Клубника с перцем

Он сидел на берегу Дуная один. Ссылка в Румынию — его приговор, и это, похоже, лучшее, что с ним могло случиться. Тишина. Покой. Боль.

Ожоги стали его постоянными спутниками, и Драко Малфой больше не обращается в медпункт, научившись простым манипуляциям с исцеляющими зельями.

Драконы — существа недоверчивые и привередливые. Белобрысый новичок вызывал в них бурю возмущения, зачастую вырывавшуюся из пасти жарким пламенем. Опалённые волосы и ресницы вскоре перестали навевать недовольство — Драко плюнул на это, прекратив каждый вечер рассматривать своё отражение в зеркале.

О! Малфой помнит своего первого дракона — тот и теперь его не жалует. Усыпляющие чары, применённые Драко, оказались недостаточно сильными, и дракон уснул неглубоко. Тогда Малфой ещё не знал, что для усыпления одного дракона требуются усилия сразу трёх магов, но зато понял, что «коллеги» проверяли его на «слабо». Драко должен был исцелить раны дракона после того, как тот заснёт, но, как оказалось, проникать под чешую лишь дремлющего хищника было очень глупой затеей. В тот злополучный день у Драко обгорела левая рука. Коллеги перепугались, но зауважали бывшего Пожирателя Смерти, готового рискнуть жизнью и войти в логово дракона.

Драко рассуждал так: если выстоял во время общения с Тёмным Лордом, то уж дракон ему точно не навредит. Что тело? Тело — тлен. Поболит и перестанет, а вот душа… Потому он усыпил разгневанного зверя снова и закончил наносить снадобье, стиснув зубы до скрежета от боли. В медпункт к нему приходили все коллеги, справляясь о его самочувствии.

Время шло, но более менее сблизился он только с одним человеком — дальним родственником по материнской линии — Чарли Уизли. Поначалу тот будто не замечал земляка. Драко был почти уверен, что Уизли таит обиду или злобу, может, презрение. Но со временем мужчины сработались.

Жизнь в Драконьем заповеднике была непростой. Мужской коллектив разбавляли три замужние женщины — повар, горничная и целитель магов, драконами она не занималась.

Одинокие мужчины изредка выбирались в близлежащие — на самом деле находящиеся очень далеко — посёлки и городки, в надежде встретить свою судьбу. Но Драко быстро понял, что девушки-маглы — это не его. Жить без магии? Скрывать то, кто он есть на самом деле? Глупость. А волшебниц в округе было слишком мало. И он спустя пару лет предпочёл больше не искать, в чём его поддержал Чарли.

— Если она где-то есть, то небеса сведут вас, как бы ты ни старался убежать. Уверен в этом, — со знанием дела уверял приятель.

— Потому сам не шевелишься? — усмехнулся Драко, перебинтовывая свою ладонь. — Не думаю, что моя женщина найдёт меня в этом забытом Салазаром месте. Откуда ей взяться? Прилетит на драконе?

Мужчины рассмеялись и сделали ещё по глотку горячего кофе.

Он считал заповедник своим домом. Срок изгнания подходил к завершению, но Драко хотел остаться. Он любил этих огнедышащих тварей с их несносными характерами. Все они чем-то напоминали его самого, такие же своенравные, свободолюбивые, но недоверчивые и боящиеся всего нового.

Что-то изменилось в его душе в тот день, когда на горизонте показалась огромная особь, неизвестного ему происхождения. Дракон приближался своим ходом, переполошив весь заповедник. Странно было другое — всадник. А точнее всадница, принудившая огромное животное приземлиться прямо перед главным домом драконоводов.

Серый с металлическим отливом, исхудавший и измождённый зверь тяжело дышал, а девушка, спрыгнувшая на землю, прокричала:

— Пожалуйста, помогите!

Драко был во дворе, он как раз нёс два ведра воды в один из закрытых вольеров. Увидев её, вдруг ощутил, как кровь закипает в венах. Она — часть его прошлой жизни. Часть юности. Забытая, похороненная. В его ушах снова её крик. Драко зажмурился, желая избавиться от наваждения.

Он поставил вёдра и быстро направился к прибывшим, лишь бегло взглянув на девушку, — обессилено опустившийся на траву дракон волновал больше.

— Малфой? — её удивлённый голос кольнул сердце словно остриём кинжала.

— Да, — неприветливо бросил он, подходя к дракону.

— Я думала, твой срок вышел.

— Да, Грейнджер. Это так.

Он приложил ухо к боку дракона, слушая тяжёлое биение его сердца.

— Что ты с ним сделала? — в недоумении спросил он, бросая на Гермиону озадаченный взгляд и замечая, как внимательно она его рассматривает. Уж он знает, как сильно изменился за эти годы.

После войны Драко ещё прибавил в росте, физическая работа сделала его тело мускулистым и крепким, а открытые участки, да и не только, «украсили» многочисленные шрамы от ожогов и травм. Неудивительно, что бывшая сокурсница не сводила с него глаз.

— Он… — Грейнджер тяжело вздохнула и наконец отвела взгляд. — Он под чарами… послушания. Нужно как можно скорее дать ему отдых, удобное место, пищу и…

— Чары послушания? — подозрительно прищурился Драко. — Ты что, имеешь в виду…

— Гермиона! — Радостный голос Чарли почему-то вызвал неприятное ощущение в груди. Раздражение? С чего бы?

А тот уже обнял девушку, похоже, пытаясь раздавить её от умиления, как маленького котёнка, и она, как ни странно, с восторгом ответила объятиями и радостным возгласом:

— Чарли! Хвала небесам, я добралась!

Тот расцеловал её в обе щёки, от чего Драко стала ещё противнее вся эта ситуация. Он с детства привык к тому, что эти проявления дружбы и любви чересчур навязчивы, так считали его родители, и Драко был с этим полностью согласен.

— Обратите уже внимание на животное, — недовольно потребовал он, заглядывая утомлённому дракону в глаза с ненормально расширенными зрачками. — Что-то не так… — шепнул он.

— Нужно торопиться. Ты не представляешь, чего нам стоило выудить его из Гринготтса. Гоблины отловили беднягу и… — начала Гермиона, даже не пытаясь избавиться от объятий Чарли.

