Клуб "МК"

Даже сейчас я помню, что на первую, вторую, седьмую и восьмую ступеньку – наступать было нельзя. Левая сторона была для «избранных». К самому входу шла и противоположная уличная лестница. Ее было бы правильнее назвать симметричной, но по правой стороне я ни ходил никогда, поэтому в моей памяти, правая сторона рудиментарна. Ее там попросту нет. Там нечто странное, подчиненное сновидческой геометрии и вместо ступеней вниз - нелогичный обрыв. Возможно, таковой та область стала после того, как паренек с моего двора наступил на восьмую ступеньку, и кто-то из старшаков за шкирку спустил его оттуда. И само это действо по своей глубине было сугубо ритуальным. Как в Спарте скидывали больных младенцев с обрыва, так и его отправили в один конец. С того дня я избегал правую сторону, даже после того, как клуб «МК» закрылся, а на его месте появился магазин канцтоваров.

Про приставочный клуб «Мортал Комбат», я узнал в возрасте семи лет. В первый раз увидел его, сидя в парикмахерском кресле. Кажется, само заведение отсылало к чему-то связанному с волшебством. «Чародейка» или «Сказка». Внутри было два помещения, слева клуб с приставками и небольшая вывеска с драконом, на который были буквы «МК», а справа та самая парикмахерская. Сидя в кресле, на дополнительной деревянной доске, я видел, как толпы ребят заходили туда. Все они снимали обувь и исчезали в темноте комнаты, из которой доносились завораживающие звуки и перед моим взором, оставались лишь десятки пар обуви, которые были за порогом клуба.

Всего через год, я вместе со своими друзьями со двора пошел туда и узнал главные правила:

Ни за что не наступать на первую, вторую, седьмую и восьмую ступеньки, не заходить в обуви в клуб, и никогда, что бы не случилось, не играть с Рыжим. Если с третьим пунктом было все понятно и так, то суть первых двух мне удалось осознать на том самом наглядном примере, когда парнишку с нашего двора, старшаки за шкирку спустили с правой части лестницы. На второй и восьмой ступеньке сидели те, кто выходил на перекур. Вторая – принадлежала малолеткам, сидя на ней, они харкали на первую, а восьмая – была для старшаков, которые, когда курили, плевали на седьмую. Но вот почему что бы не случилось, никогда нельзя играть с Рыжим – я понять не мог. Более того, долгое время мне искренне было интересно: кто вообще такой этот Рыжий? Прочих старшаков, тех кто стрелял мелочь, учил как правильно играть или брал джойстик для того, чтоб показать пару «приколов», в лицо и по имени я запомнил сразу. Смущало меня другое, что за год с лишним который я проходил туда, никаких Рыжих видеть там мне не доводилось.

И знаете, как это бывает – все идет нормально, совершенно ничего не происходит. Ты узнаешь кого-то из клуба, другие запоминают тебя. Уже и кто-то из старшаков готов за тебя заступиться, когда кто-то залетный не дает спокойно играть. Клуб с приставками становится вторым домом, со своей собственной, насыщенной жизнью. Иногда, когда людей совсем мало, по истечении времени, тетя Света не всегда требует прекратить игру. Если в клубе одни завсегдатаи, она редко выходит из своей будки. Читает очередной безликий детектив или тихо дремлет.

Огромный период тех воспоминаний переполнен своей непередаваемой ламповостью. Все те ситуации, когда у кого-то обязательно воняли носки и он сидел в надетых на ноги кульках, которые были куплены в ближайшем ларьке. Все те шутки старших пацанов в духе: «Ого, малой вот это педали!!» или «Давай мы тебе сбоку нарисуем лейблу Найков!». Кажется, даже был какой-то парень, которому в итоге нарисовали маркером «Найковский» знак на кульках. Вроде даже старшие пацаны в шутку обиделись, когда по истечении времени он, уходя снял их, перед тем как надеть свою обувь. «Малой… такие кроссы выкинул… новейшая коллекция…».

