Клинок Небесного Пламени

ЧАСТЬ I: ПРОБУЖДЕНИЕ

Глава 1

Последние лучи заходящего солнца, подобно разлитой по небу расплавленной меди, окрашивали небо над маленькой, затерянной среди гор и лесов деревушкой Хинодэ в багряные, пурпурные и золотые тона. Длинные тени от хижин с остроконечными соломенными крышами тянулись, словно пытаясь ухватиться за ускользающий день.

Воздух, пропитанный свежим ароматом хвои, влажной земли после недавнего дождя и сладковатым дымком очагов, был прохладен и невероятно свеж. В этом вечернем спокойствии, нарушаемом лишь стрекотом цикад да отдаленным перекликом сов, ритмично, без устали, стучал по старому, до предела иссеченному зазубринами тренировочному столбу деревянный меч-боккэн.

Кайрен Асагири, семнадцатилетний юноша с черными как смоль волосами, собранными в короткий неопрятный хвост, и упрямым огоньком решимости в темно-карих глазах, оттачивал один и тот же боевой прием — вертикальный рубящий удар. Его лицо, скуластое и загорелое, было испачкано землей и потом.

Простая холщовая рубаха и поношенные штаны прилипли к телу, а ладони, туго перемотанные потрескавшейся кожей, покрылись свежими мозолями поверх старых. Каждая мышца горела от усталости, но он не останавливался. Изо дня в день, с тех пор как себя помнил, эти вечерние тренировки были его священным ритуалом, его молитвой далекой и, казалось бы, недостижимой мечте.

– Еще раз! Сильнее! Чище! — мысленно командовал он сам себе, обрушивая на деревяшку очередной удар. Деревяшка, стоявшая здесь, наверное, еще до его рождения, лишь глухо вздрагивала, принимая на себя его юношеский пыл. — Центр тяжести ниже! Плечи расслабь! Дыши!

Внезапно тень, длинная и искаженная заходящим солнцем, упала на него. Кайрен обернулся, заслонившись от света рукой, и увидел своего деда, Такеши. Старик, чья спина когда-то была прямой как клинок, а теперь сгорбилась под грузом лет, опирался на дубовый посох, испещренный замысловатой резьбой. Его лицо, похожее на высохшее от времени яблоко, хранило бездну мудрости и тихой печали, а в глазах, цвета темного ореха, светилась неизменная любовь. Он молча наблюдал за внуком, и в его взгляде читалась странная смесь гордости и тревоги.

– Опять до самых сумерек, Кайрен? — голос деда был глуховатым, словно подернутым дымкой прошлого, но невероятно твердым. — Птицы уже давно в гнездах, лисы вышли на охоту, а ты все бьешься с этим несчастным обрубком. Он тебе ничего не сделал.

– Я должен стать сильнее, дед, — вытер лоб рукавом Кайрен, оставляя на ткани грязную полосу. — Сегодняшние удары были слабыми. Нет резкости. Значит, завтра нужно начинать раньше и тренироваться усерднее.

– Совершенство — это не цель, Кайрен, а путь. И путь этот редко бывает прямым. Чаще он похож на горную тропу — извилист, полон камней и обрывов. — Такеши медленно, с легким стоном, присел на большой, отполированный дождями и временем пень рядом с тренировочной площадкой. — Подойди ко мне, внук. Позволь старым костям отдохнуть, а языку — поработать.

Кайрен, с облегчением опустив деревянный меч, подошел и присел на корточки рядом, глядя на деда с немым вопросом. Он знал, что сейчас последует. История. Та самая.

– Расскажешь? — тихо, почти шепотом, попросил юноша, переводя взгляд на первые, робко проступавшие на темнеющем небосклоне звезды. — О них?

– О ком это? — притворился непонимающим дед, но в глубоких морщинах у уголков его глаз заплясали знакомые Кайрену смешинки. — О духах леса? О великанах с Севера?

