Клеймо.

Жаркий солнечный день. Лёгкие, скованные холодом, переполнены ледяной водой. Тяжесть в руках. Двери старого деревянного дома отворяются под напором бушующей волны, вышедшей прогуляться. Будучи её верным спутником, я вытекаю вместе с потоком наружу и оказываюсь на большой площади незнакомого города. Позади возвышалось небольшое деревянное строение, из которого меня вымыло. Растекаясь по бетону, раскалённому под солнечными лучами – вода сразу же впитывалась в него и испарялась. Волна, вынесшая меня из здания и насквозь промочившая всю мою одежду, через считанные мгновения исчезла без следа. Сырая древесина дверей позади высохла быстрее, чем они успели закрыться прямо за моей спиной. Я оказался совсем один на безлюдной площади, утопающей в знойной жаре. Словно она испепелила всё некогда живое здесь.

Поправляя промокшие волосы, я сощурился от ударившего с новой силой солнца. Оно висело в зените на чистом небосводе, наблюдая за площадью. Чем дольше я смотрел на это светило сквозь мокрые пряди, тем больше вскипало что-то внутри меня. Бурлило, шипело. Мой рот внезапно засвистел, и в неудержимом приступе начал закашливаться. Из вскипячённых лёгких начала выплёскиваться бурлящая вода. Пытаясь удержать равновесие на ногах, меня стошнило кипятком, обдав жаром тело теперь и изнутри. Отплевавшись, я начал вдыхать горячий воздух полной грудью.

Лужа, которую я породил, испарилась вместе с остатками остальной воды. Я принялся вышагивать по шипящему асфальту. Подошва ботинок прилипала к его раскалённой поверхности и с трудом отклеивалась. Промокшие насквозь пальто и штаны въелись в кожу, и все мои попытки отодрать от себя хотя бы кусок ткани не увенчались успехом. Бороздя по телу потными руками, я нащупал у себя на плечах лямки от мешка. Я попытался стянуть его с себя, но лямки вдруг ещё сильнее сжали моё тело. Обернувшись за спину и заметив этот ничем непримечательный мешок, краем глаза я увидел, как он быстро развязался и из него начало вылезать нечто.

Что именно - я не успел рассмотреть, так как снова рухнул на колени из-за прибавившейся тяжести. Однако меня не покидало чувство, что теперь меня тяготит и то что по-прежнему находится в мешке, и то что уже вне его. Меня отвлекли стремительно приближающийся топот, раздававшийся словно сразу по всей пустынной площади. В мою сторону большими шагами бежал мужчина, по мере его приближения я смог разглядеть на нём синюю униформу полицейского. Когда он добежал до меня, он резко остановился и встал, возвышаясь надо мной. Всё ещё стоя на коленях, я попытался встать, но от тяжести за спиной выходило с трудом. Я невольно потянул руку к полицейскому, но подняв глаза, увидел, что его руки находится у него за спиной. Отдёрнув свою, я с трудом встал и поравнялся взглядом с мужчиной. Он смотрел прямо перед собой, но его взгляд уходил куда-то сквозь меня. Я молча пытался поймать его, но его глубоко посаженные глаза только отдалялись глубже. На его коротко подстриженной голове была одета полицейская фуражка, козырёк которой ещё больше скрывал его взгляд, но по остальной загорелой коже лица блеском отражалось солнце, словно высушивая все капли пота. Пока я разглядывал его блестящую физиономию, от которой начинало щипать глаза, полицейский так и не обратил на меня никакого внимания, продолжая смирно стоять передо мной.

Посмотрев за его спину, я увидел громоздящиеся однотипные дома, уходящие за горизонт. Они были расположены тесно между друг другом, напоминая монолитные дырявые стены. Чем больше я разглядывал эти кирпичные глыбы, тем больше мне казалось, что они уходят не только за горизонт, но и растут ввысь. И чем выше они росли, тем больше становилось блестящих окон, впитывающих в себя солнечные лучи и отражающих их на площадь. Из-за этого вокруг ничего не отдавало тени - всё было усеяно слепящим светом. Кроме глаз под козырьком полицейского.

Как только я хотел посмотреть уже за свою спину, в ухо мне раздался громогласный мужской голос:

- Я могу вам чем-нибудь помочь?

Зажмурившись от этого крика, я схватился за ухо и уставился на мужчину перед собой. На его деловой физиономии теперь была хитрая улыбка, он стоял уже расслабленно, покачиваясь из стороны в сторону с по-прежнему заложенными за спину руками. Я смиряю его взглядом какое-то время, а затем открываю рот, из которого вываливается нечто не членораздельное. Просипев себе под нос, я чувствую, как моя глотка скованно болит от ошпарившего её кипятка. Не в силах произнести не слова, я продолжаю выжидающе смотреть на полицейского.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? – повторяет с той же громкостью он, чем оглушает меня ещё сильнее. Физическое раздражение внутри меня начало перерастать в раздражительность, и я приблизился вплотную к мужчине, сверля его взглядом. Когда я выпрямился, мои глаза оказались выше его козырька, но сразу же опустились под тяжестью тела, и сгорбившись, я снова смотрел на него снизу-вверх. Чувствуя, как я начинаю выходить из себя, со спины до меня вдруг донёсся чей-то тихий голос:

- Может это вам нужна помощь?

Я резко повернул голову назад, но там никого не было, только такая же площадь, залитая солнцем, разваливающиеся старое деревянное здание, испепеляющееся под лучами света, отражающихся от монолитных и растущих ввысь домов.

- Чем же вы можете мне помочь? – заинтересованно и с насмешкой поинтересовался полицейский, немного склонившись надо мной. Как ни странно, никакого подобия тени он не отбрасывал.

- Может вам подсказать дорогу? – произнёс прямо у меня за ухом всё тот же еле уловимый тихий голос.

Мужчина же услышал его отчётливо, словно эти слова донеслись из моего рта, потому резко и уверенно ответил:

- Надо же. Вы меня проводите?

- Ку… да… - хриплыми слогами вывалилось из моего рта.

- И в правду. Куда? – всё с той же глумливой улыбкой на лице повторил полицейский, начиная уже меня сверлить взглядом в бетонную плитку.

- Прошу прощения, у меня нет возможности сейчас проводить вас. – послышался безмятежный голос из моего всё ещё открытого рта.

- Спасибо. – поблагодарил меня полицейский, и не отворачиваясь от меня и продолжая наблюдать за мной, спиной вперёд двинулся прогулочным шагом по площади в совершенно неведомом мне направлении.

Я проследил взглядом за его постепенно отдаляющейся спиной, а затем резко вывернул шею за своё плечо. На нём лежала голова. Прижимаясь к моей собственной. Она смотрела мне прямо в глаза спокойными и добрыми глазами. Голова была мужская, лысая, идеальной формы для моего плеча. Я попробовал повернуть шею дальше, та с хрустом поддалась, и я увидел, как от этой головы за мою спину уходит шея к его голому телу. Не в силах повернуть свою голову дальше, я осмотрел своё тело спереди и увидел, как моё туловище обвивают его мясистые конечности. Крепко зацепившись ими за меня, он вплотную прижался к моей спине и ещё плотнее прижал между лопаток увесистый мешок. Их тяжесть ещё больше ссутулила меня, и я едва снова не рухнул на бетон.