Был паренек, который играя в «Соника» словил эпилептический припадок и стянул на пол стоящую на табуретке «Сегу». Помню общая паутина удлинителей и проводов перед десятком телевизоров на миг ожила. Пацан был из бедной семьи, и, еще бы чуть-чуть, сплетенные общей сетью удлинителей телевизоры, начали бы падать подобно домино, один за другим. Парнишке еще повезло попасть на сменщицу тети Светы, которая вроде как считалась в клубе плохим полицейским. Когда он пришел в чувства, злая сменщица, долго ему угрожала. Говорила, что разбей он тут хоть что-то, то его родители бы до конца жизни выплачивали им деньги, а в конце своей речи и вовсе навсегда запретила ему приходить в клуб, и паренек просто ушел.

Несколько раз были эпизоды, когда чьи-то мамы и папы залетали в клуб и со словами: «Вот ты где скотина!» за уши вытаскивали свои детей. Тогда, одичало, как на объедки, кто-то тут же кидался на упавший на пол джойстик и с какой-то первобытной остервенелостью доигрывал оставшееся время.

Ближе к осени, старшие пацаны накидывались дешевым пойлом и в сам клуб заходили чисто погреться. Огромное стеклянное окно слева от входа довольно быстро запотевало и те, кто ждал своей очереди пальцем оставляли там надписи. «Оникс», а рядом, «лох, объелся блох, сел на лавочку и сдох», «ШАХТЕР-ЧЕМПИОН!» и сбоку кривое «По нырянию в бетон!». «Кто слушает БонфанкМС – одевается как трансвестит». Лишь к одной надписи не были добавленные какие-то смешные приписки. «РЫЖИЙ».

От всех она была словно отдельно и сам палец, написавший ее был будто в какой-то грязи. Спустя час, окна выглядели так, будто их облили водой, и большинство тех забавных надписей под собой скрывали сотни струек конденсата. Лишь одна надпись оставалась хорошо различима. «РЫЖИЙ».

Ее можно было разглядеть и спустя неделю. Грязные разводы никуда не уходили. Тетя Света не один раз пыталась ее оттереть – тряпка не помогала, как дополнительного эффекта не давала и сопутствующая брань. Мы же просто старались туда особо не смотреть, до тех пор, пока со временем, надпись наконец не исчезла.

У меня есть еще множество смешанных воспоминаний, которые выстроить хронологически скорее всего не получится. В каких-то лето, в других весна. Все они как правило затрагивают период первых трех классов школы и какие-то из сезонных каникул. Помню лишь как за тот короткий период, сменилось ни одно поколение постояльцев клуба «МК». Когда я пошел в пятый класс, сидя на ступеньках уже никто не курил. Никто из новичков не знал правила. Уже все наступали на первую, вторую, седьмую и восьмую ступеньки, а в сам клуб можно было ходить в обуви. И никто кроме меня больше не помнил, что ни в коем случае, что бы не произошло - никогда нельзя играть с Рыжим.

Параллельно с этим в городе случился «бум» компьютерных клубов, и приставочные клубешники потихоньку вымирали. В самом «МК» больше не было огромных очередей, никто не толпился у входа и на улице, не давал советы, как и во что играть. Не предлагал порубиться в «жаб» или «стрит-рейсера» - все они исчезли. Перекочевали к компьютерные клубы, где переродились уже в новой, более сложной форме. Ну а я почему-то продолжал регулярно ходить в «МК» и играть на «денди» либо «сеге», хоть к тому времени у меня уже дома была «сонька». Это, к слову, не понимали ни мои родители, ни друзья со двора.

Начиная с третьего класса моя успеваемость покатилось к черту и лишь чудом меня не оставили на второй год. Одно время учителя убеждали родителей что я отстаю в развитии, и предлагали перевести меня в «особый» класс. Про это узнали и все одноклассники, от чего мне было особо мерзко. Даже в те моменты, где на уроках я знал ответ - я старался не отвечать, чтоб мои одноклассники не видели, что мне до этого есть какое-то дело. Не видели, что я прилагаю усилия или пытаюсь стать одним из них.