– Дед! — фыркнул Кайрен, но тут же сдержал улыбку. — О Небесных Стражах!

Такеши тяжело вздохнул, и его взгляд унесся куда-то вдаль, сквозь толщу лет, туда, где остались его молодость, его битвы и его демоны.

– Было это давно… так давно, что даже самые древние дубы не помнят и тени тех времен. Мир Эйтерия, наш мир, тонул во тьме, не знавшей рассвета. Из зияющей раны мироздания, из Бездны, хлынули полчища демонов — существ, сотканных из чистой магии хаоса, ненависти и разрушения. Они не знали ни жалости, ни страха, ни сомнений. Горели города, возведенные руками людей и эльфов, рушились под натиском скверны королевства, реки становились черными и ядовитыми, а воздух выжигал легкие.

Он помолчал, давая Кайрену прочувствовать весь ужас и масштаб той эпохи. Юноша замер, не смея пошевелиться, его воображение уже рисовало картины апокалипсиса.

– Но сама земля, Эйтерия, не могла смириться с такой участью. В час величайшего отчаяния она породила магические кристаллы — сгустки чистой, неискаженной стихийной энергии, семена самой жизни. И нашлись люди… и не только люди… достаточно сильные духом, чтобы принять этот дар, не сгорев в его пламени. Они смогли объединиться с этими кристаллами, вплести их силу в свою плоть и кровь.

Они стали первыми Небесными Стражами. Воинами, чья мощь могла сравниться с силой демонических полководцев. Их клинки, сотканные из солнечного света, лунного сияния и буйства стихий, рассекали саму тьму. Они дали клятву — стоять на страже Эйтерия, защищать его обитателей, пока бьются их сердца. И в великой, немыслимой по размаху битве у самых Врат Бездны они одолели Темного Повелителя и запечатали его навеки, сковав Семью Магическими Печатями, каждая из которых была выкована из воли и жертвы.

– И они до сих пор есть, правда? — не выдержал Кайрен, его глаза горели как два уголька. — Небесные Стражи! Они живут в столице, в великой Селестии, под куполом из сапфировых звезд! И они охраняют нас, не давая тьме вернуться!

– Да, внук. Они есть. Но их путь — это не только слава, почести и песни менестрелей. Это тяжелейший труд, ежедневный риск, боль потерь и готовность в любой миг пожертвовать всем, даже памятью о себе, ради других. Это ноша, сгибающая плечи, и шрамы, — дед ткнул пальцем себе в грудь, а потом коснулся виска, — которые остаются не только на теле, но и здесь, в душе. Это одиночество на вершине силы.

– Но это же величайшая честь! — вскочил на ноги Кайрен, сжимая в руке свой деревянный меч так, что тот затрещал. — Защищать слабых, сражаться за справедливость, быть опорой для всего живого! Я тоже хочу так! Я хочу поступить в Академию Астральных Клинков и стать одним из них! Я чувствую, что это мое предназначение! Здесь!

Он ударил себя кулаком в грудь.

Такеши смотрел на пылающего энтузиазмом внука, и в его старческих глазах мелькала тень глубокой, застарелой тревоги. Он что-то знал. Что-то важное, что-то, о чем не решался сказать вот уже много лет, что прятал на дне сердца, как самый страшный секрет.

– Предназначение… — проговорил старик задумчиво, глядя куда-то поверх головы Кайрена. — Порой оно приходит к нам в обличье, которого мы не ждем, и требует цену, которую не готовы платить. Но помни, Кайрен, всегда помни: истинная сила героя рождается не в мышцах, не в скорости и не в остроте клинка, а здесь. — Он снова ткнул себя в грудь. — В силе духа. И в тех, кто идет с тобой плечом к плечу. Одинокий клинок, каким бы острым он ни был, легко сломать.

Внезапно с дальней окраины деревни, оттуда, где стояла кузница старого Горация, донесся первый, душераздирающий крик. Женский. Полный неподдельного ужаса. Затем мужской, гневный, который тут же оборвался.