В это мгновение дракон встрепенулся, оторвал голову от земли и уставился на Драко.

— Поздно, — шепнул он, и дракон, набрав в грудь побольше воздуха, разинул свою огромную пасть и взревел таким страшным рыком, что земля задрожала под ногами. Его размашистое крыло взмыло в воздух, втыкаясь острым когтем в землю.

Три волшебные палочки мгновенно направились в его сторону, но из пасти дракона уже вырывалось первое пламя. Драко моментально отпрянул, выкрикивая:

— Агуаменти!

Поток воды схлестнулся с языком пламени, окатив зверя, что взбесило его молниеносно, и дракон кинулся на врага, но Драко уже был готов, а Чарли и Гермиона подавно.

— Сомнум! — одновременно прокричали они.

Глаза дракона закатились, его веки сомкнулись, и заснувший зверь рухнул к ногам Драко.

— Облизывайтесь дальше, — с презрением бросил Малфой, резко развернулся и направился к своим вёдрам, с раздражением схватил их и понёс туда, куда следовало, всю дорогу ворча себе под нос.

Гермиона и Чарли проводили его долгим взглядом, потом переглянулись.

— Он всегда такой угрюмый? — нахмурилась девушка.

— Почти, — дёрнул плечом Чарли. — Я просто потрясён! — тут же сменил он тему. — Как тебе удалось его оседлать и привести, неужели он не сопротивлялся? Это тот самый?

— Да, это «тот самый». Я расскажу при всех, хорошо? — засмеялась Гермиона. — А то я вас знаю — заставите меня эту историю рассказывать сто тысяч раз каждому, кто придёт.

Чарли засмеялся, запрокинув голову, и, обняв девушку за плечи, снова чмокнул её в щёку.

Вскоре подоспели остальные, и дракон, с помощью общих усилий и чар левитации, был осторожно перенесён в свободный вольер с удобной просторной норой. Малфою было велено принести ему еду.

Драко отправился на скотобойню. Он терпеть не мог это место, готов был влезть к дракону в пасть, обгореть, лишь бы лишний раз не видеть… это. Его поражало то, что у кого-то поднимается рука убить животное, может, потому он сам не мог есть мяса с тех пор, как впервые увидел, что там происходит. Но, молча взяв приготовленную тушу козы и завернув в противный шуршащий полиэтилен, закинул её на плечо и понёс новому постояльцу.

Войдя в пещеру, где мирно посапывал дракон, Драко бросил тушу у стены, свернул пакет и сунул его в карман просторной мантии-робы.

— Жри, скотина, — по-доброму усмехнулся Драко, наблюдая, как раздуваются ноздри зверя. — Поправляйся.

— Спасибо.

Неожиданный женский голос заставил вздрогнуть. Драко смутился, но понадеялся, что она этого не заметила.

— Собрание через полчаса, — спокойно произнёс Драко, собираясь покинуть пещеру и наконец заметив у входа Грейнджер, сидящую на камне, покрытом её курткой.

— Я знаю, — приветливо ответила она.

Драко уже был у выхода, поравнявшись с ней и надеясь поскорее удалиться, когда девушка заговорила снова:

— Собираешься вернуться в Британию?

— А что? — почему-то ощущая странное волнение, ответил он вопросом на вопрос.

Гермиона безразлично дёрнула плечом.

— Так. Просто твой срок истёк и…

— Я останусь здесь, — решительно ответил Драко и вышел из пещеры.

Как же странно было видеть эту девушку. Говорить с ней. Частичка прошлого — не самая лучшая, даже скорее одна из худших, но почему-то странное приятное волнение бередило душу и хотелось увидеть её поскорее.

— Ерунда…

Драко тяжело выдохнул и пошёл переодеваться перед собранием. Они проводились всякий раз, когда в заповеднике появлялся новый дракон. Все сотрудники должны были знать его историю, состояние и риски связанные с ним. Этот украинский железнобрюхий дракон выглядел очень плохо, хуже, чем многие так или иначе оказавшиеся здесь драконы. Малфой сочувствовал им. Драконы умные, он бы даже сказал высокоинтеллектуальные животные, но их нрав порой оказывался непредсказуем. Со временем, привыкая к людям, драконы начинают проявлять хитрость, желая добиться своего. Они могут притвориться благожелательными, даже покорными, но это всегда ложь — нужно не забывать об этом, ведь все они на самом деле жаждут воли.

Надев привычные голубые джинсы и чёрную кожаную куртку поверх серой футболки, украшенной логотипом «Парка Юрского периода» со скелетом тиранозавра, Драко отправился на собрание. Все мужчины были оживлены, леди сидели особнячком, украдкой обсуждая вновь прибывшую девушку. Он лишь краем уха зацепил их высказывания:

«Строит из себя амазонку. Наездница тоже мне. Дракона она доставила».

Женщины хмыкали и ворчали потихоньку, скорее всего опасаясь, что на эту «укротительницу дракона» теперь западут все мужчины заповедника, в том числе их мужья.

Драко ухмыльнулся и уселся подальше от предполагаемого места выступления Грейнджер — главы длинного обеденного стола, за которым обычно собирались на трапезы. Скрывшись в тёмном углу зала с низким потолком и слабым освещением, Драко вытянул и скрестил ноги, сцепив пальцы рук в замок и сложив их на животе.

Уизли не отходил от Грейнджер ни на шаг. Они весело общались, наверняка у них полно общих тем, но Драко почему-то это раздражало.

Когда все собрались, Гермиона прочистила горло и, не садясь, повела свой краткий рассказ:

— Мы подозревали, что украинский железнобрюхий дракон, на котором мы бежали из Гринготтса во время войны, неспроста исчез. Его след потерялся в горах Шотландии, и мы заподозрили, что браконьеры просто напросто вернули его так называемым владельцам — гоблинам. Но проведённый законным путём обыск ничего не дал. Они были уведомлены заранее и успели спрятать дракона. Все знают, что держать их в Британии строго запрещено, а значит, разумеется, гоблины держали его в неволе незаконно. Так вот и мы проникли в хранилища Гринготтс незаконно, — она гордо вздёрнула подбородок, — и честно говоря, я не жалею об этом. Опасность, конечно, была, Дракон мог нас не узнать, но, хвала Мерлину у этого красавца отличная память и он, не преминув поприветствовать нас отменной порцией огня, всё-таки решил бежать вместе с нами.

