, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Или увидеть шанс, как мне отсюда выбраться.

— Вы что-нибудь видите? — женщина переключилась на меня. Ей было страшно и любопытно, но к витрине она подойти боялась.

Я видел. Но своим случайным спутникам ничего говорить не стал.

Тело сбитой девушки шевельнулось. Сначала вскинулось согнутое переломанное запястье. Длинный ярко-красный маникюр делал пальцы похожими на когти. Конвульсивными движениями девушка перевернулась на спину. Потом ее выгнуло дугой так, что земли касались только пятки и затылок.

Я уже видел такое и знал, что за этим последует. Сейчас ее грудная клетка лопнет и…

***

Эклер лопнул, крем вылез из тарелки на столик. Да что сегодня за день такой?! Он с самого утра никак не хотел задаваться.

Во-первых, я проспал и не попал на экскурсию. Аленке пришлось одной кататься по городу и любоваться на местные красоты.

Во-вторых, колено ныло так, как будто на улице гроза и ливень бушуют. Но нет же — последний августовский денек радовал ярким солнцем и чистым голубым небом. Однако застарелая травма предчувствовала какую-то засаду и болело так, что даже обезболивающее не помогало.

— Давайте я вам еще один принесу? — прозвенел голосок над моим ухом.

Я поднял глаза, возле моего столика стояла девушка-официант, в черном плотном фартуке. Маленькая медная табличка на нем гласила, что девушку зовут Леночка. Не «Елена», а именно игриво — Леночка.

— А давайте сразу два. С запасом! — подмигнул я, и девушка заулыбалась. И улыбка у нее была донельзя игривой.

Она хотела еще что-то сказать, но тут у меня завибрировал телефон на столике. На экране появилось фото милой веснушчатой шатенки, посылающей воздушный поцелуй.

— Секунду, — я взял телефон со стола и ответил на звонок, — Да, Ален?

— Я сейчас принесу, — из голоса Леночки мигом пропала вся заинтересованность.

— Мы в пробке стоим, — затараторил динамик телефона голосом сестренки, — возле площади Восстания.

— И как долго вы там стоять будете? — В планах у меня было прокатиться на речном трамвае по Неве.

— Не знаю я. Тут впереди то ли авария… то ли… — голос сестры начал пропадать. Я слышал ее через слово.

Но то, что мне удалось понять, меня совсем не радовало. Старая травма бесила не просто так, кое-что неприятное у нас сегодня все-таки намечается.

— Громче, ты пропадаешь, — попросил я сестру.

Телефон квакнул что-то неразборчиво, и связь окончательно пропала.

Еще и на речную прогулку опоздаем! Я попробовал перезвонить, но сеть сообщила мне, что «абонент недоступен и черт его знает, когда появится вновь в эфире».

— Говорил же — не забудь зарядить телефон. Предупреждал — возьми с собой повербанку! — ворчал я, набирая номер сестры еще раз.

За стеклом витрины что-то мелькнуло, раздался глухой удар. Я повернул голову и застыл. На крыше припаркованного возле кафе авто лежала женщина в домашнем халате. Судя по тому, как ее тело продавило металл крыши, упала она явно не со второго и даже не с третьего этажа. Брызги крови долетели до витрины и покрыли ее мелким красным «горошком».

Позади меня раздался звон — Леночка не донесла обещанные мне эклеры. Бледная девушка стояла, прижав ладонь ко рту. Разбитая на мелкие куски тарелка лежала у нее возле ног. Испуганные возгласы начали раздаваться из разных уголков кафе.

Я видел разбившегося насмерть человека не в первый раз, поэтому не остолбенел от ужаса, как все остальные. Мне и одного взгляда на тело хватило, чтобы понять — бежать делать искусственное дыхание уже поздно. Женщине не реаниматор требовался, а судмедэксперт.

Нажав три цифры на экране смартфона, я вызвал экстренную службу. Ответом мне стала не заунывная мелодия, а короткие гудки.

— Мужчины! — истерично крикнула девушка на кассе, — ну сделайте что-нибудь!

