Клятва Странника

«Да будет записано для грядущих времён,

да сохранится в памяти потомков,

дабы знали они о земле, именуемой Астранор.»

Пролог.

Велика и многолика та земля, разделённая четырьмя королевствами, как стороны света делят небеса.

На востоке лежит Эвора — богатейшее из царств.

Поля её плодородны, города величественны, монастыри славятся учёностью. Но смерть государя поколебала устои: вражда князей и баронов грозит разорвать королевство, словно ткань, истлевшую от времени.

На юге раскинулась Каллария.

Берега её обогревает солнце, а бухты наполнены кораблями. Народ там горяч и храбр, песни и клинки у них неразлучны. Но тяжёлое бремя несут они: за проливом, на острове Таршад, гнездятся пираты, и налёты их — язва, что вновь и вновь разоряет южные берега. В старых преданиях сказано, что в сердце того острова стоят руины древнего града, откуда вышло Первое Зло.

На севере возвышается Дорнхейм — край гор и снегов.

Там люди суровы и крепки, руду добывают и куют железо, чтят духов камня и леса. Летописцы сказывают: в тех горах дремлют великаны древних дней, и только северяне знают имена их истинные.

На западе простирается Марахан, земля песков и дюн.

Редки там оазисы, но велики караванные города, где специями и камнями торгуют народы со всех концов света. Жрецы их чтят солнце, а в камне хранят пророчества, гласящие о тайнах, что скрывают пески.

Но не только королевства славны в Астраноре.

В самом сердце материка стоит город вольный, Ветроград, возникший у перекрёстка великих дорог.

Не принадлежит он ни одному царству, но во всех делах его слово весомо. Здесь решаются судьбы купцов и воинских дружин, здесь сходятся шпионы, послы и странники.

А в центре города, у древнейшего перекрёстка, возвышается Старая Таверна, что зовётся Сердцем Ветрограда.

Говорят, построил её странник в давние времена, и с той поры двери её не закрывались ни днём, ни ночью.

Хозяин же её, Боррун, мордатый и крепкий муж с густой бородой, не стареет с тех пор, как его впервые увидели.

Одни шепчут, что он испил напиток вечной жизни, иные — что душу свою продал демону торговли. Но никто не дерзнёт отрицать его силу: в городе нет человека, кто осмелился бы встать против него.

И потому записываю я:

«Не в палатах царских и не в храмах великих рождаются решения, что ведут народы к войне или миру. Но часто — в дымных залах таверны, где за одним столом сидят рыцари и воры, купцы и наёмники, странники и короли без корон.»

Так начинается повествование о тех днях, когда Астранор стоял на краю великих перемен.

***********************************************

…День клонился к вечеру, и город постепенно наполнялся огнями фонарей. В таверне, где запах вина смешивался с дымом от очага, за дубовым столом сидел высокий странник с шрамом на щеке. Его длинный меч с черепом на рукояти тихо поблескивал в свете ламп, а гнедой конь ждал снаружи, словно почуяв, что хозяин затевает что-то важное.

Боррун подошёл к нему, его широкие плечи заполняли проход, а низкий гулкий голос разнесся по залу:

— Ты ищешь работу или неприятности, странник?

Рука странника исчезла на мгновение в складках плаща, и на столе засверкала золотая монета.

— Я голоден, — сказал он тихо, но ровно.

Блеск золота сразу же поменял настроение хозяина.

— О, да, конечно, простите, господин! Моя таверна к вашим услугам. Желаете девушку? — скривился Боррун.

— Нет, — коротко ответил странник.

В этот момент стройная чернокожая рабыня, несущая на голове большое блюдо с разнообразными яствами и напитками, подошла к столу.

— Наслаждайтесь, — сказал Боррун и отошёл к барной стойке, где несколько пьяных рыцарей отвешивали непристойности в адрес пышнотелой девицы, разливавшей эль.

Странник мельком взглянул на них, но его взор тут же остановился на портрете, изображающем четырёх сражающихся королей. Он задумался.

«Вот уже неделю как старый король Эворы умер», — думал он. — «Это не сулит ничего хорошего для страны. Временно правит совет лордов, во главе которого стоит брат умершего короля Эйрана Второго, князь Варлог — человек жестокий и деспотичный. Многие бароны не согласны с его правлением и создали сильную коалицию в западной части страны. Среди лордов совета нет единства — все жаждут занять лучшее место и плетут интриги».

Его взгляд задержался на портрете принцессы Ликии. «У короля не осталось наследника, — размышлял он, — но есть дочь, несовершеннолетняя, и дядя остался её попечителем. А власть отдавать он скорее всего не собирается, мечтая выдать её замуж в соседнюю страну».

Странник медленно поднял взгляд с портрета и отпил немного вина. Его мысли роились, словно листья в ветреный день.

«Они не могли не узнать… — думал он, — бывший капитан дворцовой стражи, посмевший влюбиться в юную королеву»...