Грейнджер перевела дух, осмотрела зал, убеждаясь в неподдельном интересе слушателей, и продолжила:

— К сожалению, у дракона были свои планы и во время транспортировки он попытался сбежать. Что по сути у него и получилось. Он потратил последние силы, но вырвался из ящика. Мне пришлось его оседлать и направлять всю дорогу. И вот мы здесь.

Присутствующие зааплодировали, а Малфой подозрительно прищурился. Направлять? Договорилась с драконом? Да ладно… Чары послушания? Почему она о них умолчала? Но Драко принял решение не задавать вопросов при свидетелях.

— Итак, — продолжала Грейнджер, — дракон сильно истощён. Он нервный, злой и обиженный на всех на свете. Ему не хватало пищи, света, — поочерёдно отгибала она пальцы, — и, разумеется, общения. Гоблины держали его на цепи. И если прежде это был лишь ошейник, то в этот раз они приковали его ещё и за ноги.

— Звери! Мерзавцы! — пронёсся по комнате возмущённый шёпот.

— И поскольку он был в плену незаконно, то никаких прав на него гоблины никогда не предъявят. Надеюсь, здесь он обретёт свой дом.

Снова раздались аплодисменты, а Грейнджер села и сделала глоток сока из стакана, стоявшего рядом.

— Отлично, — с улыбкой подытожил Чарли и повёл речь о том, что дракону нужен личный наблюдающий. Когда прозвучала его фамилия, Драко резко вынырнул из своих размышлений о произошедшем. — Малфой, раз ты решил остаться, возьмёшься? — Чарли широко улыбнулся, будто собирался подразнить товарища. — Вы как раз уже познакомились. Думаю, ты вполне справишься, хоть это будет твой первый подопечный.

Не успел Драко открыть рот, как раздался голосок Грейнджер:

— Как первый? Подожди, Чарли! Это сложный случай — нужен опытный драконовод, способный…

— Сомневаешься в моей компетенции, Грейнджер? — ухмыльнулся Малфой, сдерживая нарастающее раздражение. — Не бойся, я здесь уже…

— Четыре года. Да. Я в курсе, — бросила она. — Чарли, пожалуйста…

— Всё будет хорошо, Гермиона, поверь! — усмехнулся Чарли. — Драко уже бывалый, он справится. Его все драконы просто обожают.

Драко закатил глаза, а по комнате прокатилась волна смешков. Все знали, как непросто Драко находил общий язык с драконами, как долог был путь к доверию между ним и этими свободолюбивыми тварями, но они будто чувствовали, что он понимает их, уважает, и со временем начинали ему доверять.

Грейнджер прикусила губу и больше не произнесла ни слова за весь вечер.

Малфой ощущал неприятное давление в груди. Это было что-то знакомое, словно он вернулся в школу. Грейнджер всегда встревала туда, куда не надо, её замечания выводили из себя. Обижали. Да. Сейчас он понимал, что это, но как же неприятно было признаться даже самому себе. Обижаться на Грейнджер — как это по-детски смешно. Драко усмехнулся, увлечённый своими мыслями, и покинул собрание, как только оно завершилось, не оставаясь на ужин.

Часто Драко готовил себе сам. В этот вечер его ждала острая печёная фасоль с овощами, а голод был неимоверный после непростого дня. Он разогрел еду, устроился за своим дощатым деревянным столом, на таком же незатейливом стуле, но мысли его были не здесь. Он всё прокручивал в голове рассказ Грейнджер, её жесты, мимику, сосредоточился на том, что дракон, которого ему предстояло опекать, был в рабстве. Из этого и надо исходить. Зверь должен почувствовать себя свободным, хоть ему и предстояло ближайшие пару дней точно провести на земле. Это будет непросто.

Он положил в рот очередную ложку обжигающей язык и нёбо пищи, выдохнул и приступил к тщательному пережёвыванию. Драко вспоминал глаза дракона, его испорченные зубы и испещрённую старыми ранами шкуру.

— Работёнка предстоит, — вздохнул он.

И вдруг раздался тихий стук в дверь. Почему-то внутри всё замерло и Драко удивлённо уставился на дверь. К нему никто не приходил, никогда. Он общался с коллегами только на службе, в том числе с Чарли. Снова робкий стук. Драко напряжённо проглотил недожёванную фасоль и спокойно произнёс:

— Открыто.

Дверь тихонько приоткрылась, застыла, потом ещё немного шире, и в комнату осторожно вошла Грейнджер, держа что-то в руках.

— Можно? — неуверенно спросила она.

Драко вдруг ощутил, как откуда-то изнутри расползается горячая волна. Она взяла своё начало в сердце, ударила в горло, потом в лицо. Драко набрал еду в ложку и совершенно спокойно ответил:

— Можно. — После чего продолжил трапезу. Положив острую фасоль в рот, он шумно выдохнул, но жжение было уже не таким сильным. Прожевав порцию, Драко спросил: — Есть вопросы?

Он поднял на неё взгляд. Грейнджер прикрыла за собой дверь и стояла у порога. Она глубоко вдохнула и после выпалила:

— На самом деле, нет. У меня нет вопросов, скорее пожелания и… раз ты станешь опекуном дракона, я хотела бы…

— Прежде всего давай проясним… — начал Драко, отклонившись на спинку стула.

— Извини. Вот что я хотела сказать, — протараторила она. — Мне неловко. Прости, что я прилюдно усомнилась в твоём профессионализме.

Вот это номер. Драко замер, не веря собственным ушам и даже глазам, потому что Грейнджер виновато потупилась, теребя в руках какую-то ёмкость. Драко был растерян и даже не представлял, что на это ответить. Он заставил себя набрать ещё ложку фасоли с тушёными овощами и задумчиво отправил её в рот. Прожевав, он произнёс:

— Ужинать будешь? Или ты уже там…

— Спасибо, я не хочу. То есть, да, я поужинала вместе со всеми. — Гермиона сделала несколько шагов по комнате и поставила на стол пластиковый контейнер. — А ты почему ужинаешь один?