- Ступай. – произнесла голова у меня на плече, глядя уже в сторону пропавшего из вида полицейского.

Оперевшись руками о раскалённые бетонные плиты, я пополз по площади в ту сторону, что и ушедший мужчина. Ковыляя на четвереньках, я начал неистово потеть от нагромоздившегося на спине тела. Его голая кожа нагревалась под солнцем сильнее чем моя, и сквозь промокшую и высушенную одежду, передавало весь накопившийся жар. Его плоть сковывала мои движения, но не расплывалась по всему телу. Я чувствовал каждую подтянутую черту его кожного покрова, который так и стремился слиться с моим. Слой ткани разделявший нас с каждым трением становился всё меньше. Я медленно перемещался по поверхности площади, так же, как и он делал это по поверхности моего тела, в такт моих движений подстраиваясь под него.

Вдруг я упёрся головой во что-то твёрдое. Подняв взгляд, я увидел перед собой бетонный памятник, который находился на самом конце площади. От него тоже не исходило не малейший тени, но я попытался разглядеть сооружение сливающиеся с белёсым небом. На бетонном монументе, громоздилось нагромождение скульптур, исписанных множеством неразличимых символов. Они переплетались между собой во что-то несуразное, я вгляделся на это белое и слепящее солнцем изваяние, но из-за четных попыток развидеть, из моих глаз полились слёзы.

- Трогательно, не правда ли? – послышался чужой голос, совсем рядом.

На бордюре с другой стороны памятника сидел молодой человек в деловом костюме вместе с девушкой летнем платье. У обоих были на голове пестрели выцветшие рыжие волосы, а под солнцем плясали веснушки на лице. Мужчина уставился на меня взглядом полным сострадания, а миниатюрная девушка, сидящая рядом, обеспокоенно наклонилась.

- Захватывает, не так ли? – произнесла она, резко повернув голову к мужчине рядом. Вместе со встрепенувшимися короткими волосами, вопрос перекинулся на него.

- Да, совершенно верно. Захватывает и не отпускает. – со знанием дела закрыл глаза мужчина и медленно покачал головой.

Попытавшись стереть слёзы с глаз, потные ладони ещё больше намочили их, и с без того мокрого лица крупными каплями потекла жидкость, с шипением испаряясь на бетонных плитах. Я попытался подползти ближе, но вместо этого свалился прямо перед четырьмя ногами, припечатавшись лбом к раскалённой поверхности. Кожа мгновенно въелась в бетон, и я упёрся в него ладонями что бы подняться. Вместо этого они тоже предательски зашипели, и руки совсем ослабли. Глядя на небольшое пространство под моим скрюченным телом, я жмурился от яркого света, выжигающего малейшее подобие тени. Изо рта вырвался протяжный хрип.

- Схватывает! На лету! – воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши, шлепки которых громким звоном донеслись до моих ушей.

- Полагаю, вам всё-таки нужна помощь? – донёсся любезный голос рыжего мужчины, - Но видите ли, я не совсем понимаю вас. Для начала нам следует найти общий язык.

Через недомогание мне удаётся оторвать поджаренный лоб от бетона, и подняв голову, я смотрю на добродушное лицо молодого человека перед собой. Он показывает мне язык и невинно улыбается, пока мне на лицо стекает и сворачивается кипячённая кровь. Скребя зубами, я силюсь вымолвить хоть слово обожжённым и опухшим языком, но изо рта продолжают доносится лишь невнятные звуки. Пока я делаю это, молодые люди терпеливо смотрят на меня во все глаза. Снова начав выходить из себя, я увидал, как сбоку вылезает лысая голова и с добродушной улыбкой произносит:

- Вы очень любезны, я с радостью разделю ваш язык. Разумеется, на основании того, что вы всегда можете воспользоваться нашим. Так не могли бы вы предоставить его мне?

После этого тело за моей спиной выгнулось, конечности начали перебираться по моему туловищу и хвататься поудобнее, а лысая голова вытянулась из-за моего плеча вперёд, приблизившись к рыжему мужчине, медленно разинув свой большой рот и вытянув длинный язык. Тяжесть всего тела переместилась, он уселся на мои плечи, освободив мешок на спине. Стараясь ещё раз не рухнуть на бетон, я одной рукой упёрся о плитку, а второй начал стягивать мешок со спины к животу.

- А у него язык подвешен! – снова довольно воскликнула миниатюрная девушка, заглядывая в открытый рот перед своим лицом.

Рыжий мужчина спрятал свой язык, и продолжая улыбаться, лукаво посмотрел на подвешенный язык.

- Так значит вы хотите предоставить ваш язык? Или вернее будет сказать языки? Потому что под «вы» - я, разумеется, подразумеваю вас двоих.

После этих слов лысая голова закатила свой длинный язык обратно в губы и проглотила его, вся втянувшись в шею. Отдалившись от мужчины, она юркнула за моё плечо, и я почувствовал, как по спине снова пробежал жар. То было наше общее кипящее недовольство, которое я вновь попробовал выразить, но только прикусил распухший язык и покрепче прижал увесистый мешок к груди. Краем глаза я заметил, как голова уже на другом плече снова осторожно открыла рот:

- Очень учтиво с вашей стороны не обделять вниманием всех нуждающихся в помощи, но справедливости ради, надо заметить, что я безвозмездно предложил наш язык в одном единственном экземпляре. И вашему вниманию предоставляется этот прекрасный язычок. Ну же, покажи его этому господину из чувства такта.

Я нехотя открыл рот и вынул наружу свой красный язык, который сразу начал кровоточить при солнечных лучах из-за недостатка испарившейся слюны. При виде его, лицо девушки налилось краской под стать её рыжим волосам, и на сей раз она промолчала.

- Это, конечно, просто замечательно. – отметил рыжий мужчина, глядя не на мой язык, а прямо в мои слезящиеся глаза. – Но почему вы предлагаете этот прекрасный язычок, когда у вас уже есть такой великолепный?

- Видите ли, - продолжала чесать языком голова на моих плечах, - мой язык нужен нам всем для того, чтобы найти общий язык между нашим и вашим, что как по мне пока успешно удаётся сделать. А его язык мы храним в молчании специально для такого случая - будьте уверены его острота бережно хранится в ножнах специально для вас.

- Вижу, и даже слышу. – кивнул мужчина головой голове.

- Отлично, тогда давайте уже поможем друг другу. – нетерпеливо прошептал голосок над моей головой, после чего в моё темя упёрлась раскрытая челюсть.

- Безусловно мы поможем друг другу, но без условий, к сожалению, никуда. – снисходительно ухмыльнулся мужчина и потянул руку к монументу.