Тихий вечерний воздух разорвал оглушительный, противоестественный рев, от которого кровь стыла в жилах, а по коже бежали мурашки. Он был полон голода и ненависти.

– Что это? — прошептал Кайрен, инстинктивно приняв боевую стойку и сжимая свой боккэн.

Лицо Такеши стало каменным, суровым и невероятно собранным. Все следы старческой немощи исчезли в одно мгновение. Он встал, сжимая посох так, что его узловатые пальцы побелели. В его позе угадывалась былая выправка воина.

– Скверна, — коротко бросил он. — Они почуяли что-то… Идут сюда. Кайрен, быстро, беги в дом! Запрись в погребе и не выходи, что бы ты ни слышал!

Но юноша не двигался с места, вглядываясь в сгущающиеся сумерки между хижинами. Его сердце бешено колотилось, но ноги словно вросли в землю. Из-за угла амбара на околицу выползли три существа. Это были низкоуровневые демоны-гаргулы, твари, слепленные из жидкой тьмы, оскверненной земли и осколков ненависти.

Они были невелики ростом, с коренастыми, перекошенными телами, покрытыми каменистыми наростами. Их когтистые лапы оставляли на утоптанной земле глубокие борозды, а разинутые пасти, полные иглоподобных зубов, источали липкую черную слюну. Они двигались рывками, нелепо и пугающе быстро, испуская тошнотворный запах серы, гнили и разложения. Их глаза, похожие на потухшие угли, горели тусклым желтым светом, выискивая добычу.

Деревня погрузилась в хаос. Люди выбегали из домов, чтобы посмотреть на шум, и с криками бросались обратно. Слышался звон разбиваемого стекла, треск ломаемого дерева. Демоны с рыком принялись ломать плетни, вырывать с корнем огородные пугала, опрокидывать бочки с водой. Один из них, самый мелкий и юркий, вцепился когтями в стену ближайшей хижины и начал яростно ее раздирать.

– Я сказал, беги! — рявкнул дед голосом, не терпящим возражений, и сделал шаг вперед, но в этот момент самый крупный демон, заметив движение, развернулся и с ревом бросился на старика. Такеши попытался отбиться посохом, но возраст и старые раны сделали его медленным. Мощная лапа с шипами задела его, отшвырнув в сторону. Старик тяжело рухнул на землю, ударившись головой о выступающий корень старого дуба, и замер, не двигаясь.

– ДЕД! — крик Кайрена был полон такого отчаяния и ярости, что даже демоны на мгновение застыли.

Что-то внутри него сорвалось с цепи. Горячая волна, состоящая из страха за деда, ярости к этим тварям и полного бессилия, поднялась из самой глубины его существа, из того тайного места, о котором он и не подозревал. Ему показалось, что у него в груди разорвалась маленькая, ослепительно яркая звезда. Невыносимое, жгучее пламя, тысяча иголок и молний одновременно, прожгло ему грудь, прошло по венам, заполнило каждую мышцу, каждую клетку его тела. Мир перед глазами поплыл и окрасился в багровые, кровавые тона. В ушах зазвенело. Из его горла вырвался нечеловеческий, хриплый крик, и он, сам не понимая, что делает, почти не владея своим телом, протянул вперед руку с обломком деревянного меча.

И там, где секунду назад был лишь пустой, прохладный воздух, вспыхнул Клинок.

Не деревянный, не стальной. Клинок из чистого, живого, яростного пламени. Он был нестабильным, дрожащим, как язычок огня на сильном ветру, края его расплывались, осыпая искрами. Но он был реален. Он был тяжелым и горячим в руке Кайрена. Нестерпимая жара, исходившая от него, заставляла воздух колебаться, как над раскаленными углями, и плавила землю под ногами юноши. Свет от пылающего меча озарил всю площадку багровым заревом.