Где-то с пятого класса я начал прогуливать школу, и до окончания уроков сидеть в «МК», играя в полном одиночестве и тишине в свои любимые игры. В школе учителя часто поднимали меня перед всем классом и говорили, что меня не возьму даже дворником, поэтому ходить в нее мне не хотелось совсем. Тогда же, в конце сентября, в клубе стало на один телевизор меньше, а спустя еще неделю, их осталось уже пять. Помню, как клуб исчезал на моих глазах. Пустела огромная полка с картриджами, вывозились табуретки и тумбочки, со стен снимались плакаты. Разобрали все, даже ту будку, где всегда сидела тетя Света. И остался лишь один телевизор с подключенной к нему «сегой».

Кажется, был конец октября, может даже тридцать первое число. Точно уже не помню. Утром, классная руководительница сказала, что вызвала моего отца в школу, дескать уже нет сил терпеть мои прогулы. Это же означало, что отцу предложат забрать документы. На моей душе было какое-то суммарно гадкое чувство. Тут и закрытие любимого клуба, нежелание ходить в школу, прогулы и грядущие серьезные последствия за них. Мне было так гадко и тяжело, что я просто не выдержал – взял вещи и ушел после первого урока. Ушел, прямиком в «МК», зная, что сегодня их последний день.

Как и всегда, следуя уже ненужному правилу, я не наступал на перечисленные ранее ступеньки. В самом клубе не было никого. На тумбочке был один единственный телевизор, по которому шли новости. На полу стояло несколько до отказа забитых вещами сумок, а в помещении была только тетя Света. Она заполняла какие-то бумаги и переписывала содержимое сумок. С ее слов через час должны были приехать и снять вывеску над входом, после этого клуб «МК» навсегда перестанет существовать. Она удивилась моему приходу и с какой-то досадой сказала, что сложила уже все картриджи. Увидев мою растерянность, она еще больше поникла. Не знаю, что она в тот момент чувствовала, может быть тоже что и я. Немного посмотрев на меня, она едва улыбнулась и полезла в сумку. Достала оттуда обмотанную проводами «сегу» и подключила ее к телевизору, затем случилось еще одно чудо, из сумки она вытащила картридж с зеленым человечком в черной повязке. Я не мог поверить свои глазам «Boogerman!», от радости у меня аж перехватило дыханье. Тетя Света заметила это и сказала мне, что я могу играть еще час, пока не приедут за вывеской. Ей нужно было отойти на десять минут, и она попросила меня посмотреть за всем. Она говорила что-то еще, но от радости я толком ее не слышал, зазвучала знакомая музыка, под которую зеленый человечек вылез из унитаза. За моей спиной «дзынькнул» колокольчик входной двери, и тетя Света ушла.

Даже сейчас, в деталях я помню свои мысли. Как хотел, чтоб отведенный мне час не заканчивался никогда. Мне просто хотелось быть там. Хотелось остановить время или исчезнуть. Я не хотел возвращаться домой и попадать в новый день, где будут одноклассники, с их всегда сделанными уроками и учебой, которая им дается легко. Не хотелось слушать семейные ссоры родителей дома и их рассуждения о моем будущем. Я знал, что за прогулы, родителей скорее всего попросят забрать документы. Классная руководительница не один раз говорила про это. Все вместе, это заставляло меня проживать каждый пиксель на экране так, словно он последний моей жизни. Кажется, я даже так и не нажал «Старт», а просто сидел перед телевизором, бездумно смотря в экран, а потом экран на секунду погас, и я различил стоящий за моей спиной силуэт. Это был пацаненок в кепке, который внешне был старше меня на несколько лет. Он сразу представился, его звали Михой. Он с досадой произнес: «Блин, обожаю эту игру… походу зависла», а затем подошел к «сеге», достал картридж, продул его и вставил обратно. Следом ничего не произошло. Паренек снял кепку, почесал свою белобрысую макушка и надел ее вновь.