Схватившись за одну из выпирающих его частей, он с лёгкостью вытащил из монолитного сооружения небольшую белую каменную плиту. После чего протянул её мне. Я непонимающе взглянул на него со всё ещё высунутым языком.

- Ознакомьтесь. – беззаботно отрезал мужчина и вручил мне плитку.

Снова рухнув на колени, я взял одной рукой тяжёлую каменную скрижаль, и вместе с вытянувшейся лысой головой, принялся рассматривать всё то же неразборчивое множество символов, что и на самом монументе. Беспорядочный набор немыслимого не складывался не в моей, не в его голове, а потому я мог только закатать свой язык обратно и жалобно посмотреть на рыжего мужчину высушенными глазами.

- Вы что, не знаете, что вам подобает сделать? – удивлённо посмотрел он, и рассмеялся во весь голос.

Его смех стал разноситься по всей пустынной площади, становясь всё громче в этой знойной жаре. Порыжевшая девушка тоже не без удивления посмотрела на меня и залилась хохотом вместе с мужчиной. Веснушки на их лицах заплясали неестественной дрожью. Голова надо мной застучала челюстью, приглушённо посмеиваясь, а затем зашептала мне на ухо:

- Не думаю, что ты напрасно затеял этот разговор. А тем более разделил его со мной. В конце концов, я привёл тебя к нему. И в любом случае, придётся платить по счетам. С этими условиями придётся считаться.

Я попытался посчитать, но не вышло, в голове ничего не складывалось. Голову припекало, и она настолько вскипела, что голова надо мной подняла свою челюсть что бы не обжечься. Тем временем на звонкий смех двух молодых людей на площади начало собираться ещё больше прохожих. Я снова уставился на плитку, которая уже начала тяготить руку, но не разобраться, не собраться не получилось.

- Вы вообще знаете, как устроены доверительные отношения? – сквозь сдавленный смех, выдавил из себя мужчина. – А понятие безвозмездной помощи вам точно знакомо? Или вы не согласны с условиями нашего с вами сотрудничества? Вы не стесняйтесь, мы всегда можем обсудить их. Или обсуждать у вас не принято? Как никак, я обращаюсь именно к вам, а не к нему.

Мужчина указал пальцем на лысую голову, скрывшуюся у меня за спиной. Она притихла и уже не говорила не слова, которое сейчас так было бы кстати. Только подобие слова прохрипел я из себя:

- За… чем…

- А может он не знает, чем можно подписать? – утирая слёзы, выдавила из себя раскрасневшаяся девушка.

- Как не знать, - возомнил мужчина и указал пальцем уже на меня и скрижаль, - рукой!

После этого напоминания плитка не удержалась в ладони и выскользнула из-под вспотевших пальцев, с треском разбившись об бетон под ногами, который утопил в себе всю плеяду символов. Мои руки сами потянулись к шее мужчины, подёргивающейся кадыком в приступе смеха. Его лицо светилось на солнце и начало обжигать приближающиеся ладони, как вдруг позади послышались громкие шаги. Из-за тотального отсутствия теней, я не мог разобрать этого, но вспотевшим нутром почувствовал - позади меня кто-то встал. Я медленно повернул голову и увидел привычную лысую голову, которая за тем неспешно повернулась и лицезрела стоявшего позади полицейского.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? – раздался знакомый громогласный рот, который теперь от самого носа до подбородка огибали шикарные и блестящие на солнце усы.

Порядком вскипячённая голова не могла вспомнить были ли они на нём раньше, при прошлой встрече. Лысая голова за плечом завертелась из стороны в сторону, тоже явно не припоминая. Так и не вспомнив, я понурился и в бессилии тоже завертел головой, после чего мне в лицо закричали:

- Так значит вам не нужна помощь?

Загорелое лицо полицейского приблизилось вплотную к моему, а из-под тонкой тени козырька на меня зорко уставились выпученные глаза. Он снова склонился надо мной, держа руки за спиной, в то время пока мимо сновали прохожие. Я не успевал уловить их уставшими глазами, их образы размывались по площади. Следя за ними, я то и дело натыкался на выжидающий взгляд перед собой. Обернувшись к памятнику, на глаза попались рыжие мужчина и девушка, которые по-прежнему сидели на бордюре, и так же молча смотрели на меня, сверкая улыбками. Мой взгляд опустился на разбитую плитку под ногами. По спине пробежали мурашки, а за ними крепкие пальцы, после шевеления которых из-за плеча раздался умиротворённый голос:

- Боюсь, уже нет.

- Так боитесь или нет? – настойчиво спросил обездвиженный полицейский.

- Чего бояться?

- Страшного суда. – его усы вдруг зашевелились и разошлись в сторону в широкой улыбке.

Волосы по всему телу встали дыбом, я покрепче взялся за мешок одной рукой, а второй схватился за голову. Щетина на лице зашелушилась и посыпалась, а пряди высушенных волос с хрустом начали ломаться и опадать на плитку. Я сглотнул глоток кипятка и старался не смотреть назад, туда где валялась разбитая скрижаль, которую я загородил спиной. С дрожащих век не смыкающихся глаз только начали отлетать подпаленные ресницы.

- Что у вас за спиной? – поинтересовался смотрящий сквозь меня мужчина.

- Для начала представьте, что у вас за спиной. – услужливо ответил голос через мой рот.

- Представляю, что у меня там руки. – задумчиво произнёс полицейский, не сводя с меня взгляда.

- Сами посудите, - продолжил вещать размеренный голос, - ничего страшного не будет, если вы, справедливости ради, для начала продемонстрируйте что у вас спиной.

Полицейский резким движением вытянул из-за спины свои массивные руки и выпятил их вперёд. Перед моей и лысой головой возникли две ладони, обе без пальцев. На их месте лишь обрубки в грубых язвах. Сквозь них на нас смотрел всё тот же пустой, но напряжённый взгляд полицейского. Вдруг он сместился на лысую голову, которая вжалась за спину.

- А что же у вас за спиной?

Голова за моим затылком затряслась и затихла. Сжав обеими руками мешок, я с трудом встал на трясущиеся ноги, став ближе к палящему солнцу. Взглянув в упор на полицейского, я открыл рот:

- П… пу… ть… - запинаясь и протяжно донеслось из прожжённой глотки.

Мужчина с вытянутыми передо мной руками не пошевельнулся, его выпученные глаза под козырьком не моргнули, и он молча продолжил смотреть на меня. Видимо ответ его не удовлетворил.

- Мешок… – донёсся слабый и тихий голос на ухо.

- Мешок? – вопросительно и непоколебимо переспросил полицейский.

- Да, мешок. За моей спиной мешок.

- Но, он же сейчас у вас в руках.

- Это «мешок, бывший за спиной». Его местоположение там. Просто теперь он спереди, а его местоположение не зависит от времени. Как никак это временный фактор…

- Отлично. - перебил удовлетворённый возглас. – Я помогу вам осудить его на фактор страха.

- Вы имели ввиду оценить?

- Нет.