Никто из присутствующих в кофейне мужчин не заторопился к выходу. К пострадавшей стали стягиваться зеваки на улице. Но и они старались держаться от тела на расстоянии.

Я снова вызвал экстренную службу — с тем же результатом. С нулевым. Звонки в скорую и полицию тоже закончились короткими гудками. Другие люди тоже достали телефоны, но я так и не услышал, чтобы кто-нибудь из них дозвонился.

У меня уже не только колено, а сердце заныло от неприятного предчувствия.

— Давайте хоть жалюзи закроем… ой! — сорвалась на писк официантка.

Еще один человек плашмя рухнул на проезжую часть! Его скрывали от нас машины, но сквозь щель между ними я видел его голую ступню в домашнем шлепанце. До этого пребывавшие в ступоре посетители с криками повыскакивали на ноги.

Я тоже вскочил. Но не для того, чтобы таращиться на выпавших из окон дома. Им уже точно не помочь. Зато в моей срочной помощи нуждался другой человек. Близкий.

Протянув официантке купюру, я заторопился к выходу.

Случившаяся трагедия притягивала прохожих, из остановившихся машин высовывались люди. На проезжей части образовалась стихийная пробка. Вот черт, я так никуда не уеду! Придется до Невского бежать, но против этой идеи протестовало левое колено. Едва я ускорился, оно взорвалось острой болью, как будто мне шило в сустав засадили!

«Терпеть, Тема, терпеть», - сжав зубы уговаривал я сам себя, - «Тебе всего-то квартал пробежаться надо».

Внутренне чутье подсказывало мне, что все это неспроста. Телефоны отключились, до полиции не дозвониться, люди в окна выходят – у всего этого есть какая-то причина. Толпа позади меня закричала-заохала, я невольно остановился и обернулся.

Лежащая на крыше автомобиля женщина зашевелилась. Сначала слабо, но потом ее тело вдруг выгнуло дугой!

Я отбежал на десяток шагов, поэтому не мог разглядеть деталей. Но фонтан крови высотой в пару метров не заметить было невозможно. Толпа в панике отхлынула от внезапно воскресшей. А я побежал. Не от страха за себя, а за Аленку.

Я выскочил на Невский. Повезло. Прямо у обочины стояло такси — черный бизнес-класс, вылизанный до блеска, будто только что с мойки.

Я распахнул заднюю дверь и плюхнулся на сиденье:

— На Площадь Восстания!

За рулем мужчина лет сорока обернулся ко мне с удивлением:

— Так у меня заказ… на вокзал.

Я вытащил из кармана пачку налички и швырнул на переднее сиденье.
— Надо было на вокзал, а теперь — на Восстания.

Таксист хмыкнул, пожал плечами и нажал на экран планшета, отменяя заявку.
— Садись, поехали.

— Только быстро! — добавил я.

— Сильно не разгонимся, — он вырулил в плотный поток, — но сделаю, что смогу.

И действительно старался. Прыгал из ряда в ряд, втискивался в щели между машинами, бросал автомобиль так, что его подвеска жалобно скрипела. Вел на грани, но уверенно и безопасно.

— На поезд опаздываете? — спросил он, ловко обруливая маршрутку.

— Нет. Сестренку забрать надо. На экскурсию поехала, застряла.

— Младшую? — он мельком глянул на меня, потом снова на дорогу.

Я кивнул.

— Святое дело, — одобрил он, нажимая на газ.

Но чудеса вождения продлились недолго. Спустя пару перекрестков мы уперлись в стену машин. Ряды стояли мертво, даже не шевелились.

— Странно… — водитель глянул на навигатор. — Показывает впереди массовые аварии.

— Опять аварии?! — выдохнул я. И выскочил из салона.

— Эй! Сдачу забери! Я ведь не довез! — крикнул мне вдогонку таксист.

Я на ходу махнул рукой:
— Оставь себе.

Побегать придется больше, чем планировал. Четыре квартала до площади. Еще и автобус найти надо.