— Слушай, я знаю, а хочешь я тебе покажу самую офигенную в мире игру? – сказал он, и полез в карман своей куртки.

В его руках появился картридж от «сеги», который сильно отличался от тех, которые мне доводилось видеть ранее. Металлический, с названием словно состоящим из сварочных швов. Где было не слово, а сложный символ, в котором пересекались множество линий.

— Сейчас ты офигеешь! Эта самая крутая игра за всю историю! Я тебе отвечаю! Смотри!

На экране телевизора появилась мигающая надпись «SEGA», а затем также моргая она начала ползти вниз, пока не исчезла. На секунду мне показалось, что она выползла из телевизора и начала двигаться по полу, я перевел взгляд вниз, как тут же Миха вновь воодушевленно прокричал.

— Жми старт!

На экране не было никакой заставки, не звучала музыка. Лишь черная надпись «Старт» на белом фоне. Секунду помешкав я нажал ее и началась игра.

В телевизоре появились черно-белые облака. Они очень медленно двигались и словно темнели. Затем на экране мелькнула молния, прозвучал гром и начался дождь. Прям в эту секунду тоже самое произошло и за окном, напротив нас. Небо потемнело, вспышка и гром, после которого начался дождь.

— Смотри, там щя дальше вообще офигенно будет!

Сразу после заставки, появился пацан, стоящий на улице. Визуально, насколько это позволяли пиксели, он был подозрительно похож на Миху. Вокруг него были дома, ходили прохожие и ездили машины. Увидев его, Миха тут же обрадовался и попросил:

— Дай джойстик, покажу одну фишку.

Взяв джойстик, он начала прожимать комбинацию кнопок, после которой пацан на экране насквозь пролетел несколько уровней вниз. Когда он приземлился, Миха отдал мне джойстик и сказал:

— Ну как?

Происходящее на экране мне показалось до ужаса знакомым. Этот пиксельный пацан был возле сидящего перед телевизором паренька, в котором я начал узнавать себя. Увиденное не укладывалось у меня в голове.

— Возьми побегай, там столько приколов! Вон бери, в углу, справа, видишь? Там джойстик, это секретка!

У того пиксельного паренька на экране была хорошо различимая рыжая голова. Помню я очень сильно испугался, у меня как-то в голове все перевернулось и невольно я начал поглядывать на сидящего справа Миху. На его волосы. Они не были рыжими, но мне все равно было страшно.

— Я… я не хочу…

Миха рассмеялся, взял джойстик из моих рук, паренек на экране оживился, подбежал в угол комнаты и поднял секретный джойстик. После этого Миха встал, выдернул картридж из «сеги», быстро засунул его в карман и сказал:

— Да не ссы ты, погнали лучше ко мне в гости, у меня дома есть тетрадь, там куча крутых комбинаций, я тебе ее подарю!

— Мне?

— Ну да! Мне не жалко.

— А что за комбинации?

— Я тебе на улице покажу, обещаю, ты не пожалеешь! Давай, я буду ждать снаружи, - сказал Миха и выскочил за дверь.

Спустя минуту зашла тетя Света, она успела промокнуть под дождем и ей было не до меня. Я пытался с ней как-то официально попрощаться, для меня клуб «МК» много значил, но драматичного прощания не получилось. Сказав мне спасибо, она тут же начала отсоединять приставку и запихивать ее в одну из сумок. В коридоре, над входом уже снимали вывеску. Выйдя за дверь, я последний раз обернулся и осознал: только что клуб «МК» умер на моих глазах.

— О, а вот и ты! Ну что ты там так долго возился? Погнали!

Миха стоял под козырьком снаружи, прямо возле входа.

— Я лучше пойду домой, тем более тут дождь - мне как-то не хотелось с ним идти.

— Та пойдем, нафиг тебе тот дом? — сказал он, и достал из кармана джойстик. — Смотри!

Он начал вновь прожимать на джойстике длинные комбинации, а затем дождь в одну секунду прекратился.