Полицейский схватил мешок из моих ослабших от тяжести рук, тем самым потянув за лямки, которыми он был примотан к моему телу. Мужчина с живым интересом осматривал и ощупывал груз своими покалеченными конечностями. Затем, добравшись до привязи он дотронулся до связывающей мешок верёвки своей обрубленной ладонью и замер.

- Не могли бы вы мне помочь? – громко, но без злобы попросил он, стоя вплотную ко мне.

Я нехотя схватился за верёвку своими промокшими пальцами и с силой потянул её, развязывая узелок и обнаруживая чёрную дыру мешка. Полицейский благодарит меня и заглядывает внутрь, но затем замолкает. Его лицо замирает и становиться суровым, под растущей тенью от козырька. Мужчина переводит взгляд на меня и впивается глазами. Он сверлит ими меня какое-то время. Я уже знаю это, в них начинает вскипать ужас. И ненависть.

Полицейский резко сворачивает мешок и с силой всучивает обратно мне в руки. Я чувствую, как мешок будто бы прибавил в весе и подкашиваюсь от нарастающего недомогания. Затем мужчина хватает меня за горло своими двумя мясистыми конечностями и упирается козырьком мне в темя, так что перед моими глазами оказывается лишь его огромный открывающийся рот. Крепко стиснув зубы, он грубо шипит мне прямо в лицо:

- Вам больше никто не поможет.

Хруст шеи и моё тело вместе с мешком с размаху швыряют прочь об раскалённый бетон. Кубарем вылетев с площади, я надрываюсь быстрее подняться на ноги. Невыносимая тяжесть тянет меня вниз, но сковавшие моё тело конечности за спиной сжимаются и начинают гнать во мне кипящую кровь.

Передо мной расстилается длинная улица, представляющая с собой широкую дорогу, замкнутую между двумя плотными рядами массивных кирпичных зданий. Я приподнял голову и увидел, как их стены уходят всё выше к слепящему солнцу, по-прежнему не отбрасывая ни малейшей тени. Лучи яркого света только и делали что отражались от окон с обеих сторон улицы, заполняя её ещё большим свечением. Бетонная дорога уходила далеко вперёд и обрывалась за горизонтом, унося за собой утопающих в зное прохожих.

Мои ноги сами собой сорвались с места, и несмотря на испытываемую тяжесть, резко побежали по широкому тротуару. Шаг за шагом по всему моему телу разгонялась кровь, синхронизируясь с пульсацией позади. Крепко держа выскальзывающий мешок, я всё равно несколько раз ронял его, но он повисал на стягивающих всё моё туловище лямках под пальто. Ловя его в воздухе, я продолжал набирающее скорость движение. Но постепенно оно начало замедляться, ступни начали скользить внутри ботинок, и я обратил внимание что их кожаный материал начал плавиться под моими ногами и прилипать к раскалённому бетону. Стряхнув с ног остатки обуви, я ступил на его поверхность босыми стопами. Кожу сразу же ошпарило, и я начал ещё скорее передвигаться, стараясь как можно меньше наступать на ноги.

Кровь вскипала в жилах, и я начинал чувствовать это отчётливо не только ногами, но и всем телом. Моим и его. С нас уже успело сойти семь потов, но несмотря на тяжесть, наши сцепившиеся тела и мешок стремительно перемещались по непрекращающейся улице. Сквозь слепящий свет я не мог различить прохожих спереди себя, и начинал всё чаще врезаться в них. Но перестав замечать это, я всё больше сосредотачивался на беге, разгоняющим кипяток внутри. Изо рта со свистом вырывалась отдышка, организм копил тепло всё стремительнее, больше не выпуская его наружу. Когда температура начала достигать моего предела и стала невыносимой, я решил перестать носить на себе бремя одежды. Вцепившись в промокшую ткань, я на ходу принялся срывать с себя пальто со штанами, срывая их кусками ткани и превращая в лохмотья. Тем временем тонкая грань между мной и ним становилась всё меньше и в конце концов полностью исчезла. Наши тела сплелись в разгорячённой пробежке. Его руки и ноги ещё крепче вцепились мне в кожу и за спиной образовалось продолжение меня, помогающее гонять бурлящую кровь.

Меня начало мутить. Почувствовав это, я увидал как уже добежал до горизонта. За ним бетонная дорога вместе с двумя рядами монолитных зданий по бокам загибается и идёт по склону вниз бесконечно далеко. Преодолев этот рубеж, моё нагое и накалённое до предела тело не устояло на стёртых и поджаренных ногах. Подкосившись, оно рухнуло и покатилось кубарем вниз, сцепившись в одной связке с телом за спиной и мешком передо мной.

***

В открывающиеся глаза бьёт резкий и беспощадный свет. По всему телу проходит жар испепеляющий кожный покров. Я попытался подняться, но конечности меня не слушались. В руках был крепко сжат мешок, а искалеченные ноги навзничь лежали на бетонной плитке. Я резко поднял голову и огляделся. С моего темя на глаза посыпались остатки моих сгоревших волос, и я почувствовал свой обнажённый череп. Когда дождь из волос перед моими глазами прекратился, я панически обернулся с ноющей болью в шее. Но вокруг была не площадь, и не дорога, а нечто похожее на вокзал. Я лежал весь обугленный посреди платформы, а вокруг меня столпились люди. Теперь они были не прохожими, а молча стоящими. Из-за бившего в лицо солнца, я не мог разглядеть их внешность, вся она смазывалась в бликах света. Оторвав одну руку от мешка, я дрожащей ладонью попробовал прикрыть глаза от солнечных лучей, чтобы получше рассмотреть толпу вокруг. Но я всё равно видел перед собой только размазанные и смутные лица, уставившиеся на меня. Их начало становиться всё больше, а повисшая надо мной тишина всё громче. Зажав ухо, я предпринял попытку встать, в панике озираясь по сторонам. Но моё обнажённое засохшее тело, покрывшееся коркой ожогов, отзывалось только болью.

После этого под спиной вдруг что-то зашевелилось, и лёгким движением подняло меня. Полные сил чужие красные ноги образовались под моими и поставили на ноги моё ослабшее тело. Затем массивные и крепкие руки с обгоревшей бордовой кожей обхватили моё истощённое туловище и задвигали им. По всей поверхности моего тела начали трескаться запёкшиеся ссадины, обугленная кожа зашелушилась и из неё просочилась кипячённая кровь. Стекая на многочисленные ожоги, она медленно капала на бетонную плитку подо мной. Из моего высушенного и изнеможённого рта донеслось нечто вроде рёва, переходящего в сиплый и протяжный писк.

Его перебил гудок приближающегося поезда, который засверкал своим металлическим корпусом на подходе к платформе. Я поводил глазами по сторонам в поисках укрытия, но и здесь на всём вокзале не было ни малейшей тени: только вход, забор, бетон, табло, конец платформы, рельсы. И обезличенные люди которые с приближением поезда молча разошлись, потеряв ко мне всякий интерес. Сейчас бы под козырёк к полицейскому.

- Нам больше никто не поможет. – послышался за ухом умиротворённый голос моего помощника.