Я разгонялся неспеша, давая прогреться мышцам. И колену — проклятому колену — привыкнуть к нагрузке. Дорога была забита машинами, на тротуаре теснились люди, двигались вразнобой, толкались. Бежать по нему было нереально. Я выбрал бордюр. Несся по самому краю.

Поперек выскочил курьер на электробайке. Они всегда появляются из ниоткуда. И всегда невовремя. Я перепрыгнул через переднее колесо байка и снова побежал.

И тут заметил — люди на тротуаре бегут прямо мне навстречу. Паника в глазах. В толпе слышалось:
— Дорогу! Бегите!

Я схватил за рукав первого попавшегося перепуганного паренька:
— Что там?!

Тот задыхался:
— Н-н-не знаю! Все бегут!

— Пожар?! Взрыв?!

Парень замотал головой:
— Не знаю… Но что-то страшное!

Толку от него ноль. Я отпустил, и он тут же нырнул в поток бегущих.

А вот туда мне нельзя. Обычно я шел против потока. Привычка, принцип, почти рефлекс. Но сейчас был не тот случай. По тротуару бежали сотни. Шум шагов, тяжелое дыхание, выкрики. Звуки сливались в однообразный гул. Поток плеч и локтей — плотный, неостановимый. Стоит сунуться и снесут, как бумажку.

Поэтому я рванул по проезжей части. Между машинами оставались щели — мой коридор. Асфальт горячий, от него тянуло гарью, выхлопными газами, пылью.

Все шло нормально, пока впереди не вырос «самый умный». Черный «мерс», здоровенный, как баржа. Он решил вклиниться в правый ряд, но встал поперек, перегородив дорогу.

Разгон. Запрыгиваю ему на капот. Металл под ногами гулко звенит, будто жалуется. Приземляюсь на правую, левую надо беречь.

Водитель вылетел из машины, хлопнула дверь. Он заорал мне вслед что-то матерное, лицо красное, жилы на шее. Я даже не обернулся — вмятину я ему точно оставил. «Как бы потом не попасть на иск… если будет кому его предъявлять», — мелькнуло в голове.

— Молодец, акробат! — смеясь, выкрикнул мужик из универсала. Голос его утонул в реве клаксонов, срывающихся в панические сигналы.

Вообще-то акробатикой я в детстве занимался. А потом она привела меня во фриран. Который в итоге меня и покалечил.

Выбежав из-за фургона, я понял, что иск за испорченное имущество мне не грозит. На Невском творилось что-то из ряда вон. Людская масса выплеснулась на проезжую часть. Люди кричали, кто-то плакал, кто-то снимал на телефон, хотя пальцы дрожали. Водители бросали свои машины с открытыми дверями, сигнализация визжала.

«Ну что ж, Аленка… дорого мне твое спасение обойдется», — подумал я.

Я прыгаю на машину. Потом еще. С разгона, по крышам, как по ступеням. Приземления стараюсь гасить, но нога с каждым шагом взрывается адовой болью. Вокруг — смесь запаха горячего железа, бензина и человеческого пота.

Люди кричат, вопят, кто-то зовет детей, кто-то бежит с чемоданом. Паника плотная, липкая. И бегут они не к площади, бегут они от нее!

Очередной прыжок. Нога подвела. Приземление кривое. Я падаю на бок, соскальзываю с крыши и лечу между двумя машинами. Асфальт встречает меня с глухим ударом, колено взрывается болью. Воздух вышибает из легких. Мир гудит, как растревоженный улей.

Отлеживаться было некогда. Отдыхать — тем более.
Пальцы нащупали боковое зеркало ближайшей машины, я вцепился в него обеими руками. Хруст пластика и металла. Я вывернул зеркало с «мясом», но поднялся на ноги.

Сделал шаг — и тут же сбило с ног. Влетел в меня какой-то лысый мужик с выпученными глазами. Несся, не разбирая дороги, тараном. Мы столкнулись, я завалился на спину, и в этот миг он… чихнул. Прямо в лицо. Горячая струя воздуха, капли слюны на коже.