— У них тушёный картофель с мясом.

— Не любишь картофель? — немного удивилась Гермиона.

— Мясо.

Она молча наблюдала за ним ровно пару секунд, потом, смутившись, отвернулась. Очевидно, что для неё это было чем-то странным и как реагировать девушка не знала.

— И что же у тебя за пожелания? — немного собравшись с мыслями спросил Драко. — Присесть не желаешь? — он жестом предложил ей рядом стоящий стул, на который он обычно закидывал уставшие за день ноги.

Гермиона села и взглянула на него с надеждой.

— Пожалуйста, будь с ним мягок!

— Чего? — усмехнулся Драко.

— Помягче, знаешь. Поласковее.

— Я с ними не сюсюкаюсь, ясно? И их это устраивает, — нервно бросил Драко.

— Ты ведь не станешь его бить, правда? — на её лице отразилась такая мука, что Драко стало смешно.

— Конечно! — воскликнул Драко. — Чтобы наладить контакт с драконом я сначала его изобью.

— Ты уже окатил его водой, — приподняла бровь Гермиона.

— А ты что делала? — прищурился Драко. — Как тебе удалось наложить на него Империо?

Грейнджер зарделась. Вдохнула, готовясь ответить, но Драко продолжил:

— И хватило же смелости воспользоваться беспомощностью травмированного существа…

— Малфой…

— … не побояться Азкабана. Или дракон не так важен и его можно подвергнуть непростительному?

— Иногда, — резко бросила Грейнджер, — ради спасения жизни, больному отрезают заражённый орган. Да, это плохо и больно, но спасение жизни важнее.

Он смотрел на неё молча, стараясь ничем не выдать своё восхищение.

— Браво, — заключил Драко и вернулся к еде, снова шумно выдыхая после положенной в рот ложки.

— Что ты делаешь? — возмутилась Грейнджер. — Представить не могла, чтобы можно было так себя вести в присутствии…

— Как? — ухмыльнулся он.

— Вот это. Что это? — Грейнджер шумно выдохнула, изобразив его действие.

— Бесит, как я ем? — тихо засмеялся Драко. — А ты попробуй. Я посмотрю, что будешь делать ты.

Он поднялся, достал из шкафчика небольшую миску и положил в неё две ложки всё ещё горячей фасоли и поставил перед Грейнджер.

— Попробуй, очень вкусно.

Гермиона заглянула в тарелку.

— Фасоль? Это вместо мяса?

— Да. Осторожно — острое.

— Ну не до такой же степени, чтобы…

— Не мексиканская кухня, конечно, но мне нравится, — улыбнулся Драко и придвинул к ней тарелку ещё на пару дюймов.

Гермиона покосилась на свой контейнер и смело взялась за ложку. Малфой сел напротив и уставился на неё.

— Ты ешь, не отвлекайся, — кивнула она на его тарелку.

Улыбка расплылась на его коварном лице, и Малфой совершенно спокойно опрокинул очередную ложку в рот.

Грейнджер последовала его примеру очень смело и уверенно, отправив в рот первую порцию. Малфой проглотил еду и замер, наблюдая, как распахнулись её и без того огромные карие глаза, как покраснело лицо, как она шумно выдохнула, вдохнула, а потом зашипела:

— Мерлин, я горю!

Она замахал на своё лицо ладонями, слёзы застыли в глазах, а из горла вырвался писк:

— Малфой!

— Ты — огнедышащий дракон! — в испуге прошипел он, вскочил, бросаясь к своей палочке, а Гермиона продолжала напряжённо дышать, хватая ртом воздух и выплёвывая остатки фасоли. Слёзы залили её щёки.

Драко сунул ей в руки стакан с водой, но после глотка она запищала ещё выше:

— Как ты это ешь?! Проклятье!

Она схватила свой контейнер и дрожащими руками сдёрнула крышку. Внутри оказались алые, сочные, спелые ягоды.

Клубника? Драко приподнял бровь, а Гермиона, еле дыша, уже отправляла в рот ягоды одну за другой. Спустя минуту она обессиленно опустилась на стул и растерянно уставилась в одну точку.

Малфой смотрел на неё с опаской.

— Ты в порядке? — через пять минут наконец решился спросить он.

Гермиона кивнула, а потом вздохнула и тихо произнесла:

— Вот так извинилась.

Малфой немного расслабился и улыбнулся:

— Извинения приняты.

Гермиона перевела на него необыкновенно страдальческий взгляд, и Драко стало не по себе.

— Я хотела по душам поговорить, а этот твой перец… — Она зажмурилась. — Мерлин, я чувствую себя идиоткой.

— Да брось. Кто ходит к мужчине с клубникой в качестве извинений?

— Не любишь клубнику? — ещё больше огорчилась она.

— Не особо, — поморщился Драко. — Надеюсь, ты поняла, что я люблю.

— Перец? — Гермиона с сомнением посмотрела ему в глаза.

— Именно, — улыбнулся он. — Как тебе сочетание?

— Перец с клубникой? Она меня спасла, — тихо засмеялась Гермиона. — И всё же… — она пододвинула к нему контейнер. — Хотя бы попробуй, в знак примирения.

Драко пожал плечами и не стал возражать. Всего лишь клубника.

Он выбрал самую спелую, почти бордовую ягоду, оказавшуюся ещё и самой крупной, и с удовольствием откусил, ощущая насколько она сладкая и вкусная, заглушающая пожар во рту, Драко даже приподнял брови от удивления, потому что ему показалось, что такой вкусной клубники не ел с детства. Он вдруг ощутил нечто удивительное — аромат клубники словно трансформировался в запах горящих в камине поленьев, дубового леса и… дома.

Взглянув на Грейнджер, он вдруг увидел в ней что-то иное. До боли родное и близкое, словно его прошлое исцелилось, и вся боль, что он прежде испытывал, думая о былом, растворилась в её искристых карих глазах.