Его красная лысая голова выглянула у меня из-за плеча, смотря вперёд на прибывший поезд и криво улыбаясь. Я же перевёл взгляд на табло над входом вокзала. Оно представляло из себя бетонную плиту всё с теми же непостижимыми символами. Я понятия не имел куда едет этот поезд.

- Это не наш. – снова сказала красная голова. Тон её голоса не изменился, но послышалась настойчивая интонация.

Я непонимающе выпучил на неё засохшие глазные яблоки. Голова не обратила на этого никакого внимания. Тогда я потянул руку в сторону приехавшего и блестящего солнцем поезда, уже отварившего свои двери для пассажиров. Но моя изнеможённая конечность резко была перехвачена красной ладонью и насильно опущена. Тогда я попробовал сдвинуться с места, но даже не смог пошевелиться – моё тело сковало мёртвой хваткой. Я бросил нетерпеливый взгляд на голову, которая даже не смотрела на меня, а продолжала улыбаться поезду. Не в силах хоть что-то сделать, я смог только жалобно заскулить.

- И не твой. – медленно погрубевшим голосом протянула багровая голова и посмотрела прямо на меня. В глазах помутнело и нутро сковало уже изнутри. Я опустил взгляд на мешок у себя на руках и начал покачивать его из стороны в сторону. Убаюкивая. В ответ он давил на всё тело разом и приминал вниз, к бетону. Упасть не давала только лишь хватка позади.

- Где он? – более милосердным тоном спросила голова, смягчив свои черты лица и по-прежнему улыбнувшись.

Мои костлявые и обгоревшие руки остановились, перестав укачивать мешок, и я указал на свой груз дрожащим пальцем.

- Я про поезд. – терпеливо и спокойно ответил большой рот, приблизившийся к моему лицу.

Тогда я молча перевёл палец на закрывающий двери поезд у конца платформы. Красная рука схватилась за протянутую мою и рывком опустила её.

- Где твой поезд? – настойчивым и тихим шёпотом воткнулся мне в ухо вопрос.

Промолчав, я потупил взгляд и опустил его на бетонные плиты под ногами. Послышался гудок, поезд с грохотом отбыл от платформы, а затем повисла напряжённая, почти прозрачная тишина. Краем глаза я всё ещё видел застывшее и улыбающееся красное лицо. Удалось только сглотнуть горячую слюну и поперхнуться.

- Где. Мой. Поезд. – отрывисто и отчётливо выплюнула из себя слова красная лысая голова.

Снова переведя потерянный взгляд на бетонное табло, на этот раз я не увидел даже символов. Они размылись под палящим солнцем, как и всё окружение. Из моих глаз потекли горячие слёзы. Я по-настоящему заплакал.

- Ты себе мозги спёк от этих вопросов? – неожиданно заметила голова, глядя мне в ухо.

Затем она прислонила к нему свой рот, и я почувствовал, как через его губы вбирается горячий кислород. Его поток мгновение спустя проник в одно ухо и вышел через другое вместе с кипящей жидкостью. Она побежала по моему телу, образуя ещё больше волдырей на омертвевшей коже. К горлу тоже подступило, и я выплюнул из головы лужу красного кипятка. Откашлявшись, я наконец-то почувствовал облегчение. В жилах снова потекла кровь. Я открыл мокрые глаза и захотел стереть слёзы, но опустив взгляд увидел, как мои руки укачивали мешок. Из обожжённого рта раздался рёв, и я с размаху швырнул груз от себя, но он повис над бетоном, верёвками потянув за собой. Затем я повернулся к улыбающейся голове и впился в неё взглядом.

- Паразит… - прохрипел изо рта мой голос, контролируя обожжённый и кровоточащий язык.

Схватившись за тугие лямки на теле одеревеневшими руками я с силой начал их срывать с себя, пытаясь не сгореть дотла.

- К кому же ты обращаешься? – спокойно наблюдая за моими действиями, с интересом спросила повисшая голова. – К мешку? К себе? Ко мне?

Не обращая внимания на повисшие вопрос, я продолжал усердно стягивать с себя множество верёвок, спутанных на моём теле в хитросплетения узлов. Хоть пальцы меня не слушались, но по венам приливало всё больше кипячённой жидкости нагревая кожу и подпаливая ослабшие лямки. Одна за другой начали спадать вниз на повисший мешок.

- Где мой поезд? – не сводя с меня выпученных глаз, снова вежливо поинтересовалось тело за моей спиной.

Я мимолётом бросил взгляд на табло. На нём теперь различались символы, которые всё это время представляли из себя буквы. Они складывались только в слово «пребывает».

- Пребывает… - сиплым голосом рявкнул я впопыхах, мучаясь над крепким узлом и со всех сил сжимая его в ладонях. От температуры он начал всё больше дымиться.

- Я могу тебе чем-нибудь помочь? – неизменно улыбаясь, вежливо предложила свою помощь раскрасневшаяся голова, блестя своей лысиной мне в лицо и потянув свои массивные руки к верёвкам.

- На место! – огрызнулся я, сдавив лёгкие от напряжения и закашлявшись.

Его руки сразу же отдёрнулись и скрылись за спиной, красные ноги оторвались от земли, а голова уползла за горизонт моего зрения. Последний узел наконец растаял у меня в руках, и с моего оголённого тела сползли последние верёвки. Всё ещё увесистый мешок упал мне в руки, и почувствовав его настоящий вес, я вознёс его над головой вместе с болтающимися верёвками. А затем, стараясь не напрягать уставший язык, тихо и равномерно произнёс:

- Зачем… ты… промыл… мне… мозги?

- Потому что ты без ума от стенаний. – прошептал он на ухо, и его тело вплотную прижалось к моему, обивая своими большими конечностями. – Вот только стенания следует воспринимать именно умом.

Раздался оглушительный гудок прибывающего поезда. Я отбросил мешок от себя под грохот его колёс, заглушивших падение. Не смотря на продолжавшее палить солнце, под отражающимся от блестящих вагонов ярким светом я почувствовал облегчение. За спиной больше никого не было.

Я медленно зашагал в сторону открывавшего свои двери поезда, ощущая тяжесть только собственного тела. Его больше ничего не продолжало и не отягощало. Но и не согревало. По поверхности оголённой спины, на которой не было ни одного ожога и волдыря, медленно стекал холодный пот. Пустое пространство позади ощущалось непривычно, и меня то и дело клонило вперёд без противовеса. Не успел я опомниться как случайно врезался в окно поезда и препечатался лицом к стеклу. Прямо за ним я увидел, как за столиком сидели и весело переговаривались рыжие мужчина и девушка с площади. Они не обращали на моё близкое присутствие никакого внимания, но словно чего-то ждали.

В проходе в их небольшое купе появился большой мужской силуэт, на который они резво перевели взгляд. Перед ним стоял высокий голый мужчина с красным оттенком кожи и лысой головой. Он с неизменно вежливой улыбкой на лице подошёл к столику, и молодые люди радостно его встретили. В его руках был большой поднос с накрывавшей его металлической крышкой в виде колокола. Мужчина аккуратно положил его на скатерть стола, и глянув на меня сквозь окно, поднял крышку.