Меня перекосило от отвращения. Хотелось свернуть ему нос, оторвать уши, переломать ребра. Но времени не было. Я подтянул под себя ногу, уперся коленом и стопой ему в живот и, рванувшись, скинул его с себя. Мужик с глухим стоном ударился о дверцу такси и сполз вниз, издавая какое-то животное мычание.

Я вскочил на соседний автомобиль. Дыхание сбивалось, мир плыл, в ушах стоял гул. Падение и короткая потасовка выбили меня из ритма, голова кружилась, но взгляд все равно нашел ориентир.

Площадь! Вон она, за поворотом. Совсем рядом. Открытие вернуло мне силы.

— Давай! — рявкнул я сам себе.

Внизу, под машинами, снова шевельнулся тот самый лысый. Попытался ухватить меня за лодыжку. Я пнул его в лоб, услышал короткий вскрик.

Дальше — только вперед. Через проспект. Лучше сверху, по крышам. Кто знает, кто еще прячется между машинами.
Разбег. Прыжок. Еще разбег. Еще прыжок. Я снова вошел в ритм. Левую ногу уже не чувствую. Да черт с ней. Пусть отвалится! Лишь бы Аленку найти в этом аду.

Дурнота пришла сразу. На противоположный тротуар я уже не прыгнул — скатился с капота, рухнул вниз, не удержав равновесие. Перед глазами все разъехалось, картинка пошла волнами. Желудок скрутило, тошнота ударила, я с трудом удержался от рвоты.

Жар. Внутри будто кто-то включил горелку. Температура взметнулась, тело ломило, как при тяжелом гриппе.
— Да ну, бред… — прохрипел я. — Он что, меня заразил?!
Нонсенс. Инфекция не развивается полминуты. Не бывает такой заразы!

Я упал на брусчатку. Воздух вырывался из груди обрывками. Мне повезло — люди куда-то исчезли. Иначе затоптали бы, даже не заметив.

— Вставай! Вставай, сволочь! — заорал я на себя.

И встал. Сердце бухало так, будто собиралось разорвать грудь. В глазах темнело, бордовая пелена застилала мир. Я уже не бежал, ковылял, подтягивая за собой онемевшую конечность.

Взгляд зацепился за вывеску аптеки. «Зайти бы… закинуть в себя горсть таблеток…» . Но воля тут же вытолкнула меня вперед. Никаких остановок. Вперед. Только вперед. Сначала — сестра.

Я вышел на площадь.
Может, и хорошо, что в дурмане. Сознание отказывалось принимать окружающее. Все выглядело, как ночной кошмар: тлеющий киоск с закусками, оставленные вещи, сумки, одежда, брошенные прямо посреди асфальта. И тела.

Они лежали, как вывалившиеся из кузова мешки.
Беспорядочно. В странных, неестественных позах. Руки-ноги раскинуты под нелепыми углами. Кто-то лицом вниз, кто-то с широко раскрытыми глазами, уставившимися в небо.

Я шел среди них, взгляд метался от одного к другому. Внутри холодил ужас. Главное — не наткнуться на белый сарафан в синий цветочек. Лишь бы не он. Лишь бы не Аленка.

Мне было так плохо, что лица я уже не различал. Размазанные пятна. Сил хватало только на то, чтобы идти. Шагнул, подтянул ногу.

Попробовал крикнуть:
— Алёна…
Но с губ сорвался лишь сиплый хрип. Горло забито колотым стеклом.

Я не понимал, сколько блуждал по площади. Минуту? Пять? Больше? Время растянулось, потеряло смысл.
И вдруг взгляд зацепился за красный автобус. С боков белела надпись: «Турио». Под ней — логотип с пальмами.

Я остановился.
— Пальмы… — пробормотал я. — Интересно, почему у всех турагентств пальмы?

Ответ сам сорвался с губ:
— Потому что никто не мечтает отдыхать среди ледников.

И только потом до меня дошло, что говорю я сам с собой, как сумасшедший.

Я и в самом деле начинал сходить с ума.
Дверь автобуса — вот она, передо мной. Всего три ступеньки, смешная высота, но ноги не слушались. Казалось, каждая мышца набита свинцом. Да и голова тоже. Я стоял, раскачиваясь, и думал: а что, если внутри ряды трупов на сиденьях?