— О чём ты хотела поговорить? — словно сам не свой спросил Драко, и когда она поднялась со стула и направилась к нему, испытал прилив необъяснимой нежности к этой девушке. Красивой, сильной, умной и доброй.

— Я хотела, чтобы между нами был мир, Драко, — тихо ответила она, подходя вплотную и поднимая к нему сияющие глаза, и Малфой замер, словно заворожённый. — Когда мы решили спасать дракона, я уже тогда знала, что отправлюсь сюда и… встречу тебя. Я хочу сказать… — она вдохнула поглубже, осторожно касаясь ладонью его груди, — что жду тебя. Ждала там, на родине. Но сейчас, видя, как ты счастлив здесь, я хочу остаться. В этом удивительном месте. Хочу видеть, как наш дракон обретёт новую жизнь.

Драко испытывал восторг от её близости, объясняя это тем, что он давно — очень давно одинок. А она — словно ангел, спустившийся с небес на крыльях дракона. Как это случилось, что она… как он сам пошутил однажды, просто прилетела к нему. Удивительно.

Гермиона осторожно протянула руку назад, поймала ягоду и поднесла к его лицу, соблазнительно приоткрыла губы, как будто сама хотела откусить кусочек, и Драко, глядя на эти манящие движения, приоткрыл рот, послушно принимая дар из её рук.

Всепоглощающая нежность наполнила нутро. Он чувствовал — что-то не так. «Чары послушания…» — словно издалека напомнило сознание, но окклюменция не способна остановить это притяжение. Прекрасные карие глаза затягивали, осторожное скольжение её ладоней по плечам дурманило, и его тело отзывалось приятным возбуждением. Драко почти не осознавал, как его руки обвили её талию. Он склонился к ней, приближаясь к желанным губам, а Гермиона безотрывно смотрела в его немного затуманенные глаза.

— Я так давно хочу сказать тебе, Драко, — со страстью зашептала она, — я ждала все эти годы в надежде, что ты вернёшься, что у меня будет шанс. Но ты не вернулся — и вот я здесь. Я решила сделать самый безумный в своей жизни шаг, чтобы больше не ждать безответно, разрубить эту связь.

— Ты такая смелая, Гермиона, — безотчётно зашептал Драко. — Как только я тебя увидел…

Подушечки её пальцев трепетно коснулись его губ, и страдальческая улыбка опечалила её лицо.

— Прошу, не говори ничего. Сейчас не время. Мой час. — Она с трудом сглотнула, прерывисто вздохнула. — Драко, я знаю, ты так ничего и не заметил. Я ждала тебя, сколько знаю. С первого курса.

Драко почувствовал, как безмерное счастье разливается внутри, словно сбывается заветная мечта, и он впитывает каждое её слово, переполняясь нежностью. Она приподнялась на цыпочки, обняла его шею, её лицо приблизилось, и Гермиона прошептала:

— Я люблю тебя, Драко, и не могу больше ждать.

— Не нужно ничего ждать, — прошептал Драко. — Останься со мной. Ты самая прекрасная, удивительная…

Гермиона замотала головой и с мольбой зашептала:

— Умоляю, не говори ничего! Это неправда. Ты скоро поймёшь, но я так надеюсь, что простишь.

Он не мог больше ждать. Её тепло и ласка помутили рассудок. Драко казалось, что она — его судьба. Та самая, кого он ждал столько лет. Нежные лепестки её губ манили, и Драко робко, несмело поцеловал её, с блаженством чувствуя ответное движение, её горячий вздох. И его губы раскрылись смелее, увлекая Гермиону в водоворот безумия. Её сладкие стоны дурманили, а прикосновения вселяли уверенность, словно всё его нутро, привыкшее покорять драконов, теперь нацелено покорить её. Раз и навсегда.

Драко снимал с неё одежду осторожно, трепетно, а она дрожала всем телом, прерывисто дыша и шепча тихо и нежно:

— Я так ждала тебя. Знаю, так нельзя, это неправильно…

— Не бойся, — улыбаясь шептал он, осыпая поцелуями её шею, обнажённые плечи. — Я люблю тебя, слышишь?!

А она еле сдерживала слёзы, вздыхая и всхлипывая, раздевая его, прикасаясь благоговейно, робко, словно боялась, что он вот-вот оттолкнёт её.

— Ещё одну, — прошептала она, снова поднося клубнику к его губам, и он ел с её рук, делясь с ней своим безумием, этой необъяснимой одержимостью.

И когда они опустились на его узкую постель, Гермиона будто встревожилась, испугалась.

— Что я делаю, Драко? Что творю? Ты не простишь, никогда не простишь…

— Я прощу тебе всё. Что бы ни было. Ты лучшее, что случилось в моей жизни.

Она цеплялась руками за его плечи, смотрела в глаза надеясь увидеть в них настоящего Драко. Того, которого она всегда любила, но… как же ей нравилось то, что она видела. Его глубокое движение сорвало стон с её губ. Они утонули друг в друге, и Драко казалось, что всё идеально и сказочно. Так, как должно быть. Драко был уверен, что делал всё так, как она хотела и это вдохновляло, окрыляло. Его губы оставляли влажные отпечатки на её горячей коже — на шее, груди, на лице, и она ласкала его неистово, жадно, настояв, чтобы он перевернулся на спину.

Он не сводил с неё восхищённых глаз, когда она двигалась резко, яростно, запрокидывая голову, а потом снова прижимаясь к нему всем телом и осыпая нежными поцелуями его извилистые шрамы.

— Моя смелая наездница, — улыбался он, — если бы ты могла увидеть, как прекрасна, — шептал он, оглаживая и пощипывая её грудь, упиваясь этим зрелищем почувствовал, что финал уже близок.

Его хриплые стоны заставили её ускорить темп. Их вздохи заглушали друг друга, пока Драко не задрожал, и пульсация внутри подстегнула её азарт, его голос свёл с ума и Гермиона замерла, хватая ртом воздух, а потом прижалась к нему изо всех сил, жадно целуя его стонущие губы.

Засыпая на его плече, она обнимала его крепко, как последний раз, повторяя:

— Прости мою любовь, Драко.

И он ни за что не смог бы передать, насколько в тот момент был счастлив.