Под звон крышки-колокола я припал всем телом к окну, поплотнее прижался лицом к нагретому солнцем стеклу и широко раскрыл глаза. На подносе были три птицы. Две живые и одна мёртвая. Последней оказался раздавленный голубь, внутренности которого торчали наружу. Над ним восседал большой чёрный ворон, впивавшийся в мёртвую плоть сквозь перья своим длинным клювом. Подёргивающими движениями, он отрывал по кусочку и закидывал себе в пасть, таращась одним боковым глазом на второго - живого голубя. Тот безучастно сидел на краю подноса и глядел на трапезу своим собратом, только кивая своей головой взад и вперёд. Мужчина и девушка за столом пришли в настоящий восторг при виде такого зрелища и начали о чём-то активно переговариваться, чего я не мог расслышать за стеклом. Мог только видеть, как удовлетворённо смотрит на меня красная голова, выпучив свои глаза.

Вновь раздался громкий гудок поезда, сообщающий об отбытии, и двери начали закрываться. Парочка за окном, продолжая бурно переговариваться между собой, взяли в руки небольшие бетонные плитки, на подобии которой я разбил на площади. Что на них было написано, я не успел разглядеть из-за тронувшегося поезда. Вагон начал медленно перемещаться и оторвал меня от окна. Схватившись за него, я попытался удержаться на ногах, но силы покинули меня и моё тело снова упало на бетонную поверхность. Спину тут же начало припекать солнце. Пока мимо меня начал набирать скорость поезд, я, подскочив с места, огляделся в поисках брошенного мешка и неуклюжими телодвижениями стал перемещаться в его сторону.

Схватив его за оборванные лямки, я попробовал поднять его, но он стал ещё более неподъёмным. Тогда я резко схватил его обеими руками, и только сейчас почувствовал – внутри него что-то тёплое. Не теряя времени на раздумья, я заметил лишь большое пятно, на месте где лежал этот мешок, и которое уже почти высушили солнечные лучи. Затем сорвавшись с места и удерживая обеими руками груз с плетущимися позади верёвками, я поковылял в сторону стремительно уезжающего поезда. Спешка и трепет подгоняли меня всё больше, но мои попытки обогнать его были тщетны - блестящий корпус вагонов начал проноситься перед моими глазами всё стремительнее. Хоть поезд и казался бесконечным и вагоны один за другим всё проезжали, не прекращаясь, однако позади меня, уже совсем рядом показался последний вагон. Недолго думая и насколько хватало возможностей моего искалеченного тела, крепко вцепившись в мешок, я разбежался и прыгнул с платформы.

Одной рукой зацепившись за самый конец поезда, второй я с трудом удержал чуть было не выпавший мешок, который становился всё тяжелее. Я свис всем телом вниз на разогнавшемся поезде, держась лишь за раскалённый металл поручня. В спину продолжало бить выжигающими лучами солнце, и я почувствовал, что моё высушенное и обессиленное тело сейчас упадёт, трепыхаясь на скорости несущегося вперёд последнего вагона. Страх сковал как можно крепче мои высохшие запястья, сжимающие мешок и поручень. Надо мной внезапно открылась дверь, ведущая в тамбур последнего вагона. В его проёме вновь оказалась знакомая фигура.

Обнажённое тело краснолицего мужчины склонилось надо мной. На этот раз я не мог взглянуть ему в лицо из-за бившего со всех сторон сухого ветра. Я отвернул болтающуюся из стороны в сторону голову, и сквозь сощуренные и сморщившееся глаза увидел с обеих сторон рельс по которым ехал поезд лишь нескончаемую пустошь бесчисленных исписанных бетонных плит, утопающую под покровом знойного солнца и уходящую далеко за горизонт. Переведя взгляд вверх, я увидел склонившуюся тень загородившую солнечные лучи и поднявшую свою красную руку. Она указывала на мешок, что я неуклюже пытался удержать, прижимая к себе. Его ноша всё больше приближала меня к рельсам стремительно уносящимся назад, и крепко сжав зубы, я протянул мешок своей дрожащей рукой наверх. Мужчина взял его за оборванные верёвки и лёгким движением руки бросил в тамбур. Затем снова присел и приблизил своё лицо ко мне, которое теперь в тени я мог чётко различить. На нём больше не было улыбки и безмятежности. Крупные черты лица больше ничего не выражали, а во взгляде читалась лишь пустота. Я почувствовал как внутри меня что-то упало.

Поезд ускорялся всё быстрее и сухие порывы ветра подхватили меня ещё больше. Он проносился по поверхности моего обугленного тела и начал сдирать с него кожу. Не в силах кричать из-за бившего в рот потока воздуха, я только протянул немощную руку мужчине. Но тот даже не пошевелился. Моя вторая рука уже успела привариться к раскалённой стали и чудом продолжала держать всё остальное тело на лету. Чувствуя только лишь как её суставы отходят друг от друга, а кожа надрывается всё больше, на краю теряющегося сознания я услышал суровый голос, доносящийся из головы передо мной:

- Зачем ты отрёкся от меня тогда?

Я приподнял срывающийся веки, и взглянул на свою руку, вцепившуюся в поезд. На крепко сжатой ладони не было мизинца. На его месте лишь заросшая язва. Я не мог ухватиться полностью. Остальные пальцы, один за другим начали терять хватку. Глаза закатились, я уже не чувствовал, что осталось от моего тела позади.

- А ты когда-нибудь оборачивался? – прошептал голос, который я услышал даже сквозь порывы ветра. Словно прямо за моим оторванным ухом.

Следующим сквозь тишину до меня донеслась звонкая дрожь рельс из-за приближающегося поезда. Я чувствовал их тепло.

***

Тяжесть в ногах. С трудом передвигая ими, я всё больше чувствовал невыносимую усталость, так и тянущую меня на землю. С трудом поднимая голову, я водил глазами по заснеженной долине, и продолжал вытаптывать сквозь сугробы тропинку, по которой ещё не ступала нога человека. Сколько помню - с течением времени вокруг ничего не менялось. Вглядываясь сквозь бушующую метель в это бескрайнее поле, уходящее вдаль за горизонт, вокруг я видел лишь отдалённые тёмные силуэты, да слышал исходящий от них еле уловимый звон колокольчиков. Доносящий его вой метели давно засел в моей голове. Но ещё не разу я не приближался к этим силуэтам слишком близко. Всё потому что вблизи их возникали эти огромные дыры по среди снега. Тёмные бездны, в которых все эти люди в конце концов пропадали. Никогда бы не согласился закончить вот так, по своей воле.

Впереди показалась тень побольше, отличающаяся от всего того, что я видел до этого. Приближаясь сквозь завывающую вьюгу всё ближе, я стал различать перед собой небольшое деревянное строение, из окон которого виднелся приглушённый тёплый свет. Я ринулся вперёд и стремительно понёсся через снега, не смотря на чахнущее, угасающее тело и обмороженные конечности. Я видел приближающийся огонёк всё отчётливее, пока не оказался у самой двери здания.