Вариантов не было. Либо зайти и узнать, что стало с Аленкой, либо сдохнуть здесь, так ничего и не сделав. Да, именно сдохнуть — я уже понимал, что этот день не переживу. Зараза доконает меня, однозначно.

Но умирать в блаженном неверии я не собирался. Поднялся на зубах, на злости, на голой воле. Каждая ступенька была как новый штурм вершины. Ступени автобуса я покорял, как альпинист пик Победы. Доползал до «вершины» вымотанный, обессиленный, с гаснущим сознанием. Добрался, привалился к водительскому креслу и…

Заржал. Не смех у меня вышел, а ржание — хриплое, с надрывом. От бессилия и от злости. Автобус был пуст. На сиденьях валялись какие-то вещи, сумки, куртки, но людей внутри не было. Ни одного. И ни малейшей зацепки, по которой можно было бы понять, где Аленка.

Смех вышел злой, нервный, со слезами в глазах. Секунда — и я понял, что вместе с целью потерял и все силы. Скатился обратно по ступенькам, выпал наружу, дополз до колеса автобуса и привалился к нему. Сердце билось неровно — удар, пауза, удар, долгая пауза.

Доконал меня таки этот «грипп». Именно от этой заразы бежали люди. С такой скоростью развития и летальностью она выкосит весь город за часы. Иначе не может быть.

А я всё. Отбегался.
Прости, сестренка. Мой путь заканчивается здесь. Дальше сама. Убереги тебя Господь…

Но спокойно попрощаться с миром мне не дали.
Перед глазами вдруг заструились какие-то символы. Кружочки, треугольники, палочки. Я всегда думал, что умирающие видят свет, тоннель, лестницу в небеса. А тут — зеленоватое граффити, будто кто-то разрисовал воздух передо мной.

Я пытался понять, что оно значит. Вдруг это указатели? «Сюда пойдешь — в ад попадешь, сюда — вечная жизнь с арфой на облачке». Но как я ни напрягался, прочесть не смог.

Напрягался зря. Возмездие прилетело сразу: виски сдавило такой болью, что я едва не потерял сознание. И лучше бы потерял — я почти физически слышал, как шипит мой мозг.

Перед глазами вспыхнула яркая мигающая надпись:

Настройка.

Синхронизация мозговой активности.

Да какая еще синхронизация?!

Подготовка к трансформации. Сбой. Внимание – генетическая несовместимость. Попытка устранения. Сбой. Повышенный иммунный ответ. Критическая ошибка!

Виски вроде как отпустило. В мир снова вернулись краски. Я даже смог судорожно вздохнуть пару раз. Беготня букв перед глазами прекратилась. Только в правом углу поля зрения мигал небольшой зеленый треугольник.

Ошибка и ошибка. Мне все равно не долго осталось, я спокойно отнесся к галлюцинации, похожей на начало игры. Но она меня отпускать не собиралась.

Подбор касты.

Надпись сначала была зеленой. Но потом стала угрожающе красной.

— Да чатланин я! – я хрипло рассмеялся.

Воин – несовпадение.
Охотник – несовпадение.
Ученый – несовпадение.
Администратор – несовпадение.
Рабочий – несовпадение.
Биоинженер – несовпадение.
Смотритель – несовпадение.

Невозможность определить касту! Критическая ошибка!

Генерация касты исходя из параметров объекта!

Да хорош уже меня терзать, дай помереть спокойно!

Генерация. Индивидуальные черты. Предрасположенность… ошибка… алгоритм… подбор… критический сбой…

Что-то со мной совсем не так! Сбой на сбое!

Аварийный протокол. Присвоена каста – Вектор.

Вектор? Это что еще такое? Охотник – понимаю, Рабочий – вообще никаких вопросов. Но Вектор… это как?! Вирус или что там со мной разговаривало посредством виртуальных букв, снизошел до ответа.

Вектор: выбран путь. Невозможно свернуть, невозможно остановить.