Демоны, почувствовав исходящую от мальчика внезапную, дикую и опасную мощь, на мгновение застыли в нерешительности. Их желтые глаза сузились. Но Кайрен уже ничего не видел и не слышал. Им двигала слепая, животная ярость. Он рванулся вперед.

Он не знал никаких приемов, никаких форм. Он просто рубил. Первый, отчаянный взмах пылающим клинком. Лезвие из огня рассекло первого, самого мелкого демона пополам, словно тот был из влажной глины. Тварь даже не вскрикнула — она просто рассыпалась в клубящийся, вонючий черный пепел, который тут же развеялся ветром. Второго демона, того, что бросился на деда, Кайрен пронзил своим клинком, вложив в удар всю свою ненависть. Пламя, словно живое, перекинулось на существо, поглощая его изнутри с противным шипением. Демон затрепыхался, извергая из пасти сгустки тьмы, и через мгновение исчез.

Третий, самый крупный, отступил на шаг, испуская низкий, угрожающий рык. Но Кайрен, движимый единым порывом, уже летел на него. Он обрушил на тварь весь свой гнев, всю накопленную за годы тренировок силу, весь страх и боль. Его удары были хаотичны, но невероятно мощны. Огненный клинок впивался в каменистую шкуру, оставляя глубокие, оплавленные раны. Через несколько секунд от третьего демона осталась лишь лужица черной жижи, медленно впитывавшаяся в землю.

Когда последняя тварь была уничтожена, пламенный клинок погас, словно его и не было. Остался лишь легкий запах озона и гари. Силы, питавшие Кайрена, мгновенно покинули его. Страшная, выворачивающая наизнанку усталость накатила волной. Грудь пылала огнем, в висках стучало, в глазах стояли черные пятна, пляшущие перед яркими кругами. Он тяжело рухнул на колени, судорожно хватая ртом воздух, и его вырвало прямо на землю.

Последнее, что он увидел перед тем, как сознание уплыло в кромешную тьму, была высокая, статная фигура в сияющих бело-золотых доспехах, появившаяся на краю деревни словно из ниоткуда. Фигура двигалась с невозмутимой, смертоносной грацией. За ее спиной развевался длинный плащ, а у пояса виковал настоящий магический клинок, излучающий мягкое, но властное голубоватое сияние.

Это был Небесный Страж.

Страж подошел ближе, его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по обгоревшим, оплавленным пятнам на земле, по трем кучкам пепла, по лежащему без сознания старику и, наконец, задержался на мальчике. Он наклонился, и что-то в его аристократичных, строгих чертах изменилось. Брови чуть приподнялись, в глубине стальных глаз мелькнул живой интерес, почти удивление. Он снял перчатку и повернул голову Кайрена, чтобы та не упала в грязь. Его пальцы коснулись кожи на груди юноши, прямо под ключицей.

Там, где еще час назад была обычная кожа, теперь проступал странный узор — словно под тонким пергаментом кожи светился изнутри маленький, но сложный кристалл алого цвета. Он пульсировал в такт угасающему сердцебиению Кайрена.

– Пробуждение… — тихо, словно думая вслух, произнес Небесный Страж по имени Рэйдзи Куросаки. — В такой глухомани… И такой первозданной, дикой силы. Интересно…

Он выпрямился и окинул взглядом охваченную паникой, но уцелевшую деревню. Его миссия по патрулированию периферии привела его сюда по смутному ощущению скверны, но он явно опоздал. Основную работу уже сделал этот парень. Этот… дикарь. Рэйдзи снова посмотрел на Кайрена. Потенциал. Сырой, необузданный, опасный, но невероятный потенциал. И Рэйдзи, как один из старших инструкторов Академии Астральных Клинков, знал, что его долг — доставить этого юнца туда, где этот потенциал смогут либо обуздать и направить в нужное русло, либо, если окажется слишком опасным, — уничтожить.

В Академию Астральных Клинков.