Без стука я вломился внутрь вместе с холодным ветром, и не давая ему проникнуть внутрь, сразу же захлопнул за собой дверь. Меня всего сразу же обдало жаром, и прижавшись спиной к деревянной поверхности, я бегло осмотрел небольшое помещение, в котором оказался. Это была тесная столовая с прилегающей к ней кухней, с которой веяло ароматным запах пряностей и доносился приглушённый звук шипения и бурления. Свет от огня печи освещал деревянные стены и прочее убранство. Вдруг из-за перегородки показалась длинная человеческая тень, а за ней вышел полностью нагой мужчина с покрасневшей кожей и лысой головой. Он молча уставился на меня, стоя у плиты на которой шипела одна из многих кухонных утварей и помешивая её большим половником. Я тоже не проронил не звука, только хлопья снега оттаивали и медленно сползали с моего мокрого пальто, тихо падая на пол.

- Язык проглотил? – прервал молчание мужчина спокойным и мягким голосом.

- Нет.

- Ты проходи, не стой в дверях.

Я осторожно оторвал спину от двери и шагнул вперёд, наступив берцами в лужу растаявшего снега.

- А то если правда проглотил, могу предложить новый.

- Спасибо, обойдусь. – снова отрезал я, не сводя глаз с красного лица.

Мужчина снова сосредоточился на своём деле и заметался по своей небольшой кухне, лавируя своим массивным телом в тесном пространстве и хаотично управляя процессией готовки.

- Тогда присаживайся, я уже почти приготовил. – снова донёсся его дружелюбный голос.

- Мне не нужен новый язык. Мне дан мой собственный.

- О-о-о… - протянул он и кротко посмотрел на меня своими большими глазами, и снова повернувшись к плите, продолжил, - это прекрасно, но я не его имел ввиду. А пищу. Пи-и-ищу, понимаешь?

Вдруг лысый мужчина принялся пищать себе под нос разной интонацией, напевая себе мелодию и продолжая готовить, словно забыв, что говорил до этого. Я молча сверлил его недоумённым взглядом, пока он снова не обернулся ко мне, и как не в чём не бывало продолжил:

- Голодный небось с дороги? Не боись, присаживайся, в ногах правды то нет…

- Спорное заявление. – перебил я его.

- Ну так поспорь! – обрадовался мужчина и заулыбался сам себе, нарезая продукты жизнедеятельности на разделочной доске. – Споры я люблю! Из них может вырасти много чего вкусного!

- Это не к чему. – рявкнул я, проигнорировав его последние слова. – Мне не зачем тебе что-то доказывать.

- Ну значит и заявление моё вовсе не спорное. – беззаботно подытожил мужчина.

Чувствуя недомогание в ногах от продолжительной ходьбы, я посмотрел на деревянный табурет и тяжело вздохнул. Отряхнувшись от оставшегося снега на одежде, я сел за стол и снова уставился на мужчину. Он довольно глянул на меня через плечо и продолжил громко разделывать мясо. Почувствовав расслабление, стекающее по всему телу, я потёр замёрзшие руки, согревая их.

- В моих ногах есть одна правда. – окликнул я мужчину. – Они прокладываю мне мой путь.

- О-о-о… хо-хо-хо… - Снова протянула лысая голова и добродушно захохотала. – Значит ты Путник? А меня звать Павло, но, впрочем, меня называют по-разному…

- Например?

- Кормилец или Нахлебник, а ещё Паразит, или Клеймо… Есть и более приземлённые: красный мужчина или лысая голова…

- Клеймо?

- Тебя только это прозвище удивило? – он оглянулся на меня с кривой улыбкой на лице. – Для меня это тоже загадка, думая оно может обозначать аббревиатуру: «Красный Лысый Едок Йог Может…

- «…Обмануть Разок». - медленно продолжил я.

- «…Одарить Едой». – беззаботно закончил Павло. - Но, пожалуй, «Клеймо» просто созвучно с моим именем. Может теперь поведаешь куда же твои ножки прокладывают путь?

Сбившись с мысли об именах, я не сразу нашёл что ответить.

- Тебя это не касается.

- Как это? Коснулось же, раз я встал у тебя на пути.

- Не встал! – закричал я и вцепившись в деревянную столешницу перевернул стол, с грохотом обрушив его на пол. Мужчина с любопытством посмотрел на меня, и совладав с собой, я продолжил – Никто не стоит у меня на пути. А если и встанет, то мне придётся перейти через него.

- Вот как? – приподняла бровь лысая голова и улыбнулась широкой улыбкой.

Затем массивное красное тело вышло за пределы кухни и приблизилось ко мне. Я встал со стула и поправил мокрые пряди волос, впившись взглядом в большие глаза мужчины, которые не выражали ни тени беспокойства. Подойдя к обрушенному столу, он одним лёгким движением руки поднял и поставил его на место, а затем снова посмотрел на меня и любезно произнёс:

- Не стоит так горячиться. Я тебе не преграда. Просто наши с тобой пути пересеклись. Быть может, это и было одна из их целей? Ведь куда же идёт путь без цели? Все мы стремимся к чему-то. А такое стремление как у тебя должно вознаграждаться.

После этих слов Павло взял с плиты объёмную кастрюлю и поставил её на стол. От чего-то её размеры меня напрягли, и я с опаской глянул на закрытую крышку. Из-под неё медленно выливалось нечто слизкое и скользкое. Мужчина крепкой хваткой вцепился в крышку и поднял её, а я широко распахнул глаза и застыл в ожидании. За обильными клубами пара, в тёмной бурлящей субстанции я развидел обычные пельмени слепленые из теста. Горстку их Павло подцепил половником, положил в тарелку и поставил на стол передо мной.

- Угощайся. – по-прежнему с улыбкой на лице произнёс мужчина и понёс кастрюлю обратно.

Уставившись на блюдо перед собой, я почувствовал, как при виде его начинает сводить желудок от голода. Схватившись за живот, я снова рухнул на деревянный табурет.

- Когда последний раз ты ел? – поинтересовался Павло, глянув на меня.

- Не помню. – честно признался я. Боль от напоминания становилась всё нестерпимее.

- А не забыл ли ты, куда идёшь?

- Да не знаю я! – снова завопил я, но сразу же притих, согнувшись над тарелкой. Зубы заскрипели во рту, сжимая за собой язык. Глаза начали слезиться.

- Ну-ну, я же тебя не пытаю вопросами. – ласково произнёс он, присаживаясь рядом за стол. – Всё обязательно вспомнишь, упорства тебе не занимать. Ты угощайся, гарантирую – тебе понравится. Моя стряпня всем нравится. Или думаешь, что ты тут один такой путник? Я готовлю для всех нуждающихся, так что ты тут не первый и не последний. И травить я никого не собираюсь.