— Ну как? — довольный собой спросил он.

— Как… это… это что ты?

— Я, ну а кто еще! Погнали со мной, я тебе еще столько приколов покажу, у меня дома целая тетрадь, я тебе ее подарю. Нафиг тебе идти домой, погуляем, потом можем завалиться ко мне, у меня еще дофига всяких картриджей и есть очень редкая приставка, которая даже круче «плейстейшена».

Меня поразила его манипуляция с джойстиком, и еще немного по боровшись с собой я согласился.

— Короче, отсюда я живу недалеко, но сразу ко мне не пойдем. Подождем еще пару часиков, до темноты, а пока погнали на остановку, поприкалываемся.

На остановке, была толпа людей. Миха, казалось, высматривал кого-то конкретного, а затем произнес:

— Во! Зырь на того дедка с желтым пакетом! – одновременно с этим, он достал из кармана свой джойстик и вновь начал прожимать какую-то комбинацию.

Дедок прошел несколько метров, а затем его пакет порвался и тройка помидоров поскакала по земле. Миха прыснул со смеху и сказал:

— Это еще не все, - после чего прожал еще одну комбинацию.

Как только он закончил, помидоры стали маленькими красными мячиками. Дед недоуменно смотрел на красные мячики и крутил их в руках, пытаясь понять: что это такое? Миха вновь рассмеялся. Далее он перевел взгляд на полноватую женщину с коричневой сумочкой.

— Смотри, щя со смеху умрешь!

Далее вновь комбинация на джойстике, от которой женщина с сумкой моментально завопила и отбросила зашевелившуюся сумку от себя прочь. Десяток людей обратил на это внимание, а затем кто-то из смельчаком подошел к сумке, поднял ее и начал медленно открывать. Он почти мгновенно отшатнулся и из сумки вылетела сорящая перьями курица. Обладательница сумки аж взвизгнула от удивления, чем привела Миху в неподдельный восторг.

— О! Вон видишь девку с коляской! Щя, тут сложная комбуха!

Миха вновь начала отбивать пальцами какую-то одному ему ведомую комбинацию, а потом замер и стал всматриваться на девушку. Она покачивала коляску и выглядывала трамвай, не обращая внимания на своего ребенка. Миха даже нахмурился и стал повторно прожимать длинное комбо, как тут на всю улицу раздался просто нечеловеческий вопль.

— ГДЕ МОЯ ДОЧЕНЬКА!!!!МОЯ ДОЧЕНЬКА!!!ААААААА!!!!

Люди стали подходить к девушке и заглядывать в коляску. Они глядели туда, затем хмурились и показательно обходили девушку стороной.

— Пойдем тоже посмотрим, - сказал Миха и направился в сторону коляски.

Он подошел туда намного раньше меня, глянул внутрь и тут же начал улыбаться, периодически поглядывая в мою сторону. Признаюсь, я ожидал увидеть там все что угодно, кроме обычной куклы. Там была пластиковая кукла младенца. Вцепившаяся в коляску девушка буквально задыхалась от нахлынувшего ужаса. Она не могла больше говорить или кричать.

Оттуда Миха утянул меня за руку. Какое-то очень тревожное чувство начало зреть во мне. Я думаю, все я понимал тогда, и когда он меня отпустил, то сам намеренно пошел за ним. И чем дольше я продолжал за ним следовать, тем более жуткими и извращенными становились его комбинации.

— Смотри, видишь женщину в окне? Зацени!

Вновь комбинации и позади женщины появился темный силуэт. Он стоял за ее спиной, пока она продолжала смотреть на улицу, а далее он схватил ее и утащил вглубь квартиры. И лишь шторы несколько секунд покачивались в окне. Заметив мою испуганную реакцию, Михе стало и этого мало, он сделал еще одно комбо и на месте окна, осталась сплошная кирпичная стена.

Мы проходили мимо какого-то памятника, он достал джойстик, совершил свои манипуляции и из нутра памятника начали звучать десятки приглушенных стонов.