...Долгие годы изгнания мало его изменили, а старый шрам на щеке не мог не привлечь внимания. Умерший король его любил, но простить слухи об измене королевы не мог, заменив смертную казнь изгнанием.

Через несколько лет после его ухода королева Элисса умерла, произведя на свет дочь — принцессу Ликию. И теперь судьба девушки снова втягивала его в вихрь интриг, куда он когда-то не имел права вмешиваться.

Склонившись над блюдом, он аккуратно взял кусок хлеба с сыром. Взгляд его привычно скользнул по залу: наёмники, шпионы, купцы — каждый здесь был фигурой на большой доске, где ставки равны жизни и смерти.

Портрет четырёх королей словно напоминал: «История повторяется». И странник понял, что его путь только начинается. Кто знает, может его выборы и действия смогут изменить судьбу Эворы… а может быть — всего материка Астранор...

В этот момент он заметил тень, мелькнувшую у двери. Кто-то наблюдал.

Через минуту в зал почти незаметно зашёл человек в капюшоне и сел в дальний угол, заказав пять кружек эля. Вскоре вслед за ним появился ещё один, скрывший своё лицо под широкополой шляпой, и направился к тому же столику. Немного погодя к ним присоединились ещё трое подозрительных личностей.

Не спеша попивая эль, они о чём-то тихо беседовали, то и дело косясь по сторонам.

Странник сунул серебряную монету чернокожей рабыне, которая собирала посуду, и вновь погрузился в свои мысли.

Через некоторое время она снова подошла, склонилась к нему и шепнула:

— Те, пятеро, хотят кого-то убить.

Беренгер устало кивнул и снова отпил из чаши.

Он не сомневался: его возвращение в Эвору не обрадовало ни Регента, ни противников из лагеря баронов и купцов.

«Пять наёмных убийц из Таршада… — усмехнулся он про себя. — Недорого же меня оценили. Ну, это только начало. Возможно, всего лишь предупреждение. Но меня это не остановит».

Его пальцы скользнули по серебряному ковчегу на груди — тому самому, который он носил с тех пор, как дал клятву королеве Элиссе...

«Долг перед ней свят. Я дал Элиссе клятву верности, а слово моё твёрдо, как алмаз. Теперь, когда принцессе Ликии грозит опасность, я не могу оставаться в стороне».

Он поднял глаза и заметил, что один из наёмников в капюшоне уже слишком откровенно смотрит в его сторону. Беренгер медленно поставил кубок на стол и впервые за весь вечер позволил себе лёгкую улыбку.

«Интересно, кто их послал? Варлог или бароны?..» — усмехнулся про себя Беренгер. — «А впрочем, не важно. Меня раскрыли. Теперь будут наперегонки пытаться избавиться от меня. Ну что ж, пускай попробуют…»

Он не боялся смерти. Всю жизнь прожив в борьбе и войнах, он привык к ней как к постоянному спутнику. Именно поэтому на рукояти его меча красовался череп — символ напоминания, что смерть всегда рядом. Но теперь он не мог позволить себе умереть. Принцесса Ликия оставалась беззащитной, и, кроме него, защитить её было некому.

Беренгер уверенно поднялся из-за стола, оставив на дубовой поверхности горсть монет за обильный ужин. Плащ его скользнул по камням пола, когда он, покачиваясь, направился к выходу, изображая пьяного.

Улицы Ветрограда встретили его сыростью и запахом дыма из десятков очагов. Он шагнул в тень узкого переулка — и столкнулся с типом, поджидавшим его за углом.

Тот не ожидал столь быстрого появления «объекта» и, замешкавшись, едва успел вытащить нож. Этого было достаточно. Беренгер схватил его за ворот и с силой ткнул лбом в каменную стену. Хруст костей отозвался в темноте глухим звуком, и тело обмякло, стекая по камням.

В этот миг из-за угла выскочил арбалетчик. Беренгер пнул труп прямо в него, сбив с ног, и обнажил меч. Лезвие блеснуло в тусклом свете фонаря, и удар обрушился на нападавшего.

Четверо оставшихся наёмников, вооружённые кривыми мечами, окружили его, бранясь на таршадском наречии.

— Ну что ж… — процедил Беренгер сквозь зубы. — Попробуем ещё раз.

Бой был недолгим. Первый лишился руки, второй получил удар под рёбра, третий не успел даже вскрикнуть, когда клинок рассёк ему грудь. Последнему Беренгер разрубил горло, и хрип его захлебнулся в собственной крови.

Тишина вновь накрыла переулок. Только тёмные лужи медленно растекались по камням мостовой.

Беренгер вытер клинок о плащ одного из убитых, вскинул капюшон и поспешил к коню, привязанному у входа в таверну. Встречаться с городской стражей ему сейчас было совершенно ни к чему.

Конь нетерпеливо бил копытом, будто чуял бой. Странник прыгнул в седло и направил его прочь от торгового квартала, туда, где городские огни сменялись темнотой дорог и лесов.

Ему не впервой избегать смерти. Но теперь он знал — охота началась!