***

Он проснулся с головной болью, словно с похмелья. На Драко в то же мгновение лавиной обрушились воспоминания. Её шёпот, отчаянные признания, жаркие объятия и поцелуи. Карие глаза, молящие о прощении.

Драко открыл глаза, с досадой обнаруживая, что её нет рядом. Что это было? Сон? И Гермиона Грейнджер лишь приснилась? Он обнажён, а на столе остатки его скромного ужина и… клубника.

Он снова ощутил давление на виски и зажмурился, мечтая о кружке горячего кофе. Наваждение. Что он нёс вчера, сжимая её в объятиях, что за признания? Он называл её своей судьбой, а она целовала его губы, прерывая поток нежных слов. Что это было?

Драко потёр виски, медленно поднялся с постели, не заботясь об одежде, разбросанной по комнате. Он подошёл к столу. Яркие сочные ягоды заманчиво влекли, сияя в лучах утреннего летнего солнца. Драко взял контейнер и поднёс к лицу, вдыхая сладкий клубничный аромат. Неожиданный сердечный трепет объял душу. Он почувствовал запах дров, горящих в камине, пьянящий аромат дубрав и чего-то до боли родного. Её тела. Еле уловимый, тёплый, заставляющий ком подняться в горле.

— Ты… — сквозь зубы процедил он, вдохнул снова, пьянея, чувствуя, как возмущение охватывает сердце. — Ты подсунула мне Амортенцию!

Со злостью он хлопнул контейнером об стол, заставив ягоды в нём подпрыгнуть. Он одевался, словно на пожар и мчал через двор в общий дом, чтобы высказать ей всё, что думал. Завидев свирепое выражение его лица, коллеги расступались, подозревая, что Малфой не в себе. Влетев в общую столовую, он тут же наткнулся на Чарли и схватил его за грудки.

— Где она?! — в гневе прорычал он в лицо товарищу.

— Кто, Гермиона? — растерялся тот. — Она вернулась в Лондон. Рано утром. У неё был портал…

— Сбежала. — Драко оттолкнул Чарли. — Чего она пыталась добиться, а? Она сказала?

— Да ничего, — пожал плечами Чарли, несколько опасливо глядя на Драко. — Просила только о драконе хорошо заботиться и помочь тебе. Вот и всё.

Драко с досадой выдохнул и пулей вылетел из дома. Он нёсся к пещере железнобрюха, ломая по дороге каждую попавшуюся ветку.

Воспользовалась, околдовала. Говорила такие слова, что… Ему казалось, что от возмущения разорвёт грудную клетку. Хотелось оторвать себе голову, вытрясти из неё каждое её безумное слово. Зачем она это сделала? Зачем?! Почему?!

— Грейнджер, хвосторог тебя раздери! Зачем?!

Он примчался к пещере, совершенно не отдавая себе отчёта в том, что будет делать. Драко замер у высокой ограды вольера, успокаиваясь, понимая, что ворваться сейчас к дракону так же глупо, как произошедшее вчера. Её обнажённое тело вспышками возникало в памяти. Её руки, плечи, грудь и бёдра. Медленные движения.

— Змея… — простонал он, запрокидывая голову. — Что ты сделала?!

Он медленно поплёлся назад. Скотобойня всегда приводит в чувство, возвращая к жестокой реальности. Привычно взяв тушу овцы и завернув в полиэтилен, медленно шёл назад. Ощущение, что аромат клубники въелся в мозг, сводило с ума. «Лгунья». «Манипуляторша». Зачем? Это самая ужасная месть, какую он только мог вообразить. Он, как идиот, шептал ей слова любви, обнимая, наслаждаясь ею. Хотелось не только оторвать себе голову, но и вырезать сердце. Хоть бы этот дракон сжёг его до тла.

Драко вошёл в вольер, поднявшись по каменным ступеням, подошёл ко входу в пещеру. Оттуда слышался тихий храп или рычание. Он помедлил, пытаясь определить: спит дракон или ему плохо. Решив, что дракон всё-таки бодрствует, Драко приготовил палочку и медленно стал входить в пещеру.

Дракон резко поднял голову, взглянув на незваного гостя. Драко заметил, что вчерашней туши нет — это обнадёжило. Он осторожно опустил свежую еду на землю и отошёл на несколько шагов назад.

Зверь чуть вытянул шею, понюхал воздух, шумно выдохнул и в упор смотрел на Драко.

Малфой молчал. Он всегда так делал, никогда не заводил разговоров в первую неделю общения, так дракон понимал, что Драко ничего от него не нужно. Железнобрюх должен был немного восстановиться и тогда можно будет хорошенько его осмотреть, чтобы исцелить раны, которые при хорошем уходе могут зажить и сами.

Драко стоял там долго в надежде, что дракон что-то предпримет, но он просто лежал, глядя Драко в глаза. И через двадцать минут он ушёл, поняв, что зверь не намерен сближаться. Что ж, все они так себя ведут. Спасибо, что плеваться огнём не начал.

Но оказавшись за пределами вольера, Драко снова окунулся в свои мысли. Свои ли? Нет. Навязанные этой несносной девчонкой. Он чувствовал себя ужасно — полным ничтожеством и идиотом. Как он мог так бездарно попасться на удочку?

Он вошёл в свой домишко. Подойдя к столу, сел на стул и уставился на красные спелые ягоды. Тоска. Она терзала душу, словно от неё оторвали кусок и безжалостно украли. Это было больно, тягостно. Драко не понял, как это вышло. Он потянулся к столу, взял одну ягоду и смотрел на неё, как на единственный способ связаться с ней. Почувствовать то, что было вчера, забыв о боли и обиде. Бросила. Сбежала, оставив в памяти неизгладимый след.

Где-то там, далеко, есть женщина, признавшаяся ему в любви. В том, что многие годы любила, а он даже не подозревал. Зачем ей было лгать? Он закрыл глаза, вспоминая отчаяние на её милом лице, слёзы сияющие в глазах.

— Ты украла дракона, чтобы прийти ко мне, — с грустью усмехнулся Драко. — Сумасшедшая.