А я все продолжал идти и идти за ним, боясь сказать и слово.

Довольно скоро мы прилично отошли от центра города и сместились в спальные районы. Начало темнеть, и с заходом солнца Миха стал молчалив. Он лишь зачем-то изредка повторял: «Скоро можно будет пойти ко мне».

Но говорил это так, будто боялся забыть или вовсе успокаивал сам себя. В пути я слышал, как он отбивает очередную комбинацию на своем джойстике, только больше по ее окончании ничего не происходило. Он шел спереди, в тусклом свете его волосы начинали выглядеть как-то слишком неестественно и ярко… А затем он вновь прожимал очередную комбинацию, и они снова были прежними.

— Еще немного, тут уже близко…

Порой его голос становился каким-то скрипучим, а шаги шаркающими. Тогда он снова доставал джойстик… А затем я ощутил мерзкую вонь… Миха прилагал усилия чтоб идти быстрее. Его пропадающий голос повторял: «Пой-дем ко мне… Тут чу-чуть… До-мой… Ко мне». Вонь становилась все невыносимее, а его речь сливалась в единый поток хаотичного бульканья. А затем мы наконец пришли...

Кажется, это был торец четырехэтажного недостроенного кирпичного дома. Миха предложил мне спуститься вниз, но я отказался. Открытая дверь вела в крошечную неглубокую комнату полуподвального типа. Сильнейшая вонь дохлятины ударила в ноздри. Миха стоял спиной ко мне, справа от двери и постоянно отворачивался. Он старался не смотреть туда, так как знал, что там… А затем это увидел и я…

Там лежало тело. Крошечное сгнившее тело с неестественно рыжей головой.

— Там…там… все комбинации… они в тетрадке… возьми ее и джойстик твой… Зайди… она сразу… там… сбоку… она твоя…

Голова Михи под кепкой вновь начала рыжеть, а ноги подкашиваться. Он рассыпался на глазах.

— Зайди… туда… забери её… там тетрадь… со всеми комбинациями… она теперь твоя…

Он говорил, а я продолжал слышать, как он все жал и жал свои кнопки. У него едва хватало сил, для нажатия, а потом все его тело просто обмякло и джойстик вместе с ошметками плоти и вещей полетел вниз.

Только тогда я увидел куда шел провод от джойстика. Под одеждой он уходил в само тело, во внутренности. И для каждого своего фокуса, Рыжий тратил частичку себя, пока от него ничего не осталось. И только тогда я понял, для чего на самом деле был ему нужен. Что та непонятная черная масса в комнате, на которой лежало сгнившее тело с рыжими волосами, на самом деле не мусор и не грязь. Это чьи-то тела, которыми оно питалось. Вместе с этим, внутри небольшого помещения я разглядел кое-что еще. Там была вывеска из приставочного клуба: «Мортал Комбат». Дракон с буквами «МК». Она лежала позади тела с неестественно рыжими волосами и походила на надгробье. Ногой я отправил туда лежащий у входа джойстик, он плюхнулся недалеко от рыжей головы. Как только он оказался там, дверной проем стал затягиваться, пока перед моими глазами не оказалась кирпичная стена.

Сложно вспомнить как проходил мой путь обратно. Да и дома меня не ждало ничего хорошего. До самого конца школы, я так и учился хуже всех в классе. Однако в глубине души я верю, что в тот день, жизнь мне устроила свой персональный экзамен, который, к счастью, я не провалил, а остальное уже как-то не важно. Не думаю, что кому-то будет интересно читать про то, кем я сейчас работаю и каким чудом вообще до сих пор жив. Ведь несколько раз я пытался найти то место, и сам себе не могу ответить за чем.

От ушедшего времени осталась лишь парикмахерская, где я стригусь и по сей день. Она все там же, рядом с магазином канцелярии, который находится на месте клуба «МК». До сих пор идя туда, я поднимаюсь по левой стороне. До сих пор переступаю первую, вторую, седьмую и восьмую ступеньки.