Подняв глаза на краснолицего мужчину, я крепко сжал сцепившиеся пальцы на столе. Мы молча смотрели друг на друга какое-то время. Сидящий передо мной Павло по-прежнему улыбался широкой и добродушной улыбкой, смерив меня выжидающим взглядом. Под ним я чувствовал, как вся копившееся усталость полилась из меня потом. В тесной столовой становилось душно, а пар от тарелки с пельменями пленил всё сильнее. Затем, больше не в силах сопротивляться искушению, я разжал руки и посмотрел на свои 10 трясущихся от изнеможения пальцев. Они вцепились в столовые приборы, и я с жадностью накинулся на пищу. Вкусив первый тёплый пельмень, я ощутил, как на языке растаяло тесто и мясо поглотилось внутрь моего организма. Вместе с ним опустилось и тепло согревающее всё мою нутро. По всему организму прокатилось чувство облегчения и эйфории. Поедая один кусок за другим, в меня проникало всё больше заветного тепла.

- Приятного аппетита. – вежливо произнёс Павло, не сводящий с меня глаз и внимательно наблюдающий за тем как я ем.

Не отрываясь от еды, запинаясь и пережёвывая, я с трудом произнёс:

- Зачем… ты… угостил… меня… этим?

- Сложно оторваться, не так ли? А я говорил, что понравится. Угостил я тебя потому что человеку нужен человек. И таким же как ты тоже.

- Но… почему… так… вкусно?

- Видишь ли, - мужчина сделал паузу, подождав пока я пережую, - главный ингредиент внутри нас. Основная задача раскрыть его, что бы получилось вкусно. В каждом есть свой ингредиент, и для каждого существует своё блюдо, в котором он найдёт своё настоящее проявление. Если человек сольётся с другим таким же ингредиентом, то произойдёт резонанс, и только тогда будет достигнута моя цель как повара.

- Что… ты… имеешь... ввиду?

- Нужно стать одним целым. – сидя ровно передо мной Павло выпучил свои глаза и вытаращился на меня, продолжив объяснять. – Это истинно для каждого существа, который как ингредиент является лишь частью одного большого блюда. И только взаимосвязь этих ингредиентов может раскрыть вкус самой жизни. Это и есть тот самый путь, который по сути своей является поиском большего проявления себя в едином и целом, где сходятся цели других и становятся идеей существования. Ты понимаешь?

Перестав улавливать нить его мысли, я сосредоточился на насущном, которое уже почти кончилось в моей тарелке. Павло продолжил что-то рассказывать про способ приготовления пельменей, но меня уже это не занимало на столько, сколько конечный результат. Доев последний пельмень, я почувствовал, как по моим жилам затекла новая кровь, а сознание во спряло духом. Встав со стула, я посмотрел на Павло, который умолк и внимательно проследил за моим телодвижением.

- Всё-таки ты оказался прав. – радостно произнёс я и улыбнулся. – Путь никуда не приводит без цели.

- О-о-о! – снова довольно протянула лысая голова. – Значит до тебя всё-таки дошла основная мысль. Ведь когда не ведаешь куда идёшь, впереди существует только бескрайний простор, не так ли? Это ведь не спорное заявление?

- Сколько я тебе должен? – любезно поинтересовался я, видя сплошную безмятежность на лице Павло.

- Нисколько. – уверенно отмахнулся мужчина, продолжая не сводить с меня своих выпученных глаз. – Я никогда не беру никакой платы, ведь получаю то, что мне подобает. И думается мне, наши цели здесь сходятся, не так ли? С твоим упорством мы смогли бы добиться доверительных отношений.

- Что ты предлагаешь? – заинтересованно спросил я, и видя его широкую улыбку, но не до конца понимая её причину, тоже снова улыбнулся.

- Найти общий язык. Добиться общих целей. И устроить такой же дивный ужин. Без каких-либо условностей.

Мужчина встал изо стола и протянул мне свою массивную красную руку. Я с вызовом посмотрел на неё. Внутри меня всполошилось что-то странное и незнакомое, вырываясь наружу. Полный сил и энергии, оно порождалось из этих ресурсов, так что я не был в силах его остановить. Потому из моего нутра, пробегая дрожью по всем внутренностям и выходя через головное отверстие, послышался дикий и неукротимый смех. Я ответил на рукопожатие, а Павло в ответ снова протянул своё удивлённое, но удовлетворённое «О-о-о» и захохотал вместе со мной. Наш долгий смех прервался фразой:

- Нам понадобятся ингредиенты.

***

Выйдя из столовой, я захлопнул за собой дверь и вдохнул свежий воздух. Из пелены облаков начало проглядываться солнце, а на бескрайнем поле вокруг оттаивал снег. Я побежал по его поверхности, рассекая воздух резвыми прыжками, перепрыгивая сугробы и небольшие овраги. Впереди виднелась даль, с одной единственной тенью. Скоропостижно настигнув её, я увидел перед собой серого человека, стоящего перед небольшой лужей. Он молча держал в своей руке деревянную удочку с поплавком в виде колокольчика и никак не реагировал на моё появление. Я подошёл к нему вплотную и взглянул в его невыразительное лицо. Рот молодого человека был зашит, а мутные глаза вяло посмотрели на меня. Наконец развидев меня перед собой, человек вздрогнул всем телом и выронил удочку, звякнувшую своим поплавком и упавшую на поверхность мелкой лужицы. Вытаращив на меня свои потерянные глаза, он отошёл на шаг.

- Вышел погулять? – радушно задал я ему вопрос и посмотрел на высыхающую под выглянувшем солнцем лужу, в которой поблескивал затихший колокольчик.

Ответом было молчание.

- Здесь ловить нечего. – отметил я с улыбкой на лице и посмотрел на свободный простор разгорающегося красками поля.

Серый человек проследил за моим взглядом и посмотрел в то же направление куда и я. Щурясь от солнца, он пытался разглядеть нечто необъятное.

- Ты там до сих пор не был? – вежливо поинтересовался я, глядя на его небрежно зашитый нитками рот.

В ответ человек медленно и отрицательно помахал головой.

- Боишься?

Он резво и положительно закивал, и снова оступился назад. Нога зацепилась за другую, и не удержав равновесие, серый человек упал в лужу. Подняв промокшую голову, он вдруг всполошился и начал рыскать руками в воде в поисках чего-то. Но так ничего не найдя, удручённо сжался и свесил голову. Вступив в лужу одной ногой, я протянул ему руку. По началу он не обратил на неё внимание, но после того как я прикоснулся ею к нему, почувствовав его холодный покров кожи, человек снова вздрогнул и непонимающе уставился на меня. Его глаза наполняла вода из лужи.

- Я могу провести. – более серьёзным тоном предупредил я и вновь протянул ему ладонь.

Глядя на меня своим пустым и мокрым взглядом, человек зацепился за неё и поднялся из лужи. Подняв его, я повернулся и сразу зашагал вперёд, начав прокладывать путь. Только пройдя небольшое расстояние, я обернулся. Мой спутник вышел из лужи и прошёл вслед за мной уже четыре шага.