И он надкусил сочный плод, вдыхая аромат Амортенции, её аромат. Осознавая, что тонет в безумии, Драко почувствовал, как его сердце наливается мёдом. Как сладость охватывает нутро от чувств, что она ему подарила. Ему казалось, что это любовь. Безумная, страстная… до тех пор, пока действие зелья не закончилось.

И осталась только горечь.

***

Драко сидел на том самом камне, на котором в тот день сидела Гермиона. Он смотрел на дракона, а дракон на него.

— У меня кончились ягоды, — вдруг заговорил Драко. Дракон встрепенулся от неожиданности и поднял огромную голову выше. — Знаю, тебе плевать, — продолжил Драко, глядя зверю в глаза. — Ты знаешь её: она смелая, решительная и иногда безрассудная. Ты прощаешь ей всё, а я не могу. Хотел бы, но не могу. — Он помолчал, потом вздохнул. — Что мне делать? Это такой бред. Как можно влюбиться в человека, который тебя использовал, обманул. Как? Наверное, я схожу с ума. Чувствую, что нам нужно поговорить, но как? Знаешь, — усмехнулся Драко, — если бы ты был здоров, я полетел бы на тебе в Лондон и перепугал всю Магическую Британию. Детство, не так ли? Чушь.

Драко поднялся на ноги, и дракон насторожился, чуть склонил голову набок.

— Поможешь мне? Я тебя исцелю, и мы полетим к ней, согласен? Понимаешь меня?

Дыхание дракона стало взволнованным, но Драко подходил всё ближе, говоря:

— Ты не против, если я осмотрю тебя? Я, конечно, могу тебя усыпить, но тогда это будет бестолковое сотрудничество. Ты не против, если я буду звать тебя Приятель?

Дракон недовольно рыкнул.

— О, ладно, — чуть замедлил шаг Драко. — Что же тебе понравится? Гадёныш?

Дракон издал зловещий рык.

— Мне импонирует твой характер, мне бы тоже не понравилось. Ладно. Тогда ты будешь… Я не знаю, парень, — вздохнул Драко. — У меня хреновая фантазия.

Дракон вдруг поднялся и стал разминать крылья. Драко отпрянул.

— Парень. Что ж, мне тоже нравится. Слышь, Парень, ты полегче размахивай, а то пещеру разрушишь, будешь спать под дождём. Лететь ещё рано, надо сначала подлечиться.

***

Считаешь, это правильно, Грейнджер?

Ты притащила в заповедник дракона и забыла о нём. У тебя есть хоть капля чувств к живому существу? Ладно я, но он-то чем тебе не угодил?

Знаешь, мне есть что тебе сказать. Безответственная. Не хочешь посмотреть правде в глаза?

Она перечитывала это письмо снова и снова. Что он хотел сказать на самом деле, может знать только Драко Малфой.

***

Драко уже был уверен в том, что Грейнджер не приедет. Она никогда не появится в его жизни, прошло слишком много времени. Месяц и три дня. Гнал мысли прочь, чтобы не мешали думать, не мешали жить. Драко работал, выхаживал железнобрюха, радуясь тому, как быстро он восстанавливался. Лечить зубы всё же пришлось во сне, Парень ни за что бы не позволил залезть к нему в пасть. Чарли поражался, насколько доверительно относился дракон к Малфою, этому не было никаких объяснений. И только эти двое знали, что их связало.

Он говорил с драконом обо всём. Его друг никогда никому ничего не расскажет, не станет жалеть и вся его поддержка заключается в молчании. Драко не сомневался, что тот его понимает. Нет, он не жаловался, просто делился фактами.

— Знаешь, я думал, — тихо рассуждал Драко осторожно намыливая губкой зажившую спину дракона, — что дело в Амортенции. Что это зелье заставляет меня думать о ней. Но это не так. Она что-то задела внутри, а я поверил, как дурак. Пора перестать ждать, верно?

И Парень недовольно тряхнул головой, явно не соглашаясь с утверждением.

— Да брось. Мы ей не сдались.

Дракон недовольно рыкнул.

— Ладно, ты тут ни при чём. Хреновое было письмо, согласен. А что я, по-твоему, должен был написать?! — возмутился Драко, бросая губку в ведро. — Что я её жду? После того, что она сделала? Видишь, она не приехала. А знаешь, почему? Потому что всё это был спектакль. Не знаю, для чего ей это было нужно. Плевать.

Драко нервно подхватил ведро с водой и окатил дракона. Парень затряс всем телом, разбрызгивая воду в разные стороны.

— Красавчик, — усмехнулся Драко, похлопав его по спине. — И если эта эгоистка несчастная однажды явится тебя навестить, она будет покорена твоей красотой. Полетаешь? Только недалеко, договорились?

Дракон взмахнул крыльями, но взлететь было непросто, его размашистым крыльям было негде развернуться, и Парень стал взбираться по склону своей пещеры наверх, чтобы взлететь оттуда.

Драко наблюдал за ним, и его душа наполнялась радостью. Но в этой радости была капля горечи. Она не видит, не знает и наверное не доверяет ему. Если бы доверяла, давно была бы здесь. Но нет. Действие Амортенции закончилось, а его душа не остывала. И всё же жизнь продолжалась. Он убеждал себя в этом каждый день. На это она рассчитывала, похищая, вырывая из его жизни ту злополучную ночь, которая ярким фейерверком ослепила его тихую, болезненно размеренную жизнь? Знала ли, что с той ночи он не сможет больше спокойно спать, думая о ней.

Дракон расправил крылья и поднялся в воздух. Его величественный полёт был торжеством воли и справедливости. Драко хотел, чтобы она видела это, ведь главная заслуга принадлежит ей.

— Ты украла мои мысли, несносная девчонка, — прошептал Драко в небеса. — Оставила мне только его. Ну и пусть.

***

Его уязвлённая гордость молчала. Драко не страдал больше и сердце его не болело унынием. Он всегда знал, что такое не прощают. И она это знала. Малфой больше не думал о том, простил бы он её или нет. Не было обиды, не было страданий. Горечь обмана постепенно стёрлась из его души.

Никогда он не взлетит в небо. Никогда не опустится до того, чтобы искать её. Она создала и разрушила воздушный замок, который не простоит и дня. Замок из лжи. Драко отдавал себе отчёт в том, что никогда не был образцом поведения. Он не был честен и не был идеален. За спиной море ошибок и дурных поступков, но даже ему казалось, что Грейнджер перешла все границы. Она была уверена, что он не простит — и Драко не простил. Не мог. Два месяца тишины, молчания.

Но в то утро он пришёл к дракону в лёгкой тревоге. Необъяснимой, зародившейся где-то на уровне интуиции. Парень лежал на своём холме и взирал вдаль сосредоточенным взглядом, будто ждал чего-то.

Драко позвал его, но тот не реагировал, игнорируя своего надзирателя. Что-то случилось. Эта мысль пронзила сознание. Волнение на мгновение погрузило во тьму, и Драко вдруг первый раз за всё это время подумал: «С ней что-то случилось». Поражённый догадкой он бросился в общий дом, разыскивая Чарли, но он отправился в Италию, по слухам, там обнаружили древнего подземного дракона, но сейчас Малфою не было дела до драконов. Он ничего не сможет узнать о том, что происходит в Лондоне — это невозможно. И он не может туда добраться — слишком далеко для трансгрессии, а идти в Министерство Румынии…

Он не мог сидеть сложа руки.

***

Разрезая воздух они мчали навстречу ветру. Дракон и наездник стремились в неизвестность, не в силах преодолеть то чувство, что сковывало два бьющихся в унисон сердца. Они не знали, что могло произойти, но не сомневались ни мгновения, что где-то там, за Ла-Маншем, они нужны. Что их ждут.

Драко не мог подвергать дракона опасности, потому оставил его в лесах Уилтшира, наложив дезиллюминационные чары. Трансгрессировав, он пришёл в Министерство Магии Британии, будучи уверенным, что там о ней знают всё. Охрана задержала его у лифтов и учинила допрос, кто он такой и зачем явился в министерство. И услышав имя «Гермиона Грейнджер» скривились от недовольства. Драко повели туда, откуда его выводили скованным. Туда, откуда не выходят по своей воле.

Всё глубже уходя в подземелья министерства, Драко испытывал безудержный трепет. Этого просто не могло быть. Только не она. Грейнджер не заслуживала такой участи. Только не она! Но мелькающие перед глазами решётки говорили об ином. Тёмные пустые коридоры. Клетки, клетки. Нет! Как они могли?! За что?

И вот перед ним за столом суровый охранник. Он повёл Драко дальше, и сердце Малфоя рвётся на части, когда из-за решёток раздаются чужие женские голоса:

— Какой красавчик! Эй, пупсик! Ты пришёл ко мне? Иди сюда, детка!

Скрежещущий смех женских голосов пробирал до мурашек. Это неправильно.

Она сидела в углу на узкой кровати. Безнадёжное выражение лица. Усталость. Она не открыла глаза, даже когда охранник её окликнул:

— Грейнджер. Эй, Грейнджер, к тебе посетитель.

— Привет, Гарри, — послышался её тихий голос, но тишина, кажется, озадачила её. Гермиона нахмурилась, зажмурилась.

— Вот так сюрприз, Грейнджер, — с трудом выдавил Драко, борясь с комом, сдавившим горло.

Она распахнула глаза, повернулась, встречаясь с его насмешливым взглядом. Испуганно спрятав лицо в ладонях, Гермиона отвернулась к стене, и плечи её задрожали.

— Если бы я знал, пришёл бы раньше, — стараясь говорить спокойно, произнёс Драко. — И заметь, было бы вполне справедливо, если бы я этого не сделал.

— Мне не в чем тебя упрекнуть, — всхлипнула она. — Я хотела вернуться. Уже в тот же день, но…

— Тебя взяли. За что?

— За использование Империо, за нападение на Гринготтс… Но мне повезло, по крайней мере, я не в Азкабане. У меня привилегии, — с грустью усмехнулась она.

Драко вымучено улыбнулся, и Гермиона медленно повернулась. Не поднимая глаз она встала с кровати и робко пошла к решётке. Она положила руки на железные прутья, словно хотела раздвинуть их, бежать прочь. Напряжённое выражение застыло на её лице. Она вдохнула поглубже, готовясь сказать что-то, когда его большие ладони накрыли её холодные пальцы. Гермиона вздрогнула.

— Не говори ничего, — тихо произнёс Драко, не сводя с неё глаз. — Я скучал по тебе. Ждал. Просто скажу честно — как есть. Не думай потом, что легко меня захомутала.

Она бросила на него суровый взгляд.

— Я не…

— Помолчи, Грейнджер, — тихо засмеялся он. — Ты уже и так сказала слишком много. Не жалеешь?

— Нет.

— И я нет. Время тебя простило.

— А ты?

Надежда в её глазах пьянила. Драко смотрел на неё и чувствовал нечто очень сильное в груди, пробирающее до самого нутра.

— Мне больше не нужна Амортенция, чтобы чувствовать. Я буду ждать тебя дома и однажды заберу отсюда. Готов хоть сейчас взять с собой Парня, и мы явимся за тобой, снесём Министерство…

Гермиона тихо засмеялась, и её глаза наполнились слезами.

— Я не верю в то, что ты говоришь. Ты устроишь мне сладкую жизнь, когда я вернусь.

— Не сомневайся. За всё получишь с полна. Осталось два месяца, верно?

Она кивнула, снова опуская глаза.

— Я буду часто приходить… — начал Драко.

— Возвращайся домой. Прошу, не подвергай Парня опасности, ладно? Передай ему, что… я его люблю.

— Передам, — улыбнулся Драко, и его ладонь скользнула по её руке за решётку. Драко обнял её за плечи, притянул к себе и их лица почти соприкоснулись — немного мешали металлические прутья. А потом он прошептал: — Я пришёл сказать, что люблю тебя, Грейнджер. Этому дракону ты скажешь «люблю»?

Она смотрела ему в глаза и не могла насмотреться. Драко видел, что не ошибся. Это было невероятно, неправдоподобно, как в дешёвом магловском романе. Всё его существо ликовало, а сердце словно тонуло в Амортенции, когда заветные слова слетали с её губ:

— Я люблю тебя, мой Дракон.